С добрым утром, тётя Хая!

               

                (Из записей Марка Неснова)

                Кто не знал в начале семидесятых в Одессе Сеню Шмушкиса,
          тот  в Одессе  не жил.
Тот в Одессе прозябал.
А кто в Одессе прозябал, тот просто не имел возможности иметь такое счастье, как знать Сеню.
Сеня не ходил  по улицам пешком, его нельзя было встретить
в шумных цехах  канатного завода, и он никогда не появлялся на стапелях судоверфи Одесского торгового порта.
               Сеня был завсегдатаем лучших одесских ресторанов, ипподрома
 и тайных публичных домов, коими Одесса славилась всегда.

В друзьях у Сени были самые уважаемые люди Одессы и их жёны, потому что Сеня мог всё. И даже чуточку больше. И ещё чуть – чуть сверху.
Кроме  всевозможных услуг, которые Сеня оказывал в несметных количествах,  большие и уважаемые всеми начальники и их жёны могли получить у Сени неограниченный кредит, который не обязательно надо было возвращать.
-Какие между друзьями могут быть счёты? Я вас умоляю. Оставьте у себя этих
 пару копеек.

              От всех этих друзей, особенно тех, которые были поставлены следить за соблюдением социалистической законности, на вверенной им территории, требовалось всего - ничего.
Просто не обращать внимания на Сеню и его тайную жизнь, о которой  знала вся деловая Одесса.
              Сеня контролировал   всю левую трикотажную промышленность области,
что приносило ему доход, о  размерах которого  он имел весьма смутное представление.
              Но, как любили говорить одесские шутники: “ Всякому овощу – свoй срок”.

                В журнале “Огонёк” появляется  пространная статья с множеством подробностей и фактов, которые впоследствии и легли в основу уголовного дела.

Друзья сделали всё возможное, и Сеню не расстреляли, что могло очень даже запросто случиться.

             Они заботились о Сене и на протяжении всего срока, который он отбывал в местных украинских колониях.
             Сеня усвоил уроки своего папы, знаменитого одесского ювелира, которого Советская власть неоднократно обирала, и сдал государству весьма незначительную часть своих  украденных у родной страны  сокровищ, рассовав их предварительно по своим  многочисленным родственникам, от
 Одессы до Биробиджана.
              А поскольку так исторически сложилось, что  в  еврейских семьях не очень приветствуется привычка  пропивать или растрачивать бесконтрольно чужие деньги, то Сеня смело мог считать себя очень, и даже очень  состоятельным человеком.
К его чести нужно сказать, что и вся его многочисленная родня тоже не бедствовала.

Честно отсидев свою десятку на Украине, Сеня вышел на поселение и был отправлен на север, где я и имел счастье с ним познакомиться.
                Это был высокий сорокалетний красавец с квадратным подбородком и исключительно честными глазами, какие и могут быть только у профессионального  жулика.
           Через пять минут после того, как нас представил друг другу его начальник полковник Седых, я уже читал, любезно предложенную Сеней, статью из Огонька, чтобы, по мнению её героя, я имел представление, с кем имею честь знаться и, соответственно, проникся уважением.
                Полковник Седых сказал, что Семён Борисович будет заниматься снабжением, и попросил, по возможности, ему помогать.
               С  полковником нас связывала многолетняя взаимная симпатия, и я пообещал ввести Сеню в “круг”.

Несмотря на то, что Сеня не  имел права  покидать район Управления МВД,
начальство посылало его в разные концы страны, чтобы он решал вопросы,
которые  без него это сделать было нелегко.
Он даже однажды три дня пробыл в Москве, где вместе с заместителем начальника Управления защищал фонды на следующий год.
У него сохранился паспорт старого образца и набор всевозможных документов, которые он предусмотрительно не сдал при аресте.

Сеня говорил: Пока я за ними вожу портфель с деньгами, они меня будут катать везде.

Однажды я встретил Сеню в городе Ухта в вестибюле гостиницы Тиман, где я проживал, пока сдавал  зимнюю сессию.
Он поведал мне, что его послали к газовикам и нефтяниками, чтобы он купил у них полушубки, которые в МВД  были положены только конвойным войскам.
Деньгами нефтяников не удивишь, и Сеня привез с собой десять круглых жестяных килограммовых банок чёрной икры.
По гостинице он шатался вместе с местной знаменитостью, режиссером из
 Душанбе по имени Алишер.  Каким – то образом тот  застрял на севере и был кумиром местных наиболее энергичных и свободолюбивых девчонок.

Когда Сеня перекладывал в номере в очередной раз свой чемодан, одна из банок упала на пол ребром и не желала  больше стандартно закрываться.
Дарить такую банку было невозможно, и  Алишер предложил спуститься в ресторан и выпить водки под эту банку.
               
               Они спустились в ресторан вместе с молоденькой девицей по имени Марина  и подсели за столик к мужику, у которого на груди светилась звезда
 Героя Социалистического труда.   Героев на севере немало, и ничего удивительного в этом не было.
               Оркестр, заметивший Сеню, прекратил играть танцевальную мелодию,
и заиграл для Сени зажигательную  “С добрым утром тётя Хая”, зная, что пять рублей за это Сеня пришлёт с официанткой.

Они уселись за стол, освободили фруктовую вазу и выложили в неё, на глазах  изумлённого героя - нефтяника, килограмм  чёрной икры.
Затем Сеня подозвал официантку и, положив ей в карман фартука  четвертной, сказал, вспомнив своё одесское барство:
-Вот что, Цыпа, нарежь нам буханку черного хлеба, только мягкого, и принеси килограмм масла и кастрюлю варёной картошки. И водки.
-Сколько?
-Сколько донесёшь. Стой! Отнеси сотку оркестру, пусть играют только мою музыку, а десятку дай Паганини, чтобы приходил сюда  за столик играть.

Через пару часов девица Марина за столиком с трудом  пыталась удержать равновесие, а мужик – нефтяник нёс всякую околесицу.
И  только два наших героя - красавца ещё как-то  терпимо держались под еврейскую музыку и рыдания скрипки.

Наконец, с помощью двух парней из оркестра Марину и Ивана Николаевича,
как представился нефтяник, утащили в его номер и расположились на отдых
 рядом за столом.

Закуривая сигару, Алишер достал огромный пистолет – зажигалку,
и прикурив, положил его на стол.

              Вышедший из туалета нефтяник, увидев пистолет, подумал  невесть что, но Алишер  его успокоил, сказав, что они не бандиты, а сотрудники  английской военной разведки, прибывшие в Ухту с целью прекратить добычу тяжёлой нефти, путём подрыва  шахтного комплекса.
А спящая девушка никакая не Марина, а английская радистка по имени Кэт Гамильтон – капитан отдела диверсий Ми-5.

Поигрывая у носа Героя Социалистического труда пистолетом, оба проходимца начали вербовать несчастного пьяного мужика,
а убедив сотрудничать, заставили написать расписку, что он готов к службе в Ми-5 за три тысячи рублей в месяц и банку чёрной икры.
В перечне его заданий было составление карты месторождений, кража платёжных ведомостей с нефтепромыслов  и убийство председателя профсоюзного комитета.
              Мужик, не переставая пить, на всё соглашался и, подписав бумагу, рухнул на пол прямо у стола.

Наржавшись  вдоволь над своим остроумием, несостоявшиеся агенты уложили мужика рядом с девицей и отправились спать.

            Наутро, привыкший просыпаться рано, независимо от количества выпитого накануне, мужик встал и увидев незнакомую женщину рядом с собой, а также огромный чёрный пистолет на столе, сразу всё вспомнил и впал в панику.
Кое - как одевшись, он выбежал из номера и, проскочив мимо оторопевшей дежурной, помчался прямо в милицию сдаваться.
               Выслушав такой  бред от, не вполне трезвого человека, который представлялся не иначе, как кавалер Золотой Звезды, дежурный майор
 отправил, на всякий случай, наряд в гостиницу, который привёз всю честнУю компанию в дежурку.
Расписку о сотрудничестве отыскали в номере у Алишера в урне, а пистолет так и лежал на столе.  Девицы в номере не было. Она исчезла вместе со звездой героя - нефтяника.

Когда я подошёл к дежурному администратору, чтобы оставить ключ, то услышал от неё  дикую  историю об английской разведке и аресте моего близкого знакомого.
Я позвонил своему приятелю - директору кирпичного завода,
и  мы, прихватив по дороге помощника городского прокурора, отправились в милицию.
Ко времени нашего приезда расторопный майор уже выяснил, что Алишер находится во всесоюзном розыске и закрыл его в обезъянник.
Найдя у Сени волчий билет поселенца, майор тоже не был расположен миндальничать.
И тут подоспели мы.
Переговоры закончились тем, что вернули Сене только удостоверение поселенца взамен на четыре банки икры.
-И чтобы нашли звезду, иначе дело так не закончится – предупредил майор.
По банке икры получили директор и помощник прокурора, а Сеня остался почти без икры и без денег в моей компании и мужика - нефтяника, который требовал назад звезду.

Появилась  Марина и сказала, что отдаст звезду за две банки икры, так как её всю ночь использовали.
Сеня пытался возражать, но она безапелляционно заявила:
-А я не виновата, что вы все кастраты.

Увидев, как легко Марина приобрела икру, нефтяник, прикрепив к пиджаку звезду и окончательно осмелев, заявил, что согласно его расписке, ему тоже полагается банка икры.
У Сени, от такой наглости, отвисла челюсть.
Он попытался вступить в спор, но я твёрдо ему сказал:
-Отдай Сеня, спокойней будет.
Икры у Сени больше не осталось, но и, слава Богу, претендентов на неё тоже не было.
Сеня сидел опустошённый и раздавленный.
-Сеня, пойдём в ресторан, хоть поедим и отвлечёмся.

В ресторане никого не было, и только на эстраде пианист что-то репетировал на рояле.
Увидев Сеню, он во всю мощь своего инструмента заиграл “С добрым утром тётя Хая”
-Марк! Держи меня, или сейчас здесь будет море трупов – заорал Сеня.
Обед был испорчен.