Не космонавт ты, Юрка, не космонавт..

Не космонавт ты Юрка, не космонавт..
Михаил Елизаров «Юрка»

Глава 1

События, о которых пойдет речь, ознаменовало появившееся неведомо откуда новое небесное тело, которое, впрочем, большинство посчитали шпионским дирижаблем-разведчиком, широко растиражированным в недавнее время во всех официальных газетах. Оно плавно двигалось по ночному небу от самого Анадыря до Пскова, не встречая на своём пути никакой особой заинтересованности. Только три человека на всей одной шестой части суши восприняли это как знак и, снявшись с насиженных мест, отправились в трудное, продолжительное путешествие, ведомые одними лишь внутренними позывами. Что стало с этими тремя, история, впрочем, умалчивает. Но другие события, зародившиеся в тот день, были вписаны в неё золотыми буквами.

9 марта 1934 года в деревне Клушино Гжатского района родился мальчик Юра, который, впоследствии, стал первым космонавтом Юрием Алексеевичем Гагариным. В этот же самый день, только в другой деревне, даже не имевшей постоянного названия, потому что, ещё начиная с гражданской войны, деревня переходила от красных к белым и от белых к махновцам, и каждый считал за честь давать ей своё, новое название. Так вот, в деревне без названия, застрявшей, как рыбная кость в горле на холме у реки Тёмная, родился мальчик Юрка, который не стал первым космонавтом, но очень этого хотел. Фамилия у Юрки была Юдин, которую все местные произносили с нескрываемым пренебрежением и слышалась она как Иудин. Но именно это несовпадение и стало началом очень странной истории.

Родителями  Юры были выходцы из рабочей среды: отец, как когда-то отец Иисуса, был плотником, что вполне может говорить о новорожденном как о новом мессии, мать - работница молочно-товарной фермы. Родители Юрки тоже были выходцами из рабочей среды: отец - неизвестен, а неизвестных отцов в нашей стране всегда причисляли к выходцам из рабочей среды либо к героям, но уж точно не к избранным в том или ином смысле. Хотя по метрике Юрка был Семеновичем. Эта была вся информация, касательно его отца. Мать - трудилась в совхозе ровно до той поры, пока её не придавила окончательно ошалевшая от старости буренка, решившая откинуть рога и копыта. Так Юрка стал сиротой. От попадания в детский дом его спасло наличие бабушки. Хотя, возможно, попади он в казенное воспитательное учреждение, жизнь его могла сложиться совсем по-другому.

В сентябре 1941 года Юра пошел в школу, но деревня оказалась в оккупации, и его учёба прервалась. Семью с малыми детьми немцы выгнали, а в доме устроили мастерскую. Почти полтора года деревня Клушино оставалась в оккупации, пока её не освободила Красная армия. Учёба в школе возобновилась.
Той же осенью и Юрка пошел в школу. Хотя их деревня не была в оккупации, с учёбой у мальчика складывалось не ахти. Просто, ему не хватало ума. Или, как говорила его бабка: «внук мой сирота на всю голову». Так Юрка толком и не учился. Что-то подкидывала ему бабка, что-то жизнь. «Другие и вовсе дураки и ничего» - размышлял мальчик.
В деревне Юрка всегда был объектом постоянных насмешек. Как что, так Иудин. Кто виноват – Юрка. В игры его брали неохотно, да он и сам был как не от мира сего. Озлобленный с самого раннего детства на весь окружающий мир, он больше походил не на человека, а на чертёнка. Часто Юрку задирали без особого повода, чтобы потом иметь возможность побить дурачка. Избитый и испачканный в грязи Юрка возвращался домой, чтобы найти помощь и сочувствие в лице бабки. Но той он был не нужен. Старая ведьма была вечно занята изготовлением снадобий, отваров и самогона. Внук был для неё рабочей лошадкой, да лишним ртом. Значение слова «сочувствие», глава небольшого семейства Юдиных и вовсе не знала. Добавив к полученным тумакам подзатыльник, она гнала Юрку собирать нужные ей травы. А сама усаживалась в продавленное скрипучее кресло и начинала вязать бесконечный платок, которым можно было укутать всю их деревню, да, только вот тепла от него всё равно не будет. В ледяном сердце старой жилистой женщины давно закончились эндорфины. Поэтому Юрка вырос без любви и ласки. Ласку ему могла дать только кошка Мурка, но почему-то к той, единственной живой душе отдававшей ему всё своё тепло, Юрка испытывал неприязнь. В конце концов, Юрка однажды просто убил Мурку. Просто так, не для чего, потому что может, потому что кошка была единственным живым существом, которое было слабее него.
Стоит также отметить внешность Юрки: рыжий, с нескладным телом, будто бы собранным самим чертом, которое венчала голова, напоминавшая разрубленную напополам тыкву, наспех склеенную затем обратно. Даже внешне, не зная его, Юрка внушал недоверие и тревогу. За таким черепом не может быть тишины и согласия, за таким черепом всегда слышится шум кровавых и беспощадных битв, и иных злодеяний. Двоилось также лицо Юрки: одна сторона его, с чёрным, остро высматривающим глазом, была живая, подвижная, охотно собиравшаяся в многочисленные кривые морщинки. На другой же, не было морщин, и была она мертвенно-гладкая, плоская и застывшая; и хотя по величине она равнялась первой, но казалась огромною от широко открытого слепого глаза. Покрытый белесой мутью, не смыкающийся ни днем, ни ночью, он одинаково встречал и свет и тьму. Когда в каком-нибудь очередном припадке робости или волнения Юрка закрывал свой живой глаз и качал головой, мертвый качался вместе с движениями головы и молчаливо смотрел, нагоняя на окружающих леденящий ужас. Даже люди, совсем лишенные проницательности, ясно понимали, глядя на Юрку, что такой человек не может принести добра.
До 1955 года Юра прошёл путь обычного советского юноши. Он окончил школу и ремесленное училище, одновременно поступил в школу рабочей молодежи, вступил в комсомол. Затем была учёба в индустриальном техникуме. И в 54-м году Гагарин впервые пришёл в Саратовский аэроклуб ДОСААФ СССР, который закончил с отличием в 55-м. Затем прошло всего шесть лет и Гагарин стал первым человеком полетевшим в космос.
Юрка, не сказать, что валял дурака, но и активных действий в жизни не предпринимал. В небо своим единственным видящим глазом глядел свысока, будто это он возвышается над облаками; на жителей деревни, которую он ни разу не покидал, смотрел еще более презрительно. Бабку скорее побаивался, чем любил. Да и вообще, мог ли он кого-то любить?! Была она известна как ведьма, живущая у реки Тёмная. Знала заговоры от многих болезней, но могла также навести порчу или сглаз. Поэтому без особой нужды обходили её стороной. До 55-го года, в котором Юрке исполнилось уже двадцать один, ничего примечательного с ним не происходило. Он вырос в нескладного молодого человека, с огромным букетом всевозможных комплексов.
В пятьдесят седьмом Гагарин женился. У Юрки и здесь всё было наперекосяк. В безымянной деревне с девушками было туго. Порой настолько туго, что затянувшееся половое созревание у мальчиков переходило в старческую седину. Но, Юрке, повезло. Среди его одногодок девушки водились. Правда и охотников до них было хоть отбавляй. Поэтому девушки были себе на уме и подпускали не каждого. Юрке, как всем известному дурачку, точно ничего не светило в этом деле. Поэтому он только еще больше обозлился не только на весь мир, но и на всех девушек, искренне считая их всех ведьмами.
Пока Гагарин рос и развивался, регулярно покоряя небо, Юрка пылился в чулане безымянной деревни, ходил на рыбалку, собирал травы для бабки, косил сено и пил самогон. В совхозе он состоял шапочно, для галочки и числился помощником пастуха. Ничего более серьезного ему доверить не могли. Да он и сам не стремился идти вверх.

Когда 12 апреля 1961 состоялся первый в истории человечества полёт человека в космос, Юрка, будто бы случайно именно в тот день сидел возле приёмника, выкрутив на полную мощность ручку громкости. Прозвучавшее, как гром среди ясного неба слово «Поехали!» навсегда изменило жизнь Юрки. Корабль «Восток» с одним единственным пассажиром на борту стартовал с космодрома Байконур прямо из скупых казахских степей. Этого пассажира звали Юрий Алексеевич Гагарин. Он стал первым космонавтом. А Юрка с тех самых пор потерял покой и сон. И поклялся тоже стать космонавтом, во что бы то ни стало. Бабка, услышав ядовитое шипение внука, которое он противопоставлял шипению старого радиоприемника, только лишь усмехнулась и сказала: «люди – не летают». Эти слова настолько разозлили Юрку, что он выпалил в ответ: «Сейчас каждый дурак может в космос полетать, любая шавка может. Чем я хуже?!». Бабка ничего не ответила. Но Юрка уже наполнился ядовитой желчью и всеми детскими обидами, которые вот-вот должны были перелиться через край его буйной, давно не стриженой, головы. «Что же я, самый обычный Юрка – не человек, достойный всеобщего внимания и восхищения - думал он. Я вам всем ещё покажу и докажу, что можно восхищаться мной, простым парнем из маленькой безымянной деревни, над которым все потешаются и считают дурачком. Может я и дурачок, но право имею. И тогда мне будет рукоплескать толпа. Юрка – вот настоящий герой, которого нужно любить. Вот как будет. Я займу своё место на почётном пьедестале, чего бы это не стоило. Земного Бога Гагарина враз забудут. У нас и не таких из учебников стирали». Такие мысли бередили душу Юрки Юдина-Иудина.

К вечеру он уже точно знал, что должен ехать в Москву, на Байконур, хоть к чёрту на кулички. Что он должен стать лётчиком, затем космонавтом; что Гагарин - его заклятый враг, позёр, а никакой не герой. Он, Юрка, должен показать всем, что нет никакого Космоса. «Враньё, враньё…для малых детей и бездомных собак, которых силой сажают в космический корабль, отправляя на верную смерть. Докажу, всем докажу..»,- шипел, как гусь, Юрка. А еще он решил, что во всех его бедах, во всей его глупости виновата бабка. «Ведьма, старая карга, ненавижу..», - никак не мог успокоиться Юрка.
Дождавшись, когда бабка уснёт, Юрка заботливыми руками придушил старуху, используя небольшую, набитую пахучим сухим зверобоем подушку. Обшарив все сундуки и нычки, он забрал энную сумму денег, которой должно было хватить на билет в Москву и на первое время. Никакого конкретного плана новоявленный обличитель не имел. Было у него только навязчивое желание доказать ВСЕМ-ВСЕМ-ВСЕМ. И тогда он, Юрка, станет героем. Единственным, первым, который Космос не только курил. Успокоить свои мысли, Юрка решил на рыбалке, так он всегда поступал, когда на него накатывал шквал непонятных дум.
О том, что ведьма померла, стало известно на следующий день, когда к ней пожаловали ходоки за самогоном, но обнаружили только мёртвую старуху, лежащую на старом продавленном топчане. Внука Юрки нигде не было, должно быть подался на рыбалку. Вызвали председателя и тот, не скрывая радости, отдал приказ поскорее схоронить ведьму, даже не дожидаясь единственного родственника. «Наконец-то сдохло юдинское отродье»,- прошипел председатель еле слышно. А потом  отдал приказ, больше походивший на напутственную речь: «Нечего дурачка ждать, да он и сам, поди, обрадуется. У нас деревня и так самая отстающая, не будем портить статистику. Умерла, так умерла». И старуху перетащили на старом постельном белье прямо в одну из ям, как будто заботливо, заранее, выкопанных в её  честь в плохо родящей урожай земле.
Вернувшийся Юрка, не обнаружил труп бабки, оторопел, подумав, что старая ведьма может быть жива и тогда ему точно несдобровать. Но его мысли разогнал стук в окно. Он вышел из дома, опасливо озираясь и боясь, что его будут судить. Он даже хотел бежать, но ноги были ватными, а сердце бешено колотилось. От пришедших Юрка узнал, что его бабку, скоропостижно покинувшую этот мир, только что закопали на деревенском кладбище. Надобно зайти к председателю, подписать соответствующие бумаги. Такой расклад быстро успокоил Юрку. Он сходил к председателю, выпил с ним за упокой души усопшей и стал новоиспеченным наследником кривой избушке и всего скарба, что в ней обитал.
Юрка хотел было подпалить злополучный дом, но вовремя остановился. Он хоть и дурачок, но иногда и в его голове проскакивали здравые мысли.   
Повесив на дверь большой ржавый замок с кривой дужкой, который никак не хотел закрываться, Юрка навсегда, как ему тогда казалось, попрощался с этим местом. Ключ от замка он просто закинул в огород, в давно не кошенную траву у дома. Возвращаться сюда он не планировал.
Он ушёл, ни разу не обернувшись. Удаляясь всё дальше и дальше от всей своей прошлой жизни, в которой он был маленьким, никудышным человеком, вечно гонимым и высмеиваемым. Там, в прошлом, не было ничего, что хотелось бы запомнить и носить с собой. Поэтому, для Юрки существовало только будущее, в котором он видел себя Большим, Великим и всеми любимым.


Глава 2

После избавления от бабки, Юрка выгреб все её сбережения от продажи самогона, врачевания, колдовства и остатки пенсии. На вырученные деньги он добрался до ближайшей железнодорожной станции и взял билет до Москвы.
На станции Юрка купил пирожков в дорогу, источавших такой резкий омерзительный запах, что проводница не хотела пускать его в вагон. "Нельзя с трупами животных, куда прёшь!". Поэтому пришлось употребить снедь на ходу, чтобы потом всю оставшуюся дорогу отрыгивать, словно дракон, тем самым распугивая малых детей и неистово крестящихся старушек, вечно едущих неведомо откуда неведомо куда.

В вагоне было душно. Обычный, даже можно сказать карточный, набор пассажиров скучал и трясся в такт поезда. Воняло несвежими носками и портянками, едой и брехней, которую часто выдают взаправду для случайных соседей, чтобы оказаться хоть на сутки на голову выше, удачливее, маститее, героичнее.
Юрка водрузил свой баул на верхнее место. Внизу было двое, оба пухлые, отъевшиеся, ищущие своими свинячьими глазками того вечного третьего. "В подкидного будешь, парень? ", - сразу же обратился один к Юрке.
 
- Я не умею, - ответил Юрка довольно брезгливо.

- Научим, - сказал второй, - новичкам всегда везёт.

Юрка погрузился в карточный мир. Впрочем, игра ему быстро надоела. Скорее всего, ему просто было жалко проигранных пяти рублей. Денег от бабки и так было немного, а тут ещё эти ободрали как липу.

Когда Юрка вышел из игры, пухлые тоже отложили колоду и предложили махнуть по одной. Стол сразу застелила дорожная скатерть-самобранка. От увиденного Юрка рыгнул, вследствие чего неугомонный ребёнок в соседнем отсеке навсегда перестал орать. Пухлых звали Олег Геннадиевич и Сергей Геннадиевич. Были они братьями. Работали в космической отрасли какими-то не особо важными инженерами. Но, сам факт, что Юрка  уже на шаг смог приблизиться к космосу, а значит и к Гагарину, значил многое.

Геннадиевичи, перебивая друг друга, рассказывали из чего состоит ракета и как, практически только их не человеческими усилиями, человек смог полететь в космос. Юрка впитывал в себя информацию как губка. Каждый новый пласт, как ступень корабля, откладывался в его непутёвой голове.

- Гагарин, он, он знаешь какой,- говорил нараспев, словно гармонь, Олег Геннадиевич,- он человечище! Он  первый!

- Вот спит Гагарин, а всё о Космосе думает. Обедает Гагарин, а про Космос не забывает. С женой милуется, а в голове у него всё одно - Космос,- подпевал Сергей Геннадиевич.

- А вы, его, правда, как меня сейчас, живьём видели? - немного усомнившись в их словах, спросил Юрка.

- Сомневаешься! За руку здоровались. И с ним, и с Сергеем Палычем Королёвым,- сказал уверенным голосом Олег Геннадиевич.- Крепкое рукопожатие у Юрия Алексеевича. Не рука, клешня! Гвозди б делать из этих людей!
- Крепче б не было в мире гвоздей,- подпел брату Сергей Геннадиевич.

Информационную кормёжку нарушил голос проводницы. Она, как привокзальная торговка, зазывала покупать постельное бельё, чай с сахаром и мятые газеты, не пойми за какой месяц. На белье Юрка решил сэкономить. Его и у бабки то толком не было, одно на двоих, с рисунком в полустёртую ёлочку. На нём бабку и схоронили.

Юрка пил и ел, сметая со стола все, что выставили Геннадиевичи. К вечеру он сильно захмелел и, заглядывая по очереди в поросячьи глаза братьев, стал выспрашивать, не знают ли они где живёт Гагарин. Братья отмахивались, отвечая практически одинаково: "Юрий Алексеевич - птица высокого полёта". Но Юрка не унимается, мысли о том, чтобы самому стать космонавтом не давали ему покоя. В какой-то момент он совсем обмяк и братья водрузили его на верхнюю полку как мешок с картошкой. Всю оставшуюся дорогу Юрка спал и видел сны.

Сон первый.
Широкая степь, до самого горизонта только низкая пожухшая от солнца трава, да суслячие норы, напоминающие лунные кратеры. Огромный космический аппарат стоит, впившись своим остриём в небо. Вокруг него, словно адский костёр для сжигания еретиков, плавится земля. Кто-то невидимый даёт отсчёт: десять, девять, восемь... Но вдруг с двух сторон наперерез к кораблю бегут две собаки. И уже слышно, что они не лают, а говорят человеческими голосами: Юра, Юра, там Бога нет, Юра, Юра...

От увиденного Юрка стал сильно ворочаться и кряхтеть. Один из братьев легонько пнул снизу вверх ногой по полке и Юрка угомонился, погрузившись в спокойную фазу сна не очень здорового человека.

Сон второй.
Перевернувшись на другой бок, Юрка засопел и ему приснился еще один сон. Лес, заросший буреломом, а посередине поляна, чистая, будто кем-то заботливо скошенный луг. На поляне лежит распятый человек. Это Гагарин. Над ним, склонившись с острым, как бритва ножом, Юрка. Юрка аккуратно поддевает кожу мёртвого Гагарина и снимает её «чулком», как с зайца. Вытряхнув кожаное одеяние, Юрка облачается в него, будто влезает в гидрокостюм. Оказывается, они с Гагариным примерно одного роста и комплекции. Теперь я – это он. А его – больше нет.

Юрку начинает бить озноб. От ужаса, увиденного во сне, он резко просыпается и падает с полки. Ударившись головой о край стола, наконец-то приходит в себя.

- Был бы трезвым, убился, - выдаёт Олег Геннадиевич, помогая Юрке подняться.

- Сон страшный приснился, - объясняет Юрка свой ночной полёт.
- А что именно? - спрашивает Сергей Геннадиевич.
- Да, я забыл сразу, как долбанулся, - отвечает Юрка, потирая шишку, вскочившую на голове на месте удара.
Юрка снова забирается на свою полку и засыпает. В тот вечер снов он больше не видит.
Утром Юрку разбудил один из Геннадиевичей. «Москва – столица нашей Родины!», - весело сказал один из братьев на прощание Юрке. Юрка же ничего не ответил. Сказалось похмелье и странные сны, рисовавшие неземные образы. А за окном, причалившего, словно корабль к пристани, вагона и правда виднелась столица нашей Родины, Москва. От количества людей у Юрки сразу же закружилась голова. Вокзал походил на муравейник. Как десять его деревень, нет, как сотня! Ничего не разобрать. И Юрка молча влился в общий людской ручей, который должен был вынести его в открытое море большого города.

Пока Юрка пытался прийти в себя, к нему подошёл милиционер и попросил предъявить документы. Не обнаружив ничего крамольного в измятом паспорте, милиционер сделал акцент на количестве законных дней нахождения в гэ Москва без регистрации и что последствия нарушения этого могут быть очень суровыми. А ещё добавил: «Вот приехал бы на несколько дней раньше, Гагарина бы увидел! Он по Ленинскому проспекту проезжал до самой Красной площади. А вокруг море людей. Представляешь, целое море людей. Герой!». Юрка в ответ только обнажил некрасивые редкие зубы, обладатели которых всегда, по общему заключению, являлись брехунами и ничего не сказал. Забрал паспорт и пошёл вперед. Куда-нибудь да вынесет. Земля круглая.
Меряя столицу короткими не смелыми шагами первопроходца, ноги сами вывели Юрку к Красной площади. Громадина Кремля, Мавзолей Ленина – всё это натолкнуло его на мысль, какой же он крошечный, а мир вокруг - огромный. Простая истина, до которой никому нет дела.
Никто никого не замечал. Толпы людей пересекали площадь справа налево и слева направо. Зеваку, остановившегося поглазеть на что-то, тут же сносил бурный людской поток. Да, Юрке и не было особо интересно среди большого количества людей и построек. Не для того он проделал весь этот долгий путь.
Жаль, очень жаль, что он не застал проезжавшего по Красной площади Гагарина. Столько времени потеряно. Но, ничего. Будет новый день, будет новая пища. В животе противно заурчало. Юрка вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего застолья с Геннадиевичами. Он подошёл к первому попавшемуся прохожему и спросил где здесь можно недорого поесть. Прохожий указал ему примерный путь до ближайшей столовой.

В столовой было малолюдно. Юрка взял первое и второе и присел в углу зала. Вскоре, к нему за столик попросился некий гражданин, с бегающими глазами и в очень помятой одежде, как-будто его весь день жевала корова. Гражданин пожелал Юрке приятного аппетита, от чего Юрка только поперхнулся, потому что услышал такое впервые в жизни. В его деревне никто никогда не желал приятного аппетита. Можно было есть молча или есть за разговорами. Юрке хотелось есть молча, а подсевший всё не унимался. Казалось, что это был не человек, а неугомонный дятел. Но вот в потоке ненужных слов, юркино ухо выцепило «Гагарин». «Что, Гагарин?»,- переспросил Юрка. «Проезжал здесь. До самой Красной площади. А вокруг целое море людей. Представляешь. Человек вернулся из космоса, а мы тут тушеную капусту на сухую трескаем». Деревенский Юрка не сразу понял намёк. Но, подсевший, быстро и развернуто объяснил, что не прочь скинуться и сообразить, сдабривая всё это известным жестом – щелчком пальцами по собственному горлу. Выпить за космос, за Гагарина, так сказать всегда есть повод.
Они вышли из столовой и направились в ликёро-водочный, который был неподалеку. Взяли что-то недорогое противно-кислое, но в очень большой таре и жадно пили из горла в соседнем сквере. Новый товарищ, заплетающимся языком всё талдычил «Гагарин, космос, космос, Гагарин..». А Юрка ждал удачного момента, чтобы заткнуть весь этот поток космического мусора исходящего изо рта собеседника. Наконец, болтливый обмяк и прислонившись к фонарному столбу уснул. Спал он с открытым ртом, в котором изрядно не хватало передних зубов. Юрка решил, что для такого балабола язык – враг. Он аккуратно разбил пустую бутылку и схватив спящего за кончик языка резко чикнул. Спящий, выпучив глаза, которые как и его рот, тут же наполнились кровью и непониманием о случившемся стал метаться по скверу, то и дело натыкаясь на деревья и скамейки. В итоге, споткнувшись об одну из них, он упал и больше не вставал. Юрка посмотрел на кончик отрезанного языка в своей ладони, а потом просто зашвырнул его в ближайшие кусты. Отряхнулся и пошёл прочь.
 Желчь пульсировала внутри него. Пройдя несколько шагов, он согнулся пополам, будто кто-то его перерубил  и начал изрыгать съеденное и выпитое накануне. Закончив с рвотой, он кое-как поднялся и, пошатываясь, побрёл дальше. В зеленовато-желтой лужице вышедшей из него, остались частицы ненависти, которые тут же пришлись по вкусу ушлым воробьям и одной не особо расторопной вороне с костяным клювом.

Надо было думать о ночлеге, строить дальнейшие планы насчёт Гагарина и просто где-то прилечь и выспаться. Так, ноги сами вывели Юрку к «дому колхозника», возможно последнему из оставшихся. На всякий случай Юрка имел с собой направление от председателя своего совхоза. Направление гласило, что такой-то направляется туда-то затем-то, вроде как верительная грамота для любого крестьянина начиная еще с отмены крепостного права в 1861 году. Всё очень размыто. Размыто в прямом смысле слова, потому что на направление была случайно пролита водка, и поэтому в документе можно было прочесть только «такой-то, туда-то и затем-то». В «доме колхозника» по счастью нашлась свободная койка, на которую он упал и тут же уснул. Во сне его лицо облизывала шершавым языком корова. Только язык был каким-то маленьким, как тот отрезанный им накануне. Юрка перевернулся на другой бок и сон исчез.

Пока утро красило нежным светом стены древнего Кремля, Юрка вновь куда-то брёл. Огромный город давил на него всей своей каменной мощью, таранил автомобилями и уносил людскими потоками в разные стороны. Ужасное место – эта наша столица. Город тронувшихся умом. Муравейник, который поедает сам себя, чтобы породить еще больший муравейник.


Глава 3.
Намыкавшись по Москве, Юрка усвоил одно важное правило, чем больше населенный пункт, тем меньше в нём взаимопонимания от людей. Никто никому ничего не должен. Раздавят как клопа и имени не спросят. А еще Юрка узнал, что в Москве нет ни одного лётного училища. Есть Волгограде, в Воронеже, в каком-то далеком Ачинске. Да и сам Гагарин учился где-то в Саратове. Что же теперь получается, надо ехать еще куда-то. Мысли в голове путались, спотыкаясь о непреодолимые преграды. «Пойти туда, не знаю куда, найти то, не знаю что»- бубнил Юрка.
Ну а что, можно и в Саратов. Только где он, надо поспрашивать. Узнав на вокзале, что Саратов не так уж и далеко, примерно сутки на поезде, Юрка снова воодушевился. Стал строить новые планы, как он поступит и станет летчиком, отличником боевой и политической, а потом его сразу же пригласят, очень настойчиво, в космический отряд. И там он заткнет за пояс этого выскочку Гагарина. На небосводе загорится новая звезда, звезда Юрки Юдина и станет он героически сиять своей щербатой улыбкой с каждого плаката и из каждой газеты будет подмигивать девушкам, передавая им космические приветы.
Высыпав на блюдечко с отколотыми краями последние деньги, в обмен из крошечного окошка Юрка получил билет на поезд до Саратова. Всю дорогу он не переставал представлять себе каким станет всего через несколько лет. Орденоносцем, героем, всеобщим любимцем. А про Гагарина сразу же забудут, как только Юрка обретет «крылья».
На дворе стояла середина августа. Душный саратовский железнодорожный вокзал встретил нового героя не очень приветливо. Его здание не было таким красивым как вокзал в Москве. Первый же милиционер попросил Юрку предъявить документы. Внимательно изучив измятый паспорт, он спросил о цели прибытия такого «фрукта» в его (подчёркнуто) Саратов. Юрка честно ответил, что приехал поступать в летное училище. Милиционер покрутил пальцем у своего виска, добавил, что поступления во все учебные заведения давным-давно закончились и вообще, в Саратове нет лётного училища, и вернул паспорт. «Меня в любое время примут»,- ответил Юрка и пошагал.
Саратов в шестидесятые годы, в отличии от Москвы, навивал уныние и тоску. Никто никуда не спешил, провинция - считай та же деревня, только с именем. Поспрашивав у прохожих, где находится лётное училище, Юрка так и не узнал нужного адреса, потому что все пожимая плечами отвечали одно и тоже: «В Саратове отродясь летного училища не было». «А где же тогда этот ваш Гагарин выучился»,- думал, всё больше распаляясь, Юрка.
Как оказалось, Гагарин учился в местном ДОССАФ, что расшифровывалось как Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту. Создано оно было лет десять назад на базе ОСОАВИАХИМ и существовало как массовая оборонно-патриотическая организация, цель которой – содействие укреплению обороноспособности страны и подготовке трудящихся к защите социалистического Отечества. Слишком сложно это было переварить для Юрки. Но он, всё еще не теряя надежды, нашел здание, в котором расположился этот ДОСААФ. Войдя без стука в кабинет начальника Общества, фамилию которого он даже не стал читать, Юрка представился и сказал, что он прибыл из глухой деревни, которую даже немцы не смогли найти, чтобы выучиться здесь на летчика, а впоследствии стать космонавтом, новым героем Советского Союза. Начальник, немолодой мужчина с нескромными залысинами, закинув под язык нитроглицерин и жестом поспросил «героя» дать ему минуту, чтобы прийти в себя. Затем еще раз выслушал Юрку и зашелся в приступе харкающего смеха.
- Ты, в лётчики?- еще раз переспросил он Юрку.
- А чем я хуже вашего Гагарина,- не моргнув, ответил Юрка, оскалив при этом редкие зубы и став похожим на гиену.
- Ты себя в зеркало видел, парень? Тебе сколько лет? Какая подготовка за плечами? Образование? Спортивные достижения? Чудной, ей богу.
- У меня желание есть. А больше ничего не надо.
- Для дурака, да, и этого за глаза. А для нормального человека, нужно всё, что я перечислил.
- Ну, в школу я иногда ходил, от случая к случаю. Кое-что бабка мне рассказывала. Так что с науками знаком. Немного. Двадцать семь лет. В самом расцвете.
- А выглядишь лет на двадцать старше. Вон зубы, как забор в городском парке, любая собака проскочит.
- Это чтобы плевать на всё было удобнее. Чего придираетесь. Будете зачислять или нет? Не вы один во всём Союзе. Не вы так другие с руками оторвут.
- Такого-то, оторвут, конечно. Оторвут и выбросят. Чуть сердце из-за тебя не остановилось, шут гороховый. Как ты говоришь, дурачок из безымянной деревни, возле реки Тёмная. Ой, посмешил. Жаль, Юры, Юрия Алексеевича нет, вместе бы посмеялись. У него знаешь какое чувство юмора.
- Что вы все носитесь с этим Гагариным как с писаной торбой, будто он один на земле. Ведь люди не летают.
- А чего же ты тогда пришел, если сам не веришь и других задираешь? Сам говоришь, возьмите меня в лётчики, а потом так уж и быть, сделаю вам божескую милость, и в космонавты пойду, в трижды герои Советского Союза. А?
- Доказать хочу. Всем-всем доказать, что я - Юрка Юдин тоже могу, право имею.
- Завидуешь, стало быть.
- Нет. Я по справедливости. Чтобы всем и каждому равные возможности. Захотел в космос – лети.
- Как у тебя всё просто. Тебя бы врачам показать. Ты я вижу парень с особенностями, ку-ку.
И начальник ДОСААФ покрутил пальцем у своего виска, так же как утром это сделал милиционер на вокзале.
- Я уже не мальчик. Всё решил. И точка. От вас и надо то самую малость – резолюцию.
- Хватит с меня на сегодня дураков. Не космонавт ты, Юрка, не космонавт! Вали-ка ты по добру по здорову, пока я в самом деле тебе карету не вызвал. Я слышал, у них там космонавтов в каждой палате по три штуки. И каждый, не менее чем герой. Так что место тебе там найдут, среди своих. Полетишь!

Юрка плюнул в пол и ушёл громко хлопнув дверью на прощание. Начальник ДОСААФ долго еще рассказывал всем подчиненным про приходившему к нему накануне дурачка, который хотел стать лётчиком, а после космонавтом, чтобы затмить самого Юру (!). Подчиненные смеялись и передавали этот анекдот из уст в уста. А Юрка на какое-то время остался в Саратове. Мысли его окончательно спутались, денег куда-то ехать не было. Он чувствовал себя оплёванным и преданным. Его идеалы рушились у него на глазах. Почему одному можно всё, а другого открыто оскорбляют и называют неподходящим. Кто дал им право измерять человека Юриями?! Карету еще какую-то приплел. Кругом автомобили, ракеты в космос летают, а он…
И снова мимо. В Саратове Гагарина тоже нет. Что же он как блоха скачет, то туда, то сюда. Так я за ним никогда не поспею. По радио передали, что Гагарин снова посетил очередную заграничную страну. На этот раз Венгрию по приглашению ЦК ВСРП и Правительства. Мол, прогуливаясь по Дунаю, он оценил красоты этой реки и отметил, что Дунай очень похож на его родную Волгу. Очень интересно. Идолопоклонники чёртовы, тьфу. А, работать кто будет, летать, Родину защищать,- не унимался Юрка. Если постоянно по гостям шастать, кто будет службу нести, Юрка ?! Юрка бы и рад, да никто не берет. Потом, конечно, локти кусать будут, да поздно. А уж как он возненавидел Гагарина, словами не описать. Теперь, при каждом упоминании о нём, у Юрки сводило живот и подступала желчь к горлу. Было ощущение, что он сейчас умрет, но его просто переламывало пополам от злобы и рвало, пока не заканчивалось содержимое желудка. «Гагарин – не птица, достану его, во что бы то ни стало, жизнь положу, а его достану. Я хотел стать его верным соратником, лучшим его учеником, но теперь совершенно потерял веру. А что человек без веры – букашка, тьфу и растереть. А Гагарина предать земле, нечего ему в воздухе трепыхаться. Пусть камнем вниз летит. Еще посмотрим кто кого, Юрий или Юрка». Так он себя немного успокоил. Но что ему делать дальше, пока не решил. Он вернулся на железнодорожный вокзал и прямо в дверях столкнулся с тем же милиционером, который проверял его документы при прибытии в город.
- А, лётчик,- смеясь подмигнул Юрке страж порядка.- Ну, как, поступил в лётное училище имени Икара?
- Не поступил. Нет у вас здесь никакого лётного училища. Только один старый дурак есть и тот на таблетках, того и гляди помрет,- брезгливо ответил Юрка.
- Да ты и сам, я гляжу, не отличаешься умом и сообразительностью.
- Я вам еще всем покажу. Вот увидите.
- Ты мне давай не дерзи, и не хулигань, а то враз улетишь на пятнадцать суток. Вали поскорее откуда приехал. Скатертью дорога, Гагарин.
- Сам ты Гагарин. Я Юрка Юдин. И другого такого нет и не будет. Запомни это. А лучше запиши. Потом детям будешь показывать, что знал меня.
- Обязательно. И в фас и в профиль запишу и зарисую. У меня фотографическая память. Это профессиональное. Но ты, повторюсь, не задерживайся. Ехай, ехай.
- Куда мне ехать то, денег нет. В лётчики не берут. Пристал как банный лист.
- Это уже дело твоё. Моё – соблюдение порядка.
- А я и не нарушаю. Я просто думаю вслух.
- А вслух думать не надо, простудишься. Чудной ты, или юродивый, тут без пол литра не разберешь. Но мой тебе совет: или найди где-нибудь официальный приют, чтобы с регистрацией, с местом или сгинь с глаз моих, чтобы потом не обижаться. Я предупредил.
- Угу.
- Вот тебе и угу.
Милиционер, наконец, отстал от Юрки и ушёл в сторону перрона, окучивать только что приехавших пассажиров. Юрка присел на лавку в зале ожидания, только вот ждать ему пока что было абсолютно нечего. Видимо всё закончилось, так и не начавшись. Зря, только бабку придушил, посетовал он. Она ведь от старости злая была, можно и потерпеть. А теперь сам по себе, один в поле. Да в кармане кукиш.
На вокзале Юрка просидел до самого утра. Ночью было вполне спокойно и малолюдно. Ему никто не мешал размышлять. Даже сны ему не снились. А утром его разбудил только что заступивший на службу знакомый ему милиционер.
- Всё еще тут, Гагарин ?- спросил страж порядка.
- А куда мне идти,- ответил Юрка,- я в вашем городе никого не знаю.
- Кроме меня и начальника ДОСААФ,-  добродушно усмехнулся  милиционер.
- Получается так.
- Что же прикажешь с тобой делать? Не хочу я тебя на сутки сажать. Жалко. Парень ты вроде ничего, хоть и ку-ку.
- Так не сажайте.
- Так и на вокзале тебе сидеть день-деньской тоже не следует.
- Больше негде.
- У нас в отделе людей не хватает, на три ставки по одному сотруднику. Крутись, говорят, как хочешь. Пойдем к нам, хоть стажером для начала.
- Я в лётчику собрался, а по вокзалам ходить, да обычных людей тормошить «за жили-были» - это не ко мне.
- Ишь, ты, Гагарин. Смотри, долетаешься. Я  к нему со всей душой, а он нос воротит. Хотя, работа у нас, конечно, не сахар. И платят мало, а спросу выше крыши. У лётчиков оно всяко лучше. Тут я тебя могу понять. Я-то сам в артиллерии служил, но лётчиков много видел. Красивые, как соколы. У них даже взгляд особенный, не как у обычных людей. Но лётчиком тебе всё равно не взяли, так что брал бы что дают.
- Я подумаю,- сонно ответил Юрка, зевая и тем самым давая понять сердобольному милиционеру, чтобы тот поскорее отстал.

Юрка и впрямь на какое-то мгновение задумался, не пойти ли ему в милиционеры. Уж он бы наверняка навел везде порядок. Вымел поганой метлой всех тех, кто когда-то над ним смеялся и задирал. На всех управу бы нашел. Но всё-таки летчик, а тем более космонавт – это гораздо престижнее, чем милиционер. Тут и сравнивать не надо, всё равно, что хрен сравнить с пальцем.
Саратов всё больше распылял в Юрке ненависть. Убогость провинциального города была ему как кость в горле. Как-будто он и не выезжал из своей родной деревни. Нужно было возвращаться обратно в Москву, там гораздо больше шансов чего-то достичь. Встретить Гагарина, в конце концов. А может, минуя лётную школу, попасть в космонавты. Зачислят, как самого достойного. Почему бы и нет. Так размышлял Юрка, пока его размышления вновь не нарушили. К нему обратилась старушка, бабушка «божий одуванчик». Спросила что-то нелепое, вроде который сейчас час. Но Юрка тут же вспомнил свою бабку, вспомнил, что сделал с ней и его стало тошнить. Он поднял глаза на старушку и одним только своим взглядом заставил ту исчезнуть с его территории. Потом он отдышался и отмотав назад случившееся, задумался, что старушка – это возможно его единственный шанс добыть денег на билет. Уж с такой-то «ветошью» он непременно справится. Да и убивать он не собирается, только денег бы отобрать. Не до жиру.
Юрка вышел из здания вокзала и сразу увидел ту старушку. Она стояла невдалеке и щурилась на солнце. Юрка стал наблюдать, чтобы она пошла куда-нибудь подальше от людей. И судьба дала ему такой шанс. Как волк, выслеживающий добычу, Юрка шёл по пятам старухи. И когда она, наконец, свернула в подворотню, он настиг её и со спины и попытался выхватить сумку. Старуха оказалась хоть и хилой на вид, но в сумку вцепилась крепко. Сразу видно, старая школа. Юрке пришлось развернуться к старухе лицом. Он с силой оттолкнул её и вырвав сумку пустился наутек. Старуха падая, ударилась головой о стену. Много ли ей было надо, знал только Господь Бог.
Отдышавшись, Юрка выудил из сумки аккуратно сложенные в стопку рубли и заботливо замотанную в носовой платок мелочь. На билет до Москвы должно было хватить. Лишь бы теперь не попасться на глаза этому милиционеру. Про то, жива ли старуха или нет, Юрка не думал. Он сразу же забыл о её существовании, как только его карман согрели деньги.
Глава 4.
Денег, действительно, вполне хватило на билет до Москвы. Поезд был примерно через час и Юрка выжидал его прибытие на перроне. Милиционера он заметил прогуливающимся между пассажиров. К нему он не подошел. Когда подали поезд, Юрка был первым пассажиром, севшим в него. Он всё никак не мог дождаться, когда уже объявят об отправлении. Только со стуком колес Юрка смог почувствовать себя спокойно.
Соседями у Юрки оказались муж и жена Тютины, оба учительствовали здесь в Саратове, а в Москву ехали на недельку, пока еще не начался учебный год, лишь одним глазком посмотреть на её масштаб. Юрка в ответ рассказал о себе, что он, Юдин Юрка – лётчик и без пяти минут космонавт. Само собой, учителя слушали «без пяти минут космонавта» раскрыв рты. А Юрка заливался соловьём о своих несуществующих подвигах.
- Я любую высоту могу взять,- заливал Юрка.
- Как Гагарин?- переспросил его Тютин Василий Васильевич.
- Гагарину до моих высот никогда не достать. Я – птица иного полёта,- не унимался Юрка, у которого уже свело живот от упоминания подвигов его антагониста.
- А вы его сами видели?- спросила Вера Викторовна Тютина.
- Видел. Ничего особенного. Обычный мужик, уж точно не лучше меня,- брезгливо бросил Юрка.
- Выходит вы самый счастливый человек. И сами летаете, и Гагарина видели. А, мы вот с Верочкой ничего не видим. Первый раз выбираемся куда-то так далеко. И решили, надо сразу в Москву. Когда еще удастся посетить. Вот пока детишек нет путешествуем.
- В Москве  тоже ничего особенного,- не успокаивался Юрка.- Людей тьма, все куда-то прут. А спроси кого, куда прёшь, так ведь не ответит, потому что сам не знает. Там все сумасшедшие. Целый город сумасшедших.
- Мы на ВДНХ хотим и на Ленинские горы, и в Мавзолей, в музеи.. - начал перечислять  Тютин.
- У нас большая культурная программа намечена. Успеть бы всё,- добавила его жена.
- Захотите – успеете. Я вот захотел летчиком стать – всё успел. Теперь космонавтом – тоже успею,- выделывался перед незнакомыми людьми Юрка.
У главы семейства Тютина даже запотели очки от присутствия рядом такого героического товарища. А его женская половина то и дело поправляла прическу, боясь выглядеть слишком провинциально в глазах такого мужчины. Юрка, не скрывая своих мужских потребностей, жадно поглядывал то на грудь, то на колени учительницы. И когда Вера Викторовна вышла в туалет, Юрка тут же увязался следом. Василий Васильевич остался на своём месте переваривать рассказы «лётчика», похожие на слоеный торт. Юрка зажал Верочку возле туалета и стал тащить её в тамбур. Она вяло сопротивлялась и с её губ полушепотом слетали слова: «не надо, лётчик, не надо..». Юрка лапал свою первую женщину, такую спелую, готовую вот-вот залить его своим соком. Он никак не мог совладать со своими животными инстинктами. Верочка, прижавшись к углу, продолжала шептать словно молитву «не надо, лётчик, не надо..». Ещё мгновение и Юрка бы овладел ею. Возможно, где-то в глубине её комсомольской души, она и сама отдалась Юрке. Но карты спутал случайный пассажир, вышедший в тамбур покурить. Увидев пузатого мужичка, в накинутом на плечи пиджаке, Юрка убрал от Верочки руки, а она стала поправлять прическу и тут же выскочила из своего угла. Мужчина подмигнул Юрке и отвернулся в другую сторону.
Когда Верочка, прошмыгнув мимо Юрки, сбежала, он стрельнул у пузатого папиросу и стал жадно тянуть едкий дым, чтобы успокоить своё вздыбленное мужское достоинство.
- Динамо?- спросил у Юрки пузатый.
Юрка не зная обозначения данного разговорного слова в ответ лишь вяло пожал плечами.
- Я говорю, не дала, лярва?- снова спросил пузатый.
- Сам не взял,- буркнул Юрка, чтобы и в этих глазах незнакомца быть выше него.
- Джентльмен выходит, ну-ну,- усмехнулся пузатый.- Я по молодости тоже джентльменом был. Только от меня «с таком» ни одна не убегала.
- Будет ещё,- ответил Юрка и отвернулся в другую сторону.

Вернувшись к себе на место, Юрка, как ни в чем не бывало, продолжил молотить слова, высекая всякую чушь. Казалось, в тот вечер его было не заткнуть. Ещё чуть-чуть и он бы рассказал, что он подсказывает самому Королёву, как запускать ракеты в космос. Язык без костей. Юрка нёс такую несусветную ересь, что с верхней полки в соседнем отсеке упал дедушка, герой революции 1905 года. Слава богу, старик не убился, не то, смерть героя была бы на Юркиной совести. Ему помогли снова влезть наверх добропорядочные соседи. Юрка же заливался соловьем, запутываясь в собственных показаниях всё больше и больше. Тютины напоминали заколдованных ядовитой змеёй кроликов. Наконец, Юрку сморил сон. Он откинулся на подушку и захрапел, даже во сне продолжая бубнить что-то про космос и его предчувствие. Тютины, не сговариваясь, обняли друг друга и так просидели, не сомкнув глаз, до самой Москвы. Горизонты их настолько расширились и они твёрдо уверовали, что человек сам хозяин своей судьбы. А лозунг их нового знакомого товарища Юдина: «захотите – успеете», перевернул их мировоззрение на общий порядок вещей. Возможно, учительство стоило бросить и уйти, наступая на пятки судьбе, чтобы потом и их, Тютиных, называли великими людьми. Первооткрывателями. Небожителями.
По прибытии поезда в Москву, Юрка вышел из вагона, даже не попрощавшись с соседями. Тютины так и сидели, обнявшись и мечтая о небесных кренделях, пока их чуть ли не силой расцепила проводница и выгнала вон. Они, словно полоумные, шли по перрону. Василий Васильевич, то и дело вытирал постоянно запотевающие очки, а Вера Викторовна, тихо плакала, укоряя себя за то, что могла бы сейчас взмыть вместе с лётчиком, без пяти минут космонавтом и героем Советского Союза, а ей пришлось остаться с этим маленьким человеком по фамилии Тютин, которому она, по несчастью, приходится законной супругой. А сам Тютин думал, что его дражайшая супруга плачет как раз таки от счастья, которое он ей обязательно подарит. Если не сейчас, то ближе к пенсии, обязательно. Выйдя из шумного здания железнодорожного вокзала, чету Тютиных тут же поглотил огромный город-муравейник, сделав их сначала крошечными, а затем и вовсе невидимыми.
Глава 5.
Куда исчез Юрка, пока что было не совсем понятно. Выйдя из здания вокзала, он просто пошёл по утреннему городу, залитому светом. Шёл и любовался собой, наблюдая за своим лохматым отражением в витринах магазинов. «Нет, ну, такого красавца просрали»,- сказал он вслух. И кто-то из прохожих даже обернулся, но увидел перед собой не Владимира Коренева из недавно вышедшего фильма «Человек-амфибия», а человека ростом чуть меньше среднего, лохматого, как домовой и не слишком опрятно одетого. Прохожий улыбнулся и пошёл дальше, сетуя на то, что сумасшедших по городу попадается всё больше и больше, куда только смотрит милиция. Юрка совершенно не обращал внимания на проходящих мимо людей. Он шёл, шёл и как потом оказалось, сделал виток по кольцу вокруг Москвы и снова вернулся к вокзалу.
Осознав, что он прошёл по кругу, у него ухудшилось настроение. Юрка снова увидел в этой своей прогулке сравнение с полётом Гагарина. Только тот сделал виток вокруг всей Земли, а Юрка лишь прошёл по Садовому кольцу. Величины, так скажем, слегка несоизмеримые. Нечем похвастаться. Да, и теперь не перед кем. Поезд ушёл, случайные зрители растворились в мороке города-муравейника. И нужно было думать не о витках, а о более насущном: где переночевать и что поесть.
Спас Юрку случай, бродя по городу, он наткнулся на праздношатающегося  гражданина с очень располагающей внешностью. Такая внешность обычно бывала у советских актеров игравших шпионов в кино. Но гражданин шпионом не был. А если и был, то неважнецким. Гражданин, после столкновения, сам извинился перед Юркой, чем поставил деревенского парня в тупик. Кто извиняется за такое. Да за такое по морде бы еще получить и тогда спасибо скажешь. Вообще, от повсеместной городской любезности Юрку немного мутило. Как будто он попал на другую планету. В итоге знакомство продолжилось в парке с прудом, куда, всё также любезно, его пригласил тот самый гражданин Иван Иваныч.
За разговорами о том, о сём, Юрка стал понемногу погружаться и вроде бы даже понимать окружающую действительность.
- Москва растёт, увеличивается как неконтролируемая раковая опухоль. Намедни на Можайском шоссе перенесли въездной указатель, потому что Ей стало тесно. Деревянные дома идут на растопку плавильных печей, из которых потом получаются новые бетонные коробки. Все куда-то торопятся, бегут, летят...даже в космос,- говорил Иван Иваныч.
- Нет никакого космоса,- фыркал недовольный Юрка.
- Может и нет. Нам бы на Земле разобраться,- кривясь ответил Иван Иваныч.
- А чего тут разбираться. Всё просто. Это хорошо, а это не надо. Чуждо. А чуждое - к стенке,- подвёл итог дискуссии Юрка.
- К стенке всегда можно. Это самое простое. Только сейчас не тридцать седьмой. А вот ты сказал, что космоса – нет. Это еще почему?
- Потому что его нет. А Гагарин ваш – вовсе не герой. Позёр.
- Ваш? Он же наш, советский. Первый космонавт и другого такого не будет.
- А никакого не надо. Люди – не летают.
- Кто это сказал?
- Бабка моя. А она у меня ведьмой…была.
- Чудной ты парень. Молодой еще. Тебе жить да жить и жизнь тебя сама направит по земле, а может и в космос. Сейчас все горизонты расширились. Всё можем. Новая эра, понимаешь.
- Эх, дядя, дураки вы все. А у меня другая задача, но тебе про это знать ни к чему, потому что ты самый главный дурак.

Юрка поднялся со скамейки, на которой они культурно выпивали и направился из парка, сетуя, что вокруг и правда одни дураки и даже совсем идиоты, которые верят во всякую чушь. А Иван Иваныч остался сидеть на скамейке запасных в этой жизни, так и не поняв, что же имел в виду его случайный собеседник.
Проходя мимо какого-то здания с колонами, похожими на толстые женские ноги, Юрка краем уха услышал, что куда-то нужны работящие люди, не боящиеся тягот и лишений ради нового светлого будущего. И пока еще не знакомое ему слово «целина». Он подошёл поближе. Молодой человек в больших роговых очках вёл агитационный митинг. Тут же лежали какие-то бланки. Юрка спросил о чём идёт речь и выяснилось, что требуются рабочие руки, преимущественно колхозные, для работы на целинных землях в казахских степях, поднимать эту самую «целину». Казахские степи, вспомнил Юрка, ведь именно оттуда Гагарин совершил свой полёт. Байконур. Точно. И сон в поезде был тоже про какие-то степи.
Человек в роговых очках взял Юрку под локоть и отвёл чуть в сторону.
- Знаешь, я постоянно задаю себе один и тот же вопрос. Я ведь тоже из деревни. Спрашиваю себя: как вы тут живете, когда у вас повсеместно фиксируются случаи беременности от случайных прохожих. Мы же первые в космосе, а здесь, выходит, что последние в очереди.

- И тут Гагарин,- подумал Юрка.

- Страшно жить. А жить как-то надо,- разглагольствовал новый знакомый.

- А мне не страшно. Чего бояться? - коротко ответил Юрка.

- Ну да, и Гагарин не испугался полёта в космос. Правда, почему мы должны чего-то бояться. И целины не надо бояться. Это всего лишь земля, только пока еще мёртвая, не паханная. А как вспашут её, так она оживёт и родит нам много зерна и картофеля, свёклы, капусты, всего-всего.

- Чего вы все со своим Гагариным привязались,- огрызнулся Юрка.

- Потому что он один такой, а мы все скачем как блохи и выше своей головы не прыгнем. А он прыгнул. Гораздо выше. Он землю видел. Всю! Со всеми её морями и океанами, реками и озёрами, лугами, полями. Горы, долины… понимаешь?- он заглянул в глаза Юрки, в которых сразу же прочёл раздражение и отрешенность.

- Я на целину хочу поехать,- перебил его Юрка.

На этом разговор закончился.

Не глядя, Юрка подмахнул какие-то бумаги. Его провели по нескольким кабинетам. Что-то оформили, выдали в сберкассе подъемные и велели явиться на Павелецкий вокзал в двадцать три ноль-ноль.
Глава 6.
На Павелецком вокзале, несмотря на поздний час, было многолюдно. Особо выделялась группа молодых парней с баулами и гитарой. Они громко разговаривали, швыряя в толпу проходящих мимо людей слова как окурки. «Целина». Само слово звучало как цель. Как задача. Но никто не знал, что же ждет на самом деле всех этих молодых людей после нескольких дней пути.
Юрка зашёл в вагон и расположился на нижней боковой полке. За окном была заплеванная семечками платформа, горел фонарь, толпились люди. Впереди была невесомость, как в космосе, которого нет.
Поезд тронулся, подёргиваясь в конвульсиях и постепенно начал набирать ход. В вагоне не было ни одного пустого места. Стоял такой шум, что даже не было слышно привычного лязганья колесных пар. Новые герои ехали на край земли, полные энтузиазма и веры в светлое будущее. И только один из всех пассажиров ехал на этот же самый край совершенно по другим причинам. Хотя, энтузиазма у него тоже было более чем достаточно.
Вагон пел и плясал на все лады. Дым от папирос  висел коромыслом. Проводница, взмыленная, как загнанная лошадь, носилась по вверенной ей территории в пятьдесят четыре пассажироместа, преодолевая, порой, совершенно не преодолеваемые препятствия. Никто ничего не покупал, потому что ехали люди совсем молодые и безденежные. Которые только надеялись, что едут за длинным рублем. А в поезде им никто в долг не давал. Они пили всякую дешевую гадость, курили папиросы и махорку. Но были веселы и полны сил.
Юрка отстраненно смотрел в окно. Практически от всего отказывался. В разговоры не лез. Он впитывал глазами дорогу, всё еще до конца не осознавая какая огромная у нас Родина. Где тот самый Байконур, Юрка не знал даже приблизительно. Где-то в казахских степях, а там видно будет. Кто-нибудь да подскажет. Язык до Киева доведёт.
Проснувшись утром, Юрка услышал разговор за соседним столиком.
- Я вот денег заработаю. Вернусь. И тоже в ДОСААФ пойду, как Гагарин. Годы у меня подходящие. Полечу, обзавидуетесь,- говорил один парень, с копной рыжих волос и с таким количеством веснушек на лице, можно было подумать, что его кожа покрыта ржавчиной.
- А, пропьёшь, прогуляешь,- отмахивался от рыжего второй, коренастый, щербатый парень в тельняшке.
- Не пропью, у меня мечта,- настаивал рыжий.
- Мечтать – не вредно, - не веря в планы рыжего ответил щербатый.
- Спорим?- завёлся рыжий.
- Спорим!- взялся за протянутую к нему ржавую ладонь щербатый.

Увидев, что Юрка не спит, его попросили разбить спор.
- А ты парень, зачем на целину едешь, тоже мечта?- спросил щербатый Юрку.
- Нет, просто так,- ответил Юрка.
- А то может тоже в космонавты потом,- со смехом подлил масла в огонь разговора щербатый.
- Космос большой. Его на всех хватит,- ответил рыжий за Юрку.
- Нет там ничего. Люди – не летают. Сказки для дураков,- сердито оборвал общение Юрка.
 Щербатый и рыжий махнули на незнакомца рукой и продолжили общаться вдвоем. Юрка еще какое-то время ворочался, но уже не смог уснуть. Он приподнялся на локте и стал смотреть в окно. Лес закончился, началась река. Широкая, практически до самого горизонта, с мелкими корабликами на ней. «Люди, как блохи», - снова подумал Юрка.
Прибыв до конечной станции, из вагона вывалились разгоряченные молодые люди. Возле обшарпанного здания вокзала, явно сколоченного наспех, как и все тогдашние коммунистические успехи, стояли два ЗИЛ-164 с прилежно выведенными на них надписями «Целина». Погрузившись в машины, молодые люди продолжили трястись по пыльному бездорожью, километр за километром приближаясь к неведомому. Юрка всю дорогу клевал носом и корил себя за опрометчивость. Куда попёрся, не зная брода. Но было уже поздно что-то менять.
К вечеру машины наконец прибыли в лагерь, который состоял преимущественно из деревянных бараков. Но были ещё и отдельно стоящие длинные брезентовые армейские палатки. «Это вам уже считай повезло, в пятьдесят четвертом вообще ничего не было. А сейчас – курорт. Даже кино возят»,- сказал им вместо приветствия человек в пилотке, сделанной из газеты, на которой сбоку еще можно было прочесть о новостях того самого ударного пятьдесят четвертого года. У человека было опалённое солнцем лицо и абсолютно бесцветные глаза. Пиджак, брюки и кирзовые сапоги его были настолько запылены, что если бы он лёг, то его не смогли бы отличить от дороги. Со всех сторон постоянно дул ветер, не сильный, но довольно противный, сухой, колючий и неласковый. Новоприбывших расселили по баракам. Показали где столовая, а где отхожее место. Особняком стояло здание конторы, более добротное, подобранное и окрашенное в ядовито зеленый цвет. Его здесь называли «холм», за схожесть. В контору надо было явиться утром и там уже станет ясно, кто есть кто. Кто тракторист, а кто простой разнорабочий. Кому технику можно доверить, а кому и соху уже перебор.

Юрка вошёл в барак, который сразу же оглушил его запахом пота, такого терпкого, что он запросто мог бы свалить  с ног какого-нибудь иностранца. Теперь понятно, почему мы выиграли Войну. Русский дух. Юрке показали на его кровать. Двухъярусная, с провисшими секциями панцирных сеток. Шаткая конструкция. Он забрался наверх и попытался уснуть. Но кто-то тут же начал трясти его за плечо. Юрка открыл глаза и увидел молодых парней, примерно своего возраста.
- Товарищ, расскажи, какие сейчас новости? А то мы тут совсем ничего не знаем,- сказал один из будивших.
- Да, ничего особенного,- промычал Юрка, чтобы от него поскорее отстали.
- Как же это, а Гагарин? Он же космос покорил. Дальше что было?- не унимался другой парень.
- Не знаю,- вяло ответил Юрка.
- Эх, ты. Зачем тогда приехал. Не знает он ничего. Деревня,- заключил обиженно третий.
И парни, оставив Юрку в покое, пошли искать другого только что прибывшего, чтобы узнать последние новости произошедшие в стране и в мире.
Юрка долго ворочался и так и не смог уснуть. Он спрыгнул с кровати и пошёл до ветру. Отхожее место было размером почти что с жилой барак. Открыв двери, тебя сначала сносит с ног удушающим запахом испражнений и хлорки, залитой туда в немереных количествах, чтобы перебить тот самый запах присутствия человека на мёртвой целинной земле. Какое-то время нужно дать привыкнуть носу и глазам, потом можно заходить. После посещения сортира, Юрка жадно вдыхал скупой на ароматы степной воздух. Ноздри были наглухо запечатаны отвратительными ароматами. Юрка никогда не видел таких огромных сортиров. И даже не мог себе представить, сколько дерьма в них накопилось. Хотя другие посетители данного заведения заходили и выходили ни чуть не морщась. «Как же нужно оскотиниться, чтобы привыкнуть к этому», - подумал Юрка. Утро вечера мудренее.

Вернувшись в барак, Юрка попытался уснуть. Он провалился в сон, не взирая на царящие вокруг громкие  голоса, храп и постоянный топот кирзовых сапог, снующих туда-сюда. Ему снова приснился сон, такой же не понятный, как и те, в поезде. Но, явно, ведущий его к намеченной цели.
Во сне он ехал в открытой блестящей машине. Настолько отполированной, что в её отражении были видны все,  даже самые мелкие огрехи дороги. Юрка ехал, а вокруг, по обочинам, стояли люди. Их было столько много, что они напоминали море. Целое море людей. И все они приветствовали Юрку. Девушки дарили ему свои улыбки, дети цветы, а мужчины крепкие рукопожатия. Юрка был богом. Он сразу вспомнил как про бога, худого бородатого мужика, ему рассказывала его бабка. «Бог, всё видит»,- говорила полушепотом старуха. «И всё, про всех знает». «И про меня?»,- удивлялся маленький Юрка. «Конечно»,- подтверждала старуха. «Он совсем некрасивый»,- говорил Юрка. «Бог не должен быть красив, у него другое предназначение. Принимать страдания за всех нас»,- отвечала старуха. «И за меня?»,- не унимался Юрка. «И за тебя». Больше о боге Юрка ничего не знал.
Машина с открытым верхом свернула на Красную площадь и подъехав к Мавзолею Ленина остановилась. Какой-то низкий армейский чин подбежал к машине и открыл дверцу. Юрка ступил хромовыми сапогами на брусчатку. Затем взглянул вверх и увидел, что кто-то жестом зовёт его подниматься. Преодолев ступени, Юрка поднялся на пьедестал Мавзолея. Там наверху стояли высшие партийные руководители страны и сам первый секретарь ЦК Партии Никита Сергеевич Хрущёв. Он подошёл к Юрке и обнял героя, как отец, которого у него никогда не было. Юрка отдал воинское приветствие и поздоровался за руку с каждым из присутствующих.
Внизу бурлило море людей, волна за волной окатывая своим бризом всех. Кто стоял наверху. Когда бушующие возгласы стихли, к микрофону подошёл Никита Сергеевич и произнёс речь. Затем он сказал, что сейчас речь будет произносить наш герой. Юрка подошёл к микрофону, открыл рот, но вместо слов изо рта послышался лай. «Гав, гав, гав». Он прокашлялся, но снова смог произнести только «гав».
Толпа внизу улюлюкала. Море готовилось к шторму. Спасения ждать было не откуда. Никита Сергеевич, хмурясь, сунул два пальца  в рот и громко присвистнул на манер дворового хулигана. На свист, неведомо откуда, явились сотрудники КГБ. Они взяли Юрку под руки и перекинули через борт прямо с Мавзолея.
Небо, до этого хмурившееся, затянутое пеленой тёмных недоверчивых туч, в тот же миг озарилось солнцем, испепеляющее ярким, дающим надежду всем росткам на большой урожай, а людям, на тепло, уют и благополучие. Бог солнца принял эту жертву.
Растерзанное толпой тело Юрки, затем надели на вилы и во главе с этим чучелом, как с хоругвями, целое море людей двинулось прочь с Красной площади, унося с собой веру в светлое будущее, в котором больше не будет никакого гав..


Глава 7.
Юрка проснулся рано. Голова раскалывалась, будто он пил весь день накануне. Но это всё был сон, жуткий, изматывающий сон. Зажав рукой нос, он сходил в сортир, а потом, ёжась от утренней степной прохлады пошёл в столовую. Было пока еще малолюдно. За одним из столов сидел вчерашний знакомец в газетной пилотке. Юрка подсел к нему и жуя кашу спросил: «куда нас теперь?». «А чёрт его знает, может туда, а может сюда»,- ответил знакомец и обнажил такие же пыльные как его одежда зубы. «А ты сам-то кто?»,- спросил у него Юрка. «А вроде принеси-подай-иди нахрен-не мешай»,- ответил он Юрке. «Тебе заместитель не нужен?»,- вполне серьезно спросил Юрка. «Ну, если ты больше ничего не умеешь, то возьму тебя в заместители. Подучу чуток, может тогда мне отпуск дадут. А то я здесь почти с самого начала, а отпуск не дают. Незаменимый я». «Незаменимых не бывает». «Бывает. Хотя нас таких только двое: я и Гагарин. Я на земле, он в космосе». «Сдался вам всем этот Гагарин. Только и слышно, Гагарин, Гагарин..». Юрка отодвинулся от соседа и продолжил есть кашу, громко запивая её горячим чаем.

В восемь открылся «Холм» и в него стали стекаться посетители. Новенькие топтались неуверенно, старожилы вваливались, как пар в баню, расталкивая всех, кто мешкал и теребил в руках кепки. «Мнитесь дольше, до второй пятилетки простоите»,- громко бросил в толпу один из старожилов.
Юрка тоже мешкал, но не потому что стеснялся. А потому что боялся быть разоблаченным в своей абсолютной неприспособленности к какой-либо более менее серьезной работе. Когда подошла его очередь, он вошел в кабинет и не успел даже раскрыть рот, как его жестом остановили. «Всё уже знаем, будешь помощником у Любить Михал Михалыча. Он прям с утра попросил тебя к нему определить». «Он, конечно такой же Михал Михалыч, как я радиола, но человек здесь не последний. И ты к нему прислушивайся, а если что, потом к нам». С таким набором напутствий Юрка побрёл в сторону небольшого отдельно стоящего здания, где как раз и обитал товарищ с очень странной фамилией - Любить.
Михал Михалыч стоял на крыльце и просто смотрел в даль. Там и смотреть то было некуда. Сплошная пустота. А он смотрел с таким видом, будто там что-то поистине прекрасное. Странный человек. Юрка подошёл к нему и сказал, что его определили в официальные помощники. «Раз официальные – это совсем другое дело». И Михал Михалыч расшаркался, как европейский дворянин. «А стучать на меня уже попросили?». «Да»,- коротко ответил Юрка. «Но я не стану». «Зря. Надо быть решительным, но лишь до того момента, пока точно знаешь к чему это может привести»,- обидчиво отреагировал Михал Михалыч,-«Их нужно держать в тонусе. Дезинформация равно массаж простаты»,- так мне один доктор говорил. «Сами разгребайте. Мне то что»,- так Юрка закончил не нужный разговор.
Весь день он как привязанный за лошадиный хвост послед мотался за Михал Михалычем. Тот постоянно с кем-то разговаривал, что-то записывал и вообще, казалось, ведёт жизнь сумбурную и показушную. Ничего общественно-полезного уж точно он не делал. Но при этом был всеми уважаем. Что за человек такой?!
Юркино обучение пока что не несло ничего, что хотелось бы запоминать, да, Михал Михалыч и не говорил ему «запоминай» или «записывай». Он вообще с Юркой практически не разговаривал. Носился как угорелый от здания к зданию, заходил в один барак, потом в другой, в столовую, в контору. И просто разговаривал с первыми встречными людьми. «То же мне зиц председатель»,- хмыкнул под конец рабочего дня Юрка. Михал Михалыч сделал вид, что ничего не услышал и лишь сказал, что на сегодня обучение окончено. Приходите завтра. Он вообще со всеми говорил на «вы», что тоже очень сильно коробило.

Юрка вернулся в барак, в котором становилось всё более шумно от тружеников, возвращавшихся с работы. В воздухе снова повисли разговоры о светлом будущем, о космосе и о роли современного человека в мире. Юрка никаких ролей играть не хотел. Он только хотел поскорее взобраться на свою «пальму» и уснуть, и еще желательно, чтобы не видеть снов. Но сны будто преследовали его. Стоило только провалиться в тёплое марево, как вокруг начинали сплетаться совершенно нереальные для земной жизни события. Юрка ворочался, пытаясь таким образом сбить с себя эти сны, но они были сильнее и опутывали его липкой паутиной.
На это раз ему снился сон, никак не связанный с космосом. Было ли это вообще сном – не понятно. Слишком всё быстро промелькнуло. Юрка увидел родную деревню и себя самого. Вот он идёт куда-то вниз к реке. Спускается, а реки нет. Куда она могла деться. Смотрит, а река немного в стороне. Подошёл поближе, она снова, как змея, ускользнула от него. Что за чёрт - выругался Юрка. Так он бегал за рекой, бегал, а догнать не смог. Утекла неведомо куда.
Утром, укладывая руками непослушные взлохмаченные волосы, Юрка всё думал, как река может убежать и что это может значить. Была бы бабка жива, она бы враз объяснила что к чему. В этом ей не было равных, земля ей пухом.
Каждый новый день превращался в змею кусающую себя за хвост, жизнь замкнутого цикла. Юрка бегал за Михал Михалычем, а тот в свою очередь вёл светские беседы с каждым встречным и поперечным. Такое себе занятие - думал Юрка. Видал я и полегче работенку. Так я до Байконура никогда не доберусь, сгину здесь в этой пыли вместе с этим клоуном Любить.
Но постепенно Михал Михалыч стал давать Юрке несложные индивидуальные задания. И в это время Юрка мог находиться один. Например, ему могли поручить собрать подписи за внедрение чего-то нового у трактористов. Конечно же, ничего нового не внедряли, зато все были при деле. Жизнь текла здесь гораздо быстрее чем в деревне, дни пролетали незаметно. Порой Юрка за целую неделю не вспоминал о том, зачем сюда приехал. Он потихоньку втянулся в общую рутину и его даже немного зауважали. Если никто не лез  с разговорами про Гагарина и космос, то Юрка был беззлобным, мог поддержать разговор. Но про себя особо не рассказывал, отнекиваясь, мол, чего там рассусоливать, из деревни я, даже названия ей нет.
К зиме Михал Михалыч засобирался в отпуск. Это стало понятно когда Юрка увидел довольного Любить бегущего к нему с криками «подписали!». Сначала Юрка не понял о чём речь, может квоты какие-то подписали или ходатайство. Он уже и забыл про тот свой первый разговор с Михал Михалычем.
- Всё, подписали отпуск! Теперь как белый человек,- радостно сообщил Михал Михалыч,- ты за старшего.
- Я так-то на руководящие должности не планировал,- ответил Юрка.
- Ничего. Справишься,- ответил Любить,- не боги горшки обжигают.
- А я полечу, ох, завтра же полечу, как свободная птица. Сначала до станции, потом трое суток до Москвы. А там возьму себе билет на самолет и в Крым. В тепло. Как же прекрасен Крым,- никак не мог нарадоваться Михал Михалыч.
- Так зима же,- поправил его Юрка.
- Крым прекрасен всегда. Зимы там мягкие, практически без снежные. Ты лучше спрашивай, что-то может недопонял еще. Пока время есть. До утра я весь твой,- закончил Михал Михалыч.
- Да так вроде всё понятно. Если что спрошу у начальства,- ответил Юрка. Понимая, что встрял на неопределенное количество времени. А то может и навсегда. Не вернется Любить сюда, как пить дать, не вернется. Лет шесть с лишним он уже здесь сидит безвылазно, а тут такой дурачок попался, я. И мне все планы испортил, и сам в дамках. Эх...
Юрка, во что бы то ни стало, решил испортить отъезд Любить. «У меня свои планы. Мне на Байконур надо, до Гагарина добраться»,- твердил он. И каждый встречный переспрашивал, что это он бормочет. Юрка отмахивался от всех, как от назойливых мух. И продолжал строить свои планы.
В итоге, он пришёл к выводу, что нет ничего более надёжного чем насилие или донос. Остановился на доносе, потому что вспомнил, как к этому его склоняла администрация на «холме». Стал думать, чтобы такое им поведать, чтобы Михал Михалыча оставили. Растрата – так он к деньгам отношения не имеет. Воровство – никто такого не подтвердит. Когда человек зимой и летом ходит в газетной пилотке на голове. Не имея даже нормальной шапки. Отрицание космоса. Точно. Выдать своё за Михал Михалыча. Сейчас все на подъеме, вся отрасль. А он, видите ли, Фома неверующий. Утверждает, что нет никакого космоса, Гагарина нет и всё фикция. Вот я ему и устрою фикцию. За такое по голове не погладят.  И Юрка, довольный собой, пошёл в сторону «холма».
Постучав в дверь самого главного начальника, Юрка скромно спросил разрешения войти и сразу с порога выложил все факты. Самый главный начальник сначала резко вспотел, потом также резко покрылся инеем. Рявкнул что-то нечленораздельное и схватив трубку телефона приказал срочно вызвать к нему Любить Моисея Моисеевича. Юрка же удалился, заранее попросив его имя в этом деле не упоминать, так сделано это сугубо на добровольных началах.
Любить никуда не поехал. Его не отпустили в отпуск и понизили в должности. Казалось бы, ведь не в тюрьме же, увольняйся и чеши на все четыре стороны. Но Михал Михалыч был слишком ответственным, он слишком любил людей и своё дело. Самого главного начальника он выслушал достойно. Себя не оправдывал. Но и вины не признал. Из кабинета вышел совершенно другим человеком, как-будто его перетряхнули, взяли за шкирку и резко выбили, как старый пыльный ковер. Весь оставшийся день Михал Михалыча никто не видел. А утром нашли его висящим в одном из складов. Его сухое тельце было похоже на лампочку Ильича. Любить аккуратно сняли, срезав ремень, на котором он висел и отнесли в медпункт. Немолодой фельдшер, бывший с самого раннего утра подшофе от казенного спирта, быстро накорябал заключение своим колючим неразборчивым почерком. И Михал Михалыча схоронили уже к вечеру. Как оказалось, родных у него не было, так что и извещать некого. Самый главный начальник произнес речь, выводом из которой был, не нужно свои личные амбиции ставить выше целей, которые ставит Партия. Кто-то в толпе сказал еще проще: «нет человека- нет проблемы». С последним брошенным в могилу усопшего комом мерзлой степной земли, все обязанности, о которых он еще даже не подозревал, обрушились на Юрку.
Оказалось, что покойный товарищ Любить на само деле был практически не заменим. Он знал чем дышит, что говорит, а что думает «целина». Все эти его постоянные разговоры ни о чем, на самом деле были прощупыванием почвы. На этой мёртвой, покрытой коростой земле собрались разные люди, каждый со своим счастьем или, наоборот, горем, каждый по своей собственной причине приехавший сюда. И всех их нужно было держать в узде. А для этого Михал Михалыч и вёл своё непринужденное общение и параллельно сбор информации. Он был своего рода аккумулятором человеческих душ, мог составить психологический портрет любого, не пользуясь анкетными данными и сухими выписками из автобиографии. Ему достаточно было пообщаться с человеком несколько минут, чтобы понять, насколько глубоко тот прогнил. То, что прогнили все, в этом Михал Михалыч не сомневался. Не гниют только камни, да и те вода точит. А человек гниёт и источает запахи. Вот они то и приводят к пониманию ху есть ху.
Юрка, как не пыжься, таким организаторскими способностями не обладал. Хотя руководство возлагало на него большие надежды. «Подсидел – действуй»,- сказал ему самый главный начальник. Он чесал голову и не понимал, как и главное куда ему спрыгнуть. Вход рубль, а выход- два. Заманили дурака.
На следующий день после похорон Михал Михалыча Юрку вызвали в «холм». Самый главный начальник дал такой расклад: люди стали много разговаривать промеж себя о том, что «целина» себя не оправдывает, что сколько не вспахивай эту мёртвую землю, ничего на ней расти всё равно не будет. Разброд и шатание. Паникерство. Надо бы собрать информацию, кто вносит смуту и доложить. В кратчайшие сроки. То есть вчера.
Юрка почесал репу и удалился из кабинета. Общаться с ним никто особо не хотел. Да он и сам не был мастером слова, не то что его покойный начальник. Поэтому он просто ходил и подслушивал, кто что болтает. А болтали много. Лет двадцать пять назад за такое сразу бы на Колыму. А сейчас оттепель. Многое можно, да не всё. 
От трактористов Юрка узнал, что сколько не выворачивай наружу эту чёртову землю, сколько не боронуй её, ничего толком на ней не растёт. Гадость, а не земля. Только семена переводить. А еще, с начала «целины» сильно изменилась погода. Стало очень ветрено. Это потому что ветер теперь ничем не задерживается и дует изо всех щелей. Домой никого не отпускают. Как в лагере строго режима. Народ был недоволен.
Всё это и нужно было донести до начальства. Так решил для себя Юрка. А если бы Любить был жив, он сделал совсем по-другому. Он бы с каждым поговорил, найдя лазейку. Каждому дал надежду. И ни на кого не донёс. Потому что нет в доносе никакого блага. С людьми надо по человечески, тогда они горы свернут. И даже если потом ничего путного не выгорит, не осудят. Потому что ты с ними по-людски и они с тобой.
Юрка обо всём услышанном доложил самому главному. Тот посмотрел на Юдина как на вошь и сказал, чтобы тот убирался по добру по здорову. Не справляется он с поставленными задачами. Вот Михал Михалыч тот бы справился. О том, что говорят в курилках здесь и так каждая собака знала. Какие действия нужно предпринять, чтобы этих разговоров, а лучше всего и мыслей, вообще больше не возникало. А Юрка – дурак и что с дурака возьмешь. Так его и выгнали.
А куда идти, степь кругом. До станции минимум полдня езды по бездорожью.
Глава 8.
Тут Юрка понял, что возможно, это его шанс именно сейчас отправиться в Ленинский. А там каким-нибудь чудом просочиться на Байконур. Утром он уехал на станцию, договорившись с одним шофёром, которому было по пути. На станции он просидел до следующего дня, пока ему не удалось попасть на поезд следующий мимо Ленинского. Выйти там без специального пропуска было невозможно, поэтому Юрка стал думать, как ему заранее спрыгнуть, чтобы оказаться в нужном месте. А там уже видно будет.
Поезд был полупустой. Никто не пытался разговорами лезть к Юрке. Рядом с ним расположилась старуха, всю дорогу мерно покачивающаяся в такт поезда. Будто она отмеряла своё, уходящее как песок сквозь пальцы,  время. Юрка на секунду вспомнил бабку. Вспомнил, что с ней сделал. И его охватила злоба. Захотелось взять эту покачивающуюся старую каргу и выбросить вон. Но потом он просто отвернулся к стене и задремал. К ночи состав потихоньку стал приближаться к нужному населенному пункту. Юрка вышел в тамбур и стал присматриваться, где бы ему лучше высадиться. Состав плавно поворачивал и Юрка решил, что это его единственный шанс. Он открыл дверь в тамбуре и плюхнулся во тьму ночи. Съехав по насыпи, он, конечно же, ободрал себе все конечности, но особого вреда здоровью не нанёс. Отряхнувшись, Юрка решил отсидеться до утра. Потому что идти ночью по казахским степям, было бы тем еще приключением. Утром куда-нибудь да выйду, наплету, что прибыл как специалист по работе с населением, ехал в поезде, а хулиганы из поезда выкинули и документы украли. Должны поверить. Такую историю своего появления в закрытом городе сочинил Юрка Юдин. Главное, верить самому. А там и другие поверят.
К утру Юрка чуть не околел. За ночь в степи температура может упасть до ноля градусов и без теплой одежды или огня человек просто замерзнет. Всю ночь он скакал как зайчик вокруг новогодней ёлки не давая себе заснуть. А к рассвету пошёл в сторону вышек и зданий, которые виднелись невдалеке.
Первым, на подходе к городу, он увидел КПП. Зевающий солдат, борясь со сном, ходил взад-вперед за шлагбаумом и что-то бормотал. Ему было зябко. Юрка подошёл ближе и обратился к солдату. Изложив свою легенду, он стал ждать реакции. Солдат осмотрел с ног до головы ободранного человека явившегося непонятно откуда да еще в такую рань и ответил, что должен доложить. Через минут пятнадцать подъехала машина. Из неё вылез грузный офицер. Он тоже выслушал историю Юрки и стал прикидывать в уме американский шпион тот или просто заблудившийся дурачок, потому что ни о каких специалистах ему не докладывали. Недолго морщив офицерский ум, бравый военный пришёл к выводу, что прибывший к КПП товарищ является никем иным, а самым обычным дурачком. О сумасшедших офицер знал не по наслышке. Его тёща каждую весну впадала в острую фазу сумасшествия, бегала голой по паркам и аллеям, пока её кто-нибудь не отлавливал большим сачком для бабочек. Тогда женщину доставляли в специализированное лечебное учреждение, где подлечивали до следующего обострения.
Фамилия дежурного офицера была Голем. И этот Голем, пожалев Юрку, отдал приказ впустить его через КПП. Но с обязательной записью его данных от ФИО до места жительства. Солдат записал данные Юрки в специальную тетрадь и пропустил его за шлагбаум. Офицер вызвался подвезти Юрку до города. Идти пешком по пыли, да и было еще слишком зябко с утра. Юрка не стал отказываться. Он устал и хотел есть. Офицер Голем всю дорогу тараторил про то, что все они здесь под космосом ходят. «Целый город возвели ради этого. Кого только он здесь не встречал. И Королева, и Гагарина, и Терешкову. Многих, ни по одному разу. Сергей Палыч так вообще здесь постоянно находится. Приедет, уедет и снова сюда. Здесь его главный пульт. Так говорят»,- выложил он все секреты Юрке. Юрка, зевая, лишь переспросил, не здесь ли сейчас Гагарин. Голем отмахнулся и ответил, что после полёта, Юрий Алексеевич здесь ни разу не был. Зря только проделал весь это путь - подумал Юрка. Как теперь отсюда выбраться, здесь же как в тюрьме - вход по пропускам, выхода, поди, и вовсе нет.
Машина остановилась у комендатуры. Голем вышел из неё, сказав Юрке обождать. И добавил –«дурачков у нас не все понимают».
В закрытом городе Ленинский, сердцем которого был космодром Байконур, никак не могли придумать к какому ведомству определить появившегося из неоткуда товарища. Милиции он был не интересен, КГБ тоже, военным, разве что как мишень в случае побега в сторону государственной границы, которой здесь не было. Да и бежать Юрка никуда не собирался. Пожалел его тот самый офицер Голем. Голем Максим Максимыч, добряк, рано располневший и от этого выглядевший несколько бесформенным. К тому же его жена вместе с детьми уехала навестить родственников в Тулу. Если не было дежурств, Голем скучал и пил. А пить одному – это знаете ли не так-то просто.
Таким образом, Юрка оказался дома у Голема, которому просто нужна была компания. Сослуживцы ему до смерти надоели, глупые солдаты-срочники, беспрекословно исполнявшие любые, даже самые идиотские приказы, были еще более ненавистны. Иногда Голем хотел взять автомат и расстрелять их всех к чертовой матери, бесполезное племя, живущее от побудки до отбоя, вечно голодные, с пустыми глазами, напоминающие стадо овец. В этой мёртвой зоне любой захандрит. Уже двое офицеров застрелились. А ведь до приезда сюда были нормальными людьми. Аномалия. Но устав про аномалии ничего не говорит. Поэтому, тяготы и лишения…
Голем жил в просторной комнате, самостоятельно разделенной фанерной перегородкой на два небольших закутка, для себя и жены и для двух дочек, Веры и Надежды. Юрка присел к столу, на который Максим Максимыч тут же выставил бутыль заранее разбавленного спирта и имеющуюся в доме закуску.
- Знаешь, какая здесь тоска,- сказал Голем,- а еще этот ветер, со всех четырех сторон. И дураки, кругом одни дураки. Только двух умных людей я здесь видел за почти четыре года службы – Королев и Гагарин. Но один из них Бог (здесь Голем перешел на шепот, потому что вера в бога советскому человеку, а тем более офицеру, была противопоказана законом), а второй Пророк Его. А меня жизнь слепила из глины и грязи, да здесь в пыли вываляла. Вот такой я и есть, гвардии капитан Голем, Максим Максимович, отличник боевой и политической, женат, двое детей. Сорок лет. В следующем году должны присвоить очередное звание майора. Но это не точно. А больше и сказать нечего. Человек на четыре звёздочки, как ковш у Большой медведицы: Мегрец, Дубхе, Фекда и Мерак. Только блеска почти не осталось. Ты, кстати, в звёзды веришь?- спросил он Юрку с тоской в голосе.
- Я ни во что не верю,- ответил Юрка, уминая снедь, предоставленную ему Максим Максимычем.- Бабка моя верила. И в Бога, и в чёрта и лечить умела и порчу навести, как раз плюнуть.
- И где она, бабка твоя?- спросил Голем.
- Померла. От удушья,- не моргнув ответил Юрка.
- Жаль, конечно. Сейчас люди ни во что не верят. Кроме космоса, наверное. Космос вообще расширил все горизонты. Раньше, всё что под ногами мы знали, а вверху было небо. Ну, там птицы, мухи, самолеты еще иногда. А Гагарин взял и пробил все наши представления одним словом. «Поехали!». И ведь не только он «поехал», а мы все вместе с ним, вся страна, весь мир. Читал в газете, как он английскую королеву со всеми её приближенными есть «по-русски учил». Вот даёт, парень! Юрий Алексеевич ведь из народа, из деревни. Как ты и я. Я вот тоже из деревни. А выбился немного, офицером стал. Звёзд с неба не хватаю, но и ноги об меня никто не вытирает. Мне много не надо.
- Сдался вам всем этот Гагарин. Да, он самозванец, позёр. И космоса нет. И быть не может,- начал заводиться Юрка.
- Это ты просто дурачок, не очень умный человек,- совершенно беззлобно ответил Максим Максимыч.- Всё доказано. И учёными и по телевизору показали. А там врать не станут. Наука, брат!
- Почему же один человек во всём Союзе достоин любви и уважения? Почему он для всех Бог? Кто так решил - он сам, Партия… не доказано. А Бога нет. Есть только худой бородатый старик, что вечно висит окутанный паутиной в углу дома у каждой глупой старухи. Только они в бога и верят. А я лучше в трактор поверю. Вот трактор – это мощь, сила, он целину поднимает. В нём одном лошадиных сил как в целом табуне. Сразу видно, зачем он и для чего.
- Трактор…эт ты сказанул. Трактор, конечно сила и мощь, но это машина, которой управляет человек. А человеком кто управляет? Партия? Ага, дудки. Только за эти разговоры меня из капитанов пинком под зад лес валить могут отправить, а тебя в специализированное лечебное учреждение. А потом доказывай, что ты не верблюд.
- А я ничего доказывать не собираюсь. Не учёный, чтобы доказывать. Просто сам знаю и другим скажу. А умные от дураков тем и отличаются, что им никакие доказательства не нужны. Они и так понимают. По простому. На пальцах.
- Так ты стало быть не дурачок?- сверля взглядом Максим Максимыч стал более пристально рассматривать Юрку.
- Это в моей безымянной деревне каждый скажет, что Юрка Юдин – дурачок и бабка у него ведьма. А они сами дураки. И самогон у моей бабки лакали, пока та не померла. Они-то все там, а я здесь. Стало быть, не такой уж я и дурак.
- Тут с тобой не поспоришь. Только что ты здесь на самом деле забыл? Я в твою историю сразу не поверил. Уж больно ты странный. Но интересно стало. Да и новый человек, как-никак.
- Дело у меня здесь. Только не выгорело.
- А ты расскажи. Даю слово офицера, я - могила. Страсть как тайны люблю. Здесь же ничего не происходит. Рутина.
Максим Максимыч практически взмолился перед Юркой, который предстал перед ним Новохудоноссором, появившимся из ниоткуда в их «Заречье». Юрка, захмелев и насытившись, решил, а почему бы и нет, вдруг офицер поймет, проникнется и даже станет его помощником в этом нелегком деле.
- Я из-за Гагарина приехал.
- Это понятно, что не из-за Белки и Стрелки,- пошутил Максим Максимыч.
- Нет, я его уничтожить хочу. Совсем. Стереть его вечную ухмылку, которую все за улыбку принимают. Доказать, что и другие люди есть, простые, типа меня. Чем я, Юрка Юдин хуже?! Я для всех дурачок, маленький человек, тля.
- Ну, ты загнул. Спирт штука бронебойная, конечно, но чтобы так…
 - Вот я тебе рассказал, а ты теперь меня сдашь или того хуже – застрелишь.
- Нужен ты мне. У меня и оружия с собой нет. Хоть повеселил. А то у меня каждый день одно и тоже, как в цирке, а вокруг одни клоуны.
- А по поводу того, что все мы маленькие люди – я с тобой согласен. Может не полностью, но согласен. Есть несколько великих, но их по пальцам пересчитать можно. А мы все для них мягко стелим, чтобы им падать было не больно. Только Гагарина не трожь. Я за него сам кого хочешь застрелю. Да и нет его сейчас здесь.

После сказанного, Голем как-то сразу загрустил, задумался, вспомнил, что соскучился по жене Любе и дочкам Верочке и Наденьке. А Юрка сообразив, что сболтнул лишнего, стал судорожно соображать, как исправить накалявшуюся, словно утюг, ситуацию. Сбежать – теперь уже не вариант, отловят. У них тут и собаки и солдат целая прорва. Остается лишь один вариант – избавиться от Максим Максимыча, как когда-то он избавился от бабки.
Пока Максим Максимыч сидел, погруженный в свои собственные мысли, бушующие как девятый вал. Юрка высматривал что-то тяжелое, чтобы оглушить хозяина дома. Внезапно, краем глаза, он увидел старый утюг, спрятавшийся на подоконнике за занавеской. «Тяжелая штука, должно быть»,- подумал Юрка. Пока Голем ходил по комнате взад-вперед и что-то сам себе доказывал и опровергал, Юрка умудрился незаметно взять орудие избавления от нежелательного свидетеля. Удар пришелся по касательной, потому что Максим Максимыч в это время наклонился, чтобы поднять упавший коробок спичек. От полученного удара он крякнул и стал крениться на один бок, как подбитый торпедой корабль. Юрка добавил еще пару ударов, вложив в них всю свою дурость.
Голем Максим Максимы, гвардии капитан, отличник боевой и политической, женат, двое детей был убит утюгом. А в следующем году ему должны были присвоить очередное звание майора. Но это не точно. Он узнал тайну маленького человека, погрузившись в вязкую пучину которой, уже не живут.
О том, что делать дальше, Юрка пока мог думать. Он допил оставшийся в бутылке разбавленный спирт и понял, что жутко хочет спать. Максим Максимыч лежал на полу, с проломленным черепом, из которого вытекала красная, как государственный флаг, кровь. Со стола на всё происходящее смотрело строгое семейное фото, сделанное по случаю в фотоателье, на котором был он, еще живой Максим Максимыч и его Вера, Надежда и Любовь.
Юрка дошел до кровати, в которой обычно спал Голем с женой, упал на неё и уснул, как младенец. Во сне он снова видел ракету, только уже не готовую к старту, а отложенную чьим-то невидимым приказом в самый последний момент. Он видел пасмурное небо. И узкую полоску реки Тёмная, которая разделяла его безымянную деревню пополам. А в реке стирала бельё его бабка. Бельё было всё в крови. Юрка спрашивает, мол, чья это кровь. А бабка ему отвечает – твоя. И Юрка падает с не очень широкого семейного ложа на пол.
Глава 9.
Утром, проснувшись на полу, Юрка потёр ушибленную голову и с досадой вспомнил обрывки сна. Оглядевшись, он начал по крупицам собирать в кучу события вчерашнего вечера. Войдя за перегородку, он обнаружил тело хозяина дома с пробитой головой. Крови натекло достаточно, некоторое её количество уже запеклось, но большая часть всё еще напоминало лужицу. Юрка понимая, что нужно как-то разгребать ситуации, сложившуюся явно не в его пользу, жадно пил прямо из чайника колючую воду. Похмелье давало о себе знать. Мозг совсем не работал. Офицера точно станут искать. А он такой толстый, что от него не избавиться в одиночку. Поэтому Юрка решил просто перекатить тело Максим Максимыча под кровать.
Изгваздавшись в крови по уши, Юрка присел на край кровати и закурил хозяйские папиросы, лежавшие здесь же рядом на тумбочке. Теперь, во всём этом странном населенном пункте, у него не было ни души, кто бы мог замолвить слово за непутёвого, непонятно откуда взявшегося Юрку Юдина.
Единственный способ, раз уж здесь не было Гагарина, и приезд сюда был напрасным, был побег. Такой же незаметный, как и появление. Но здесь повсюду контрольно-пропускные пункты, солдаты с собаками,  прохожие с подозревающими во всех шпионов взглядами. Здесь, наверное, как в нашей деревне, все всех знают и любой пришлый человек будет сразу бросаться в глаза. Юрка всё равно решил ждать до темноты. Он подъел всё, что нашел в доме Голема. И просто сидел за столом, разгоняя мысли.
Темнело в этих краях рано, что было на руку Юрке. Он взял с вешалки китель покойника, надел его же фуражку и стал похож на скелет, который облачился в плащ-палатку. Покойный Голем был очень полным человеком, практически толстяком, а Юрка был мелким и худым прощелыгой. Но выбирать не приходилось. В ночи он выбрался из дома и озираясь по сторонам побрёл ближе к железной дороге. Он помнил, что она была не так уж и далеко. Может час или около того. Главное не попасться никому на глаза. Ряженый убийца быстро пойдет в расход. Тем более в таком закрытом месте.
Ему повезло, и он не замеченным дошел до ветки железной дороги. Но когда будет ближайший поезд – вот в чём главный вопрос. Сколько ему ждать. И как вообще пробраться к составу, который лишь сбавляет ход на повороте. Тут нужно сильно изловчиться, чтобы поймать удачу за хвост. Но почему-то Юрке всё время сказочно везло. То ли от того, что он дурачок, то ли что-то сверху благоволило его странной миссии, возможно то самое неопознанное небесное тело, появившееся аккурат в момент его рождения. Но одно другого не исключало.
Юрка прислонился к столбу и закемарил. Было прохладно, он ёжился в огромном кителе Максим Максимыча. Но постепенно всё-таки провалился в настоящий глубокий сон. Снилось, что его судят. За всё, что он совершил, начиная от убийства бабки и заканчивая последним злодеянием с офицером советской армии Голем М.М.. В зале суда многолюдно. Там практически вся его деревня, другие люди и женщина с двумя девочками-погодками, это должно быть Любовь, Верочка и Наденька. Прокурор взывает общественность и судью к самому строгому наказанию, высшей мере. Адвокат просит о снисхождении. Мол, товарищ Юдин простой деревенский дурачок, ни дать ни взять, не соображал что делал. И просит отправить Юрку на принудительное лечение. Зал суда бурлит и кажется, что сейчас прорвут оцепление и все разорвут кровопийцу на мелкие кусочки. Но судья стучит молотком и призывает к порядку. Зал затихает. Судья оглашает приговор: «Так как миссия Юрки Юдина не выполнена, а наше Советское государство радеет за каждого его члена, преисполненного любовью к Родине и стремлению к саморазвитию, в рамках уголовного кодекса, конечно. И так, решением суда, Юдину Юрию даётся еще один шанс. Если же он и тогда не сможет доказать ВСЕМ-ВСЕМ-ВСЕМ, что нет никакого Космоса и что Гагарин – никакой не герой, то тогда он будет приговорен к высшей мере наказания. А сейчас Юдина Юрия можно освободить в зале суда. Всем, имеющим к нему претензии, засунуть свои претензии сами знаете куда. До дальнейших распоряжений. Судья Пэ.Пэ.
Сон был страшным. Юрка вскочил, сначала даже не понимая, где он сейчас находится. Начал, спотыкаясь, метаться по насыпи. Но постепенно отдышался, успокоился, огляделся вокруг, вспомнил, всё что он делает, для чего-то да нужно. Высшая цель. Если даже во сне ему дали второй шанс, то наяву и подавно нужно действовать, а не сидеть сложа руки. Размышления разрезал паровозный гудок. Пока что он был еще далеко. Но то, что ему навстречу приближается состав, заставило Юрку собраться. Надо было как-то попасть  в этот чёртов поезд. Любой ценой. Хоть под откос его пустить.
Конечно же, пускать поезд под откос Юрка не собирался. Но и совершенно не понимал, как ему попасть в идущий, пусть и не на полном ходу состав. Уезжать со станции, на которой была официальная стоянка, было невозможно. Там слишком  много проверяющих. Но иного варианта нет. Придётся как-то пробираться ближе к станции и прятаться. А уже когда поезд начнёт набирать ход, запрыгивать и будь что будет. Пан или пропал.
Так он и сделал. Добрался до ближайшего участка, с которого был виден состав и стал ждать, когда закончатся формальности и поезд снова тронется дальше. Совершенно не объяснимо, как Юрке удалось пробраться к поезду, как уму удалось забраться в один из вагонов. Возможно, повсеместная наша расхлябанность приоткрыла эту брешь и Юрка смог незаметно проскользнуть внутрь. Он устроился в тамбуре и стал ждать, чтобы потом куда-нибудь переместиться. Так он надеялся, мигрируя от вагона к вагону, остаться если не незамеченным, то хотя бы не попасться на глаза проводникам. Обычные пассажиры ничего не поймут, а вот у проводников глаз на «зайца» намётан.
Юрка стоял в тамбуре, жадно куря последнюю оставшуюся папиросу. Едкий дым заполнил всё пространство и собрался небольшим грозовым облаком под потолком. Никто никуда не выходил и он долго еще стоял, всматриваясь во тьму ночи через пыльную амбразуру окна. Его мысли нарушил такой же как и он полуночник, вышедший «подышать». Он смерил Юрку взглядом, а затем отвернулся к другому окну и закурил, утопая в своих мыслях. Юрка, боясь быть раскрытым, обратился к товарищу и спросил не угостит ли его тот папиросой. Полуночник, протянул только что вскрытую пачку и потихоньку  у них завязался разговор.
- Военный?- спросил полуночник Юрку.
- Вроде того,- не зная как выкрутиться, ответил Юрка. Потому как висевший на его цыплячьих плечах огромный китель капитана Голема мог одновременно ввести в заблуждение и навести не на те мысли.
- Строгая секретность. Понимаю,- ответил он сам за Юрку.
Лучше и не придумаешь - подумал Юрка. Хорошо, что за шпиона не принял.
- Да, не могу рассказывать,- подтвердил Юрка.
- А я из командировки домой. Сон не идёт. Волнительно как-то. А дома жена, детишки. Ждут, скучают. Жена-красавица, каждый раз уезжая, сердце у меня не на месте. За такой глаз да глаз нужен, уведут. Но он мне клянется, что меня любит. Верю, душа скрипит, как старые петли, а всё равно верю.
- А у меня никого. Не положено.
- Понимаю. Строгая секретность,- вновь додумал за Юрку пассажир.
- У вас там много людей?- спросил Юрка.
- Полупустой вагон. Хоть на велосипеде катайся.
- А то даже поговорить не с кем,- стал подбирать слова Юрка.
- Так пойдем, посидим. У меня еще осталось маленько. Может и сон придёт.

И Юрка пошёл в вагон вслед за новым знакомым. Знакомого звали Борис. Работал Борис снабженцем и много ездил по стране. А дома были жена и дети, как он уже упоминал. Жена – красавица и это было самым его страшным сном, что он уехал в очередную командировку, а его жена другого мужика в дом привела. Выходит он, Борис, рогоносец. Выпили за то, чтобы так никогда не выходило. Юрка больше отмалчивался. Китель он скинул и остался в своём обычном человеческом обличии. Борис же не умолкал ни на секунду, рассказал о себе всё, с самого младенчества и до сегодняшнего дня. Автобиография человека от А до Я, хоть кино снимай – исповедь случайного пассажира.
Наконец, Борис захмелел и уснул. А Юрка забрался на свободную верхнюю полку, чтобы его меньше было и видно. Там ему стало легче. Страх улегся. И он тоже заснул. Во сне к нему пришёл капитан Голем. Он стал требовать назад свой китель и свою жизнь, укоряя Юрку тем, что тот отобрал шанс получить майора, пусть и в сорок лет, но всё таки. Голем гонялся за Юркой, но в виду своей полноты, никак не мог поймать. Потом появились все Големы: Вера, Надежда и Любовь, которые также стали гоняться за Юркой, пытаясь загнать его в лапы главы семейства, который устав от бега, принял позу вратаря. «На меня его, засранца, на меня гони»,- шумел мёртвый Голем. Но Юрка по-прежнему ускользал. Устали Големы гоняться за Юркой и исчезли как утренний туман. А Юрка шёл, шёл и вышел космодрому. Там его внезапно схватили чьи-то огромные крепкие руки, накинули на голову мешок и куда-то потащили. Очнулся Юрка в ракете. Чётко был различим чей-то поставленный голос, который отсчитывал десять, девять, восемь… Юрка подбежал к иллюминатору и увидел всю семью Голем. Они стояли рядом с ракетой и махали ему руками. Слов было не разобрать. Ракета взмыла вверх и унесла Юрку в космос, о котором он так мечтал. Правда, если Гагарин сделал всего один несчастный виток вокруг Земли, то Юрка наматывал эти витки как нитку на веретено. Бесконечный полёт, без возможности вернуться назад. Юрка ощутил свою беспомощность и проснулся.
Он всё еще был в поезде. Голема рядом не было, да и быть не могло, так как от удара утюгом по голове не выживет даже советский офицер, пусть и без пяти минут майор. Юрка потянулся, взглянул в окно, затем вниз и увидел на нижней полке своего вчерашнего спасителя. Борис продолжал дрыхнуть, причмокивая во сне губами. Нужно было узнать какая ближайшая станция и поскорее сойти, чтобы потом пересесть в другой поезд,  запутывая следы. Вдруг за ним уже послали погоню, чтобы отомстить за убийство Голема. И вообще, он сумел пробраться на территорию закрытого города-космодрома, а это уже попахивает расстрелом.
Юрка слез с полки и дошел дот расписания. У одного из пассажиров он узнал время. До ближайшей станции было пол часа. Отлично. Можно успеть остаться незамеченным проводником и сойти. Название у станции было трудновыговариваемое, имени каких-то нескольких десяток борцов за что-то или вроде того. Да и сама станция имела вид пустующей. К вагону, во время остановки никто не подошёл. Юрка прошмыгнул вместе с потоком вышедших покурить пассажиров и удалился вглубь станции, спрятавшись подальше от людских глаз. Затем, дождался пока поезд тронется и только тогда снова вышел на свет. Он уже был без кителя, который действительно мог вызывать слишком много ненужных вопросов. Юрка, скинувший змеиную кожу, Юрка – деревенский дурачок, который ни во что не верит, отрицает космос и пытается прыгнуть выше самого Гагарина. Наконец, Юрка – первый на Земле, пусть пока еще не Бог, но Апостол новой веры.
Глава 10.
Станция, на которую Юрка благополучно высадился, с первого взгляда вгоняла в тоску. Он сразу вспомнил свою безымянную деревню и у него скрутило желудок. Справившись с позывами, Юрка всё-таки решил разузнать, что это за земля и как отсюда поскорее убраться, желательно в сторону Москвы. Для деревенского парня, Юрка Юдин как-то уж слишком быстро сросся с огромным городом. В Москву его непреодолимо тянуло, как будто там мёдом намазано или же должно произойти что-то такое, чего он пока еще не понимает, что существует внутри него в форме предчувствия и толкает на определенные действия. Одно Юрка осознавал твёрдо, все Боги-люди живут в Москве, значит там всё и должно произойти.
В окошке единственной кассы, Юрка узнал, что ближайший поезд, в сторону Москвы, будет только завтра. Денег на билет у Юрки хватало, их он прихватил у убитого Голема. Купив билет, Юрка пошагал вглубь посёлка, лежащего невдалеке от станции.  Нужно было как-то убить время в ожидании дальнейших скитаний.
Посёлок не представлял из себя  ничего интересного. Обычный маленький населенный пункт, образовавшийся, скорее всего из-за строительства здесь ветки железной дороги. А больше ничего и не скажешь. Частные дома и единственный совхоз – вот и все обитатели, от гуся, ушедшего по самую шею в грязную стоячую лужу до председателя совхоза, то вечно отстающего, а то и вовсе плетущегося в самом конце списка всех совхозов Советского Союза. Найти здесь еду и кров будет не так-то просто. Это в крупном городе есть все условия для человека случайно оказавшегося в его лапах. А в селе, каждый сам себе на уме. Деревенский Юрка это прекрасно понимал, но голод, как говорится, не тётка. А на улице не май месяц. Поэтому он просто ходил по улицам, заглядывая во дворы и высматривая какую-нибудь сердобольную старуху, чтобы рассказать именно ей историю о несчастном отставшем от поезда пассажире. Но не просто пассажире, а лётчике, которого очень ждут в Москве, сытым и выспавшимся. Иначе, все полёты коту под хвост.
И такая старушка попалась ему на глаза. Хотя подойдя ближе, старушка оказалась просто женщиной лет пятидесяти. На ней был мужской пиджак, с подвернутыми рукавами, мужские тренировочные штаны с оттянутыми коленями и галоши, обутые на босые ноги. Женщина внимательно выслушала непонятно откуда взявшегося гостя и пригласила его в дом. Чем богаты, извиняющимся голосом сказала хозяйка дома, выставив на стол кастрюлю с вареным картофелем, рядом поставив плошку с квашеной капустой. И всё это увенчав полупрозрачным салом и бутылкой с самогоном. Юрка разомлел. Хозяйку звали Нюра. От отчества она отмахнулась сразу же, будто его отродясь у нее и не было. Нюра, так Нюра.
Выслушав историю «лётчика», Нюра сказала, что, наверное, тоже выпьет по такому случаю. А к вечеру уже топилась небольшая, но ладно сложенная банька во дворе Нюры. Подпив, Юрка уже не чувствовал такого гигантского возрастного разрыва с хозяйкой. Нюра сказала, что баня готова и можно идти париться. Юрка ушёл в баню, а через какое-то время в баню пришла и сама хозяйка. Такого приёма Юрка не ожидал, чтобы и покормили и напоили и в бане полный спектр услуг. И всё задарма. Иные пусть летают, а нам и здесь хорошо. Юрка, увидев голое тело Нюры, подошел к ней и сразу же стал мять огромные висящие как переспелые груши груди. Нюра оказалась вдовой, и сочла появившегося из неоткуда мужика, пусть и неказистого, божьим промыслом. Отпускать лётчика без полного своего удовлетворения у неё и в мыслях не было. Юрка специалистом по бабам не был, от слова совсем. Его просто переполнял самогон и кровь, прилив которой случился совсем не к голове.
Скромный кров и пища, о которых Юрка мог только мечтать уходя вглубь села, в итоге оказались райскими кущами, со всеми вытекающими. Нюра насытившись убогим юркиным телом, которое еще приходилось самой направлять, чтобы он не тыкался в неё как слепой котенок, выдала герою-любовнику на прощание узелок с едой. Никаких слов ни она, ни Юрка не произносили. В воздухе носились птицы, прохладное утро заставляло поёживаться и ускорить шаг. Юрка шёл уверенной мужской походкой вниз к станции, куда через несколько минут должен был прибыть поезд.
На станции по-прежнему никого не было. Видимо, она нужна была лишь как техническая остановка. Юрка дождался когда прибудет поезд и сунув под нос подслеповатому проводнику свой билет, прошёл внутрь. Людей было много, в отличии от предыдущего поезда, на котором он прибыл сюда. Юрка присел на край нижней полки, на которой дрыхла женщина необъятных размеров. Таких огромных баб Юрка никогда не видел. Любой мужчина средних габаритов, навроде него, смотрелся бы на такой не больше комара. На второй нижней полке спал тщедушный мужичок в растянутой майке. Возможно, природа, решив подшутить над этими двумя людьми, сделала их мужем и женой. Так в итоге и оказалось. Огромная жена и крошечный, карманный муж при ней. Она – начальник строителей, он – помощник бухгалтера. Но об этом Юрка узнал позже. Пока что он прислонился к стене и сам решил немного вздремнуть, потому что Нюра ему спать не давала, постоянно требуя еще и еще, чего с непривычки, пусть даже имея очень большое желание, Юрка так сразу дать не мог.
Поезд шпарил по своей колее, пассажиры потихоньку просыпались, раскладывали еду, пили чай и общались. Юркины соседи тоже проснулись, действительно они оказались мужем и женой. Заботливая огромная Зинаида и её карманный Лев. Зинаида по хозяйски быстро накрыла на стол, не забыв пригласить позавтракать с ними подсевшего где-то в пути их нового соседа, то есть Юрку. Юрка же достал из скромного узелка всё то, что положила ему в дорогу Нюра. Они перезнакомились. Юрка снова начал юлить, недоговаривая о себе, чем придавал таинственность своей неказистой персоне. Зинаида выложила всё о Лёве и о себе, снабжая свои рассказы громким заливистым смехом, смущавшим её мужа.
Затем он играли в карты и общались на темы, совершенно далекие от космоса, поэтому Юрка не испытывал своего обычного отвращения при общении с другими посторонними людьми, то и дело норовившими вставить свои пять копеек про Гагарина и космос. Больше говорили про то, как похорошела наша страна за эти послевоенные годы, как трудятся советские граждане не покладая рук, чтобы мы все поскорее дошагали до коммунизма. Зинаида спросила Юрку, читал ли он итоги двадцать второго съезда? Юрка, само собой ничего не читал. Тогда она начала перечислять ему основные принятые Партией тезисы.
- Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!- вот что самое важное, на мой взгляд, сказала Зинаида.
Лёвушка, всё время что-то жующий, только и делал, что кивал в такт сказанному его супругой. Сам он говорил мало, и был похож на птенца в смешных круглых очках, выдающих в нём начитанного добряка. Юрке, возможно, впервые за долгое время, были приятны эти люди. Они не смотрели на него, как на прокаженного, не учили жить, делились всем, что у них есть и самое главное, не лезли в душу со своей любовью к Гагарину. С такими людьми идти рядом по жизни – большая удача. От этих мыслей Юрка жмурился и кривая улыбка искажал его лицо.
Так, практически незаметно, прошло время пребывания в поезде. И Юрка снова оказался в Москве, вышел из вагона и, пройдя через длинное здание вокзала, растворился в людском потоке.
Глава 11.
Гагарин в Лондоне, по приглашению королевы Великобритании Елизаветы II, а Юрка в Москве, без копейки денег, без знакомых и регистрации. То есть он свободен лишь до первого милиционера. Юрка начинает думать, что всё  рухнуло, так и не успев начаться. Он даже на секунду пожалел свою бабку. Но потом отмахнулся от этих мыслей как от назойливой мухи и пошагал в сторону большой стройки, которую было слышно за версту. Уж там-то я точно пристроюсь – успокоил себя Юрка. Маленького человека всегда не хватает.

Найдя прораба, Юрка быстро заговорил тому редкие прокуренные зубы, похожие на кладку дореволюционного кирпича, что парень он деревенский, работящий и умеет практически всё, а что не умеет, тому быстро научится. Сказалась нехватка рабочих рук и момент дикого похмелья начальника стройки. Так Юрка стал практически вольным каменщиком. К рабочему месту прилагалось место в общежитии. Это на какое-то время спасло Юрку. Мастером он, конечно, не стал, но саму процедуру укладки кирпича освоил быстро и особых нагоняев от начальства не получал. К тому же работая, Юрка мог вынашивать в голове дальнейшие планы по поискам и устранению Гагарина. Так кирпич к кирпичу огромной стеной он постепенно выкладывал свои дальнейшие действия.

Тем временем, Гагарин, закончив гонять чаи с английской Королевой отбыл на Кубу, новоиспеченный остров Свободы, вонючих сигар и бородатых бандитов, которые приняли коммунизм как единственную веру. Говорят, Гагарина встречал сам Фидель Кастро. А когда его самолет приземлился, начался тропический ливень. И вот Гагарин выходит из самолета и видит, что все встречающие стоят по колено в воде, тогда он отказался от плаща-накидки и вышел им навстречу как молодой бог, излучая сиянье, которое он привез из Космоса.

Юрка звёзд с неба не хватал и никто не видел в нём даже отдаленное подобие бога. В другие страны и подавно никто не звал. С утра до вечера он клал кирпич к кирпичу, ходил за раствором и не вникал в происходящее вокруг него. Узнавать про передвижения Гагарина было не очень сложно. Всё освещалось по радио и в газетах. Герою - героический приём! Гагарина любили все. Женщины за лучезарную улыбку, мужчины – за подвиг. Если бы его  решили канонизировать, то, скорее всего Никита Сергеевич Хрущёв, скрепя сердцем, дал бы на это добро, отведя одно из бескрайних кукурузных полей под Новую Церковь имени Гагарина.

После Кубы была Бразилия. Желающих увидеть Гагарина было так много, что местной полиции пришлось разгонять встречающих с помощью пожарных брандспойтов и забаррикадировать все подступы к отелю, в котором поселился Гагарин.
Юрка заканчивал на одном объекте. Его тут же перегоняли на другой. Москва строилась и перестраивалась. Кирпичи улетали как горячие вокзальные пирожки, образуя всё больше новых домов, прозванных позже в народе «хрущевками». Раскладывая новую порцию кирпичей, Юрка лепил пошаговый план. Но действие всегда рождает противодействие. Гагарин снова упорхнул в новую страну, желающую прикоснуться хоть ненадолго к Богу в белоснежном  кителе.

Глава 12.
Опыта близкого общения с женщинами Юрка имел мало, вернее это была одна единственная женщина, Нюра, но к женскому полу его непреодолимо тянуло. Однако это было очень странное влечение, не человеческое, а скорее животное, ведомое одними лишь инстинктами. Однажды в трамвае с ним заговорила девушка. Ни хорошенькая, ни  дурнушка, самая обычная, с косами-баранками, нос в веснушках, глаза серые, одета простенько. А больше и сказать о ней нечего. Заговорила случайно, спросив у Юрки, как называется следующая остановка. Юрка в ответ буркнул что-то не очень разборчивое. Девушка поблагодарила и вышла.
А на следующий день он снова встретил её в том же трамвае. Она поздоровалась с ним, а он, набравшись смелости, пригласил её пить квас. Ничего умнее Юрка не придумал. По его глубокому убеждению, квас любили все. Всю дорогу, во время прогулки, Юрка молчал и лишь шмыгал носом, девушка, наоборот, не замолкала ни на секунду. Звали её Лиза. Так они стали встречаться. Или что-то вроде того. Все их встречи и прогулки были одинаковыми: Лиза без умолку болтала, Юрка молчал и шмыгал носом. Они пили квас или ели мороженое. Иногда делая то и другое одновременно. Эта странная пара, совершенно некрасивый Юрка и серенькая, малозаметная, но по своему привлекательная Лиза, наводила прохожих, случайно бросавших на них свои взгляды, что мир поистине странный, если уж позволил соединить такие элементы воедино.
Правда, когда они только познакомились, Лиза отреагировала на его имя, сказав, что его зовут также как Гагарина. Юрка тогда сильно разозлился и всю дорогу шипел как гусь старую песню про отсутствие космоса как такового, про набившего всем оскомину первого космонавта, и что имя его довольно распространенное, самое обычное имя, но при этом, любой Юрка тоже запросто может быть большим человеком, а не только тот самый, единственный. Больше к теме космоса и Гагарина Лиза не возвращалась, уж очень болезненно воспринял её новый знакомый.
Лиза была студенткой медицинского училища, лёгкая на подъём, родом из далекой периферии. У них с Юркой был долгий период странных отношений. Ни поцелуев или хотя бы прогулок держась за руки, ничего это не было. Цветы Юрка тоже не дарил, а Лиза и не настаивала. Вечно хмурый и как будто бы чем-то недовольный, Юрка просто шёл рядом с Лизой, шмыгал носом и практически ничего не говорил. Лизу, по непонятным причинам, такой кавалер вполне устраивал. Он не лез ей под юбку на первом же свидании, не читал нотации и вообще ничего у неё не просил. Поэтому она решала за них обоих куда пойти и чем заняться. В конце концов, она пригласила Юрку к себе в общежитие, заранее договорившись с соседками по комнате, чтобы те где-нибудь погуляли. Так делали все, у кого не было своего угла для встреч.
Юрка пришёл в общежитие медучилища, куда его сначала не хотели пускать. Но ласковая, как лиса Лиза уболтала пожилую вахтершу, дав ей честное комсомольское слово, что гость удалится не позднее десяти вечера. В комнате Юрка значительно нервничал. Он пытался отвлечь себя, рассматривая большую медицинскую энциклопедию, раскрыв её на разделе где был показан мозг, почему-то напоминавший звездное небо. В это время Лиза накрыла на стол. Они немного выпили и поели. А Юрка всё не переходил к самому главному. Лиза, понимая, что часики тикают и скоро в дверь комнаты может постучаться ворчливая вахтерша, стала сама приставать к кавалеру. Юрка же сидел как пень, хотя сердце его колотилось и вот-вот должно было уже выскочить из груди.
Наконец всё случилось. Но это было так быстро, так смазано, что Лиза даже не поняла, было ли оно вообще. Юрка натянул трусы и брюки и ничего не сказав, ушёл. Студентка медучилища Лиза Звездина, прижав колени к груди, проплакала всю ночь. Вернувшиеся соседки застали её уткнувшейся в подушку и громко плачущей. На вопросы Лиза не отвечала, а только лишь принималась реветь еще громче. Оказалось, Юрка не был у нее первым. Девушка Лиза уже однажды успела познать близость с мужчиной еще живя в своем небольшом поселке. Тогда ей было больно, а потом очень стыдно за испорченное белье, которое она тщетно пыталась застирать в холодной воде в ванной своего первого мужчины. Любви тогда не получилось, «откупорив» Лизу, тот мужчина растворился, оставив её с пульсирующими мыслями о случившемся, как о конце света.  С Юркой всё получилось слишком быстро, как будто он даже и не вошел в её плоть. Наверное, думала Лиза, он всё понял и поэтому не захотел оставаться со мной. Поэтому всё так произошло, как пощечина. Но с Юркой Лиза не теряла надежды на продолжение их странных отношений.
Юрка, довольный, что наконец обрёл постоянную женщину, в тот вечер напился сильнее обычного. Ему снились разные обрывочные сны, в основном эротического характера. В них не было Лизы, а был Космос, который он поимел. Были огромные стартующие ракеты, в которых он тоже видел себя. Эти ракеты проникали сквозь стратосферу ввысь и делали несколько кругов вокруг Земли. Ещё были овации встречающих его, Юрку, на земле. Он спускался в капсуле, из которой потом вылуплялся как цыпленок, неприлично улыбаясь. И все, всё понимали и улыбались ему в ответ. Юрка ворочался и сладко постанывал. Стыковка «корабля»  прошла в штатном режиме.
Юрка и Лиза не виделись несколько дней. У Лизы начались зачёты, у Юрки аврал на работе. Потихоньку Лиза пришла в себя, подтянулась, собралась и решила, что возможно не всё еще потеряно и время покажет.
Примерно через неделю Юрка сам пришёл в общежитие к Лизе. Вахтерша долго сверлила его взглядом, оценивая насколько опасен этот фрукт, но записав в засаленную тетрадь, всё-таки пропустила. Лиза была в своей комнате, занималась. Когда в комнату вошёл Юрка, она сперва немного испугалась, а потом глаза её наполнились слезами, но не страха, а счастья. Юрка же грубо взял Лизу, свалившись вместе с ней на пол. Всё действие опять было очень быстрым. Юркино семя снова осталось в ней, а он, подтянув портки, ушёл. Лиза продолжала лежать на полу какое-то время, совершенно не понимая как так можно поступать с живым человеком. Это же не случка у собак. Она же человек. А как же любовь, близость, другие чувства…
Но Юрка и чувства, тем более теплые, нежные – эта два разных полюса, как Северный и Южный, которые никогда не встретятся. Почуяв запах, он наслаждался своей силой. А закончив, получал очищение, получше чем после бани.
Лиза решила хоть с кем-нибудь, но поделиться своей ситуацией. Для неё одной это было невыносимо. Соседки по комнате называли Юрку «кобелем» и «насильником», призывая разорвать с ним всякие отношения. А если тот еще хоть раз появится, тут же гнать поганой метлой, угрожая написать заявление в милицию. «И не таких приструняли»,- говорила одна из соседок Лизы.
Юрка продолжил свои набеги, а Лиза продолжала его терпеть. Когда однажды вдруг поняла, что беременна. Это чувство, что внутри неё зарождается жизнь, что у неё, глупой недоучившейся девушки с периферии будет ребенок, совершенно выбило её из колеи. Ребенок был для неё сейчас камнем на шее, позорным столбом. Учёбу пришлось бы бросить, уехать домой. А там, на принесшую в подоле вы****ка, будут смотреть с осуждением. Родители уж точно. Возможно, вообще не примут, выгонят на все четыре стороны. Ложись да помирай.
Лиза решила, что единственный способ остаться на плаву – это избавиться от ребенка, пока он еще и не ребенок вовсе, а крошечная тыквенная семечка внутри её чрева. Она нашла одну женщину, работавшую зоотехником и промышлявшую подпольными абортами. Заплатив ей заранее оговоренную сумму денег, в назначенный день Лиза пришла и молча легла на грязный стол застеленный жесткой клеёнкой. Вместо амниотомы, колдовавшая над чревом зоотехник, использовала спицу для вязания, с которой любовно сняла почти набранный пуховый носок. Спицу она обмакнула в самогон. И дала выпить Лизе. Лиза молча впустила в себя иглу и дала убить своего ребенка. Через некоторое время она немного оправилась от произошедшего. И тут к ней снова пришел Юрка. Всё также без приглашения, нахрапом. Ничего не говоря, лишь шмыгая носом, он повалил её на кровать и грубо изнасиловал.
Лиза не произнесла ни звука. В тот день она даже не плакала. Теперь она могла думать только о том, что единственный выход для неё - это смерть. Самый верный, самый надежный способ. Украв на кафедре в училище различных таблеток, вечером она выпила их все, надеясь уже никогда не проснуться. Но если существующий строй и отрицал существование Бога, то сам Бог не отрицал существующий порядок вещей и присматривал по мере сил за всеми и каждым в отдельности. Лизу откачали соседки по комнате. В больнице ей долго промывали желудок и ставили капельницы. Она осталась жива, но тронулась умом. Лиза перестала говорить, оставила учёбу и стала городской сумасшедшей, которая отдавалась любому встречному мужчине в первой попавшейся подворотне. Когда очередной мужчина входил в неё, она еле слышно шептала «поехали!». За очень короткий срок. Лиза совершенно утратила свою привлекательность, превратившись в бесформенную женщину, даже возраст которой практически невозможно было определить. Её затаскали постоянные, почти что животные случки в подворотнях и подъездах. И она вскоре совсем исчезла. А Юрка, еще раз появившись в общежитие, узнал, что с Лизой случилось несчастье. Об этом ему поведала вахтерша. Пожав плечами и шмыгнув носом, Юрка пожалел себя любимого, что придется теперь искать кого-то другого для своих набегов. Больше он там не появлялся.
 Глава 13.
После потери Лизы, хотя для него это не было в обычном смысле потерей, просто она была вычеркнута, ведь никаких чувств к ней он не испытывал, Юрка стал много пить и общаться с разными мутными личностями. У него появлялись случайные женщины, которые тоже много пили и были неразборчивы в связях. Юрка стал приходящим и уходящим в таких компаниях. Женщины ему не отказывали. После быстрой почти животной случки, Юрка избивал очередную временную сожительницу практически до полусмерти. Утром он просыпался в разных незнакомых местах и ничего не помнил. Память у Юрки была сугубо избирательна.
Жизнь крутилась как белка в колесе. Гагарин рос, а Юрка чах. Вообще для Юрки Гагарин был таким огромным надувным воздушным шаром, который вмещал в себя всеобщую большую любовь, веру и надежду, что человек может всё. А он, был чухонцем из крошечной деревни, не мог ничего, и это приводило его в бешенство.
Гагарин постепенно становился мифом, притчей во языцех, его имя переходило из уст в уста. Юрку переполняла желчь и злоба вперемешку с амбициями маленького несостоявшегося в жизни человека. Ведь если все птицы в мире могут летать, то почему он, Юрка, был рожден страусом. Он практически перестал кому-то что-то доказывать, хотят верить, пусть верят, потом будут локти кусать. Только вот имя героя не переставало сходить со страниц газет.
«Первый гражданин Вселенной» нёс на своих плечах ответственность не только за Космос, но и за весь советский народ. За это время он сформировался как общественно-политический деятель и популяризатор космонавтики. Конечно же, Гагарин нигде  не был один, его всегда сопровождала целая делегация, чтобы новоиспеченный Бог не сболтнул чего лишнего. В Советском Союзе даже богу нужен свой архангел. А лучше целая Партия архангелов. Так, например, прибыв в Либерию, Юрий Алексеевич слегка напутал с географией, перепутав страну с Ливией, в которой уже был до этого. Но его быстро поправили и не обиделись. Что позволено Гагарину, не позволено никому другому. В столице Либерии Монровии он посетил её пригороды и горнорудные предприятия города-порта Бьюкенен. Затем территорию племени Кпелле с каучуковыми плантациями, где совет вождей племени Кпелле избрал Гагарина почётным вождем. Думаю, ни сами туземцы, ни новоиспечённый вождь совершенно не отдавали себе отчёт в своих действиях. Один ездил по миру и торговал своей улыбкой, другие безропотно эту улыбку у него покупали, одаривая его в ответ медалями, орденами и почестями. На самом деле это не нужно было никому. Но у всех у нас за спиной всегда стоит кто-то, кто говорит что и как тебе делать. В этом плане, Гагарин не был исключением.
Если Юрий был «первым гражданином Вселенной», то Юрка, несомненно, был вторым. Потому что более внимательного и ревнивого человека, следящего за каждым шагом Гагарина, во всём Союзе было не сыскать. Когда по радио передавали об очередной заграничной поездке Юрия Алексеевича, Юрка бросал все дела и прилипал ушами к приёмнику. Он повторял за диктором каждое сказанное им слово, как будто шептал заклинание, способное материализовать Гагарина из любой точки мира где бы он сейчас не находился и явить прямиком перед Юркой Юдиным, чтобы наконец восторжествовала справедливость. Уж Юрка бы примерил на себя все медали с орденами, от которых форменный китель первого космонавта стал похож на собачью сбрую. Переломил бы одной левой. Столько злобы сумел накопить в Юрке Юрий, который ни сном, ни духом не ведал о существовании антагониста. Этот улыбчивый человек для Юрки был демоном, страшным сном, кощеевой иглой.
Но проходило еще какое-то количество времени, и во всех газетах, и по радио снова рассказывали о том, что наш первый космонавт посетил с дружественным визитом очередную страну. Так в Японии, нет, ему не предложили сделать харакири, он встречался со студентами Токийского университета, которые остались под большим впечатлением от чужого Бога. Во время пребывания в стране восходящего солнца Гагарин несколько раз выступал по радио и телевидению, как правило, для всей Японии.
А Юрка мог выступить только для всей пивной. И рассказать, брызгая слюной и желчью, кто на самом деле есть Гагарин и куда он может идти со своим космосом. Эти. Ставшие уже привычными, выступления посещали многие любители бесплатного цирка. Юрка был местным юродивым, со своей индивидуальной программой. Ему всё наливали и наливали, пока он не падал без чувств. Тогда его брали под руки и оттаскивали из пивной на улицу, чтобы он не портил своим диковатым  видом  картинку для окружающих. Юрка отлеживался, немного приходил в себя, вставал и пошатываясь куда брёл, брёл, брёл. Чаще всего он находил приключения на свою голову и утром совершенно не мог вспомнить, что с ним произошло накануне. Он был похож на вечно покусанного более крупными особями уличного пса. Но при этом, что странно, Юрка не вызывал к себе пристальных взглядов милиции. Возможно, его просто не хотели замечать, дабы не портить статистику.
В начале шестидесятых после полёта человека в космос началось повальное увлечение всем, что с ним связано. Чуть ли не каждые советские юноша и девушка мечтали стать космонавтами. Эти годы стали временем новых открытий, которые перевернули ход мировой истории. Расширив горизонты человеческих возможностей, молодые люди были воодушевлены тем, что они живут в одно время с такими героями как Гагарин, Терешкова, Леонов.
Казалось, только один человек на целой одной шестой части суши был абсолютно безразличен практически ко всему, что происходило в то время. Он, наоборот, испытывал отвращение ко всем этим плакатам, лозунгам и клятвам: «догоним и перегоним», «пятилетку в четыре года» и тому подобное. Космос по-прежнему был для него враждебным, надуманным, притянутым за уши. «Только на земле можно стоять твёрдо, люди – не летают»- вот чем руководствовался Юрка Иудин. Про свою миссию он не забыл. Просто стало сложнее действовать, искать Гагарина. Но чтобы взять и всё бросить, нет, об этом не могло быть и речи.

В те же годы в Москве процент городских сумасшедших бил все рекорды. «Лётчиков-космонавтов» развелось как грибов после дождя. И, однажды, наткнувшись на такого «ряженого», который стоя на четвереньках лаял на плакат Гагарина, Юрка осознал, что его план может провалиться из-за таких вот дураков. Психбольницы Москвы и Московской области были переполнены душевнобольными только что завершившими свой личный виток вокруг остатков разума. Каждый третий представлялся Гагариным, каждый второй - Белкой и Стрелкой. Лечили всех одинаково – распятием на сульфазиновом кресте. И, только заполнявшие палаты до полёта человека в космос Наполеоны и прочие Цезари стали слишком часто сводить счёты с жизнью, преисполненные ревностью к новообращенным. Врачи этих специализированных заведений к таким космическим душевнобольным относились с большим пониманием, чем ко всем остальным. Всё-таки их стремление подрожать самому Гагарину было похвально, пусть сам способ – через кривое зеркало – был выбран неправильно. Советская медицина готова была вылечить всех.
Однажды Юрку самого чуть было не сцапали эскулапы. После очередного выступления в пивной, он, немного отлежавшись на улице, брёл в закат. Его вечная внутренняя  борьба заставляла постоянно что-то говорить. И кто-то из граждан позвонил в 03, мол, по улице идёт человек, явно того, разговаривает сам с собой и вообще выглядит как сумасшедший. Заберите клиента. И карета выехала на поиски Юрки, который к тому моменту сидел в сквере и общался с голубями. Голуби были самыми внимательными слушателями для него. Когда к скамейке, на которой он сидел, подошли санитары, два мордоворота, по центнеру с гаком каждый, с руками, которыми можно было запросто вырывать с корнем деревья, Юрка даже не обратил на них никакого внимания. Сначала мордовороты просто стояли рядом и слушали монотонный бубнёж Юрки. Рядом паслись голуби, тоже принимая заметное участие в идущем «пленуме». Наконец, Юрка заметил санитаров. А санитары посчитали это сигналом к действию и придвинулись ближе, при этом спугнув голубей, которые стали для Юрки спасением. Пока санитары путались в голубях, Юрка спасся бегством. Погоню за ним устраивать не стали, коек в заведении и так не хватало и многие спали на матрасах, постеленных прямо на полу. Один сбежавший псих – погоды не сделает.
Юрка, сумев сбежать от людей в белых халатах, с того момента понял, что все его планы может погубить его любовь к алкоголю. Уж если пить, то в проверенных местах и с проверенными людьми. Потому как любой может сдать. Раздосадованный Иудин в тот день больше на глаза старался никому не попадаться. Хорошего понемногу.
Глава 14.
В Индии Гагарин встречался с премьер-министром Джавахарлалом Неру, звездой индийского кино Раджем Капуром, смотрел на выступление йогов, проехал по стране более пяти тысяч километров. Юрка за это время выложил в ряд более пяти тысяч кирпичей и несколько раз встречался с проповедующими православный космизм вокзальными гуру. Пил с ними, а после заманивал в ближайшую подворотню и каждый раз избивал практически до смерти. Для этого он носил с собой половинку кирпича, любовно подобранного на стройке. Юрка ненавидел всё, что шло наперекор его плану. Люди, которые пели дифирамбы Гагарину, были для него врагами. И с ними он жестоко расправлялся. От сообщений ТАСС об очередной поездке Гагарина в ту или иную страну, его начинало мутить, а после даже рвать желчью и остатками съеденной накануне в рабочей столовой пищи. Гагарин сделал его больным. Он постепенно убивал Юрку изнутри, пожирая его. «Теперь только я или он»,- твёрдо решил Юрка.

Только за шестьдесят первый год Гагарин побывал в Болгарии, Великобритании, Бразилии, Венгрии, Индии, Исландии, Канаде, на Кубе,  на Нидерландских Антильских островах, в Польше, Финляндии, Чехословакии, Цейлоне и в Королевстве Афганистан. Юрка знал о каждом его передвижении, будто он был личным секретарем первого космонавта. И, если все остальные граждане СССР радовались за Гагарина, Юрка наоборот ходил чернее тучи. Гагарин нужен был ему здесь.
Жизнь Гагарина, казалось, была расписана по минутам и ему совершенно не принадлежала. Вернувшись из долгих заграничных поездок, он поступил в Военно-воздушную инженерную академию имени Жуковского. Об этом уже не рассказывали по радио и не писали в газетах, поэтому Юрка продолжал думать, что Гагарин всё еще находится где-то за пределами Родины. Тяжёлый труд каменщика делал своё дело – Юрка превращался из человека в станок. Монотонная работа, поначалу совершенно не мешавшая мыслительному процессу, через какое-то время, полностью этот процесс убила.
Юрка врос в город, стал его муравьём. У него появились знакомые, с ним могли заговорить девушки, от которых он шипел как масло на раскаленной до красна сковороде. Юрка был вхож в компании, скорее всего потому, что был не дурак выпить, а после выпитого, становился похож на ваньку-встаньку. Над ним потешались. Но без злобы. Он стал кем-то вроде придворного шута. Надо повеселить народ, зовите Юрку и скажите ему что-нибудь про Гагарина или космос. Дурак-человек сразу же начнет плеваться и топать ножками, вопя что «нет никакого космоса, нет никакого Гагарина. Юрка-то же человек и право имеет». А все ухахатываются. Вот, умора.
Казалось, он вообще забыл, зачем приехал в Москву из своей далекой деревни. А может, из маленького человека всё-таки смогло вырасти что-то хорошее?! Но червоточина дала о себе знать, когда в одну из попоек Юрку снова поддели. И он стал крутиться по комнате как волчок, постепенно распыляясь всё больше и больше. Потом, стоя на улице с одним из задиристых парней, Юрка пускал колечки дыма тому прямо в рябую харю. Юрка не боялся его неприкрытой мощи. Он только ждал подходящего момента, чтобы отомстить постоянно задирающему его мордовороту. А парень скалил большие неровные зубы и смотрел на Юрку как на блоху.
И такой момент настал. Юрка весь день приглядывал за обидчиком, выжидая подходящего момента. Наконец он увидел, как мордоворот стоит один внизу. Юрка взвесив на ладони кирпич и прикинув в уме, что за пять то этажей такому ухарю точно голову пробьет, лихо швырнул кирпич вниз. Парня увезли на скорой, где он, не приходя в сознание, скончался от травмы головы. Несчастный случай на производстве, разгильдяйство и не соблюдение мер безопасности. Начальство прочитало несколько нравоучительных лекций, а на место убывшего каменщика вскоре взяли нового, робкого молодого парня, только что окончившего восемь классов. Он Юрку не трогал и даже наоборот немного побаивался, будто от него (Юрки) веяло каким-то могильным холодом.
Юрка продолжал трудиться на ниве бесконечной укладки кирпича, на какое-то время задвинув свои мысли поглубже. Всё его существование ничем не отличалось от любого человека того времени. Работа, дом, дом, работа, в выходные поход за пивом или в парк культуры и отдыха. Казалось бы, так можно и вовсе забыть про космос, про Гагарина, живи себе и живи, обрастай знакомыми, женись, в конце концов, детей заводи. Но Юрка лишь на время впал в спячку, словно змея, готовясь к финальному броску.
Глава 15.
В один из дней, Юрка как обычно совершенно бесцельно слонялся по Москве. Совершая эти променады, часто, ноги сами приводили его к тому самому вокзалу, с которого для него всё началось. Там уже многие знали лохматого вечно угрюмого парня, который был не склонен к общению, будучи трезвым. А в подпитии, его было не заткнуть. И вот однажды Юрку остановила цыганка. Золотозубая, с седыми косами, торчащими из под чёрного траурного платка, в таком большом количестве цветастых юбок, что поставь рядом с ней кочан капусты, тот проиграет ей всухую. Цыганка стала окучивать Юрку, завлекая его рассказами о его будущем. Юрка уже знал, что цыганам доверять нельзя и попытался сразу же отделаться от навязчивой предсказательницы. Но опытная вокзальная гадалка уже взяла его в оборот.
- Космос вижу, как туча грозовая над тобой нависает,- крикнула вслед спешно удаляющемуся Юрке цыганка.
Юрка остановился, не поверив своим ушам. Затем развернулся, как по команде кругом и вернулся к гадалке. Он подошёл к ней вплотную и стал молча сверлить её взглядом.
- Позолоти ручку, дальше погадаю,- улыбаясь во весь золотой рот сказала цыганка, при этом дыхнув таким едким перегаром ему в лицо, что Юрка чуть не упал.
- Наврёшь же,- всё еще не веря, но уже ступив на этот шаткий путь сказал Юрка.
- Я никогда не вру. Я потомственная гадалка. Моя бабка еще царю и великим княгиням гадала.
- И сколько ты хочешь за это?- всё еще с недоверием спросил Юрка.
- Сколько сам решишь. Сколько, по-твоему, стоит твоя судьба?
- Слишком много. Всё!
- А я не жадная, мне и рубля хватит.
Юрка нехотя вытащил из кармана мелочь и отсчитал ровно рубль, который он протянул цыганке. Цыганка тут же спрятала деньги куда-то в глубину многочисленных складок своих юбок. Потом взяла Юрку за руку и начала гадать.
- Вижу, что путь твой неблизкий. Прибыл ты из места, которому даже имени нет. Жил с колдуньей и с ней случилось что-то ужасное.
Юрка одернул руку и попытался бежать, но голова его закружилась, как будто у него резко упало давление, он прислонился к стене и стал медленно спускаться вниз. Гадалка наклонившись над ним снова взяла его руку в свои и продолжила.
- Цель твоя слишком далека, как самая яркая звезда на небе, которую все видят, да долететь до неё никто не может. Но ты сильный и целеустремленный. Только должно пройти много лет, прежде чем ты сможешь добраться до своей «звезды». На этом пути тебя будут ждать испытания. Ты пойдешь на множество преступлений. А в конце всё равно ничего не выгорит. И станут тебя нарекать другим именем. Незаметным, будто ты тля. Вернешься ты туда, откуда приехал, несолоно хлебавши, а ключ всё там же в траве у дома дожидается, как чувствовал он, что хозяин не навсегда уезжает.
Юрка, у которого кружилась голова и слова цыганки наслаивались друг на друга, барабаня в виски, стал потихоньку приходить в себя. Он попытался оттолкнуть гадалку, но был всё еще слишком слаб для этого. Цыганка исчезла сама, растворилась в воздухе, будто её и не было вовсе. А Юрка с тех пор стал бояться цыган. Завидев их издалека, обходил через улицу, чтобы кто-нибудь снова не вскрыл все его тайные замыслы. Страх надолго засел в нём и на какое-то время даже затмил мысли о Гагарине. Постепенно Юрка всё-таки пришёл в себя. Но в сторону вокзала больше не ходил. Теперь ему больше нравились парки и скверы, там было гораздо спокойнее.
Слова той цыганки прозвучали для него как приговор. Сдаст меня, ей богу, сдаст – думал он. За рубль первому же милиционеру. И через какое-то время, Юрка снова стал появляться у вокзала. Сначала аккуратно выглядывал из-за угла, высматривая ту самую гадалку, потом уже более небрежно стал нарезать круги вокруг здания. Цыганки нигде не было. Юрка еще сам не знал, что хочет сделать с цыганкой, когда найдет её. А вдруг она и правда настолько страшная колдунья, что напустит на него болезнь. Ещё несколько раз сходив к вокзалу, Юрка в итоге отказался от своей затеи. Если бы цыганка рассказал всё милиции, его бы уже давно арестовали. Может она вообще под поезд попала или умерла от собственной прозорливости.
Глава 16.
По случаю мероприятий связанных с двадцатилетием Великой Победы, Гагарин, уже во второй раз, полетел с визитом в ГДР. Программа его пребывания была очень насыщенной. Юрка узнал об этом из очередного выпуска новостей по радио. Желчь в нём снова закипела, подступила к горлу и он, согнувшись пополам, стал изрыгать из себя всю свою злобу. Когда рвотные позывы закончились, Юрка встал, вытер рот рукавом и, обозленный на весь мир пошёл в ближайший ликёро-водочный. Только так он мог забыться на какое-то время.
Возле ликёро-водочного всегда можно было найти такого же одинокого, с бегающими глазами и трясущимися руками, вечно ищущего с кем бы разделить скорбь. На этот раз Юрка был третьим. Так как у двоих, сутулившихся возле входа товарищей, явно не хватало. Для того, чтобы определить, кто будет «третьим», человеку с намётанным глазом, да еще в состоянии абстиненции, нужно буквально три секунды.
Ликёро-водочный у Речного вокзала был местом постоянного обитания той парочки, пригласившей Юрку войти в их святую Троицу. Звали их Андрей и Пётр, были они братьями не только по несчастью, но и по крови.
- Обычно у нас Яшка третий,- сказал, как бы немного оправдываясь, Пётр.
- Да,- буркнул недовольный сменой основного играющего состава Андрей.
Скинулись. Закупились. Направились. Вот основные постулаты любой Троицы в здешних местах. Юрка шёл немного позади братьев, боясь как бы они его не огрели чем-нибудь по голове. Народ здесь сновал ушлый и Юрка уже знал все местные обычаи.
- А мы уже час стоим, «рыбачим», третьего ищем,- снова завёл беседу Пётр.
- Да,- всё с той же апостольской лаконичностью добавил Андрей.
- Сам Бог тебя послал, а то не хватало каких-то полтора рубля.
- Да.
- Мне не жалко. Я и сам не люблю пить в одного.
- В одиночестве пьют только алкоголики и Яшка, которого сегодня с нами нет,- Пётр.
- Да.
Андрей, как-будто бы сам состоял всего из одного слова – «Да». По крайней мере, пока они шли в парк, никаких других слов из его рта не вылетало. В парке было малолюдно и Троица расположилась в тени клёна, роняющего большую тень. У Петра был складной стаканчик и складной ножичек, и вообще, он производил впечатление довольно складного человека, в отличии от его брата. Как одна и та же женщина могла явить на свет двух совершенно разных людей - удивлялся Юрка.
Они стали распивать и Пётр снова завёл разговор. Слова, из его наполовину беззубого рта, лились как услада для ушей. Оказалось, этот ловец человеков у известных каждому пьющему мест, в миру был сантехником. А Андрей трудился при нём, подавая ключи и прочие нужные мелочи. У Петра были золотые руки, а у Андрея был Пётр. Поэтому братьев терпели, бесконечно «ставили на вид» и словно премию выдавали им обоим выговоры. Пётр снова напомнил присутствующим, что место третьего не вакантно, а лишь временно замещено. Яшка исчез не навсегда. И не стоит особенно раскатывать губу. Юрка понимающе кивнул в ответ. Кем был этот неизвестный Яшка, было не понятно. Но Пётр говорил о нём с нескрываемым воодушевлением.
Распитие закончилось усыплением Андрея, полным блаженством Петра и пониманием со стороны Юрки, что бывают всё-таки не плохие люди, например Пётр. Когда солнце стало садиться за горизонт, Юрка вышел из Троицы, как святой дух и испарился в неизвестном, для двух оставшихся членов, направлении.
Всю дорогу до дома Юрка думал, что люди, встречающиеся ему по жизни, живут какой-то очень простой, скучной жизнью. Они ни на кого не злятся, не вешают ярлыки, они просто текут по ней, как по спокойной реке, которая сама выносит их на отмель. Разве так можно жить и допускать других топтаться на месте, которое ты сам для себя придумал?! Уж если он решил, что Гагарин занимает его место, то с намеченного пути ни за что не сойдёт. На войне все средства хороши.
Пока Юрка был погружен в очередные размышления, напоминающие густой сопливый кисель, Юрий, он же Гагарин, упорхнул в очередную зарубежную поездку. Это был большой тур по Франции. И его уже не первый визит в эту страну. На этот раз Юрия Алексеевича пригласила Ассоциация французских инженеров и техников в области авиации и космонавтики на ежегодный авиационный салон в Ле Бурже. Конечно же, любая заграничная поездка Гагарина включала в себя не только работу, но и отдых. Гагарин гулял по Парижу, посетил кинофестиваль по авиационной и космической тематике в Виши, встретился с известным гонщиком Джимом Кларком и конструктором автомобилей Колином Чепменом. Всюду Гагарин был радушно принимаем. Его любили, им восхищались. А пока, в двух с половиной тысячах километров от Елисейских полей, строил свои козни Юрка, никуда никем не приглашаемый, никем не любимый и от этого ёще более озлобленный и готовый на всё.
Юрка ждал каждое возвращение своего злейшего врага сильнее, чем даже Валентина Ивановна, Лена и Галя. Хорошо, что они не знали о существовании этого человека. Правда, он ни разу так  не смог застать первого космонавта. Слишком не равны были возможности у Юрия и у Юрки.
Уже лёжа в комнате общежития, Юрка всё никак не мог уснуть. Путающиеся мысли напоминали рыбацкие сети, а он был в них рыбой. Наконец, он заснул, скорее всего просто устав считать свои бесконечные попытки добраться до Гагарина. Ему снилось море. Хотя он никогда там не был. На берегу стояли лодки, а между ними бродили рыбаки, словно футбольная команда, одиннадцать. У небольшого причала стоял какой-то человек, одетый в лохмотья. Но все рыбаки постепенно стянулись к этому человеку, окружили его и стояли молча. Приглядевшись внимательнее, Юрка узнал в оборванце Гагарина. Тот проповедовал идеи космоса. А простые рыбаки слушали не сводя с него глаз. Среди рыбаков Юрка узнал Петра и Андрея, с которыми распивал накануне. Пётр сделал небольшой, едва заметный поклон, тем самым давая понять, что узнал его. А Андрей прошептал «да», но это было больше похоже на звук, который пытается делать рыба выброшенная на берег. Потом Гагарин краем глаза заметил Юрку, стоявшего неподалеку и поманил его рукой. Юрка, не слушающимися ногами стал передвигаться по мокрому песку в его сторону. Когда он подошёл к рыбакам, те расступились, пропуская его подойти поближе. Гагарин обратился к Юрке, но таким образом, что это обращение было одновременно и ко всем остальным присутствующим.
- Что делаешь, делай скорее,- сказал Гагарин.
Значение сказанного Юрка не понял. Сон оборвался на самом интересном месте, но слова эти навсегда врезались в его память. Пока, чтобы не делал Юрка, ничего не получалось. Гагарин был недосягаем. Но и ведь и Юрка Юдин не лыком шит.

Глава 17.
Утром Юрку первым делом направили на новый объект. Прораб был явно не в себе, с крика переходил на сиплое мычание. Складывалось ощущение, что ни свет ни заря его хорошенько натянули на весь пятилетний план во все его четыре года. Поэтому прораб пытался хоть немного перекинуть ушат вылитых на него соц.обязательств на подчиненных.
Погрузившись в ГАЗ, бригада помчалась, а именно этим словом, плюс еще несколькими непечатными, сопроводил их в дорогу прораб. Новый объект представлял из себя недостроенное здание будущего академического института по использованию и исследованию космического пространства в интересах фундаментальных наук. Без ста грамм и не выговорить. Бригада разбрелась как звери на водопое. Кто же так работу работает. Сперва, надо присесть, покурить, а еще лучше чай выпить или даже чего покрепче. А потом, желательно завтра, можно уже и за соц.обязательства браться.
Внезапно, на площадке возник сухощавый мужчина в черном пиджаке. Как оказалось, это был товарищ Петров, директор этого института. Это он гнал всех, чтобы поскорее закончили недостроенное крыло здания. Чёрным вороном он прошелся по стройке, испепеляя всех взглядом. Для него здесь не было людей, лишь летающий космический мусор, который пока что бесполезен. Но если ему придать нужный вектор, то всё может получиться.
Первый рабочий день на новом объекте закончился. Труженики стали кучковаться по двое и по трое, чтобы этот вечер стал томным. Юрку, впрочем, никогда ни в одну из двоек или троек не звали, даже если был большой недобор. Но он знал куда пойти, чтобы попасть в нужное русло. К «Речному». Возможно, Пётр и Андрей опять там, и снова без своего Яшки. Да и если с ним, всё равно можно попробовать втиснуться.
Возле магазина не было ни Петра, ни его брата. Зато хватало не менее сомнительных личностей. К Юрке подошёл мужик, представился как Фима. Юрка еще удивился, разве бывают такие имена.
- Ты что мне не веришь?- переспросил Фима.- По паспорту я Фома. Но для всех Фима. Со мной тут еще один. Он сейчас отошёл. Третьим будешь?
- Опять Троица. Ничего не меняется,- подумал Юрка и согласно кивнул.
- Сейчас он подойдёт.
Пока ожидали третьего, Юрка успел немного рассмотреть Фиму. На правой руке у него имелись сросшиеся пальцы, средний и указательный. Какое уродство – подумал он. В остальном. Фима был обычным для этих мест. В меру помят, в меру выбрит. Наконец из-за угла явился третий.
- Матвей,- представился он, протянув пухлую ладонь Юрке.
- Где ты пропадаешь, мытарь?- сказал ему Фима,- тебя только ждём.
- Вот, насобирал,- ответил Матвей и показал зажатую в руке мелочь.
С полным боекомплектом троица удалилась в ближайшие тернии.
- Странные у вас имена,- произнес Юрка, передавая бутылку.
- Для здешних мест – самые обычные. Здесь одних только Яковов иногда до пол дюжины бродит. А вот Иванов порой днём с огнём не сыщешь, - ответил Фима.
- Я в прошлый раз здесь с братьями познакомился: Пётр и Андрей. То же без третьего были.
- Знаем таких. Сантехники,- ответил Матвей.
- Вроде того.
- Обычно с ними Яшка.
- В тот день не было. Вот меня и взяли.
Внезапно резко потемнело, непонятно откуда взявшаяся луна заслонила солнце и на ближайшие почти два часа мир погрузился во тьму. Неловкое молчание прервал Матвей.
- Я уже такое видел.
- А вдруг это навсегда?- спросил Юрка, видевший такое явление впервые.
- Это затмение. Это связано с новолунием. Луна и солнце выстраиваются в одну линию, вот и происходит новолуние.
- Рождается новая Луна?
- Вроде того. Не как человек, а Луна делает круг и переходит в новую фазу.
- За это тёмное время можно таких дел натворить,- высказал предположение своё Юрка.
- Всё равно поймают,- вяло ответил Фима,- лучше уж переждать час-другой.
- Интересно, когда Гагарин летал, видел ли он как Луна закрывает Солнце?,- подумал вслух Матвей.
- Никуда он летал,- опроверг его думы Юрка.
- Это ты сказанул, конечно. Совсем за новостями не следишь. Двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года..,- начал Матвей, но Юрка его прервал.
- Люди – не летают. И точка.
- Завидуешь, поди?
- Да я сам чуть было лётчиком не стал. В Саратов ездил. Меня там с руками отрывали, но я в последний момент отказался. Мелко это всё.
- Прям так с руками? - усомнившись, переспросил Фима.
- Да, предлагали сразу в космонавты, без лётчиков. Очень упрашивали. Говорили, что у меня потенциал.
- А. ну, если потенциал, это другое дело,- уже не скрывая смеха сказал Фима.
- Фома ты неверующий,- обиженно, поджав губы сказал Юрка.
- А может они тебе какую-нибудь бумагу дали, например, всегда будем ждать вашего возвращения, - подзуживал Фима.
- Ничего не дали. На словах всё.
- Эх, я бы тоже в космосе хотел побывать,- сказал Матвей.- Иногда так тесно становится. Вокруг тысячи людей, машины, здания, лозунги, а мне тесно, понимаешь? – обратился Матвей к Юрке.
- А я бы этого Гагарина скинул с его пьедестала, чтобы не красовался с каждой «Правды», как-будто у нас других людей нет. То же мне, Бог.
- Бога - нет,- шепотом сказал Фима.
- А я бы сказал, что дальше Бога нет.
- Так можно всю жизнь спорить. Да уже не с чем,- Фима показал на последнюю пустую бутылку.
- Надо расходиться. Вот и Луна укатилась восвояси.
Небо действительно приобрело прежний голубоватый оттенок с тонкой рябью молочных облаков. Солнце снова было на своём месте. Да, и вокруг ничего не изменилось. Хотя такой шанс был…
Юрка пошёл своей дорогой, а Фима и Матвей, своей. Странные обитатели возле «Речного» заставили Юрку задуматься, что возможно все эти случайные знакомцы вовсе не случайно появляются в его жизни. Вдруг это знаки, которые он пока еще не понимает. Могли же ему передаться от бабки какие-то способности, нужно только найти, как ими пользоваться, потомственной юдинской силой.
Глава 18.
Человек, который всю сознательную жизнь посвящает поискам себя, лишается самого главного – свободы. И самое страшное, что он не осознаёт этого.
Юрка, застрявшей в чужой судьбе, был не свободен. Вся его жизнь, каждый шаг, были связаны с Гагариным. Никто и никогда не смог бы предположить, что этот «маленький человек», довольно уродливого вида, может стать настолько одержимым.
Юрка всё никак не мог понять, почему все, буквально все до единого в мире, любят Гагарина, словно он действительно Бог. Ведь, он (Юрка) готов был на всё, чтобы стать лётчиком и космонавтом, а ему каждый раз указывали, кто он такой и где его место. Что он уродлив, с бугристой головой, покрытой рыжим подлеском жестких давно немытых волос. Что его страшный мутный глаз пугает детей. Что он необразованный, и, даже глупый. Не имеющий спортивных достижений. Наконец, не обладающий лучезарной улыбкой, ради которой любой человек на Земле готов отложить свои даже самые важные дела, лишь бы оказаться в радиусе её поражения.
Возможно, когда откроются все знаки, а то, что в его жизни они стали появляться всё чаще (в этом Юрка не сомневался), и во сне, и наяву, возможно тогда сложится полная картина. И хватит всего одного шага, чтобы нанести контрольный удар. Тогда отрубленная  голова гидры упадёт с пьдестала и покатится словно мяч, угодивший за пределы поля, пока кто-то не остановит его волевым решением. Но место под солнцем за это время уже займёт Юрка Юдин. И все перестанут видеть в нём Иуду. Любовь пронзит сердца людей и невидимой связующей нитью свяжет их в один длинный ковёр, выстеленный под Его (Юркины) ноги. В такие глубокомысленные дали шагал его разум. А тем временем в стране Советов происходили события, сменяющие друг друга, как ночь сменяет день.
В самом начале шестьдесят пятого года умирает Сергей Павлович Королёв – великий советский учёный, конструктор, создатель советской космической программы, ангел-хранитель Гагарина. В воздух поднимается первый тяжёлый транспортный турбовинтовой самолёт Ан-22 (Антей). Космонавт Алексей Леонов совершил первый в истории человечества выход в открытый космос. Советский Союз ввязался в невидимое противостояние с Соединенными Штатами во Вьетнаме. И так далее, и тому подобное. Только у Юрки Юдина ничего не происходит. Он всё еще в Москве, работает на стройке и строит планы, похожие на бесконечную, уходящую за горизонт Великую Китайскую стену. Если взять все эти планы и записать на бумаге, то возможно, труды Юрки Юдина могли бы переплюнуть собрание сочинений Владимира Ильича Ленина.
То и дело Юрка натыкался на знаки, которые, увы, никак не приближали его к Гагарину. Один раз в электричке, Юрка сидел рядом со старухой, выглядевшей настолько немощно, что казалось, она едет на собственные похороны. Рядом с ней сидела девочка лет шести или чуть больше, скорее всего её внучка. Старуха постоянно зевала, оголяя беззубые полости своей тёмной пасти. Морщины на её лице невозможно было сосчитать. Девочка же наоборот, была улыбчива и буквально светилась от переполнявшего её счастья. Странная пара. Когда старуха и девочка поднялись со своих мест и направились к выходу, Юрка увидел, что на их спинах вышиты кресты. У старухи побольше, а у девочки совсем еще небольшой. Вместе они напоминали храм и часовню. Юрка вышел вслед за ними в тамбур и присмотревшись внимательнее увидел, что это вовсе не кресты, а самолёты. Вернее их остовы, как скелеты китов или акул. Что за странная вышивка?! Внезапно девочка повернулась к Юрке и показала язык. Старуха шикнула на неё и они исчезли из виду. Юрка так и остался в тамбуре. Что за странные люди, так и не понял он.
Весь оставшийся день Юрка продолжал думать, что может означать нанесение на свою одежду рисунков самолётов. Вряд ли это были карнавальные костюмы. Старуха уже точно одной ногой в могиле, а девочка при ней словно нотариус. Старый демон ведёт под руку молодого ангела и они нисходят в ад. Может ему вообще показалось, и единственный видящий глаз стал менее разборчив в своём восприятии.
В другой раз, Юрка стал свидетелем разборки нескольких мужчин. Произошло это в подворотне, куда он заскочил по малой нужде. Четверо мужчин о чём-то яростно спорили и никто не хотел уступать. Увидев Юрку, они все разом замолчали, как-будто он мог выведать какую-то большую тайну.
- Чего вылупились? – буркнул сердито Юрка и отвернувшись в другую сторону, совершенно никого не стесняясь, стал мочиться на стену.
Дождавшись, пока он закончит, все четверо приблизились к нему и стали по очереди заглядывать ему в единственный видящий глаз. При этом никто не произносил ни единого слова. Юрка попытался отстраниться от них, но понял, что его взяли в круг и деваться теперь некуда.
- Какого хрена вам надо? – стал вопить Юрка.- Отвяжитесь!
Его слова никак не подействовали на четвёрку. Они только сужали круг и Юрка оказывался в ещё более плотном кольце. Казалось, они хотят его раздавить, сжать как переспелый помидор, чтобы из него брызнул сок. Но сжав кольцо до расстояния ладони, они остановились.
- Это ты хочешь стать новым Богом? – спросил один из них.
- Вместо Бога Гагарина?- уточнил другой.
- Бог – один! – добавил третий.
- И другого нам не надо,- закончил четвертый.
- Я ничего такого не хочу. Бога – нет и Гагарин ваш – не бог. И люди не летают. Отпустите меня, я милицию позову,- стал упираться Юрка.
- Милиция тебе не поможет. Оставь свою ересь, тогда отпустим. Возвращайся туда, откуда пришёл,- сказал первый.
- Нам предатели не нужны,- уточнил второй.
- Бог – один! – добавил третий.
- А по тебе осина плачет,- закончил четвертый.
Юрка, каким-то неведомым способом смог разорвать этот порочный круг, вырвался и, спотыкаясь, пустился бежать из всех сил. Что это было – страх, который нарисовал картинку. То есть небыль, морок, его мысли, которые настолько запутались, что теперь рисуют ему совершенно живые образы. Или очередные знаки?! Всё равно не отступлю, твёрдо решил он.
Юрку полоскало три дня. Казалось, он уже и не встанет. Вся желчь, сидевшая в его чреве вышла наружу и распространяла ужасное зловоние притягивающее мух. На третий день он потихоньку стал поправляться. Сам собой встал на ноги, будто ничего и не было.
После долгого затишья, случилась в жизни Юрки нормальная женщина. Была она старше него. Звали её Мира. Мира работала в столовой, куда периодически заходил Юрка. Так случайно она и стала приглядываться к нему, вечно хмурому, явно запущенному без женской ласки, мужчине. Что-то такое она смогла в нём разглядеть. И в один из дней, когда Юрка обедал, подошла и предложила встретиться после смены. Пойти погулять в парк. Скрасить серые будни друг друга.
Мира была бездетной вдовой. Полная, но не потерявшая вкус к жизни женщина. Только с мужчинами она была категорична. А бы кого к себе не допускала. Что она разглядела в Юрке – большой вопрос, потому что внешне такая пассия была на большого любителя.
Юрка на предложение развеяться ответил кивком косматой головы. Вечером они встретились у входа в парк и просто молча гуляли по аллеям. Каждый думал о своём. Такой расклад устраивал обоих. На следующий день, Мира пригласила Юрку домой. Она накрыла стол и Юрка впервые за долгое время почувствовал свою значимость. Мира что-то всё время неспешно говорила, Юрка в основном бурчал в ответ, пожирая выставленные на угощения яства. Мира включила радио, надеясь что там будет какая-нибудь музыка. Но вместо музыки передавали новости об очередной зарубежной поездке Юрия Алексеевича Гагарина. Юрка сразу бросил есть. Пища встала комом у него в горле. Он закашлялся и стал кричать, обращаясь к диктору радио:
- Будто в стране вообще ничего не происходит. Бога нет, а вместо него этот, ряженый!
Мира, не на шутку испугавшаяся внезапно озверевшего гостя, попыталась хоть как-то его успокоить. Но по Юрке уже было видно, что он закипает. Мира выключила радио и придвинулась к горе кавалеру. Она погладила его по бугристой голове и сказала:
- Бедненький. Тебя, наверное, в детстве недолюбили.
- Сама ты бедненькая,- огрызнулся Юрка.
Но Мира почему-то решила не отступать. Она чувствовала холод, идущий от Юрки, но что-то недоразвитое материнское двигало её навстречу к этому странному человеку, реагирующему на слова «Гагарин» и «Космос» как на команду «фас».
Юрка вскочил с дивана, резко развернул Миру к себе спиной, содрал с неё юбку, и трусы и сделал с ней тоже самое, что когда-то проворачивал с Лизой. Всё произошло очень быстро, как и всегда. Мира даже сразу не поняла, что он делает. Настолько всё было молниеносно. Но потом на неё накатило отвращение и её вырвало. Юрка к этому моменту уже успел подтянуть портки и засобирался. Несчастная Мира Матвеева пополнила ряды испорченных им женщин. В её чрево влилось семя Иуды. А Юрка снова почувствовал свою звериную силу и превосходство. Как и с Лизой, он уже начал представлять себе постоянные набеги на новую помеченную территорию.
Но его мысли прервал удар чем-то тяжелым по голове. Мира решила не дожидаться очередного набега и отходила насильника чугунной сковородой. Правда у Юрки была настолько бугристая голова, что даже удары таким орудием она переносила стоически. Юрка, отбиваясь и одновременно пытаясь обуться, пятился к выходу. Наконец он сумел оттолкнуть Миру и выскочил на лестничную площадку. А там его и след простыл.
Юрка пустился наутек от дома Миры. А Мира медленно стекла по стене и так просидела полночи, прижав колени к груди. Только потом она резко вскочила и поспешила в ванную. Она хотела вымыть из себя это иудино семя, чтобы не дай бог, не случилось у неё ребенка. Пусть рождение и было для неё самой большой мечтой, но только не от этого исчадья ада. Как она могла подумать, что этот человек может иметь внутри хоть что-то хорошее, что просто никто кроме неё не способен разглядеть. Она долго принимала ванну. Затем вернулась в комнату, чтобы убрать свою рвоту. После допила оставшийся алкоголь и легла спать, в надежде, что всё произошедшее – это лишь страшный сон, утром она проснется, умоется, почистит зубы и поймет, что ничего этого не было. Да и быть не могло.
Глава 19.
Через два месяца Мира поняла, что беременна. Все признаки были на лицо: месячные прекратились, настроение стало скакать как радиоволны, появилось отвращение к ряду продуктов, которые до этого она совершенно спокойно ела, беспричинные рвота и головокружение – в общем, поспрашивав у рожавших подруг, у неё не осталось никаких сомнений. Она сразу вспомнила тот вечер и лицо Юрки и её вырвало. Отпросившись пораньше с работы, Мира пошла домой. Нужно было обо всём хорошо подумать.
Ей было уже за сорок, а это единственный раз, когда она забеременела. И вряд ли появится еще один шанс. Возможно, это божественное проведение и ребенок родится чистым, без признаков своего генетического папаши. Весы в руках Миры перевешивала та чаша весов, на которой было написано «рожай». Весь вечер она плакала, ходила из угла в угол, думала о самоубийстве и о своей несчастной бабской доле. Потом выпила настойку пустырника и легла спать.
Во сне к ней явился Юрка. Выглядел он не как обычно, был прилично одет, волосы его были вымыты и уложены, от него приятно пахло одеколоном. Юрка стоял, зажав в руке розы. Две розы. Она не сразу обратила на это внимание. Потом он протянул цветы ей и сказал: «поздравляю!». Мира вскочила с дивана и побежала в ванную. Её снова вырвало. Но теперь она твёрдо знала, что оставит ребенка и сделает всё, чтобы он вырос нормальным человеком и никогда не узнал, кто его или её настоящий отец. Пусть думает, что он погибший герой, лётчик или еще лучше космонавт, как Гагарин. На этом успокоившись она снова легла.
Где всё это время ошивался Юрка – да в общем где и всегда, на стройке или у «Речного». Жизнь закольцевалась вокруг него. Новые люди, новые знаки, странные сны, радиопередачи о передвижениях Гагарина – всё это столько раз было пережевано и выплюнуто, что можно было сойти с ума и всё бросить. Но Юрка умел ждать. Его «Великая Китайская стена» продолжала строиться, преграждая путь всем остальным мыслям.
Мира потихоньку полнела, но не теряла своей привлекательности, что по всем признакам говорило о том, что будет мальчик. «Девочки забирают всю материнскую красоту и девять месяцев приходится ходить похожей на чучело. Так что, точно пацан будет»,- сказала ей одна из подруг. Это немного огорчило Миру, всё-таки мысли о наследственной схожести не дали ей покоя.
Когда подошёл срок, Мира приехала в больницу. В палате была целая дюжина таких же как она «ходячих каракатиц». По статистике, она была старородящая, еще и первый раз, поэтому роды вызвали принимать самого начальника отделения. Они проходили тяжело и Мира чуть не умерла. Возможно, сам ребенок пытался убить её, пробивая себе путевку в жизнь.
У Миры Матвеевой родился мальчик. Рост, вес – в пределах нормы. Нужно было придумать имя. Мира никак не могла подобрать как бы она хотела звать своего малыша. Часто ей предлагали имя Юрий, в честь Гагарина. В шестидесятые это было модно. Но от этого имени Миру жгло как от огня. Так, на свет появился новый человек по имени Антон. Мира любила короткие рассказы Чехова, они помогали ей коротать долгие вечера. Пусть будет Антон Матвеев. Отчество...,да хоть Павлович. Кто там знает. Мало ли на свете полных тесок у великого писателя.
Но с рождением сына, у Миры начались проблемы со здоровьем, которых раньше не было. Она стала постоянно и подолгу болеть. Ребёнок рос хилым, постоянно кричал, совершенно не давая ей отдыхать. Мира стала нервной. И уже начала жалеть о своём решении родить. От осинки не родятся апельсинки – приговаривала она сама себе, укачивая маленького Антона. Всё чаще её посещали мысли о том, чтобы сдать ребенка в детский дом. Пусть осуждают, пусть даже заклеймят, но так больше невозможно.
К моменту, когда уже можно было отдавать детей в ясли, Мира решила хоть так избавиться от Антона. Она вышла на работу и это понемногу стало отвлекать её. В яслях маленький отпрыск Юрки Юдина безостановочно орал. Его возненавидел весь персонал детского сада, хоть и имевший большой опыт в воспитании обычных детей, но исчадий, а именно так выразилась одна из нянечек, они воспитывать не умеют. Мире пришлось забрать сына. Она снова села в декрет, понимая, что теперь чадо её точно доконает. Тогда Мира решила избавиться от самого желанного в жизни.
Однажды ночью она уложила сына в пеленки и вышла из дома. На удивление Антон не издавал ни единого звука, хотя обычно в это время он всё еще продолжал активно хныкать. Мира дошла до угла старой церкви, которою при Советах оставили не за ради Христа, а на всякий пожарный, мало ли что. Она оставила живой свёрток на пороге церкви и зажимая рот руками, чтобы не было слышно плача, побежала в сторону дома.
Антона всего через час обнаружил сторож, делавший обход. Он боязливо потрогал свёрток и тот издал живой плач. Сторож позвонил в милицию и доложил прибывшему наряду о странной находке. Антона передали в дом малютки. Так как при нём не было никаких записок, то ему дали имя Юрий. Возле дома малютки, в который его поместили, была часовня. Правда использовали её для других нужд, но старое название всё еще помнили – «часовня иуды, брата Господня». Поэтому работница дома малютки, регистрировавшая маленького Антона (теперь уже Юрия), решила дать ему фамилию Иудин. Юрий Иудин, мальчик, примерно год от роду, рост и вес средние, волосы рыжие, один глаз немного затянут белёсым. В остальном, вполне здоровый малыш, который вырастет и растворится в огромной стране Советов, так и не узнав всей правды о своём истинном происхождении.
Мира так и не смогла принять своего решения. Её бросало то в жар, то в холод. Она понимала, что скрыть пропажу ребёнка будет невозможно. Пуститься в бега или просто переехать в другой город.. Примерно через неделю её нашли мёртвой в собственной квартире. Из-за жуткого запаха соседи вызвали слесаря из жилконторы, который вскрыл дверь. Мира висела вместо люстры. Ребенка же нигде не было. Милиция завела дело о пропаже ребенка, но никаких результатов поиски и опросы соседей не дали. Поэтому дело легло в долгий ящик. А саму Миру Матвееву схоронили всем миром. Близких родственников у неё не было.
За всё это время, настоящий отец, который, пусть и не знал о том, что у него родился ребенок, ни разу даже не вспомнил Миру. Она прошла сквозь его жизнь, лишь задев его плечом. Так что он ничего не заметил. В этом был весь Юрка.

Глава 20.
Жизненные параллели с Гагариным до последнего времени складывались у Юрки не совсем удачно. Он, то постоянно отставал, то плёлся в хвосте. После полёта Гагарина был полёт Германа Титова, за тем в космос полетели Николаев, Попович, Быковский, первая женщина-космонавт Валентина Владимировна Терешкова и увенчал это всё своим выходом в открытый космос Алексей Леонов. Но почему-то именно к Гагарину так неровно дышал Юрка. Всех остальных он вообще не воспринимал. Их фамилии не резали слух. Почему именно в лице Юрия Алексеевича он увидел своё зеркальное отражение – это был вопрос, на который даже сам Юрка не знал ответа. Не всегда возможно найти логическое объяснение тому или иному поступку или мотиву, так и в этом случае, Гагарин, как временный мессия, был нужен Юрке для вступления на его место.
В шестьдесят седьмом году Гагарин продолжает полёты как лётчик, хотя и не имел права самостоятельно летать на истребителях. Так же он всё еще не оставляет надежды на новый космический полёт. Он уже состоял членом экипажа одного из готовящихся лунных кораблей. Всё это массово освещается в прессе, по радио и телевидению. Про Гагарина не забывают.
За последние примерно пару лет, Юрка практически ни на шаг не приблизился к Гагарину. Он врос в шумящую московскую жизнь, пустил корни (о которых не знал) и всё реже и реже вспоминал своего «зазеркального Христа». Пока однажды, совершенно случайно не попал на работу на аэродром.
Дело было так. После работы Юрка пошёл к «Речному». Там он часто был запасным третьим. На этот раз его поманили два Якова. Один по фамилии Алфеев, второй по фамилии Заведеев.
- Третьим будешь? – окликнул его Яков Алфеев. Нас Яковами зовут, можешь желание загадывать.
И оба Якова громко рассмеялись. Видимо эта шутка давно была у них в ходу.
Затарившись, Троица пошла в известный близлежащий парк. Туда ходили многие от «Речного». Место тихое, неприметное, вокруг все свои.
Яков Алфеев служил снабженцем на аэродроме Чкаловский. А Яков Заведеев промышлял шабашками, хотя в прошлом ходил на рыбацком судне. Но постепенно спился и его погнали. Теперь он всё чаще «рыбачит» здесь у «Речного». Яковы наперебой рассказывали о своей нелегкой жизни, о видении мира, о чудесах, происходящих с человечеством. Юрку особо не трогали их речи. Потом Яков Алфеев завёл разговор об аэродроме, стал хвастаться, что видел разных лётчиков, героев Советского Союза и самого Гагарина. Юрка поперхнулся и даже переспросил часто ли он видит Гагарина.
- Не часто. Но несколько раз видел. Издалека,- ответил важничая Алфеев.
- Я бы тоже хотел его увидеть,- скривив рот сказал Юрка.
- Если бы на аэродроме работал, то запросто.
- А как к вам попасть?
- Только по большому блату. Место шикарное. Да и люди там ого-го какие кругом.
- Да я почти всё умею. Просто хочется поближе к небу. Я сам чуть было лётчиком не стал. Звали. По здоровью не прошёл,- стал врать Юрка.
Алфеев еще раз взглянул на неказистого Юрку и только скривил рот. Но был он не трепло, хоть и пропитой мужик.
- Вообще-то нам подсобник нужен. А то прошлый совсем пал духом, решив достичь своих человеческих целей нечеловеческими усилиями.
- Это как? – переспросил Заведеев.
- Очень просто. Заворовался. Теперь в других местах, более приземленных, где тайга и бурые медведи осатанели стало быть весна..,- смеясь ответил Алфеев.
- Я бы не воровал. Просто всегда хотел поближе к небу, к самолетам.
- Попасть в радиус улыбки Гагарина,- усмехнувшись добавил Яков Алфеев.
- А хоть бы и так. Не одним Гагариным жив человек. Других достойных навалом.
- Что правда, то правда. Замолвлю за тебя словечко. Ты дня через два меня у «Речного» поищи, дам ответ, что начальство скажет.
К вечеру они разошлись. Но Юрка, никогда ни во что не веровавший, в тот вечер готов был пойти в любой храм, чтобы поставить свечку и превратить свои мечты в реальность.
Он добрался до своей комнаты и стал раскладывать мысли словно пасьянс. Всё выходило гладко. Он поступает на работу на аэродром и там уже точно добирается до Гагарина. Не уйдёт! Как пить дать, не уйдёт! 
В ту ночь, сны в Юркиной голове боролись за право первенства, круша друг друга колючими осколками; картинки менялись как в калейдоскопе. То Юрка видел себя в самолёте, летящим на сверхнизкой высоте, то он на Красной площади принимает парад Победы, то предстал палачом, держащим в руках огромный топор. А рядом громоздиль отрубленные головы: Гагарина, цыганки, гадавшей ему у вокзала, Миры Матвеевой, начальника ДОСААФ из Саратова, деревенских обидчиков. В общем всех тех, на кого он точил зуб.
Спал Юрка не важно. Как отработал следующий день, практически не помнил. Нужно было прожить в ожидании еще один день. А потом он узнает, берут ли его на работу на аэродром или всё было впустую.
Еще один день прошёл для Юрки как в тумане. Наконец к вечеру, закончив на объекте, он поспешил к «Речному». Там было много знакомых лиц. Пётр и Андрей, Фима, Матвей, оба Якова, Семён, с которым он был знаком шапочно и даже те четверо из подворотни, которых он заклеймил всадниками Апокалипсиса. Юрка сразу направился к Якову Алфееву, а остальным только чуть кивнул, не удосуживаясь с каждым ручкаться. Яков был навеселе. Он приобнял Юрку и потрепав его по косматой голове сказал:
- Пляши, друг! С тебя бутылка. Завтра приходи с документами на проходную Чкаловского аэродрома. Скажешь, что на место подсобника, а там направят. Я за тебя поручился, так что уж и ты не подведи, друг!
От таких новостей у Юрки закружилась голова, но его подхватил другой Яков. Кто-то незнакомый протянул ему стакан и Юрка опрокинул его в себя. За столько лет это были первые хорошие новости. Юрка парил. А утром он ехал на автобусе к проходной аэродрома.

Глава 21.
Попав, всеми правдами и неправдами на работу на аэродром Чкаловский в подмосковном Щёлкове, Юрка постепенно начал  втираться в доверие и прокладывать себе путь к Гагарину. Делал он это обстоятельно, как шахматный гроссмейстер, высчитывая каждый свой ход наперед. Где-то внутри он стал чувствовать, что времени становится всё меньше и меньше, оно утекает как песок сквозь пальцы. И нужны более значительные шаги.
Юрку легко взяли на должность подсобника. Правда, дальше своего периметра он очень долго не выходил. А уж к самолетам и лётчикам, вообще не имел никакого отношения. Но Юрка умел ждать. Возможно, это было практически его единственное хорошее человеческое качество. Ему уже было за тридцать, мечтать о карьере лётчика и космонавта он перестал. А вот отказаться от желчной мести не желал, сделав месть смыслом своей жизни, он медленно, но верно шёл к достижению поставленной цели. К тому моменту он, оправдывая всё своё жалкое существование, уже сформулировал для себя следующее: «Гагарин стареет, в космос летают все, кому не лень, а он только и делает, что красуется по дворцам и залам Правительств, куда его по старой памяти всё еще зовут выпить чая. Это неравномерное распределение людской любви к одному человеку должно прекратиться». И Юрка станет этим карающим мечом, разрубившим пуповину, не дающую человеку-богу оторваться в открытом космосе. 
У лётчиков начались тренировочные полёты. Постоянно приезжали и уезжали люди в погонах. Улыбчивые, они смотрели на остальных «земных обитателей» свысока. И, пошли разговоры, что скоро должен прибыть сам (!) Гагарин. Он, дескать, будет выполнять сложнейшие задачи в пилотажной зоне. Гагарину всё по плечу. Но когда конкретно прибудет Юрий Алексеевич, никто толком не знал. Даже здесь, в своей среде лётчиков, он был небожителем, первым среди равных. Для подготовки к его полёту прибыли лучшие специалисты. Самолёт, на котором должен был лететь Гагарин, трижды был тщательно осмотрен. На момент взлёта условия видимости были нормальными. Высота нижней границы облаков составляла приемлемое количество метров. Всё было готово для совершения героем нового рекорда. Книга учёта этих самых рекордов была раскрыта на нужной странице, перо заправлено золотыми чернилами. Оставалось только вписать дату и время, потому что фамилию героя и так знали все.
Когда стала известна точная дата полёта Гагарина, кроме официальных лиц, готовившихся к нему, пожалуй, больше всех готовился Юрка. Он всё больше осознавал, что подходящий случай может больше не представиться. Что с каждой новой попыткой, он теряет всё больше сил. И скоро, возможно, их совсем не останется. Умирать просто так – удел дураков. Юрка Юдин пока еще не сдался. Столько лет он шёл по пятам за Гагариным, чтобы всё вот так бросить – да, никогда!
На аэродроме Юрку знали все и относились к нему как к пустому месту, считая его недалеким и безобидным, но при этом знающим своё дело. Юрка стал потихоньку наводить мосты с персоналом, особенно с техниками и заправщиками, непосредственно отвечающими за самолеты. Подобраться самому к Гагарину, было невозможно, а через техника или заправщика, вполне реально. Только вот как склонить их на свою сторону, как объяснить всем этим  дуракам великий смысл задуманного Юркой. Сдадут, обязательно сдадут и тогда уже точно всё, вышка.
В назначенный день Юрка опаздывал. Гагарин же прибыл рано утром и в 10:18 он и еще один видный деятель авиации по фамилии Серёгин  взлетели на учебном самолёте МиГ-15УТИ с аэродрома. По юркиному плану в тот день должно было произойти вот что: заранее договорившись с одним из заправщиков, самолёт Гагарина должен был недополучить нужное количество топлива. Топливо предполагалось продать, а вырученные деньги разделить. Мол, у него уже есть проверенный покупатель. Этот недолив дал бы самолёту упасть, как человеку от большой кровопотери. Простой план, хоть и немного наивный. Но пока что единственный, который за столько лет было возможно осуществить. Он торопился на аэродром. Никак не мог собраться в кучу, потому что накануне много выпил и теперь его тело «плясало» отдельно от головы. Автобус, на котором Юрка всегда ездил на работу еле плёлся. До начала полёта Гагарина оставались считанные минуты. Юрка своими глазами хотел посмотреть, как большая железная птица падает с неба на землю, как она разбивается, издавая жуткий треск и скрежет покореженного метала, как внутри неё горит Бог, которого нет.
Автобус заглох, лишь немного не доехав до аэродрома. Полёт начался без присутствия Юрки. И он, дергаясь всем телом, будто чувствуя приближение чего-то неотвратимого, стал каждую минуту приставать с вопросами к водителю: «как надолго они встали». Водитель, отмахнувшись от назойливого пассажира, процедил сквозь зубы: «Выполняю..». Тридцать минут, на которые он (Юрка) опоздал, и, которые готов был бы отмотать назад любой ценой, стали в итоге предательством неба своего земного Бога, без участия того, кто больше всех в этого бога не верил – Юрки Иууудина. И не из-за недолива, на который рассчитывал Юрка, а из-за маневра, который, возомнив себя Богом, совершил человек по фамилии Гагарин. А истинный Бог лишь указал ему его настоящее место.
Узнав о гибели Юрия Алексеевича Гагарина, люди в едином порыве стали выходить на улицы, чтобы выразить свою скорбь, сравнимую разве что со скорбью по погибшим в Великую Отечественную войну. Но больше всех в тот день скорбел Юрка Юдин, дурачок из безымянной деревни, застрявшей, как рыбная кость в горле на холму у реки Тёмная, ведь он так и не смог сжать собственными руками горло первого космонавта. Кислород ему перекрыло небо, посчитав отпущенное время более чем достаточным.
 

Эпилог
Почти семь долгих лет, с того самого момента, когда он впервые услышал из старого радиоприёмника вросшего в подоконник в доме его бабки одно единственное слово «Поехали!», Юрка   мотался по стране как помешанный в поисках Гагарина. И вот, когда он уже почти настиг его, Гагарин разбивается вблизи деревни Новосёлово, выполняя тренировочный полёт. Юрка сразу же теряет всякий смысл в жизни, перестаёт доказывать ВСЕМ-ВСЕМ-ВСЕМ и возвращается обратно в безымянную деревню, которой за это время наконец дали постоянное название - Гагарино.

P.S.

Как грибы после дождя по всему Советскому Союзу стали появляться улицы и переулки в честь Юрия Алексеевича Гагарина. Каждый мало-мальски значимый населённый пункт старался первым взять на себя обязательства по увековечиванию героя. Чуть ли не каждому второму родившемуся мальчику было суждено носить имя Юрий. Некоторых, переименовывали прямо на выписке из роддома, когда их упрямые отцы грозили пальцем в небо, памятуя о подвиге Гагарина. И их робкие жены тихо со всем соглашались.

Юрка, вернувшись в безымянную деревню, носящую теперь гордое название Гагарино, первым делом отправился в сельсовет и, положив перед председателем свой помятый паспорт, сказал, что хочет сменить имя с Юрия на Алексея. «А фамилию будешь менять?»- уточнил председатель, до этого только что закончивший записывать аж трёх новорожденных Юриев в засаленную книгу регистраций всего вверенного ему человеческого поголовья. «Нет, фамилию наследственную оставлю»,- ответил Юрка. «Ну, Лёха, так Лёха»,- ответил председатель и лихо сотворил нового человека Алексея Юдина.

Больше никаких новостей о судьбе Юрки-Лёхи из деревни Гагарино не доходило. В космос стали летать как на обычную работу. Героев Советского Союза развелось как блох у Белки и Стрелки. А ещё через год американцы вообще высадились на Луну, поэтому космос как понятие обмелел и его можно было запросто перейти в брод, имея к тому хоть малейшую тягу.