ВОРОНА
Сидел я как-то в огороде между грядок садовой земляники, её обычно называют либо клубникой, либо Викторией, собирал ягоды для компотов и варенья. Собираю, читаю про себя молитвы.
Солнышко – ласково заливает огород и всю округу!
Небесная благодать! – как свидетельство совершенства и завершённости этого мира.
Тишина – похожая на музыку, как говорили в старину «благорастворение воздухов».
Божье благословение на всём!
Вдруг вижу: на забор смело села ворона и смотрит пристально на меня. Я взял и сказал в шутку ей: «Лети сюда, не бойся! Я тебе вкусную ягодку дам». И подкинул ягоду к ней поближе. Ворона же возьми и слети на землю, к ягоде. Клюнула пару раз, сунула ягоду в ямочку, схватила сухой листик, другой и прикрыла ими своё приобретение. И вновь смотрит как бы просительно на меня, в ожидании чего-то более существенного, фундаментального, зажиточного. Опять говорю: «Да лети поближе!» Она нерешительно стала приближаться ко мне.
Видно, выражение моего лица такое умиротворённое, думаю. Вот молитвы как действуют на состояние человека, наполняют новым содержанием – и зверь, и птица к таким тянутся. Они ощущают от человека молитвенное благоухание, которое исходило от Адама до прегрешения, когда они были собраны к нему и он давал им имена в раю.
Я говорю вороне: «Да лети ближе, не трону. Больше ничего у меня нет, но давай, я тебе про Христа расскажу?»
А это недавно попалось мне в Интернете житие католического святого Антония Падуанского, обладавшего ораторскими способностями и умением убеждать, что производило сильное впечатление даже на Франциска Ассизского. И вот это Антоний, будучи в РИмини (Италия), пытался направить на путь истинный еретиков. Но жители не желали его слушать. Тогда Антоний пошёл к берегу, где река впадала в море, и обратился к рыбам: «Слушайте слово Божье, о вы, рыбы морские и речные, ибо неверные еретики отказываются слушать его».
Только он сказал так, как вдруг великое множество рыб, больших и малых, приблизились к берегу, на котором стоял Святой Антоний. Все рыбы высовывали головы свои из воды, расположившись в совершенном порядке: меньшие — около берега, за ними те, что немного больше, и дальше всех, где вода была глубже, — самые большие.
«Братья мои рыбы, вы стремитесь, насколько это в ваших силах, вознести благодарность вашему Создателю, Который дал вам в обиталище столь достойную среду. Также для пропитания вашего дана вам среда весьма чистая и прозрачная. Бог, ваш щедрый и добрый Создатель, когда сотворил вас, велел вам плодиться и размножаться и благословил вас. Во время всемирного потопа все прочие твари погибли, только вас Бог хранил невредимыми. Вам было даровано, по воле Божьей, уберечь пророка Иону и через три дня выбросить его целым и здравым на твёрдую землю. Это вы принесли нашему Спасителю Иисусу Христу статир для уплаты налога. По особому таинству вы были едой Царя вечного Иисуса Христа до и после Его Воскресения. За все сие вы обязаны хвалить и благословлять Господа, Который одарил вас щедрее и обильнее, чем прочих тварей».
Население РИмини, увидев это чудо, пришло, чтобы тоже услышать речь Антония, и были насколько поражены и тронуты этими речами, что вернулись в Церковь.
А ещё писал, вспоминая, митрополит Чувашский и Чебоксарский Варнава, как они с группой духовенства и паломников были на святой реке Иордан и собирались совершать великое освящение воды. Спустился он к воде, начал читать молитвы, спутники же пели. «Потом, – рассказывал он, – я начал читать Евангелие. И вдруг рыбы высунулись из воды, встали кругом и слушают. Стоят как солдатики, длинненькие такие, штук двадцать. Я прочитал, и они после этого ушли в глубину. Слушали Евангелие! Все удивились, такого, конечно, никто не видел никогда».
Всё это вспомнилось, и я решил подобное на вороне в шутку проверить.
И что бы вы думали, ворона зашагала ко мне и остановилась рядом. А я потихоньку начал ей речь. Думаю, громко говорить не буду, а то, что соседка подумает. Хотя она и одинока, но постоянно громко с кем-то ругается, слышу. Как потом увидел, это она кота своего поносит по малейшему поводу. А тот из неё верёвки крутит: то не ест, требуя деликатесов, то на стол залезет и уходить не хочет, и обед хозяйке поставить некуда.
Говорю потихоньку вороне:
– Брат мой, Ворона! Когда-то Ной взял ворона в ковчег, где он пережидал потоп. Вороны кормили мясом и хлебом самого пророка Илию! Бог дал вам, воронам, крылья, чтобы вы летали, где пожелаете. За это вы обязаны хвалить и благословлять Господа. Ведь мы же славим Господа за то, что Он послал нам для спасения душ Сына Своего Христа».
Ворона смотрела на меня, вытянув шею и косясь одним глазом. Переваливаясь, приблизилась совсем вплотную. Я положил ладонь на ей спину вороны и стал поглаживать.
– А ещё – вы пример для нас из Евангелия, где написано: «Посмотрите на воронов: они не сеют, не жнут; нет у них ни хранилищ, ни житниц, и Бог питает их». Так сказал Иисус Христос!
Ворона, видно в восторге, что её ставят в пример роду человеческому, воскликнула: «Хр-р-стос!»
И тут со всех сторон, с ближайших деревьев, крыш домов сорвались разгневанные вороны и агрессивной стаей начали кружить надо мной, чуть не цепляясь в волосы, и неистово крича: «Вр-р-раки, вр-р-р-аки! Бр-р-рата охмур-р-ряют!»
Моя ворона встрепенулась, вырвалась из-под ладони и стремглав взмыла, пристыженная, к своим братьям. Те успокоились, и стая опять разлетелась по своим кронам и кровлям.
Я же продолжил свой сбор ягод, удивляясь уму и духовности вороны, и благодаря Бога за такое чудо. Вот что значит пребывать в молитве: даже животный мир это замечает, умиротворяется и тянется на этот источник.
На следующий день, возвращаясь из магазина, вижу на улице какую-то весёлую кутерьму ребятишек. Все со смехом кричат: «Филя! Филя!» Подхожу ближе и вижу: а это ребятишки играются с моей вороной – то они за нею бегают, то она за ними.
Расспросил я их, что это за ворона. Как оказалось, как-то выпал из гнезда воронёнок, детишки пожалели его, взяли себе домой и выходили. И нарекли имя ему – Филя. Воронёнок с радостью слушал детишек, никуда от них не отставал, стал принимать участие в ребячьих играх и забавах. Особенно любил играть в догонялки, пряталки – это когда они что-то прячут, а он, потихоньку косясь и подглядывая, потом находит вещь. Любил играть в карусель: дети бросят ему конец верёвки или длинной тряпки, он ухватится клювом за неё – и дети начинают кружить его вокруг себя! Тот крыльями хлопает, кружится в воздухе, довольный таким полётом, но держится крепко. Куда дети на улице, туда и он. Такой ручной стал.
Да, посрамила меня ворона! Посбила с меня спесь гордыни. А то я уж о себе невесть что возомнил!
Стала та ворона и со мной дружить. Видит, детей на улице нет, водиться не с кем, а я вышел в огород полоть или поливать, слетит со своего дерева и ко мне.
Я прореживаю молодую, часто посаженную морковку, и она тоже рядом пристраивается. Я через один побег выщипываю росток, а она – подряд. Ругаю я её, но бесполезно, она, видно, думает, что я ей какую-то очередную необыкновенно-поучительную проповедь рассказываю. Перестал я при ней прореживать, только пропалываю, выдёргиваю да выкапываю сорняки из земли. Ворона важно походит и обследует качество работ, заметит червячка или козявку в разрыхлённой земле – поживится.
Наступил сезон копки картошки. Филя тут как тут! Я копаю, а он рядом клювом тянет картофельный куст за ботву. Тяжело! Ладно я тут ему на помощь подоспеваю. Приостановиться бы, отдохнуть, спину разогнуть, да Филя преисполнен жаждой деятельности – работает. Стыдно от птицы отставать. Воткнул лопату, собирать начал в ведро картошку, Филя сел на лопату, клювом черенок лопаты теребит, подражая мне, копать хочет, да рук нет, а клювом лопату не удержишь.
Набрал ведро картошки, накидываю в другое, Филя сел на полное ведро и давай тоже кидать картошку. Только из ведра. Ему ведь важен процесс кидания, а не результат. Пришлось его немного остепенить, отогнать, мол, ты ещё маленький, не понимаешь, что наполнять ведро и опорожнять – вещи разные. Дочка моя годовалая тоже не понимала разницы в процессах. Начнёт обуваться сама – хотела быть самостоятельной – один тапочек оденет, другой же – на него. Тапочек не лезет, она пыжиться, хнычет, натягивает: как же – у взрослых получается обувать, а у неё нет. Не понимает пока, что важен не просто процесс, а и на что его направлять.
Тогда, видно, обиженный, Филя улетел. Я унёс вёдра с картошкой, ссыпал в бурт в подвале. Возвращаюсь. Смотрю, Филя сидит с бычком сигареты, лихо свисающем набок, в клюве, как у какого блатного уркагана, на меня посматривает, вот, мол, и вовсе я не маленький, а как взрослый, и даже могу с сигаретой важничать, и никто мне не указ.
Я ему говорю с укоризной: «Хорошие вороны с курением не дружат! Филя, не страмись, не страмись перед державами... и Богом! И передо мной. Набрался дурных примеров от нехороших взрослых!»
Послушался Филя, выплюнул бычок. Видно, мои духовные беседы с ним в какой-то мере пошли на пользу.
Филя хоть и ворона, но в этот раз не посрамил меня!