– Ипать ту Люську! Ну нахрена я им интервью это им дал? Повелся на красивое название и голос журналистки этой с вопросом о Крыме. Как же! Форбс! Однокурсники из МГИМО, кто дожил, конечно, задохнулись от зависти, а эта гнида Толян из Газпрома, говорят, с досады даже приступ схватил. Вот и получи теперь сам! Или не за интервью? Вот твари! Хоть бы объясняли пендосы, за что включают в этот список свой сранный, а ты сиди тут, гадай. – Василию не спалось, он перевернулся на другой бок и продолжил размышлять вслух, – Ну ладо б я олигархом был каким или, допустим, с Путиным на курсе учился. А то только вроде карьера заладилась, и на тебе! Так и не успел Европу объездить. Все работа и работа. Права была Клавка, да что уж теперь…
* * *
– Джон, то, что вы увидите – это высший уровень секретности. Распишитесь, пожалуйста, вот в этой графе. Вас уже предупредили, что вам придется забыть об этой встрече? – неприметный мужчина в сером костюме протянул Джону бланк с текстом о неразглашении.
– Да, конечно. Только почему вы меня позвали? Какого черта вам понадобился специалист по ретрокомпьютингу? С Вашими возможностями вы могли бы позвать инженера из IBM или Intel, – Джон вывел печатные буквы возле любезно поставленной галочки, – неужели никто не согласился прислать человека по запросу из Белого Дома?
– Дело в том, Джон, что они нам не нужны, – серый костюм набрал код и ввел Джона в тесную лифтовую кабину, которая начала стремительно опускаться на глубину, существенно превышавшую представления Джона о вашингтонских подвалах. – Машина прекрасно работала до последнего времени, пока не случился этот казус с Трампом. Яйцеголовые из RAND и ЦРУ во всем обвинили русских хакеров, но русскими тут и не пахнет. Просто эти болваны не понимают, как функционирует наш демократический механизм. Впрочем, вы сейчас сами все увидите.
Когда двери лифта раздвинулись, они оказались в небольшой комнате с сидевшим за столом офицером. Джон почувствовал, как офицер просверлил его желтыми вертикальными зрачками, пытаясь оценить степень угрозы, исходящей от очкастого ботаника. Ох уж эти контактные линзы! После очередной идентификации личности и отметок в журнале им открыли бронированную дверь и приглашающим жестом разрешили войти.
Джон и сопровождающий его чиновник и вошли в большой зал с черным мраморным полом, покрытым непонятными золотыми письменами. В центре возвышалось странное сооружение, напоминающее коктейль из нескольких устройств, словно срастивших в себе разные эпохи. Здесь была какая-то старинная электромеханическая машина, кабели от которой вели в огромную, мерцающую лампами серую коробку с полустертой надписью «Bell Labs». Но самое главное находилось в центре зала – там стоял большой аквариум, вмещавший в себя существо, напоминающее огромного желтого осьминога, покрытого миллионами шевелящихся ворсинок.
– Позвольте вам представить Альфред Двадцать Второй! – чиновник с удовольствием наблюдал за отвисшей челюстью Джона.
Пока последний ошарашено разглядывал прозрачную емкость, чиновник раскрыл стоявшую на стойке толстую книгу с пентаграммой на переплете и начал громко зачитывать, – Укшу с’Аласос и Эс’сощ Опаша Салш!
Произнеся заклинание, он проколол мизинец и выдавил каплю крови в аквариум. Существо отреагировало мгновенно, вытянув щупальце прямо в нутро загудевшей электромеханической машины. Послышались щелчки, громкий треск, а затем замигавшая огнями коробка начала выплевывать узкую бумажную ленту, покрытую буквами латиницы.
– Вот видите! – сказал чиновник, отрывая выползшую ленту, – система неисправна. Ведь все работало как часы до позапрошлого года, а потом ее как будто заклинило. Вначале «R-U-S» выползает, а потом рандомные буквы, которые мы потом вручную комбинируем в текст, чтобы определить того, кого внесем в санкционный список. Мы раньше думали, что все в порядке, тем более русские так себя ведут, что словно сами напрашиваются, а потом поняли, что другие страны она сейчас вообще не определяет. Видимо, цепь какая-то сгорела и может не одна. А ведь при Вудро Вильсоне еще расшифровывали все вручную, а теперь не осталось никого, кто понимает, что имеет в виду Альфред. – в этот момент он кивнул в сторону аквариума.
– Кто же вообще это сделал? – Джон понимал, как дебильно звучит его вопрос, но ничего не мог с собой поделать.
– Первую модель «Deep State Machine» в 1954 году разработал Алан Тьюринг, ее и использует Альфред, чтобы сгенерировать нам послание, остальное уже позднее приладили, – пояснил в ответ чиновник, – На ремонт совсем мало времени остается. В следующем году президентские выборы. Осмотритесь пока, я принесу документацию.
Джон опасливо приблизился к жужжащей серой коробке, пытаясь вспомнить, чем же закончил Тьюринг…