Я ушел из своей школы в восьмом классе.
Это был конфликт идеологический.
Я не принимал фальшь и халтуру.
Я не принимал несправедливость.
А больше всего меня достали ультиматумы в моей спортивной секции лёгкой атлетики.
Валерий Иванович сообщил мне, что ему звонили из мое школы и просили не допускать меня к тренировкам, пока я не исправлю все двойки по биологии. Двойки по биологии я получал специально. Просто вставал и сообщал: ничего не знаю и ничего из заданного на дом не сделал.
Елена Дмитриевна – преподаватель биологии не знала, что со мной делать. Я итак уже был второгодником и прогульщиком. Внутренне я готовился в колонию для несовершеннолетних. У нас практически все пацаны во дворе сидели уже и многие не по первой ходке. Двор был криминальный. Улицы вокруг были криминальными. Улица Ленина двор дома пять была абсолютно криминальной. ВИЗ за строившимся дворцом молодежи был криминален. Криминален был Сережка Кузнецов, выбивший мне зуб в шестом классе. Криминален был Сашка Крылов, избивший меня в первый же день знакомства в классе. Переход из дома в школу и обратно был всегда тяжелым испытанием. Я не дрался руками. Я бил кирпичом, точнее его обломком, в морду лица. Или в лицо морды. У меня во дворе была кличка: Лёшка пробей голова. В Разговоры никто не пускался. Сначала окружали, если получалось, потом били долго и разнообразно. Дрались смертным боем. Никто никого никогда не жалел. Так что в целом судьба моя была вполне предрешена! В тюрьме родился, в тюрьме и умру. И чем раньше, тем лучше.
Когда мне в секции запретили тренировки на «Динамо», а во Дворце пионеров отказали в шахматных занятиях «пока всё не исправлю» я встал перед выбором: «Что делать? С чего начать?»
Первое: тренироваться буду самостоятельно.
Второе: изучать шахматы буду самостоятельно.
Третье: учиться буду самостоятельно.
Можно не пускать меня на тренировку в секцию, но кто сможет запретить мне бежать по улице, по шоссе, по парку? Никто!
Кто может запретить мне сидеть с шахматной книжкой и разбирать на своей шахматной доске партии? Никто!
Кто может запретить мне заниматься в читальном зале библиотеки? Никто!
Я сам себе составил расписание занятий и тренировок и приступил.
Теперь я сам себя контролировал.
В школу не ходил.
В контакты ни с кем не вступал.
Вот мой дом.
Вот мой тренировочный костюм.
Вот наша городская библиотека с читальным залом.
Четыре часа ежедневно в читальном зале.
Три часа ежедневно бег по городу.
Два часа ежедневно работа с шахматной книгой за доской.
Поскольку я в детстве очень много болел, мне доводилось многие месяцы проводить в больничной койке и там кроме чтения и лепки из пластилина других занятий не было.
Я с раннего возраста подолгу читал. Читал всё подряд. Жизнь без книги я себе не представлял.
И так втянулся, что никаких проблем со своим графиком занятий я не испытывал.
Отсутствие необходимости тащиться через город в школу и обратно и набор глупейших на мой взгляд занятий более не тяготили меня. Я сам определял, что и сколько читать, чем и сколько заниматься. Библиотека была моим основным местом занятий с книгами и рукописями.
С 15 до 35 лет практически ежедневно четыре часа были у меня заняты работой с книгами в библиотеке или дома. Был «технический» надлом в первый год службы в ВМФ но судьба распорядилась так что последний – третий год, я был почтальоном и заведовал библиотекой части и в ней я компенсировал пропуски стартового сезона с избытком. Прямо в юиюдиотеке я выпросил один небольшой кабинет под «шахматный клуб» и этот мой первый шахматный клуб реально заработал!
Я считал и продолжаю считать, что работа в библиотеке – основной инструмент самовоспитания Личности. Так мне кажется. Так я устроен. Все мои ученики всегда были обложены стопками книг с ног до головы. Все мои сильнейшие ученики неизменно становились энциклопедистами.
Именно в библиотеке вырабатывается предельно критическое отношение к себе самому и к своим «знаниям». К сожалению самый лучший библиотечный коридор похоже недоступен для нынешних студентов. А мне повезло бродить по нему годами!
Опишу это чудо отечественной педагогики, эту подлинно новаторскую педагогическую технологию.
Пётр Первый создал 12 «петровских» коллегий для которых были возведены 12 зданий по «типовому» проекту одно к одному. И все их соединил один длинный просторный коридор по второму этажу длиною чуть ли не 300 метров! С одной стороны идут огромные окна во двор Университета, а с другой стоят гигантские шкафы со стеклянными дверцами. И на полках этих шкафов стоят огромные толстенные древние фолианты. Вы сота шкафов до потолка наверное метра четыре, а то и четыре с половиной. Каждый шкаф шириной в метр с гаком. Полок под фолианты этажей шесть или семь. Если вы двигаетесь по такому коридору спокойным шагом, то мимо вас проплывают двести пятьдесят шкафов заставленных морем фолиантов.
И вот эта масса книг просто плющит ваше сознание! За семь-десять минут вы раздавлены увиденным великолепием. В «Шагреневой коже» Оноре де Бальзак описывает, как на посетителя обрушивается великолепие Востока в лавке древностей. Вот именно это и испытывает идущий по этому коридору: на него обрушивается великолепие Вселенной книг. И плющит по полной. Человек, прогулявшийся по этому дивному коридору несколько раз – это уже совсем другой человек! Я бы водил детей по такому коридору а обязательном порядке. Совсем крошечный фрагмент этого коридора снят в фильме «осенний марафон».
В 1989 году в декабре я добился отправки всей академической группы «Ермак» из школы старшеклассников для прогулки по этому коридору! Возможно это был единственный случай целенаправленного направления учебной группы старшеклассников именно в этот фантастический коридор-библиотеку. Полагаю, в будущем такие сооружения появятся в каждом крупном культурном центре державы. Заменить посещение этого чуда виртуальной экскурсией невозможно.
Работа в библиотеке это целый набор ритуалов и упражнений, без которых невозможно подлинное проникновение в глубины исследуемой проблемы.
Это и работа с каталогами, и формирование внутренней критериальной базы, и промысливание режима получения и проработки массива книг.
Это и организация работы с выписками, и формирование стола постоянного заказа, и промысливание структуры предполагаемого развития темы.
Кони в «Деле Веры Засулич» гениально кратко сформулировал один из важнейших принципов работы в библиотеке. Суть его реплики такова: «Мы то думали, что надо знать Толстый свод Российских Законов, а оказалось, что необходимо к нему изучить еще десять толстых сводов комментариев».
В библиотеке вопрос ставится так: «Помимо книги Евгения Тарле «Крымская война» сколько еще книг надлежит прочесть, чтобы реально разобраться в написанном?»
И соотношение один к десяти как правило неверное!
Одна книга интенсивного автора требует «сопровождения» двухсот-трехсот других источников!
И здесь, как и в легкой атлетике, требуется уметь распределять свои силы на дистанции по времени и по интенсивности. Иначе можно «сгореть». Ну или просто свихнуться.
Серьёзная работа в библиотеке это в первую очередь серьёзная работа с самим собой. Ответственное отношение к своим словам, мыслям и поступкам.
Продолжение, даст Бог, последует.
Иллюстрация:
Автор: NAU
Авторские права: nau-spb.lj.ru