Летом Эдуард получал уже не такое большое пособие и его друг Доктор, посоветовал ему выход - записаться на курсы от государственного агентства занятости, чтобы получать помимо пособия ещё и стипендию - восемьдесят лат в месяц и десятку на проезд. Эдик не был уверен в том, что знает владеет латышским на необходимом для обучения на курсах уровне. Доктор объяснил ему, что курсы проводят частные учебные центры, которым за обучение безработных государство платит деньги, и если кто-то на этих курсах плохо учится и не сдает экзамен, то это проблема не учащегося, а учебного центра, потому диплом там вручают всем всеми правдами и неправдами и можно на эти курсы заявляться лишь изредка, чтобы сдать набранные на остановке талоны и получить за них десятку в месяц. Он ещё сказал, что эти курсы, если ему будет не лень на них ходить, являются прекрасной возможностью повысить уровень знаний государственного языка.
Эдуард попросил у инспектора курсы, когда явился отмечаться в агентство в самом начале лета, но совершил ошибку, согласившись пойти на курсы сварщиков. Он ранее проболтался инспектору в агентстве, что работал сварщиком без диплома, и инспектор отказалась его отправлять на курсы парикмахеров, куда он попросился по совету Доктора. Курсов программирования надо было очень долго ждать, как и курсов водителей грузовиков или английского языка. К курсам он отнесся серьезно, не прогулял ни часа, сидел на первой парте со словарем и писал конспект сразу на двух языках, обложившись дополнительной литературой. Курсы длились два месяца, потом был месяц практики. И он был готов отработать месяц бесплатно, чтобы чему-то научиться. Но Доктор его одернул, сказал, что знает одного предпринимателя, который заполнит ему дневники практики, как надо, и заплатит за работу неофициально по двадцатке за восемь часов. Но работать придется не сварщиком, а землекопом. Доктор сам работал в той сантехнической фирме ещё, сидя на пособии, неофициально, а летом, когда пособие закончилось, он уже устроился официально.
Эдуард вместе с пожилым однокурсником, у которого было высшее образование металлурга, который в свое время был начальником отдела сбыта на РАФ, рыл траншеи лопатой, красил трубы, чистил швы турбиной и с нетерпением ждал, когда закончится этот месяц, чтобы отправиться в путешествие на велосипеде. Общаться с однокурсником на тему истории было интересно, физическая работа его не угнетала, но жутко раздражали молодые сантехники, которые самоутверждались за счет подсобных рабочих. Чтобы подсобники не сидели, когда для них не было работы, их пытались заставить делать очевидно бесполезную работу. Из-за этого часто случались скандалы.
Доктор вечером позвонил Эду и рассказал об одном конфликте с молодым сантехником. Начальник, как всегда утром на планерке дал ему задание вырыть большой котлован лопатой. Было ясно, что эту работу за восемь часов будет выполнить трудно. Но доктор заметил, что рядом работают электрики, роют траншеи для кабелей, и у них есть экскаватор, но не хватает второго человека с лопатой, чтобы присыпать этот кабель перед засыпанием траншеи экскаватором, потому работа у них продвигалась очень медленно. Доктор кинулся им на помощь, и они справились с работой за час, а в благодарность за это, экскаваторщик выкопал котлован Доктора за пятнадцать минут. Работа была сделана, потому он сходил в магазин, взял пива, залез в большую трубу, постелил там себе телогрейку и уснул. За час до конца работы, он вылез из трубы и пошел поболтать с сантехниками. Один из них начал его распекать, спрашивал, где это он так долго отсутствовал. И Доктор со свойственной ему лукавой доброжелательностью, ответил ему, что ходил в туалет, потому что понос у него от напряженной работы начался. Все начали ржать, а сантехник строго сказал, что если начались проблемы со здоровьем, то надо идти к врачу и выходить на больничный, а не бездельничать на рабочем месте и деньги за это у начальства требовать потом. Доктор, смеясь сказал, что он сам врач, и сам себе может поставить диагноз, назначить лечение и выписать больничный. И на это сантехник уже на нашел, что ответить.
Дневник практики Эдику и его однокурснику заполнили, они не сразу, но получили по четыре сотни лат за неполный месяц работы, а была ещё стипендия восемьдесят и пособие по безработице. Он совершил восьмидневное путешествие на велосипеде, а потом благополучно сдал экзамен и получил диплом и сертификат сварщика. Наступила осень, в последние три месяца пособие было совсем маленькое, потому он устроился сварщиком на завод около дома, тогда работники требовались везде. В тот раз Эд сделал всё, как учил его Доктор. Шесть месяцев он работал, изредка болея не больше двух недель, а весной заболел уже на три месяца. Причем у него после физически тяжелой работы действительно начались серьезные проблемы с позвоночником. А летом он уволился, по обоюдному согласию и сразу начал получать приличное пособие по безработице, почти четыреста лат за месяц. Тем летом он совершил путешествие на велосипеде уже до Берлина и обратно.
В то беззаботное время перед страшным экономическим кризисом восьмого года, Эдик много денег бросал на ветер, и ему, конечно, не жалко было угостить своего друга пивом, чтобы послушать его рассказы о его трагичной и интересной жизни. Как-то Эд приехал к нему в гости рано утром, с дорогим пивом. Доктор встретил его в халате, обливаясь потом, хотя было не так уж и жарко. Выпив залпом одну бутылку, он посетовал на то, что дал маме денег, чтобы она принесла ему пива, а её уже час нету, болтает со знакомыми, вероятно, пока сын умирает с похмелья. Когда его мама, в которой, не смотря на преклонный возраст, всё ещё видна была красота и обаяние, Доктор сказал ей, что работники КГБ, более жестокие, нежели работники гестапо. Мама его с достоинством начала оправдываться, сказала, что двадцатку ни в одном ближайшем магазине не могли разменять, не было сдачи с утра.
Эдик удивленно спросил у друга, неужели его мама действительно была работником государственной безопасности. Доктор рассказал, что она была из польского шляхетского рода, сотни лет жившего в Латгалии. Его дед в тридцатые годы был айзсаргом, в сороковом был отправлен в лагерь в Сибири, из которого уже не вернулся. Во время войны его мама и бабушка во время наступления советской армии были спасены немецким военным врачом, который бросил своих раненых, усадил в санитарную машину гражданских и увез из-под артиллерийского обстрела. После войны его мама очень старательно училась, с отличием окончила школу, потом юридический факультет, и её уговорили направить её старание и способности на обеспечение безопасности советского государства, не смотря, на то, что к этому государству она относилась не вполне доброжелательно. На должности следователя в КГБ она боролась с тем, что было ей противно, с превышением полномочий в милиции и других силовых структурах, дослужилась до капитана. В личной жизни у неё ничего не получилось. Отцом Доктора был журналист из Вильнюса, с которым она прожила недолго, не смогла простить ему его оплошность. Отвергнуть его окончательно и начать всё сначала с другим человеком она тоже не смогла.
Доктор жил в отдельной реальности, с мамой и бабушкой, которые его никогда ни за что не наказывали, лишь мягко убеждали его, в том, что определенных вещей делать не следует, и могли круглыми сутками, не повышая голоса доказывать шкодливому мальчишке, что он не прав, опровергать его аргументы, зачитывая отрывки из философской литературы. Учился он в специальной школе с детьми, у которых родители были рангами намного выше, нежели капитан КГБ. Обучение там было на приличном уровне, потому Доктор ещё в школе свободно научился говорить на латышском и немецком, научился играть на фортепьяно и аккордеоне. Он знал мировую историю не только по советским учебникам, у него был доступ к серьезной и запрещенной в СССР литературе.
У него были неплохие перспективы, его одноклассники стали большими начальниками, один из них даже видным латвийским политиком. Но в старших классах школы у него все пошло под откос. Началось всё с романа с молодой замужней учительницей. И муж этой учительницы не был против увлечения своей жены, даже следил за тем, чтобы юного любовника жены никто не обижал, обучал его рукопашному бою и воспитывал по мере возможностей. Гоша не скрывал этого от своей мамы и бабушки, которые были возмущены его поведением, но как-то манипулировать им наказаниями и поощрениями, они не могли себе позволить, только рассказывали ему о том, что всё это неприлично и может плохо для него закончится. Учительница добилась того, что он окончил школу с золотой медалью, а его мама видела в этой медали только позор своего сына и свой позор, как воспитательницы. Незадолго до окончания школы учительница увлеклась другим учеником, а к Гоше потеряла интерес, и это сильно ранило его.
Тогда он и его одноклассник допились, до того, что одели кители с капитанскими погонами его мамы, взяли её табельное оружие и принялись разгуливать по району и пугать людей. Лейтенант милиции не знал, как их остановить, думал, что это действительно молодые офицеры навеселе. Они подошли к черной Волге, на которых тогда ездили только служивые люди и разбили у неё все фары. Потом всё-таки прибежал майор милиции и отвел их в отделение, где отобрал у них пистолет и позвонил матери Жоры. Та в сердцах потребовала, чтобы её сына судили по всей строгости за это, как и её саму. Но её начальство решило не доводить дело до суда, просто попросили оружие впредь дома держать в сейфе, как и форму, чтобы сын их больше не трогал. Пока Доктор и его друг сидели в отделении, к ним подошел рядовой и заискивающе предложил чайку товарищам капитанам. Майор, услышав это, подошел к ним и сорвал с них погоны. Гоше наутро, когда он протрезвел, было стыдно за содеянное, но он продолжал осуждать свою маму за то, что она служит в КГБ. Хотя он и понимал, что благодаря его маме было расстреляно много людей из органов, злоупотреблявших властью.
Как раз в это же время он познакомился со своим отцом, который был болен раком и знал, что жить ему осталось недолго. Его родители после развода договорились о том, что Гоша не будет видеться с отцом до шестнадцати лет. Как Жора ни пытался скрыть свое безразличие к отношениям своих родителей, ему всё-таки хотелось, хотя бы на выходных видеть своего отца, и он надеялся на то, что, когда он станет взрослым, он будет больше общаться с отцом. В нежном возрасте эта его надежда разбилась вдребезги, как и мечты о дальнейших отношениях со своей первой любовью – учительницей. Эти разочарования довели его до попытки суицида. Сидя ночью на крыльце подъезда, он сначала исполосовал лезвием себе руку, а потом еще и порезал себе шею. Его спас сосед, который вовремя заметил его и вызвал скорую помощь. В больнице ему стало стыдно за свою попытку уйти из жизни, расстроив этим маму с бабушкой и ещё живого отца, но его так же мучил вопрос о том, зачем он живет, почему перестал видеть красоту этого мира, перестал ими восхищаться, почему его ничего не радует. И он был готов ухватиться за что угодно, только бы вырваться из водоворота депрессии, в который его затягивало.
Он отправился на похороны отца в Вильнюс, и с удивлением узнал, что его отец и многие его родственники, не смотря, на то, что их предки были евреями, исповедуют православие. Похороны проходили со всеми церковными обрядами, и он увлекся религией, крестился и начал постоянно ходить в церковь. И один раз его там попросили закупить сладости для благотворительной акции, женщина доверила ему крупную сумму, и он не только не обманул её доверия, но и нашел, где купить сладостей оптом, в два раза дешевле. Так началась его карьера в церкви, он стал алтарником и собирался пойти учиться в семинарию, начал изучать греческий и латинский языки и делал в этом успехи. Ему казалось, что он не только сам выбрался из депрессии и разочарования в этом мире, но и сможет вытянуть их них много других людей.
Жизнь приготовила ему новое испытание. Протоиерей, которому он прислуживал был достаточно циничным человеком и далеко не идеальным, любил выпить, вкусно поесть, потихоньку изменял своей жене, держал возле себя очень вредного подхалима пьяницу. Юноша, собиравшийся спасать мир, был возмущен поведением священника, но не собирался им манипулировать, чтобы исправить его. Конфликт Гоши и дьякона подхалима начался с того, что он налил ему только стакан церковного вина, когда тот мучился с похмелья. Дьякон пожаловался батюшке и тот отчитал нерадивого алтарника и велел ему чистить свою рясу и крест, и впредь наливать дьякону литровый ковш неразбавленного вина, предназначенного для ритуалов. Гоша, почистив рясу и крест, одел их и начал публично пародировать батюшку. И тот выгнал его из своего прихода, потому что у него был слишком высокий чин для занимаемой должности.
Чтобы найти новую должность в церкви Гоше предложили жениться на девушке из влиятельной церковной семьи, но брак по расчету без любви ему в то время казался недопустимым. Был и другой вариант – готовиться к монашеству и для начала стать келейником монаха. И тот монах, которому его рекомендовали, сразу предупредил его, что так, как жениться ему нельзя, в обязанности келейника входит и усмирение похоти монаха. Жору едва не вырвало после таких слов божьего человека и свою церковную карьеру он решил завершить.
После этого он решил, что если души людские он врачевать не может, то будет хотя бы лечить их телеса и поступил в школу фельдшеров. После окончания которой был отправлен в Афганистан. Он пробыл там совсем недолго, перед выводом войск, но там он был вынужден принимать участие в транспортировке наркотиков в гробах погибших солдат. Он знал от своей матери о коррупции в СССР, но полное представление о её масштабах он получил только там, в военном госпитале в другой стране, когда захотел честно во всем признаться и прекратить безобразие. Его пожалел вышестоящий офицер, объяснил, что его признание будет стоить ему жизни, и ничего не изменит в существующем порядке. До демобилизации он боялся, что его всё-таки уберут на всякий случай, чтобы не болтал, и из-за этого страха начал баловаться наркотическими веществами, к которым у него был доступ. Мир не соответствовал его понятиям о том, каким он быть должен и это причиняло ему боль. Он пытался перестать предъявлять к миру завышенные требования, хотел стать циничным, выкинуть к чертям те понятия о чести, которые ему передала его мама, и это у него получалось, но потом он ненавидел себя за свой цинизм. Он мог на какое-то время принять мир таким, какой он есть, но не мог принять себя, как часть этого мира.
После армии Георгий работал на скорой помощи и заочно учился в радиотехническом институте, но через два года забросил радиотехнику и начал учиться на химика, а через два года понял, что ни радиотехники, ни химики в независимой Латвии особо не нужны. Работать на скорой помощи и постоянно видеть страдания людей ему было морально тяжело, поначалу, но потом он начал привыкать к этому. То и дело у него начинались и быстро заканчивались отношения с медсестрами. Со временем его начало раздражать его равнодушие к пациентам, и то, что он ничего, кроме похоти не чувствует к женщинам, с которыми общается. Таким он себе совсем не нравился. Ещё он себя винил в том, что не добился внушительных успехов в отличии от всех своих одноклассников, которые уже пошли в политику, делали карьеру в государственной службе безопасности, в пароходстве, стали предпринимателями. Это всё и подтолкнуло его к должностному преступлению ради денег. В результате он потерял врачебный диплом на определенный срок и не оказался в местах лишения свободы только благодаря своим знакомствам, после чего отправился работать на завод.
Работа станочником на заводе ему какое-то время нравилась, но потом ему стало скучно. Он мог сделать больше, чем от него требовали, и это вызывало неприязнь к нему его коллег, которая рано или поздно приводила к конфликтам, потому он часто менял места работы и много отдыхал, то на больничном, то, получая пособие по безработице. Начальство одного завода отправило его на курсы крановщиков и стропальщиков, за счет предприятия. И эта профессия ему очень понравилась
В начале двухтысячных он привел в дом женщину немного старше него, которая с ним начала курить, пить, быстро располнела и подурнела. С ней он часто ругался и дрался. Ссоры возникали в основном из-за того, что женщина та идти работать не хотела, но постоянно ныла о том, что Жора зарабатывает слишком мало. Это была избалованная дочка моряка подкаблучника, который ни в чем не отказывал ни жене, ни дочери. Как-то Доктор его подпоил, и, взяв на слабо, уговорил купить дочери золотые украшения, которые он со своей сожительницей тут же отнесли в ломбард, а деньги пропили. Когда эта женщина начала ему изменять, он с ней расстался и принялся ухаживать за полковничьей дочкой, которая работала поварихой. Следующая его сожительница так же начала быстро спиваться, и фигура её катастрофически испортилась. С ней он тоже часто скандалил и дрался. Уговаривал её воровать еду с работы и продавал краденое знакомым. Детей он категорически не хотел, потому что считал этот мир самым настоящим адом и был уверен, что дети его будут только мучится, как он. А если они будут способны наслаждаться жизнью в этом мире, то симпатий они у него не вызовут.