От этого украинского посёлка остались одни обломки. Ни одного уцелевшего дома. Ни одной живой души. Даже собак нигде не было видно. Только весенний ветерок, изредка, поднимал дорожную пыль. И выглядело это как пепел над пепелищем.
Настя сняла с головы шлём и звенящая тишина словно оглушила её. За городом обычно, в это время, птицы поют. А здесь тишина. В голове Насти пронеслось «словно в могиле».
Настя встала со своего мотоцикла и направилась в сторону одного из разрушенных частных домов. Она никогда не была трусихой. Да и сейчас, в этом ужасном, по своей сути месте, ей не было страшно. Скорее, она была растерянна.
Иногда Настя вздыхала и тихо говорила «где же тебя искать теперь»?
А потом её взгляд упал на кусочек от иконы. Настя нагнулась и вытащила этот обломок из-под того, что когда-то было стеной. Почему-то, из всего дома, она запомнила именно эту икону. Возможно потому, что когда-то, ей пришлось очень долго смотреть на неё. Правда тогда она была целой. А теперь остался лишь обломок.
Настя оглядывалась по сторонам и перед её глазами встала картина прошлого. Когда она впервые попала в этот странный дом.
Баба Лена, хозяйка дома, очень дорожила этой деревянной иконой. Говорила, что цены ей нет. А Настя не понимала, что может быть ценного в этом старом деревянном куске? Ведь сейчас даже понять трудно что там изображено. Ну разве что, если хорошо присмотреться.
По всей округи слухи ходили про икону эту. Откуда только к бабе Лене народ не приходил? Не зря молва шла, что ведьма она.
Настя, конечно, во все эти сказки не верила. Пока сама к бабе Лене за помощью не пришла. Ну,чего только в жизни не бывает? Не верила, а пришла. Уж больно хотелось получить желаемое.
Баба Лена ей эту икону в руки дала. Сказала «смотри, душой смотри и проси желаемое. Коль от всего сердца просить будешь – так исполнится. Только плохого не проси – накажет».
Почему то, в тот миг, Настя поверила в слова старой бабки и в силу этой древней деревяшки. От души просила. Даже слёзы на икону капали.
А баба Лена, в это время, шептала что-то на воду в блюдце. Изредка, на три зажженные свечи поглядывала. Свечи стояли на столе, возле иконы. Настя сама эти свечи в церкви купила и принесла. Так молва сказывала, что к бабе Лене нужно со своими церковными свечами приходить. В самой комнате полумрак стоял. Окна были наглухо закрыты тёмной тканью. Освещение только от свечей исходило. Правда было этих свечей в комнате не мало.
А ещё Настя заметила, что икону эту баба Лена не со стены сняла, как это обычно бывает, а достала из-под какой-то печи. И завёрнута она была в чёрную ткань.
Возможно, все эти мелкие детали и заставили Настю поверить во все эти слухи и всемогущество бабы Лены.
Да только, в какой-то момент, Настины свечки потрескивать стали и чадить. Ровный огонь, словно задрожал. Баба Лена подняла глаза и усмехнулась
- Ничего в этом мире не меняется. Дуры вы, девки, дуры.
Настя испугано подняла глаза на бабу Лену.
- Что? Что Вы говорите? – Спросила она, шмыгая носом.
- Я говорю, что не тебе он Богом предназначен. Так зачем желать чужого? Воровство это, чистой воды воровство.
- Люблю. – Со всей искренностью ответила Настя.
- А он тебя любит?
- Так затем и пришла, что бы любил. Нам хорошо вдвоём. Я же вижу, чувствую.
- Что ты чувствуешь? Что видишь?
- Ну как что? Тянет его ко мне. Да и я день и ночь о нём думаю.
- Ну да, ну да. – Понимающе закивала головой баба Лена. – Голодного кобеля на такую же голодную суку, всегда тянет. Чего же тут непонятного?
- Я к Вам за помощью пришла, а Вы ругаетесь.
- Я не ругаюсь. Я, как раз, помочь хочу. Вижу, девка ты не плохая, да глупая. Вижу, не по любви замуж вышла. Хотела другим нос утереть? Теперь сидишь и сама носом шмыгаешь.
Настя промолчала. Только удивилась про себя, откуда бабе Лене это известно? Ну да, муж её Вадик, ещё тот байкер! Многие девчонки о нём мечтали. А он за ней, за Настей, как собачонка ручная бегал. Ну и вышла она за него. А что такого? Сердце её свободное было, а чем Вадик не вариант? Да и родители не против были. Считали, что лучше дочь в 19 лет замуж выдать, пока совсем не разгулялась среди своих байкеров ненормальных. Сама Настя ненормальными друзей своих не считала. Почти все ребята учились в ВУЗах. Из вполне нормальных семей. А мотоциклы – просто хобби такое. Вот и ей нравится погонять с ребятами. В любом случае лучше, чем ширяться по подъездам да по подвалам.
А потом она двух сыновей родила. Одного за другим. Второго не особо хотелось, ну так получилось. Чего уж теперь говорить? Родители помогают, жаловаться нет на что, в этом плане. Не бедствуют. Да и у самой Насти работа не пыльная и хорошо оплачиваемая. Своя квартира в центре города, машина. Да всё как полагается.
Одна беда, с некоторый пор, жизнь ей портить стала. Влюбилась. Первый раз в жизни с ней такое приключилось. И ничего она сделать с собой не может. На всё готова лишь бы рядом с ним, любимым Вовочкой, быть. Она, вроде как, и рядом. Даже в квартиру его перебралась недавно. Он, правда, не приглашал её переезжать к нему. Ну как-то, само собой получилось, постепенно. А сыновья её почти совсем перебрались к родителям. Они и раньше, всё больше у них обитали. Насте работа не позволяла смотреть за ними весь день. А сейчас ещё и СВО это. Как их без присмотра оставлять? А родители на пенсии, им даже в радость с внуками возиться.
Мужа, по повестке, воевать забрали. Уже почти год как там. Да только не о муже все её мольбы сейчас, а о нём, любимом. Муж часто звонит. Говорит, что любит, скучает. Она тоже ему так говорит. Только не чувствует всего этого. Скорее жалеет. Понимает, как нелегко ему там, так зачем говорить сейчас? Вот закончится всё это. Придёт он. Тогда и скажет всё как есть.
- Помогите мне, пожалуйста. – Из глаз Насти снова потекли слёзы. – Деньги у меня есть. Сколько скажете, столько и заплачу.
- Деньги — это хорошо. Деньги я возьму. Потому как за всё в этой жизни платить нужно. Да только деньгами тут не помочь. Заплатишь ты мне за совет. А выбирать что тебе лучше, сама уже будешь. Поняла?
- Да, спасибо.
- Ну тогда слушай. Нет никакой любви между вами. – Сказала, как отрезала, баба Лена. – Похоть это и ничего больше. Ну, то, что твой воюет это ты и без меня знаешь. А кобель твой жену свою с сыном в Европу отправил. Отправил не для того, чтобы руки себе развязать. Да и как я вижу, когда его жена здесь была, он тебя ещё не знал. Не до девок ему было. Сейчас переживает он сильно за семью свою, да виду не показывает.
- Он её не любит. – Перебила Настя бабу Лену.
- А я и не сказала, что он её любит. Я сказала – переживает. И от этих переживаний места себе не находит. Сына своего он никогда не перечеркнёт. Ради сына на всё пойдёт и через всех переступит. И через тебя, в том числе.
- Так он же этого сына даже не хотел! Жена его сама всё решила. Сказала, что ей пора уже родить. Потом поздно будет.
- Не перебивай меня. Я тебе говорю то, что сейчас у него на сердце и в голове. Может и не хотел, не знаю. А сейчас сын для него дороже всего.
- А жена?
- А для него это нераздельное.
- Как это?
- Он понимает, что, потеряв жену – потеряет сына. Навсегда. Он на это не пойдёт. Что бы ты ни делала – не пойдёт.
— Значит, этой хитроумной сучке всё? Это справедливо? Это по-Божески? Подставила в нужное время кому надо и теперь можно жить припеваючи? Он ей по 3 тысяч евро ежемесячно пересылает. И там она получает помощь не малую. Чем не сладкая жизнь? А главное, что она его совсем не любит, а я люблю. Она лишь только сыном прикрывается. Почему же Вы не можете открыть ему на это глаза?
- Не о том ты думаешь девка. Любит – не любит, не твоя забота. Потому как не твоя это семья. И не говори о Боге там, где это неуместно. Уводить от ребёнка отца родного – по-Божески? Ты о себе думать должна сейчас.
- Так я о себе и думаю.
- А разве ты одна? Ведь ты со своим даже в церкви венчалась. Не ты перед Богом клялась? Ты – это твой муж, твои дети. Ты сейчас за них просить должна. Что бы отец твоих детей живым и здоровым вернулся. Что не ясно?
- Я люблю Владимира. – Упрямо сказала Настя. – Сделай так, чтобы моим был. Что бы только я у него перед глазами была. Любую цену заплачу. И за грех свой отвечу.
— Это понятное дело, что ответишь. Тут твоего желания никто спрашивать не станет. Да только повторяю – не одна ты в мире этом. Ни одной и отвечать придётся. Вижу, что достаток к твоему хахалю не сразу-то пришёл. Да и не богач он вовсе. Ну, как говорится, на хлеб с маслом хватает. Что такое быть голодным – он на себе испытал сполна. Всё что у него есть – своими руками, своим трудом заработал и зарабатывает. С неба ему и копеечки не упало. Может и не любит он свою жену. Да только все эти годы она всегда была рядом с ним. А было время, что и сама его тянула. И он это ценит. В церкви они не венчались. Перед Богом клятв никаких не давали. Замуж она за него вышла против воли своих родителей. Ты говоришь, что не любит она его. Я не знаю. Свечу на неё не ставила и в воду не глядела. Вижу только её рядом с ним. Вернётся она. Ради сына вернётся. И ради сына никому мужа не отдаст. Победит она тебя. Попомни моё слово – победит.
- Почему?
- Потому что не за себя она думает, а за ребёнка своего, в первую очередь. Ради мужа, против рода своего пошла. От матери родной отвернулась, когда она не признала его.
- А разве это не наказуемо? От родной матери отвернуться?
- Опять о ней говоришь? О себе подумай. Нравится ей или нет, но она видит, как сын без отца страдает. И ничего ему в той Европе не мило. К папе он хочет. Да и ей самой там не в радость быть. Чужая там жизнь и чуждая ей. Вот и вернётся она.
— Значит не такая ты сильная, как о тебе говорят. Ну ведь слухи ходят что легко ты мужиков привораживаешь. Так чем же я не вышла?
- Ничего ты не поняла. – Махнула рукой баба Лена. – Приворожить – могу. Только это с любовью никак не связано. Тебе нужен будит этот повёрнутый на сексе зомби? Ведь только это вас и будит связывать. Ты хочешь жить и знать, что у него на сердце замок и пелена на глазах? Всегда бояться, что пелена эта спадёт с глаз его? По крайней мере сейчас он с тобой по собственной воле. Вот только никакой любовью здесь и не пахнет.
- Ну, почему же спадёт?
- А откуда же мне знать, на сколько сильна любовь сына к нему и матери? Не стоит милая, кровных детей со счёту сбрасывать. А их любовь искренняя и от всего сердца идёт. А самое главное – для их ребенка мать и отец должны быть рядом. Понимаешь?
Настя нахмурилась. Она как-то совсем не брала в расчёт его маленького сына. Мало ли детей без родных отцов живут? И ничего страшного не случается. Да и зачем его жене возвращаться, если ей там совсем неплохо? Разве она не может там ещё раз замуж выйти? Влюбиться в конце концов. И всем хорошо будет. Ведь такие случаи довольно часто стали происходить. Где-то в глубине души, Настя думала, что именно так и будет.
- А ты можешь сделать так, чтобы он стал бедным? Тогда он поймет, что мне, в отличии от его жены, не деньги его нужны, а он сам. И сына его я приму как родного. А жена сама не вернётся сюда, если он обеднеет. Найдёт себе там побогаче.
- Ну не знаю-не знаю. Не вижу я подобного. – Покачала головой баба Лена. - А за своего мужа, который под пулями сейчас, за детей своих, которые скоро тоже под пулями будут, попросить не хочешь? Что их ждёт знать не желаешь?
- Дети с родителями, скоро в Германию уедут. Их там уже наши знакомые ждут. А за мужа я на полгода вперёд молебен заказала. Сейчас все так делают и меня научили. Что я ещё могу? Когда вернётся – всё скажу, как есть. Разлюбила. Всякое в жизни бывает. Я уверена, он меня поймёт. А сыновей своих, да пусть общается сколько ему захочется. Разве я против?
- Люди от души молебен заказывают, а ты просто потому, что так все делают. Разве не думаешь иногда, что лучше бы он там и остался? Посмотри мне в глаза и перед иконой поклянись, что не думала о смерти мужа, как о выходе из создавшейся ситуации.
Настя вздрогнула, отвела глаза в сторону от иконы и бабы Лены. Ведь и правда пару раз так думала и от этих мыслей самой страшно становилось. Никогда она мужу смерти не желала. Но, мысль такая, нет-нет да и закрадывалась в душу.
- Делайте уже свой приворот. Ну что Вы мне лекции, как в институте, читаете? Я же за делом пришла, а не за советами.
- Я тебе и говорю про дело.
- Вы не говорите - Вы делайте. Я же не за разговоры Вам плачу, а за дело.
- Ну, воля твоя. – Пошамкала губами баба Лена и придвинула к Насте блюдце, над которым недавно что-то шептала.
Теперь Настю от иконы защищали только три чадившие свечи. Они уже больше, чем наполовину сгорели, но всё ещё продолжали чадить тёмным дымом да потрескивать.
- Умывай этой водой лицо, только аккуратно. Не расплёскивай по столу. Мне твоя грязь здесь не нужна - Сказала баба Лена. – И шепчи свои желания. Всё исполнится. Но на какой срок – только Богу известно. Я не Бог. И не я судья людям. Своей душой делают – своей душой и отвечать будут.
После этих слов средняя свеча треснула, потухла и обломилась. Так и упала на стол. Вся в черно-красных потёках. Баба Лена взяла этот огарок и протянула Насте.
-Эта свеча за мужа твоего горела. Забери и сохрани. Может пригодиться ещё.
- А эти? – Махнула головой Настя на оставшиеся две чадящие свечи.
— Это ты и дети твои.
- Мне их тоже нужно забрать?
- Свечи догореть должны сами. Хочешь – подожди. А хочешь – уходи. Я уже всё сделала. Ты главное, огарок этот не забудь.
- А что мне с ним делать?
- Время покажет. Да только мне он ни к чему здесь. Твоё это.
Настя не стала дожидаться пока догорят две оставшиеся свечи. Зачем? Ведь всё равно догорят и ничего не останется. Денег она не пожалела для бабы Лены. Да только деньги эти баба Лена в руки не взяла. Сказала, чтобы Настя на столе их оставила.
Настя так и сделала. На стол положила. А про себя подумала «ведьма она и есть ведьма. Святую решила из себя корчить. Святые денег не берут. На стол положи. А со стола что? Святой дух их заберёт?»
И начались для Насти сладкие дни. И в самом деле почти всё так, как она хотела. Ну, по крайней мере, всё к этому шло. Любимый на работу её возит. С работы забирает. Даже на обед за ней приезжает и в ресторан везёт. Подарками просто завалил. А главное, что совсем не скрываясь ни от кого. Девчонки на работе обзавидовались. Ну это и понятно. Их мужья служат или прячутся от службы где только могут. А у некоторых так в плену сидят или вообще поубивало уже. А у неё, у Насти, всё в открытую и красиво. Вот только, от чёрной зависти, конечно, никто не застрахован. Мало того, что родителям «настучали», так даже и до мужа её добрались. Позвонили, наговорили много чего.
Мать, тогда, Настю впервые в жизни ударила.
- Шлюха ты грязная! Да как же так можно? Вадик там, под пулями. А ты здесь, на виду у всего города! Не стыдно? Совсем без тормозов? Совсем всю совесть пр…а?
- Мам, ну ты что говоришь? Дети слушают.
- Пусть слушают! Пусть знают, какая у них мать. Ты думаешь им люди уже не сказали? Мир не без добрых людей. Уже давно всё доложили. Убирайся и что бы духу твоего здесь не было! Мы с отцом уже подали документы. Вадик тоже должен подъехать. Ему отпуск на три дня обещали дать, по семейным обстоятельствам.
- Какие ещё документы?
- На лишение родительских прав. А ты что думала так и будешь нас дальше позорить? Мы ещё разберёмся почему твой ё..ь не воюет. Мы со всем этим дерьмом разберёмся. А детей, такой как ты, не отдадим. Чему ты их научить можешь?
- Маша, ну что ты кричишь так, в самом деле? - Пытался успокоить жену Настин отец. – Ну ведь действительно дети всё слышат. Вадик приедет и пусть сами разберутся что к чему.
- Что ты всё Маша да Маша? – Отмахивалась от мужа мать Насти. – Да ты сядь, сам поговори с детьми. Они тебе много чего расскажут, что им на улице говорят. А людям, соседям как мне в глаза смотреть? Только в нашем подъезде 5 убитых, 7 в плену! А эта, на глазах их родителей, да с живым мужем, по всему городу куролесит! Как мне родителям Вадика в глаза смотреть? Они к нам уже даже не звонят!
- Ну так сама позвони.
- А что мне им говорить? Что мы Вадика уже похоронили и замену нашли? Так что ли? Вот пусть она сама скажет это своим детям в глаза. А я посмотрю, осталось ли там, в её дурной башке, хоть капля совести. Ну? Чего молчишь? Говори!
- Мама, успокойся. Через 5 дней будут готовы паспорта на выезд детей из страны, и вы уедете. Я сама во всём разберусь. Я обещаю.
- А я никуда не поеду. Здесь мой дом. Я в этом городе родилась и всю свою жизнь здесь прожила. Здесь мы с отцом эту квартиру заработали. И на заводе до самой пенсии честно отпахали. Так зачем же мне эта Германия? Кому мы там нужны? Вот здесь я и умру, когда мой срок придёт. А в Германию эту можешь сама ехать. Может быть, хоть там поумнеешь? Или хахаля боишься без присмотра оставить? Ты хоть знаешь, что у него жена и ребёнок есть? Хотя, кого я спрашиваю? Тебе до своей семьи дела нет, чего уже про чужую спрашивать? Ты детей своих, когда в последний раз навещала? А они, между прочим, каждый день о тебе спрашивают. И за отца своего тоже спрашивают.
- Папа, ну хоть ты её успокой! – Закричала Настя. – Люблю я его. Понимаете? Люблю! Ну вы что совсем никогда не любили?
Настя перестала навещать родителей. С детьми встречалась иногда на детской площадке у дома. Говорила им что работы много поэтому так редко навещает.
А пару раз даже взяла их с собой на шашлыки. Познакомила их там с новым дядей. Сказала детям, что это её новый друг. Дети не поняли, чем этот дядя мог заинтересовать маму на столько, чтобы стать другом? Ведь у него даже захудалого мотоцикла нет. Только машина. Раньше маму такие дяди не интересовали. Но, спрашивать не стали.
Родители Насти в Европу так и не уехали. Сказали, что тема эта закрыта и обсуждению не принадлежит. Если Настя боится обстрелов, то пусть берёт детей и сама с ними уезжает.
С мужем разговора почти не было, хоть он и приезжал в отпуск. Прямо с порога сказал ей, что всё знает и всё прощает. Что никакие подробности его не интересуют. Что жить нужно и любить то, что есть. Пока время есть что бы жить. Настя смотрела на мужа и не узнавала его. Изменился он очень и не только внешне. Словно и не он совсем. Так странно рассуждать стал обо всём. Так и не дал ей объяснить хоть что-то. Закрывал ей рот поцелуями.
Когда отпуск Вадика закончился, Настя его на вокзал проводила. На его «дождись» ничего не ответила. А он её снова поцеловал и сказал «не делай больше глупостей». Словно не понял её молчания. Словно не почувствовал её холодности во всём и отчуждения.
А потом, в поезде, Вадик всю дорогу вспоминал свою встречу с Настиным любовником.
Вспоминал, как он сидел за столиком одной из городских кафешек на берегу Днепра и с интересом рассматривал его. Вадик силился понять, что его Настя нашла в нём? Что в этом парне такого, что его жена согласна перечеркнуть все эти совместно прожитые годы? Ведь они даже никогда не ссорились, как другие. Ну бывало, что дулись по пустякам, не на долго. Может быть, этому парню и его Насте просто секса не хватает? Так тогда бы не стали афишировать свои отношения перед всем городом.
- Слушай, я не стану тебя спрашивать о том, почему меня забрали на это проклятое СВО, а тебя нет. Мы вроде как одного возраста. Да и ты не калека. Хотя, не скрою, многие из наших ребят задаются таким вопросом. И я понимаю, что бабам мужика хочется и всё такое. Но я не нюни пришёл распускать. Я хочу сохранить свою семью. Хочу, чтобы у моих детей всё было как полагается.
- А я что, против разве? - Пожал плечами парень.
- Я знаю, что твоя с ребёнком в Европе. Что ты будешь делать, если узнаешь, что она там загуляла?
- Да на х .. пошлю.
- А если она узнает, что ты загулял?
- Ей придётся это принять. Не нравится – на все четыре стороны.
- Ну, тебе легче. А я так не могу. Для меня это не вариант – на все четыре стороны. Я хочу сохранить и жену, и детей. Видимо ты своими не особо дорожишь. Это твоё дело, конечно. Но оставь в покое мою жену. Она ведь тебе не нужна. Для меня она сама жизнь. Для тебя – игрушка.
- А я что, держу её? Знаешь поговорку «сучка не хочет, кобель не вскочит».
Парень вёл себя так, словно любовался сам собой. Вот такой весь холёный баловень судьбы, которому всё это СВО вообще до одного места. Вадика это злило. Рядом с этим парнем он чувствовал себя униженно. А разве так должно быть? Ведь он воюет не только за свою семью, но и, так же, за этого парня. Так почему же этот парень смотрит на него свысока, с насмешкой? Ведёт себя так словно ему всё позволено. Вадик силился подавить в себе эти чувства. Сейчас главное, для него, сохранить семью.
- Ну, свихнулась баба от одиночества. Бывает. Но она мать моих детей. Не могу я остаться здесь, как ты, чтобы всё было как раньше. Не в моих это силах.
- Так, а что ты от меня хочешь? Если она у тебя свихнулась – так меня другой заменит. А мне зачем отказываться? Скажу, по правде, я такого секса даже представить себе раньше не мог. От моей, уж точно, такого не дождёшься. Но я свою не брошу. И знаешь, я в своей уверен. А ты свою сам распустил. И сейчас сидишь передо мной и сопли жуёшь. Какой ты мужик после этого? И такие слюнтяи воюют? Даже смешно». - Рассмеялся Настин любовник.
Но, через мгновение перелетел через перила кафе и оказался в реке. Такого сильного удара от этого дохлого солдафона он никак не ожидал. А обманутый муж молча встал и удалился из кафе. Он не знал, что ему делать дальше. Вернее, он знал только одно. Завтра он должен прибыть на место своей службы. Иначе он будит считаться дезертиром со всеми вытекающими последствиями. И ничего хорошего эти последствия не сулили.
А молодой, довольно успешный бизнесмен по имени Владимир чертыхаясь и отплёвываясь от воды, вылез из реки, сел в свою машину и на ходу заказал сауну. Он решил позвать Настю, как говорится «грелка на всё тело» не помешает после холодного купания в реке. Но, почему-то, в самый последний момент передумал и вместо Насти позвал своего брата. Брата долго упрашивать не пришлось. От предложения «выпить и поговорить по душам», брат никогда не отказывался.
- Ты мне брат или поп? Ты мне ещё про семь или сколько там их, заповедей расскажи. – С раздражением говорил Владимир.
- Так я тебе как брат и говорю. Не порядочно это как-то.
- Что непорядочно? Я силой никого не брал, не принуждал. Ну нравится мне секс с Настей и что я один такой?
- Да я вообще-то не о том.
- А о чем?
- Всё-таки её муж там наши задницы защищает. Мы вот сидим водку жрём, баб трахаем, а он там, может и до следующего дня недоживёт.
- Так это я что-ли виноват в том, что он там? Это я устроил всё это сегодняшнее? Или мне так сильно нравится, что мои одни по той Европе шляются?
- Я же не говорю, что ты виноват. Но баб ихних трогать, всё-таки, как-то неправильно. Тебе что других мало, если уж так приспичило?
- А если меня на других не тянет? А эта сама день и ночь согласна.
- Что ты от меня хочешь услышать? Я своё мнение сказал, а ты как знаешь. Всё-таки семья есть семья, а ты на свою семью вообще забил.
- Ну прямо как мамка базарить стал.
- Между прочим, помнишь Таляна? Ну, у него СТО своё на левом берегу было.
- Помню, и что с ним?
- Ты что и правда ничего не знаешь?
- Слышал, что жена его с детьми в Швейцарии сейчас и всё у неё там зашибись. Вроде бы ультиматум ему поставила. Что возвращаться не собирается и даёт ему пару месяцев всё продать и найти возможность выехать из страны к ней. Сюда она не вернётся ни при каких обстоятельствах. Ну, если Толян хочет семью сохранить – пусть валит из Украины к ней. Ну или что-то в этом роде. Я не особо прислушивался.
- Ну да, только валить уже некому.
- В каком смысле некому? Его что служить забрали?
- В больнице он. Если и выживет, то всё равно калекой останется. И СТО его хрен уже кто восстановит. Странно, что ты ничего не знаешь.
- Так, а что случилось?
- А почти тоже что и у тебя. Любовницу завёл. А муж её узнал. Приехал в отпуск прямо с передовой и взорвал к такой бабушки всю контору Таляна. Вместе с ним и своей женой.
- Как взорвал?
- Ну откуда я знаю как? Я взрывать не умею. А вот он, муж этот, умеет. А привезти с передовой любое оружие сейчас только ленивый не сможет. Так что ты подумай, на досуге, о таком варианте.
- Так, а мужа этого арестовали?
- Не знаю. Даже если арестовали – Таляну что, легче от этого станет? Да и слухи ходят, что взрывника этого даже никто не ловил. Сделал что хотел и назад, на передовую умотал. Кто-то же должен Родину защищать.
Неуютно стало Владимиру после такого рассказа о своём бывшем дружке. И вообще, вся жизнь в их стране так изменилась и совершенно не понятно куда катится. И сказать, что в стране стало неуютно – это всё равно, что ничего не сказать. Ну зачем нужно было это СВО? Донбасс защищать? Да пошёл бы он тот Донбасс в одно известное место вместе с Крымом! Теперь всю страну переклинило! Уже на улицах хватать всех подряд стали! А если я не хочу воевать? А если я вообще не чувствую, что русские мне враги? Мне вообще пофиг, кому налоги платить, России или Украине. Ну были ведь раньше вместе и ничего. Я не хочу, я не могу разговаривать на этой «мове». Мне вообще по барабану кому принадлежит Донбасс или Крым. Я не политик. Я механик. Так и что из этого? Я не патриот? Да, я не патриот и что? Я просто хочу спокойной жизни в своей стране. А как она будет называться – мне всё равно.
- Завязывал бы ты с этой Настей. – Покачал головой брат.
- Не могу. Тянет к ней. Заснуть сам не могу. Словно заколдованный.
- Ты что согласен расстаться со своей ради неё?
- Иногда мне кажется, что согласен. Вот только сын. Она же не отдаст. Я, конечно, помогать буду. Но всё это не то. Иногда думаю, что может быть им там, в Европе той, лучше будет. Ну другие ведь привыкают и в последствии никаким калачом назад не загонишь.
- Ты это серьёзно?
- Серьёзно.
- И какой ты после этого брат?
- В смысле?
- Да в прямом смысле! Что ты из себя идиота строишь? Хочешь, чтобы из моего племяша пи…ра сделали? Она, конечно, одна не останется. А где гарантия, что этот кто-то не поимеет твоего сына? Что он мужиком вырастит, а не «оно», непонятно что.
- Ну, ты перегибаешь. Она такого никогда не допустит.
- А кто её будет спрашивать? Да ребёнка так запугают, что она и знать ничего не будет. Да и её вместе с ним. Наивный ты наш!
- Ну, я об этом как-то не думал.
- Ну так подумай. А то у тебя перед глазами, последнее время, только одна п…да этой Насти. Глаза раскрой в конце концов и посмотри правде в лицо. О тебе уже шушукаются все, кому не лень.
- Серьёзно?
- Представь себе. И вообще, ты что согласен воспитывать двух чужих пацанов, а своего неизвестно куда? Привык всё деньгами решать. Помогать он будет. Это здесь твои деньги – деньги. А там они мелочь.
- Нет. Чужих воспитывать я не согласен. Я вообще детей не люблю. Ну, кроме своего, конечно. Они мне все на нервы действуют.
- Тогда как ты жить собираешься с этой Настей своей? Её детей кормить, одевать, воспитывать нужно. Оно тебе нужно?
- Слушай, не грузи, а? Вообще-то Настя говорила, что её дети не проблема. Они всегда с родителями живут.
- Ну да, дети не проблема. Муж не проблема. Ты вообще с кем связался? Я так смотрю, что скоро для тебя и твоя собственная семья не проблемой станет. Дурак ты, братец. Даже не ожидал от тебя такого. Ладно, давай по последней и домой. А то мне моя устроит собственное СВО с полным поражением с моей стороны.
- Чего ты её в Европу не отправишь?
- Ага, так она и поехала. Её в соседний город одну невозможно отправить. Всего боится. Главное, что сама толком не знает, чего именно. Да и мне спокойней, когда они рядом.
И всё-таки, эту ночь Владимир провёл с Настей. Он так привык засыпать рядом с ней, что другого уже не представлял себе. Вот только секса, на этот раз, никакого не получилось. Как Настя ни старалась расшевелить его - желания не было. Почему-то перед глазами, стоял сын и неустанно повторял «папа, а я правда мальчик? Ты меня уже не любишь? И маму тоже не любишь? Почему?»
Сны, в которых сын протягивает к нему руки, всё чаще стали сниться Владимиру. Он даже снотворное начал пить, что бы крепче спать. Но сны не уходили. Только голова, весь день, как чугунная была.
Жена перестала так часто звонить, как раньше. Где-то глубоко в душе шевельнулась ревность. Но тут же пришла другая мысль «а может быть так лучше будет для всех»? Но, почему-то, всё-таки, закатил сцену.
- Тебе что трудно ответить? Я уже пол дня пытаюсь до тебя дозвониться! Или ты отвечаешь только тогда, когда тебе нужны деньги?!
- Разве я просила у тебя деньги? Я, наоборот, всегда говорю, что у меня всё есть и не нужно тратить деньги. Собирай. Они нам ещё пригодятся.
- Почему ты не отвечала так долго?
- Потому что я была на курсах языка. Там нельзя пользоваться телефоном.
- Ты что возвращаться не собираешься? Зачем тебе их язык?
- Что бы получать государственную помощь. Есть определённые условия для получения помощи. Я тебе об этом говорила.
Голос её, в отличии от него, был спокойным. На столько спокойным, что не чувствовалось никаких эмоций. Словно ей безразлично всё, что касается их обоих.
- Допустим. А самой разве трудно позвонить?
- Нет, не трудно. И я всегда это делала. Вот только мне надоело постоянно слушать, что ты занят. Занят даже ночью. И кто из нас должен устраивать истерику?
- Но я действительно занят и даже ночью. У меня много работы сейчас. Многое делаю сам, потому что механиков моих служить забрали. Один остался. Приходится самому гайки крутить и многим клиентам отказывать.
- Ты меня любишь? – Как-то совсем не в тему и впервые за все эти долгие месяца спросила она.
- Ну что за глупые вопросы? Видишь, звоню, переживаю, деньги пересылаю. Тебе это ни о чём не говорит? Или, кто-то что-то сказал? Так меньше подружек слушай.
- У меня нет подружек, и ты это знаешь. А сказать жене «люблю» должен муж. А если не хочешь говорить мне, то хотя бы сыну скажи. То, что папа занят постоянно для него слабое утешение. Он все чаще стал спрашивать любишь ли ты нас? И когда мы поедем домой?
- Люблю я вас. Конечно, люблю. Извини что срываюсь. Я же переживаю.
- Да. Я понимаю. Но для сына, находи время, пожалуйста.
- У тебя же есть деньги. Если мало, скажи и я пришлю ещё. Води его на какие-то развлечения. Не знаю, тебе там виднее. Не сидите на одном месте.
- Я вожу. И на футбол, и на плавание, и в местный зоопарк. На выходные на море ездим. Правда оно холодное. Только он не особо хочет куда-либо идти. Ну разве только на рыбалку. Да и на рыбалку уже не хочет.
- Почему? Ему же всё это нравилось.
- Потому что здесь всё по-другому. Пойманную рыбу – нужно выпустить назад. Он не понимает, а зачем тогда он её ловил? А на футболе и в бассейне – он не понимает, что говорит тренер. В итоге чувствует себя дебилом и это не может нравиться. Дома он был одним из лучших и получал награды в своей возрастной группе, а здесь сплошные насмешки. И что я должна с этим делать? Я ему говорю, что папа им гордиться. Вот только где папа, который это сам ему скажет?
Беда для Насти пришла, можно сказать, нежданно. Вот так, без всяких предисловий, любимый ей сказал, что бы она собрала все свои вещи и перебралась к себе домой. Ничего страшного, по его мнению, не произошло. Просто его жена решила вернуться. Не может же он запретить ей вернуться в собственное жильё?!
- Но, почему ты ей не сказал, что в нашем регионе скоро тоже станет опасно? – Только и смогла пролепетать Настя.
- Конечно я сказал. Но она ничего не хочет слушать. У сына постоянные истерики. Тамошние врачи сказали, что это на нервной почве. Из-за новых условий жизни, к которым он оказался не готов.
— Значит, ты меня бросаешь? Попользовался и хватит?
- Я не бросаю тебя. С чего ты это взяла? Мне с тобой хорошо. Будим встречаться где-то. Но они моя семья. Ты же должна это понимать. Разве я обещал тебе бросить их?
- У меня тоже семья и это не было для меня преградой.
- Настя – солнышко, твоя семья — это мои проблемы? Мои проблемы – моя семья.
- А как же любовь?
- Настя тебе сколько лет? Какая любовь? Разве я тебе говорил, что люблю? Мне хорошо с тобой как никогда и ни с кем. Это я говорил. Но причём здесь любовь? Мы же взрослые люди и у нас есть какие-то обязательства в конце концов.
- Я не говорю, что бы ты её с ребёнком выставлял на улицу. Но что тебе мешает переехать ко мне?
- Смеёшься? Зачем мне переезжать куда-то, если у меня есть своё?
- Не куда-то, а ко мне. Мой муж, к моей квартире, не имеет никакого отношения. Эту квартиру купили мои родители для меня, ещё до него.
- Настя, ты такую глупость сейчас несёшь! Знаешь, это даже хорошо, что моя жена решила приехать. Думаю, нам нужно побыть в розь и разобраться в самих себе. Пожалуйста, приберись здесь хорошо от своих вещей. Сама понимаешь, мне скандал не нужен.
И разразился гром среди ясного неба, для Насти. Всё, что она с такой любовью выстроила в отношениях с Владимиром, стало трещать по швам. Они продолжали встречаться. Но все эти мимолётные встречи всё меньше радовали Настю. Он словно голодный тигр набрасывался на неё, а насытившись – быстро удалялся. На все её недовольства всегда была одна отмазка – много работы, нужно уделить время сыну, у него появились проблемы с психикой.
Не чувствовала себя счастливой и жена Владимира, Лиза. То, что он, на самом деле, за ней не скучал, стало понятно сразу. Он говорил ей «люблю», но был холоден как лёд. Они спали в одной постели, но они не были вместе. Обычное его слова – я устал. Много работы. Если тебе нечем заняться – устройся на работу или возвращайся в Европу.
То, что у мужа была другая женщина, Лиза поняла сразу, как только переступила порог своего дома. Ей трудно было с этим смириться, но она держала себя в руках и виду не подавала. Иногда даже сама себя ругала. Зачем уехала? Нужно было быть умнее. Понятно, что здоровый мужик долго не будет один. Да ещё и сколько женщин одиноких вокруг. Но, сейчас; сейчас ведь она здесь, а он? Словно пелена на глазах! В упор её не замечает. Особенно в постели. На днях, так просто плюнул. Так и сказал «ну что ты за баба? Скучно с тобой». И это в тот момент, когда она посчитала что их близость стала такой, как и раньше. А ему, видите ли, позы не такие и губы у неё не такие, и руки не из того места вылезли. И вообще она вся и во всём дура полная.
Что ей делать? С кем посоветоваться? Подружек нет. Мама сразу отпадает. Только ещё больнее сделает. Начнёт кричать «я же тебя предупреждала». Да и нет мамы сейчас. Вернее, она есть. Да только на той территории, где сейчас русские. Можно сказать, что мама стала недосягаемой. Господи, ну что за времена настали? Соседняя область стала такой же недосягаемой, как другая планета! Зачем и кому всё это было нужно?
Вот так, мучаясь сомнениями, ноги сами привели её в церковь. Новенькую молодую женщину, прихожане заметили сразу. Ведь совсем не часто можно увидеть в церкви молодёжь в наше время. По её грустным глазам поняли, что не от большого счастья появилась она здесь. В душу не лезли, но пытались успокоить, как могли.
- Открой душу Богу. Легче станет. – Как-то подошёл к ней святой отец.
- Я не знаю, как это делать. Мне просто нет с кем поговорить о своей боли.
- У тебя погибли близкие?
- Нет. Все живы и здоровы.
- Так уже есть за что поблагодарить Господа. Вот здесь можешь поставить свечу за их здравие.
Лиза набралась смелости и спросила.
- Мне муж изменяет. Что мне делать? Как семью сохранить? У него словно пелена на глазах. Иногда мне кажется, что я эту пелену не только ощущаю, а даже вижу.
- Ты его сюда приведи. Пусть просто под иконами постоит, да службу послушает.
- Нет. Это невозможно. Не верит он во всё это.
- А ты веришь?
- Не знаю. Не осталось больше никого, кому я могу довериться. Вот и пришла. Постаю здесь и вроде немного легче становится. А выхода всё равно не вижу.
— Вот перед этой иконой свечи зажигай и проси, чтобы пелена эта спала с глаз его. Имя мне его напиши, и я тоже попрошу. Нельзя без веры жить. Вот пришла беда в твой дом и совсем одна ты с этой бедой. Родные есть и словно нет. Самой с бедой не справиться. Вот поэтому и должна быть вера у человека.
- Да, наверное, Вы правы.
- Ты говоришь, что постоишь здесь, в храме нашем, и легче становится. А ведь ты неверующая, хоть и крещённая. А если поверишь в силу Бога? Представь, как тогда себя почувствуешь. Приходи. Никто тебя здесь ни к чему принуждать не станет. Ты сама всё почувствуешь. Дело времени и веры.
продолжение следует.