Господа!
Мой гаджет плохо “ворочает” большие текстовые файлы, а потому приходится “разрывать”, отнеситесь с пониманием
Лингвистики! Вам сюда не надо! Не потому что вы один чёрт здесь ничего не поймёте, - так это само собой, - а потому что при попытке понять это знание ваш умишко с его скудными возможностями, что называется, “крышей поедет”. Если что, - вас предупреждали!
Язык
Звук и звучания в Языке
Часть 3
Ещё раз, - знание Письменности ни чуть не меньше, чем знание Языка. И если мне при отсутствующих сегодня у лингвистиков знаниях связей понадобится не менее 500 (!) страниц, чтобы рассказать о формировании только одного из его контекстов, а именно руского языка, то ничуть ни меньше страниц понадобится мне и для изложения знания письменности только одного какого-то языка. А всё потому, - ещё раз, - что прежде мне понадобится изложить вам знания связей (которых у лингвистиков сегодня нет ни чуть-чуть) Языка, а уж только потом на их основе рассказывать об устройстве какого-то одного из его контекстов (одного его языка). Потому как Письменность тем и характеризуется, что отличается у разных языков более, чем сами их звучания.
Понятно, что формат пусть и целой Главы этой книги (”Язык”) на столь объёмное знание совсем даже не расчитан. При том, что уже в следующей её Главе нас ждёт осознание знания “Последовательность звуков по их частоте в русском языке”, - знание целиком и полностью основанное в свою очередь именно что на знаниях написаний тех или иных звуков и звучаний (как объединений нескольких звуков) в русском языке. А потому, коль у нас есть возможность посвятить этому знанию даже не всю Главу, а одну только лишь её часть, то эту часть (т.е. Часть 3 этой Главы книги “Язык”) я уделяю исключительно осознанию соотношений знаний написаний звуков/звучаний (т.е. как знаний их вещественных признаков) и знаний звучаний звуков/звучаний (как знаний их невещественных признаков).
Чтоб понять, что собой представляет Письменность и те написания, что она уже так использует, прежде всего следует ответить на вопрос, - “А зачем Письменность нам вообще уже так нужна?”. В самом деле, ведь было же время, когда никакой такой Письменности у человеков и близко так даже не было, но ведь жили же они тогда и совсем без неё! Как даже и сегодня есть ещё человеки, которые не знают Письменность совершенно, но при этом худо-бедно но всё же живут. Давайте так уже разбираться!
Необходимость появления Письменности вызвана была накоплением (в Коллективе с его Коллективным сознанием) достаточно большого уже количества знаний, в том числе и вещественных. При том, что возможности самого Сознания (с точки зрения удержания знаний) у человеков тогда практически не изменились никак. С возможностями же Коллективного сознания в этом плане дело обстояло несколько лучше, - чем больше становилось носителей Сознания, тем больше становилось и возможностей (для удержания знаний) у Коллективного сознания.
Но самой этой зависимости мешала одна беда, - сам способ п-п знаний в Коллективном сознании, т.е. Язык, который строился исключительно на передаче невещественных звучаний. Добавьте к этому крайне ограниченные возможности Сознания (в том числе и по времени существования), и станет понятно, что бесконечное увеличение количества удерживаемых в Коллективном сознании знаний только за счёт бесконечного увеличения количества его носителей Сознания при способе п-п знаний “Язык” невозможно.
Или та же мысль, но сказанная уже по-другому, - начиная с некоторого количества знаний в Коллективном сознании удержать их больше за счёт (способа п-п знаний) Языка становится уже невозможно. Для возможности же удержать большее количество знаний в Коллективном сознании, - а сама необходимость в этом безусловно всегда так была, - требовался абсолютно уже новый способ п-п знаний с новыми у него уже свойствами. И этим способом п-п знаний и стала тогда Письменность.
Письменность отличается от Языка тем, что у слов, - знаний звучаний с соответствующими им знаниям признаков, - появляются ещё и знания написаний. Безусловно, использование дополнительного знания, - в случае Письменности им является знание написания, - возможно только в случае использования дополнительной связи. Потому Письменность как таковая появляется значительно позже самого Языка, когда сама эта дополнительная связь в Сознании была уже сформирована в результате процесса Эволюции. И теперь, - с появлением дополнительной связи и соответствующим знанием “написание” на ней, - человекам оставалось научиться, скажем так, правильно ей уже пользоваться. Т.е. научиться взаимодействию всех тех знаний, что со знанием (связи) “написание”, и составляли в Письменности то (знание), что в Языке и является так уже словом.
Ещё раз, - Язык как таковой (т.е. как способ п-п знаний) использует исключительно (невещественные признаки) звучания. Которые из-за этой своей невещественности долго существовать в Действительности просто не могут. А существуют они ровно столько, чтоб было достаточно времени для восприятия информации о них нашими органами чувств (в случае звучаний этими органами чувств являются наши уши). После чего сами эти звучания из Действительности уже исчезают, и только знание, о них продолжает удерживаться в нашем Сознании.
Другое дело, что наше Сознание совсем даже так не помойка, чтоб удерживать в себе вообще уже все те знания, что из информации от наших органов чувств оно однажды в себе и сформировало. А потому в Сознании удерживается так только лишь небольшая часть из тех знаний, что однажды были вообще в нём сформированы. Отсюда, собственно, и возникает проблема, - а как решить (если это вообще уже так возможно решать, - похоже, что нет) какое именно знание следует, скажем так, выкинуть из Сознания за ненадобностью, и освободить таким образом место для других, гораздо более необходимых Сознанию знаний, а какое из знаний следует сразу оставить в Сознании уже навсегда.
Понятно, что самого такого решения (как возможности выбора из нескольких возможностей) в Сознании просто нет и уже быть так не может. А есть соответствующие мыслительные механизмы в Сознании, в результате работы которых это решение (получается уже так само по себе) и возникает. Проблема в том, что работа этих мыслительных механизмов очень тесно связана таким образом именно что со временем. (На сленге учёных, - “принятие” того или иного решения этими мыслительными механизмами связано с набором ими соответствующей статистики, т.е. с набором ими соответствующих знаний, а это всегда соответствующее время.) Так вот, необходимость же иметь то или иное знание в Сознании может возникнуть гораздо уже позже работы мыслительных механизмов. Т.е. тогда, когда “решение” о его сохранении в Сознании мыслительными механизмами будет отвергнуто.
В смысле, в результате работы мыслительных механизмов “решение” об удержании того или иного знания может быть и не принято, в то время как необходимость в нём после такого их “решения” может однажды возникнуть. Только вот самого этого знания в Сознании уже так не будет, а это значит, что его предстоит сформировать теперь, - с учётом возникшей необходимости, - уже заново, что называется “с нуля”. А это похоже на то, как если бы человек заново наступил на те же самые грабли, - т.е. лишняя трата времени и сил, от которой жизнь человека лучше так не становится, со всеми отсюда вытекающими последствиями.
Безусловно, вполне допускаем, что в Коллективном сознании может при этом существовать хотя бы один носитель Сознания, в сознании которого данное знание (без разницы уже почему) есть. А это значит, что благодаря Языку оно в нём (в Коллективном сознании) так ещё существует. Другое дело, что в Коллективном сознании существуют так и условия, при которых само это знание из него однажды может элементарно пропасть. И способ п-п знаний (т.е. Язык) для самих этих условий является так уже определяющим.
Ещё раз, - сегодня достаточно легко создать математическую модель распространения знаний с учётом возможностей Сознания и Языка, как способа п-п знаний (при условии полного отсутствия Письменности), для бесконечной плоскости заселенной человеками (с учётом разной плотности их на ней проживания). Другое дело, что самой такой задачи сегодня никто ещё так не ставил, а значит и её решения тем более так ещё нет. А потому здесь я только лишь рискну само это решение предположить, -
- плотность количества знаний на еденицу бесконечной плоскости будет так (т.е. за счёт ограничений, что есть у способа п-п знаний “Язык” и использующего его Сознания) ограничена. А это значит, что начиная с достижения предельно возможного для данного участка плоскости количества знаний, человеки на нем элементарно перестанут умнеть. Т.е. перестанут так накапливать всё новые знания. А если и будут накапливать новые знания, - изменения Среды, а значит и формирования новых знаний, в самой этой задаче я никоим образом так ещё не отменял, - то исключительно теперь уже за счёт удаления тех знаний, что у них так уже до этого были.
Таким образом Письменность, которая использовала уже вещественные написания для звучаний Языка, расширяла так возможности Сознания к удержанию их (звучаний и соответствующих им значений) знаний. А это значит, что теперь с ней (Письменностью) изменились и ограничения для возможностей удержания знаний в Коллективном сознании. Причём изменились они имннно что в сторону увеличения, и зависели от количества носителей Сознания гораздо уже так посредственней. Осознаёте, как Процесс Знание начинает постепенно так выделяться из Процесса Жизни?
Проще говоря, теперь, используя вещественные составляющие слов, а именно написания, человеки могли таким образом “разгрузить” собственное Сознание от рутинной работы по сохранению им знаний признаков. А задействовать его уже именно что на формирование и использование соответствующих знаний связи (тех самых, которых у сегодняшних лингвистиков нет ни чуть-чуть). Тех самых, только наличие (соответствующего количества) которых и определяет, скажем так, уже умного человека.
Или совсем уже просто, и это специально уже для лингвистиков, - меня абсолютно не интересуют ваши знания потому, что в них у вас отсутствуют знания связей. Те же знания связей, что вы уже так используете, никак не связанны с Действительностью. По этой причине они не нужны уже так абсолютно, - всё, что с ними возможно, так это создать очередное какое-то псевдознание. Которое потому уже псевдознание, что с Действительностью связано весьма так уже опосредованно, а потому и быть её отражением просто уже так не может.
Проще говоря, -
- изучать Действительность используя псевдознания НЕВОЗМОЖНО!
Парадигма вашу мать, придурки! (Дети, я это сейчас не вам, а взрослым, скажем так, официальным лингвистикам говорю. Которые не имея на то хоть каких-то уже знаний связи, имеют при том уже достаточно наглости, чтобы на основе своих уже псевдознаний пытаться чего-то там о Языке рассуждать!)
А потому не надо зубрить правила писания русского языка, только которым и учат вас в школе, - самому русскому языку в ней не учат и не научат так совершенно. А изучайте уже сам русский язык, - через знания русского языка (не знаний его правил писания, нет!) знания правил писания сформируются в невещественной структуре знаний вашего Сознания уже сами собой. Т.е. запоминать их при этом вам уже не понадобится, вы их будете именно что так, - зная сам русский язык, - уже знать.
И вот здесь мы с вами подобрались наконец к осознанию знания соотношений знаний написания и соответствующих им знаний звучаний. Но прежде одно обязательное от меня вам всем предупреждение, - без учёта его, боюсь, при осознании самого этого знания у вас мысли “съедут” не в том (т.е. не в правильном) направлении.
Дело в том, что построение знания о Языке (построение книги “Язык”, в частности) носило до сего момента исключительно линейный характер, - а как можно было бы ещё по другому это знание передать, если именно так и устроена работа процесса Осознания нашего Сознания? В то время, как сам процесс формирования Языка отнюдь так уже не линейный, а именно что нелинейный. Хуже, я уверен, что размерность самого этого процесса всяко больше так двух, чтоб его запросто можно было отобразить на плоскости (в виде того же графика, например). Мне же кажется, что всё ещё хуже (для нашего с вами Сознания с его возможностями), потому как из тех знаний, что у меня уже есть, следует, что размерность процесса формирования Языка всяко больше так уже трёх. А это значит, что нам с нашим Сознанием (с его-то ничтожными возможностями) даже когда-нибудь знать процесс формирования Языка будет уже невозможно. А в него возможно лишь будет так только верить (не знать! - “верить” и “знать”, это абсолютно разные способы использования знаний Сознанием). Точнее верить не в его самого, а в его знание, которое за нас и для нас уже осознает ИИ. Да, незавидной глядится отсюда роль так называемого “венца природы”, искренние вам мои на то сожаления! Впрочем, я уже так отвлёкся, - если чего-то вы и не поняли из того, что я только что здесь сказал, то потерпите, - ясность наступит уже обязательно в процессе осознания самого этого знания, - знания “нелинейный процесс формирования Языка”. Продолжаем ...
Ещё раз, - да, безусловно, добавление ещё одного знания, а именно знания “написание”, к совокупности тех знаний, что составляли так знание “Слово” в Языке, требовало дополнительных возможностей от Сознания. Другое дело, что все эти затраты были ничто по сравнению с теми возможностями, что с ним открывались у Сознания, а через него и у Коллективного сознания, а, значит, и у самого Языка (как способа п-п знаний в Коллективном сознании). Тем более, что сами эти возможности, похоже, были реализованы тогда именно что за счёт возникновения дополнительной связи в Сознании. А это значит, что человеки тогда, - с точки зрения удержания знаний, - с этой новой связью ничего так не потеряли, а, наоборот, исключительно только с ней так приобрели. Проще говоря, человеки с появлением Письменности стали так только умнее, а с её развитием продолжали и дальше уже так умнеть.
Безусловно, единственной задачей, что стояла тогда пред Письменностью, была задача связать воедино знание того или иного его написания со знанием соответствующего ему слова. Словом же, напоминаю, в Сознании было знание звучания с соответствующим ему знанием признака. Таким образом, знание написания так или иначе должно было одновременно соответствовать и знанию звучания этого слова, и знанию его признака (т.е. значению слова). Разберёмся же с каждым из них, точнее со знанием соответствия знания каждого из них знанию написания, по отдельности. И начнём мы так уже со знания признака.
Дело в том, что знания признаков формировались в Сознании задолго ещё до появления в нём Языка. А это значит, что всё это время в Сознании совершенствовались как сами мыслительные механизмы ответственные за формирование знаний признаков, так и сами знания признаков, которые в результате их работы и возникали. Проще говоря, когда уже возникает в Сознании Язык, то ему пришлось иметь так уже дело с достаточно хорошо развитыми знаниями признаков. А это значит, в свою очередь, что Сознание имело так дело не просто со знаниями сформированными из информации от одного какого-то органа чувств, а имело дело со знанием совокупного образа того или иного признака сформированного из знаний, которые сами были сформированы до этого из информации от именно их органов чувств. Т.е. в знании совокупного образа того или иного признака уже присутствовали соответствующие знания связей, чтобы воспринимать само это знание как знание целого (признака).
А так как большую часть информации, - более 80%, - человеки получают именно что за счёт зрения, то и в большей степени у них развилось восприятие именно зрительного образа. Потому с развитием восприятия зрительного образа (одной из частей совокупного образа признака) человеки учились так рисовать. А это значит, что теперь, - с развитием у человеков возможности рисовать, - некие вещественные признаки (рисунки, поделки, случайные находки), которые сами не являлись частями какого-то естественного признака действительности, они находили уже как части этого естественного признака действительности. А так как это были совсем даже не сами части естественных признаков, а именно что их “как части”, то восприятие (осознание) их уже частями естественного признака происходило не непосредственно из знаний от органов чувств, а посредственно этих самых дополнительных связей в Сознании. Таким образом посредственное это восприятие и приводит к выделению из совокупного образа (естественного признака) его уже отдельного зрительного образа. Собственно, для того, чтобы зрительному образу стать уже написанием (в Письменности), оставалось совсем уже так немного.
Для того, чтобы понять, в чём именно заключалось это “немного”, прежде следует осознать что, - Язык и Письменность в нём хоть и были так разными способами п-п знаний, но вот задачи, что перед ними ставились в различных контекстах Действительности, были так уже разными. Точнее даже разными они были у одной только Письменности в разных контекстах Действительности, для Языка же специальных задач так никогда никто и нигде не ставил, он всегда был результатом процесса накопления знаний в том или ином коллективном сознании.
(Кстати, - одной из задач у Письменности в некоторых контекстах Действительности, абсолютно уже так противоположной задаче, что стояла в них же но перед Языком, была задача сокрытия знаний. Да, именно так, уже с самого начала возникновения Письменности как способа п-п знаний, человеки понимали, скажем так, всю её силу. Как и понимали необходимость иметь гораздо больше так знаний в сознании того носителя Сознания, который её (Письменность) и использовал, чем это было в среднем у носителей Сознания в его Коллективном сознании. Проще говоря, человек, который тогда владел Письменностью, очень был так уже умным, и за это уважался всеми членами его Коллектива, - знания и тогда, что называется, были в цене, а с Письменностью они стали ещё ценнее.
Но, как показала практика, секретность машает развитию Письменности. А потому сегодня мы нигде уже не найдём древнеегипетских иероглифов, рисовать которые в своё время могли только хорошо обученные писцы. Зато встретим буквы, в основе которых в том числе простые начертания скандинавских рун, рисовать которые могли почти уже все (носители языка).)
Во всех контекстах Действительности перед рисунками (зрительными образами), чтобы стать так уже им написаниями (вещественными признаками Письменности), стояла тогла одна общая задача, - убрать из них всё лишнее. Проще говоря, все излишества, которые ровным счётом ничего не добавляли осознанию самого этого образа, следовало убрать. Но убрать так, чтобы соответствующий этому написанию образ узнавался при том однозначно. Или, - другими словами, - у этого написания могло быть именно только его одно какое-то значение (знание признака). Так, собственно, и возникли первые иероглифы, - написания, представлявшие собой очень лаконичные рисунки (зрительные образы) известных признаков, которые при соответствующей (сравнительно небольшой) подготовке мог изобразить уже каждый (носитель этого знания того или иного Коллективного сознания).
Ещё раз, - в самом начале возникновения Письменности, как возникновения первых её написаний с соответствующими у них значениями, возникают именно что иероглифы. Возникают они как зрительные образы известных всем признаков. (Буквы же, какими мы их и знаем сегодня, - т.е. написания (зрительные образы) с соответствующими им звучаниями, но без всяких соответствующих им признаков, - возникают значительно позже.) Иероглифы как написания возникают, когда в Языке уже существовали естественные звучания с их значениями, а также существовали и гласы (объединения согласных и гласных звучаний) с уже их значениями.
Проще говоря, сегодня написание ни одной буквы не соответствует ни какому признаку. А вот написание иероглифа соответствует какому-то признаку уже обязательно, почему он, собственно, так уже иероглиф.
В случае иероглифов всё понятно, - им соответствовали те звучания, которые в свою очередь соответствовали тем знаниям признаков, которые эти самые написания (иероглифы) и изображали. Правда удобно? - достаточно только узнать в самом этом написании соответствующий признак (точнее его зрительный образ), а через него уже будет известно и звучание самого этого написания. Да с таким подходом все вокруг автоматически станут грамотными! - главное, чтоб будущих кандинских с малевичами среди тех, кто эти иероглифы и пишет, было немного. Проблема в том, что само это “удобно” имеет достаточно большие ограничения, и все они связаны с ограничениями именно что Сознания.
(Кстати, - чтобы понимать характер самой этой проблемы, расскажу один вам пример. На этапе внедрения НОТ (научной организации труда) он стал уже так классическим. Но так как было это давно, - ещё в прошлом тысячелетии, - его вряд ли помнят даже ваши родители. А потому, рассказываю...
На одном заводе был склад, и там работал кладовщик, которого все уважали и очень ценили. А ценили за то, что он мог любую деталь, когда это было надо, на своём складе найти, - без него найти любую деталь было попросту невозможно. Причём ценили настолько, что премии к каждому празднику ему выписывали, на Доску почёта фотографию его повесили, мелкие подношения (но это уже только в частном порядке!) получал, и т.д. А потому как без кладовщика, получается, было нельзя, то и в ежегодный отпуск он никогда не ходил, а за неиспользованный им отпуск брал с предприятия только деньгами. Уважаемый со всех сторон был человек, получается! Все бы были такие как он, так давно бы уже при коммунизм мы с вами бы жили!
Но, случилось, то ли родственник его заболел, то ли ещё что, но пришлось кладовщику по независящим от него причинам взять отпуск за свой счёт и на две недели оставить свой склад. Что тут началось! Вместо него временно тогда ещё молодого парнишку после института поставили. Так он разобраться сразу не смог, - чтоб какую то деталь найти, по несколько часов тратил, - кругом очередь, план срывается, мат-перемат! Все старого кладовщика поминают, а директор срочную ему депешу шлёт, чтоб тот, как только сможет, возвращался бы сразу обратно, а иначе заводу так скоро каюк!
Но только мальчонка умный тот оказался, - я говорил, что он после института был? - ночь не спал, но порядок (знания связей) на складе навёл. Да так, что когда на следующий день народ за деталями на складе собрался, он им про все эти знания связи (порядок), что он за ночь на складе установил, рассказал. “А теперь, - говорит, - с этими знаниями (связей) вы любую деталь на складе и без меня запросто сможете отыскать. А потому я вам уже так не нужен, склад оставляю открытым, а сам ухожу на своё постоянное рабочее место.” Сказал так, повесил на гвоздь от склада ключи и сразу потом ушёл.
Только с тех пор завод ещё лучше прежнего стал работать. Про старого кладовщика все уже так забыли. А потому, когда тот вернулся (причём на два дня даже раньше, чем договаривались), его никто так и не заметил. Покрутился тот пару дней, видит, что никому он уже так (с теми знаниями связей, что оставил после себя молодой парнишка) не нужен, никто поэтому его уже не уважает, да и запил. А вскоре этого алкаша с завода попросили в связи с полной его там ненадобностью. Вот и вся история.
Чем эта история напоминает ситуацию с сегодняшними лингвистиками и с полным отсутствием у них знаний связей, решите уже сами. А я же продолжу о роли секретности в Письменности.)
Дело в том, что знания связей для того и служат, что знание их сравнительно небольшого уже так количества, позволяет Сознанию знать гораздо большее уже количество знаний признаков, вплоть до их бесконечности. Особенно хорошо это видно на (мыслительном инструменте) Счёте.
Представьте, что каждое натуральное число имеет собственное название. Это значит, что знать вы их будете так немного, - дай бог, чтоб к окончанию школы вы знали их таких хотя бы до тысячи. Ситуация изменится, когда вместо запоминания названия у каждого натурального числа, вам достаточно будет только запомнить несколько знаний связи, как название любого натурального числа формируется. С этими знаниями связей вы сможете, когда уже это надо, сформировать знание названия любого вообще уже натурального числа, а их, как вы помните, бесконечность. Т.е. ограниченное количество знаний связи позволяет вашему Сознанию оперировать так уже бесконечным количеством (знаний) признаков (названий натуральных чисел).
Ещё раз, - и это важно! - название самого числа в Сознании не удерживается (хотя бы потому, что их бесконечно много). А удерживается только знание связей, как это название сформировать.
Но вернёмся так уже к иероглифам. Дело в том, что пока количество иероглифов в той или ином контексте Письменности не превышало возможности Сознания к удержанию знаний, новые знания связей были в нём так не нужны. А потому каждому иероглифу в такой Письменности соответствовало так только одно его какое-то звучание. И так продолжалось до исчерпания возможностей Сознания, собственно так и формировалась необходимость в Письменности. Потому как Письменность так дополняла возможности Сознания по удержанию знаний. А все те, кто владел знаниями Письменности, становились так теми самыми “кладовщиками”, в услугах (знаниях) которых все уже так нуждались.
Ещё раз, - Письменность на основе использования иероглифов закладывалась в коллективах с кастовой структурой устройства, где широко использовался рабский труд, и где знаниями Письменности владела так лишь небольшая группа из членов этих коллективов. Именно владельцы этих знаний больше всех и старались обеспечить секретность самим этим знаниям, чтобы единолично использовать эти знания, и так иметь через это соответствующие себе дивиденты. По этой причине, насколько это было возможно, они не стремились внедрять новые знания связей в их знания Письменности.
Но всё когда-то заканчивается, однажды закончились так и возможности Сознания для удержания знаний, при том, что в том Коллективном сознании (а это значит, что в языке того коллектива) знания продолжали накапливаться. Удерживать же их без использования новых знаний связей было уже невозможно. А это значит, что новые знания связей в их Письменности следовало уже так изобрести и внедрить. Что в каждом таком кастовом сообществе, коллективе, тогда и проделали.
Но это что касается сообществ с кастовой структурой и с их “кладовщиками”. Потому как были сообщества, где никакой таковой кастовости, из-за тех условий контекста Действительности, в котором они и существовали, просто быть не могло. (В смысле в них уже не было так “кладовщиков”.) Потому и развитие Письменности там с самого начала предполагало развитие знаний связи, это чтобы уже все члены таких коллективов владели знаниями Письменности. При том, что и в этих коллективах никакой такой линейности в развитии Письменности как способа п-п знаний тоже так не было. Рассмотрим, как всё это происходило, на примере детализации естественного звучания “(СВ)” и его написания.
Но прежде одна загадка. Если мы обратимся к знаниям Языка, то окажется, что только в русском языке значениям принадлежностей (лингвистики называют их ещё “предлоги”) соответствуют звучания отдельных каких-то звуков, - “о”, “а”, “у”, “и”, “с”, “к” и “в”. В то время как в родственном когда-то русскому языку английскому языку тому же значению (знанию признака сознания) принадлежности “с” [(быть) с] соответствует по сути целая фраза, - “with” (”виз”), - почему? Давайте попробуем уже ответить, почему так вообще получилось.
И первое утверждение, которое мы и примем за аксиому, - первыми в Языке как звучания с соответствующими у них значениями, появляются именно что естественные звучания, одним из которых и было естественное звучание “(СВ)” со значением [питьё человеком (воды) с поверхности]. По природе своей все эти естественные звучания представляли собой именно что звучания сразу нескольких звуков подряд. (Напоминаю, - звук, это звучание с фиксированным расположением голосовых связок.) Другое дело, что знание (связи) “объединение” тогда в Языке должным образом ещё не сформировалось, чтобы воспринимать все эти естественные звучания как объединения звуков. А потому и их воспринимали как отдельные звучания с собственными у них значениями.
Таким образом руский язык, получается, возникает в Языке минуя обязательный уже так этап детализации естественных звучаний на отдельные звуки, - как такое могло вообще получиться?
Могло, если предположить, что все эти звучания с их значениями были тогда для будущих руских заимствованными знаниями. Причём заимствованными не просто так, - как это уже бывает, скажем так, в порядке культурного обмена, - а именно что по необходимости. Причём по очень суровой уже так необходимости.
Проще говоря, из знаний Языка следует, что коллектив будущих руских как народ (т.е. как коллектив с общей у них жизнедеятельностью и с общим национальным у них признаком совместности) складывались из рабов, что были у huntы. Этих рабов huntы набирали себе из ками для добычи соли на их соляных рудниках на Урале. У этих рабов, когда они ещё были свободными (по сути были ещё так животными), уже был свой язык, но несколько так отличный от языка huntы. Причём отличный не только по меньшему улерживаемых в нём количеству знаний, а и по их, скажем так, качеству. Об этом свидетельствует тогдашнее их произношение естественного звучания “(СВ)” как “(ЗВ)”, - напоминаю, huntы у себя в языке произносили звучание с этим же значением ([питьё человеком (воды) с поверхности] уже как “(WZ)”.
(Кстати, - с выделением отдельных звуков из сложных (состоящих из нескольких звуков) звучаний, в Языке формируется знание связи “порядок”. В соответствии с этим знанием “порядок” оказывается, что если рассматривать естественные звучания уже как объединения звуков, то придётся признать, что в них используются так обратные знания связи “порядок”. Проще говоря, одни и те же звуки для одних и тех же значений используются в них в обратном порядке. Особенно хорошо это видно на примере звучаний “я” (”йа”) и “i” (”ай”) со значением [я].
Другой похожий пример, и тоже нам уже хорошо известный, - “одр” и “орд” со значением [(специально благоустроенное) место отдыха мужиков]. Как видите объединение “рд” (”др”) со значением [мужики коллектива] используются в них в обратном порядке. А из знаний Истории нам известно, что носители тех контекстов Языка (т.е. тех языков), где использовалось для значения [мужики коллектива] звучание “др” были, скажем так, в непримиримых отношениях с носителями тех контекстов Языка, где для этого же значения использовалось уже звучание “рд”.
И таких примеров, когда использование обратного знания связи “порядок” свидетельствует об антогонистических отношениях между его носителями, мы найдём множество. И наоборот, мы не найдём ни одного примера, в котором носители объединений с одним и тем же значением, но с обратным у него знанием связи “порядок” водили бы дружбу. Или, по крайней мере, не убивали бы друг друга при встрече. Из чего я делаю вывод, что отношения будущих руских и будущих англичан носили так очень уже антогонистический характер, - да, и убивали друг друга при встрече, да, одни (будущие руские) были рабами уже у других (будущих англичан), и т.д.)
Ещё раз, - появление в контексте “Слово” Языка (а это примерно уже тысяч 10-8 тому назад) объединений “кнут”, “хлыст” и чуть позже “плётка” с их значениями, говорит о том, что первыми животными, которых, скажем так, приручили вообще человеки, были они сами. Само это “приручение” обосновывалось разницей в количествах знаний, что была между рабами и их хозяевами. Как видите за более чем десять тысяч лет с точки зрения обоснования института рабства не изменилось ровным счётом так ничего. Проще говоря, те же huntы вполне считали возможным для себя держать рабами других человеков, потому как с их точки зрения те были всего лишь животными, - умными, хорошо поддающимися дрессировке, но именно что животными. Впрочем, это была точка зрения вообще уже всех человеков, а потому бывшие рабы всегда первым делом старались обзавестись именно что рабами, но уже так своими. О чём нам, собственно, и говорит значение слова “плётка” в руском уже языке.)
Ещё раз, - появление у отдельных звуков значений (признаков сознания) принадлежностей в руском языке говорит о том, что сами эти знания были у них так заимствованными. В противном случае, - это как если бы допустить, что сами руские до подобных значений (т.е. значений принадлежностей) у отдельных их звуков тогда и додумались (т.е. сами эти знания для руских не были так заимствованными), - это аналогично было бы как поверить, что у бездетных родителей однажды могут запросто появиться внук или внучка.
Чтобы понять, как то или иное знание именно что не заимствуется в тот или иной язык из другого для него языка, а возникает в нём в результате процессов детализации самого Языка, рассмотрим пример детализации естественного звучания “(СВ)” со значением [питьё человеком (воды) с поверхности] в языке huntы (из которого со временем вышел в том числе и английский язык).
Естественное звучание “(СВ)” у значения [пить(ё) человеком (воды) с поверхности] huntы воспринимали как звучание “(WZ)”. Когда они стали различать в нём как минимум два независимых расположения звуковых связок, - напоминаю, у гласных звуков расположения звуковых связок нет, - они смогли выделить из него звуки “w” и “z”. Из структуры значений естественного звучания “(СВ)” (которое они произносили как “(WZ)”), они выделили знания двух признаков (т.е. два значения), - знание признака действительности “вода”, и знание признака сознания “пить(ё)”. Которым и задали в соответствия звуки “z” и “w” соответственно, которые выделили из естественного звучания “(СВ)” (”(WZ)”).
Обращаю внимание, что знание признака сознания куда как сложнее знания признака действительности. Потому как для формирования знания признака действительности достаточно только, скажем так, работы одних органов чувств. В то время как в формировании знания признака сознания гораздо большую роль играет уже именно что работа Сознания. В нашем же случае, т.е. в случае признака сознания [пить] (как соответствующий процесс), лёгкость
формирования его знания была обеспечена тем, что у него как у признака было соответствующее уже звучание, а именно “(СВ)”. Проще говоря, когда человек пил (а это и был так признак сознания “пить”), то он обязательно при этом издавал естественное звучание “(СВ)”.
(Кстати, - примерно тогда же у звука “w” (”в”) в Языке появляется и значение [направление движения]. Дело в том, что человеки тогда с собой в дорогу воду обычно не брали, - не было ещё во что брать, да если бы и было, то много взять всё равно бы не получилось. Тем более, что они рассчитывали необходимую воду найти уже во время пути. А потому в походе обязательно однажды возникала ситуация, когда все хотели пить. Собственно начиная с этого момента поход как таковой уже прекращался, а начинались так поиски воды. И теперь, первый из человеков, кто обнаруживал воду, жестовой составляющей показывал, где та находится, и при этом произносил звук “w” (”в”) со значением [пить]. А всё вместе, - и звучание “w” (”в”), и его жестовая составляющая, - значили [направление движения чтобы пить]. Так в Языке у звучания “w” (”в”) в структуре его значений появилось ещё и значение [направление движения].)
Наличие соответствия признака сознания “пить(ё)” естественному звучанию “(СВ)”, а точнее даже звуку “w” (”в”), - это когда древние человеки детализировали уже как само естественное звучание “(СВ)”, так и его значение, - при формировании Письменности помогло его написанию, а именно иероглифу “W”, стать уже буквой.
Напоминаю, - написания иероглифов тем отличается от написания букв, что служили они для передачи значений. В то время как буквы служили для передачи звучаний.
По этой причине получилось, что написание иероглифа “W” передавало одновременно и значение, и звучание. Проще говоря, написание иероглифа “W” соответствовало упрощённому изображению человека, который сидел на коленках, и ладошкой пил воду с поверхности. А так изображения человека присутствовали тогда уже во много каких написаниях иероглифов, то значением (т.е. знанием признака сознания) написания иероглифа “W” безусловно было так [пить]. Причём, обращаю внимание, уже тогда признак “вода” был совсем не единственным признаком, который можно было так, - с ладошки, - пить. А это значит, что само знание признака “вода” присутствовало в структуре значений звучания “W” уже очень так опосредованно.
Более же непосредственно знание признака действительности “вода” присутствовало уже в звуке “z”, который тоже был выделен из естественного звучания “(СВ)” (”(WZ)”) в результате его детализации. А это значит, что как и в случае с признаком сознания “пить(ё)”, у его написания, а именно у иероглифа “Z”, было так уже и его собственное звучание. Обстоятельство, которое потом помогло иероглифу “Z” превратиться уже в букву “Z”. Проще говоря, потерять так своё значение, оставив при этом за собой только своё звучание.
(Кстати, - несколько слов об иероглифе “Z”. Надо быть совсем уж слепым, чтобы в нём, а тем более в его стилизованном варианте иероглифе “S”, не увидеть изображения реки. Потому и значением иероглифа “Z” у huntы было именно что [река]. Как видите, - и это так важно! - значение [вода] (т.е. знание признака действительности “вода”) в том числе и в его (его звучания) структуре значений присутствует не особенно уж и непосредственно.
В дополнение предлагаю вам звучания “змея” и “snake” с общим у них значением [змея]. Их значения в Языке “прочитайте” так уже сами, моя же вам здесь будет только подсказка. В формировании значений у обоих этих звучаний участвует именно что написание иероглифа “Z” (”S”). Таким образом форме самого признака действительности “змея” сопоставляется уже форма иероглифа “Z” (”S”). Проще говоря, змея своей формой очень так похожа на иероглиф “Z” (”S”). При этом, - ещё раз, - в структуре значений звучания иероглифа “Z” (”S”) самого знания “змея” никогда не было!
Выводы же о том, насколько грамотными (т.е. насколько понимали написания иероглифов) могли быть тогда huntы, сделайте уже самостоятельно.)
А потом с иероглифом “Z” (”S”) в языке huntы, а с ним и вообще в Языке, происходит удивительная история, связанная с обретением huntы новых знаний. Впрочем, начиная уже отсюда, всё расскажу поподробнее...
Дело в том, что сразу после детализации естественного звучания “(СВ)” в Языке возникают гласы “су” и “си”. (Какими именно иероглифами они тогда обозначались я сегодня сказать пока не могу, - моих знаний пока на то не хватает.) Так вот, значением (звучания) гласа “си” было [вода много]. А так как знание “вода” присутствовало достаточно так уже посредственно в структуре звучаний “с”, то правильнее значение гласа “си” будет называть как [большой водоём].
Да, это сегодня на Урале нет больших водоёмов. Но только проблема-то в том, что говорим мы так вовсе даже не о сегодняшних днях. А говорим мы так о событиях двенадцатитысячелетней давности, когда здесь начал таять ледник и образовали рядом с Уралом огромное пресное озеро. Вот оно-то и было тем самым “си” для местных древних человеков.
Huntы же, которые, кстати, были родом тоже отсюда, из-за своей жизнедеятельности однажды дошли до Северного ледовитого океана. И вот тогда-то у них впервые и появилась возможность сравнить “си” на Урале и “си” за Полярным кругом. Сказать, что были они новыми знаниями тогда ошеломлены, это ни сказать ничего, - да у них всё их мировоззрение тогда перевернулось!
(продолжение следует)
e-mail для писем, - olegsingurt@yandex.ru
№ карты для денег на поддержку проекта, - 2200 1523 3323 6894 (Ирина Вячеславовна К. )