Чуден был тогда Днепр!..
Был тихий летний вечер. Широкая река словно застыла и в ней, как в зеркале, отразились и яркие звёзды, и причудливые прибрежные горы, и вековые деревья... По гладкой зеркальной поверхности Днепра скользил легкий рыбачий челнок. В нём сидел гребец — старый рыбак с седою бородой и «она» ... Она была сверкающим эталоном красоты. Из-под густых длинных бровей томно глядели большие чёрные глаза, и что-то безнадежно грустное скользило во взгляде этих чудных глаз, напоминавших собою таинственно-чёрные пучины глубокой реки. На смуглых щеках её просвечивал легкий румянец. Две длинные чёрные косы тяжеловесными прядями падали на пышные плечи её и, извиваясь, как змеи, доходили до пояса... По временам она вдыхала полною грудью ароматный летний воздух — тогда можно было видеть её ровный, как перекатный жемчуг зубы...
И увидел старый Днепр эти чёрные косы, эти чудные глаза, эти жемчужные зубы, увидел и полюбил незнакомку со всем пылом и необузданной страстью семнадцатилетнего юноши...
Между тем незнакомка, покатавшись с полчаса, подъехала к берегу и вошла в домик, стоявший на крутом берегу. Это была одна из летних дач, куда приехала на лето «она». Чрез полчаса она вышла на балкон, висевший над самою водою, и долго-долго любовалась на живописные окрестности.
И долго-долго старик Днепр в немом восхищении созерцал эту чудную божественную красоту!..
С тех пор каждый вечер «она» каталась по целым часам на челноке или, сидя на балконе, любовалась могучей рекой...
Однажды, сидела она таким образом на балконе. Был поздний вечер. У ног «её», замирая к нежной истоме, расстилался старый Днепр.
Как вдруг раздался треск и подгнивший балкон полетел в воду. Схватив «чудную» в свои могучие объятия, старый Днепр понёс её в свои подводные дворцы.
Но вот на небе показалась луна. Она робко озарила землю, и сверкающие лучи её проникли в подводные чертоги Днепра.
Тогда взглянул Днепр на чудную незнакомку, взглянул и.… не узнал её...
Фальшивые чёрные косы, отвязавшись, валялись на белом песке, тут же виднелась искусственная челюсть жемчужных зубов, ярко-нежный румянец и черные брови смылись.
Стыд и боль почувствовал старый Днепр, оскорбленный до глубины души в своих лучших и нежных чувствах... Вмиг водяные холмы зашумели, ударяясь о горный кряж, и со зловещим плеском и стоном отбегали назад, и горько плакали, яростно заливаясь вдали.
С безудержным гневом вышвырнул он «чудесную» незнакомку... и оставил лежать её тут же — на берегу...
Страшен был тогда Днепр!..