Всю жизнь Михаил мечтал о сыне, как продолжателе своего рода. Но так получилось, что и в первом браке, и во втором на свет появились дочки: обе Валентинки. Правда, ещё в Совгавани незадолго до возвращения на родину, Нюра забеременела, но у неё случился выкидыш. Срок был приличный, и можно было определить пол ребёнка: сын. Трагедия для семьи. Виновата она была или нет – сказать трудно. Возможно, сделала это преднамеренно, так как семья была большой, младшенькой Вале было года четыре, и старшие дети ещё не устроены. Вышла наколоть дров, надсадилась, а потом началось кровотечение. Хорошо, что для здоровья не было тяжёлых последствий, но ребёнка потеряла. Михаил долго не мог простить жене, что не сберегла наследника. Он очень ждал и надеялся. Но что было, то было.
Когда Дина впервые привезла своего сына Андрюшку, дед был рад, как никогда. Ребёнку – год с небольшим, а он с ним разговаривал по-взрослому, не сюсюкал, играл, вёл доверительные разговоры, старался чему-то учить. Смешно было смотреть, как они гуляют возле дома. «Старый да малый», – шутила молодая бабушка, хотя Михаилу к тому времени исполнилось всего сорок восемь.
Так получилось, что Нюра настояла на том, чтобы внука оставили у них. Жили молодые в небольшой квартирке, двухэтажный старый дом барачного типа был холодным, отапливался дровами и, естественно, без всяких коммунальных удобств. Комната в двенадцать квадратных метров была тесной для семьи. Кровать, шифоньер, пара стульев и стол, который служил одновременно и рабочим-кухонным, и обеденным. На нём же стояла швейная машинка, которая ежемесячно приносила доход в семью. Общая кухня на три семья молодых не устраивала, иногда приходилось готовить еду в своей комнате.
Шестидесятые годы. Международная обстановка вблизи китайской границы в ту пору была небезопасной. Посоветовавшись и сложив всё эти «минусы», родители уговорили Дину оставить малыша хотя бы на год.
Но получилось так, что Андрей у деда с бабушкой прожил до самой школы. Дина с Петром приезжали каждое лето в отпуск, зимой «на побывку» к родителям внука возила Нюра, а как он немного подрос, ездил в Новосибирск с Валей.
Рос Андрюшка здоровым, крепким, любил ходить с дедом на рыбалку, брали его в лес за ягодами и грибами. Уже тогда, в дошкольном возрасте, он познал лесную науку – грибоведение. Отличал съедобные грибы от несъедобных, знал, в каком лесу искать красноголовики, а где растут боровики, радовался, если удавалось найти семейку груздей. Обычно возвращался из леса гордый: как-никак сообща два ведра набрали. У деда за спиной висел его незаменимый сидор – заплечный мешок, а у Андрея в руках обязательно была какая-нибудь набирка.
Но самое главное, дед учил его разным наукам. Они читали детские книги, учили стихи. С Валей, которая к тому времени училась в средних классах, он частенько бегал в школу, знал всех её одноклассников. Когда классу выпадало дежурство в спортзале, он с удовольствием помогал мыть пол и протирать спортивные снаряды. Маленький любознательный сибиряк нравился ребятам, он охотно отвечал на вопросы и делился семейными секретами, которых знал немало. Особенно про дедушку. Какие это были секреты? Да разные. Мало ли их может быть у семьи.
Не знать семейные секреты внук никак не мог, потому что стоило кому-то прийти в
гости, он тут же бросал все свои игры и тихонько присаживался на сундук, который стоял за шторой. О чём говорили женщины-соседки, он знал досконально. И в случае, когда Нюра за ужином начинала что-то рассказывать Михаилу, внук тут же встревал в разговор и поправлял или дополнял бабушку. Да, с таким востроглазым и внимательным малышом было нелегко. Ни скрыть, ни соврать, ни преувеличить.
Частенько вспоминался один курьёзный случай. В ту пору самогоноварение или изготовление бражульки строго пресекалось. Можно было и под статью попасть. Но стратегический запас этого «напитка» в доме держали всегда. Как-то зашла соседка Тася и предупредила, что по домам ходит участковый милиционер. Это было серьёзным знаком. Нюра сняла десятилитровую бутыль с печи и поставила её в большой сундук, который был скрыт от посторонних глаз.
Андрей это всё увидел, навострил уши, и у него зародился вопрос: «Зачем? От кого прячут?»
Когда участковый ушёл, а выяснилось, что он приходил совсем по другому поводу, внук, усевшись за стол, поинтересовался:
– Мам, а чего ты бражку в сундук спрятала?
– Так ведь если бы милиционер нашёл, дал бы штраф, – чистосердечно призналась бабушка.
– А штраф – это деньги? – любознательному ребёнку хотелось добраться до истины.
– Деньги, Андрюш, да ещё какие.
– Хоть бы дали, – мгновенно последовала реакция внука.
Так и не понял маленький Андрюшка, почему бабушка упустила возможность получить дармовые рубли. Этот небольшой диалог много раз пересказывался и со временем превратился в семейный анекдот, которых потом было довольно много. Внуки росли и выдавали такие перлы, что придумать их просто так было совершенно невозможно.
На улице всегда было много детей, поэтому Андрей рос среди сверстников, получая знания как от деда, так и от друзей. И теоретические, и практические. Научился кататься на велике, гонял так, что друзья завидовали. С соседским драчуном и задирой Колькой они не раз разбирали и собирали его до последнего винтика. Михаил не подстраивался под внука, разговаривал с ним по-взрослому, учил логически мыслить, рассуждать, грамотно излагать свои мысли. Учил понятиям, что такое хорошо и что такое плохо.
За огородами ближе к центру находился небольшой водоём, который все называли: «котлован». Вода в нём была прозрачная, но странного жёлтого цвета и с неприятным ядовитым запахом, поэтому купаться там ребятишки не решались. Разве только в самую жаркую пору, когда солнце пекло немилосердно, поплескаться отчаивались самые смелые мальчишки. Обычно все бегали на Люгу, где у каждого было своё заветное место. Говорили, что в этот котлован сливают всю «химию» из парикмахерской и фотомастерской, которые находились рядом в доме быта.
Зато по весне, когда лягушки метали икру и заводили своё неугомонное кваканье, ребятня со всей округи собиралась смотреть на головастиков, которых было там видимо-невидимо. Кто-то говорил: «до фига», а кто-то из мальчишек придумал своё выражение: «до фигин».
Когда Валентинка была маленькой, она частенько приносила мелких квакушек домой, пугая этим свою старшую сестру. В карманах её платьев лягушата покорно ожидали своей дальнейшей участи.
Однажды Андрюшка прибежал домой, без конца повторяя одно и то же неприличное слово. Бабушка строго прикрикнула на него, однако это не возымело действия. Попыталась повлиять на племянника и Валя, но тот залез под стол и, как заведённый, твердил своё. Все ждали деда и стращали им пятилетнего сорванца. Вернувшись с работы, Михаил выслушал жалобы жены и дочери и сказал просто и без всяких разбирательств:
– Не обращайте внимания. Поболтает и сам перестанет.
Действительно, через день-два Андрей забыл это слово и никогда его не произносил.
Следом за Валей внук называл деда с бабушкой папой и мамой. Его никогда не одёргивали, а Михаил очень гордился этим: нет сына, зато внук называет его отцом.
Как-то в гости приехал один из дальних родственников. В комнате было тесновато, поэтому ближе к ночи, расстелив старенький матрас, Михаил с внуком легли на пол. Когда тот похвалился, что они с друзьями днём ходили в кино, дед поинтересовался, понравился ли фильм и о чём он. Это были «Неуловимые мстители», приключенческий фильм, на который мальчишки бегали потом не один раз.
– А они сели на коней и тыгдык-тыгыдык, а те за ними тоже тыгдыг-тыгыдык. Хорошо, что спрятались, а те вокруг реки тыгдык-тыгыдык… – с выражением и нужной интонацией начал плести словесные кружева Андрей.
Видно было, что дед заинтересовался, он не перебивал, но в конце спросил:
– Ты сам-то понял, о чем говорил? Кто там тыгдыг-тыгыдыг, и кто за кем гнался?
Пришлось юному киношнику рассказывать снова и комментировать свой каждый «тыгыдыг».
Позднее Андрей приезжал в гости каждое лето. Он заранее собирал гостинцы и подарки родным и получал от этого большое удовольствие. Домой возвращался с полной сумкой деревенских вкусностей. Вместе с дедом ходил в лес за ягодами и грибами и получал от лесных прогулок большое удовольствие.
Любил Михаил позабавить ребятишек каким-нибудь необычным «лакомством». В самые морозные дни в дом заносили печку-буржуйку. В небольшой комнате было тесно, но место спасительнице от холода всегда выделялось. Все устраивались у раскалённого бока, тут же посвистывал чайник, на столе ждали чашки, плошки с вареньем и обязательно бабушкины постряпушки. Так и вечеряли.
А на десерт дед выдавал внукам такую вкуснятину! На печке запекались картофельные кружочки. Внукам не сиделось спокойно, хотелось побыстрее снять и попробовать эти зарумянившиеся деликатесинки, но дед был строг: «ждите до готовности».
А ещё любил порадовать семью кушаньем простым и вкусным, хотя названия удивляли и звучали заманчиво: «офицерский салат», «рябчики».
Офицерский салат – это мелконарезанная отварная картошка с зелёным или репчатым луком, политая душистым подсолнечным маслом. А «рябчики» – картошка, запечённая в русской печке. Михаил не был привередлив в еде, и внуки это видели. Поэтому никогда не выпрашивали каких-то магазинных вкусностей.
***
Второй по старшинству была Зоина Иринка – маленькая худенькая девчушка, шустрая «целинница», как её называл Михаил. Когда Зоя с Афанасием вернулись домой, малышке было немногим больше года. Дед уделял ей большое внимание, выводил на прогулку в огород, туда, где росли смородина и крыжовник, где у маленького чистого проточного прудочка почти целое лето красовались дикие цветы: жёлтые купавки, куриная слепота и красивые небесного цвета незабудки. Цветы никто никогда не срывал, поэтому дальний уголок всегда привлекал своей красотой.
Михаил учил наблюдать за живностью, много рассказывал о растениях, наизусть читал простые детские стишки, которые запоминались чуть не с первого раза, и радовался, что всё это доставляет внукам большое удовольствие. Андрея он продолжал считать за своего сына. А тот, зная, что это никакой не отец, а – дедушка, ничуть не смущаясь, до самой школы называл его папой.
Когда Андрюшке исполнилось шесть лет, на свет появился его двоюродный брат Алёшка. Это был законный родной внук Михаила. Ему в полной мере досталось внимание деда. Старший внук помогал, как мог: ходил в магазин за хлебом и молоком, прибирал игрушки за младшим братом, мог поводиться с малышом, когда это требовалось. С Валей, которая ему приходилась тётей, у него были братские отношения. Сначала разница в двенадцать лет ощущалась, но со временем он не признавал в ней никакой «тёти». Отношения у них были братские и всегда доверительные.
Спустя два месяца после рождения сына Валя вышла на работу в детский сад, и Алёшка был сдан на попечение бабушки и деда. Хорошо, что работа была посменной, и три дня в неделю она находилась дома. Это помогало готовиться к учёбе в институте и своевременно сдавать все зачёты и экзамены. Когда Михаил в качестве кладовщика был откомандирован в Ягул, малыша забрали с собой. До самой школы он был желанным гостем у бабушки с дедом. И позднее, когда подрос и почувствовал себя самостоятельным, соскучившись по старикам, садился на велосипед и гнал по прямой дороге через лес в родной посёлок на улицу Кооперативную. Друзей там было много. Бесконфликтный паренёк, который приезжал в посёлок из деревни, мог сойтись с любым другом: хоть с соседом Колькой, который был старше на целых десять лет и являлся «главным» на улице, хоть с интеллигентным Игорьком – внуком главврача целого района.
Однажды к соседям Загумённовым приехали гости – дочь Ирина с маленькой внучкой. Красивая русоволосая девчушка была почти ровесницей Алёшки. Они быстро подружились, тем более, дома стояли напротив друг друга. Выйди из ворот – соседский дом в десяти метрах. Ребятишки играли, о чём-то тайно беседовали, иногда делились гостинчиками. Однажды Михаил стал свидетелем такой истории. Перед тем, как собраться на улицу, внук стал прихорашиваться перед зеркалом, а потом спросил у бабушки, чистое ли у него лицо. Взрослым стало интересно, что такое могло произойти, если раньше он никогда не обращал внимание на свой внешний вид и мог с чумазой мордахой бегать до самого вечера.
Только глянув в окно, они увидели, что Алёшка пересёк улицу и степенно направился к соседскому дому, где его в нетерпении ожидала девчушка.
– Как хоть зовут твою подружку? – спросила Нюра, когда семья собралась за ужином.
– А я не знаю. – откровенно ответил шестилетний внук.
– Вот это да! Который день играете вместе, и даже имени не спросил?
На следующее утро Алёша долго ждал, когда соседская гостья выспится и выйдет на улицу. А через пару минут радостный забежал домой.
– Бабушка, её Людой зовут! Людой!
Он ходил по комнате и повторял как заведённый: «Люда, это Люда!» Через месяц девчушку увезли родители, и больше ребятишки не виделись. Но память о той белокурой девчушке осталась не только у её друга.
Когда Валя родила девочку, её решили назвать Светланой. Имя это так подходило к светленькой, сероглазой малышке, однако Алёша упорно твердил, что сестрёнку надо назвать Людой. Колебались долго, но решили, что Людмила – тоже хорошо.
Михаилу довелось поводиться и с ней. Только очень мало. В это самое время он интенсивно лечился и подолгу находился в санаториях и тубдиспансерах. Когда он скончался, малышке было всего три года. А потом она большую часть времени проводила с бабушкой в посёлке. У них было настоящее единение душ.
Младшую внучку Ларису деду не привелось увидеть. Она появилась на свет спустя два года после его смерти.
Зоиным детям повезло меньше. Общение с дедом и бабушкой было редким. Из Ростова всей семьёй они приезжали только однажды. Жили всегда скромно, поэтому позволить себе семейную поездку не могли, да и характер у Афанасия стал меняться в худшую сторону. Нюра с Михаилом в Тацинку ездили несколько раз. Сэкономив деньжат, покупали подарки всей семье, а оттуда везли разные фрукты и сухофрукты, и обязательно – небольшие подарки Алёше.
Как-то в силу семейных обстоятельств в Кизнер привезли младшую Олю, ровесницу Алёши. Жила она у деда с бабушкой недолго, пока Зоя решала свои проблемы.
Перед школой Андрея забрали родители. Паренёк был готов стать первоклассником: читал, писал, считал. А главное, умел логически мыслить и делать выводы. Речь его была развита так, что при разговоре с дедом и бабушкой он поражал их своим красноречием. Увезли старшего внука-сибиряка, на воспитании остался маленький Алёшка. Рос он спокойным здоровым ребёнком, и Михаил по второму кругу проходил то же, что было шесть лет назад. Гулял с малышом, читал ему сказки, стихи, учил говорить, даже показывал, как нужно плести сети. Это занятие его захватило надолго. Иногда вязал на заказ, иногда – чтобы занять время. А потом и покупатели находились. Одним словом, рукодельничал.
***
Радовало Михаила, что его дети жили в любви и согласии. Забыл свои обиды и огорчения, что дочь после школы не смогла поступить в институт, а ему так хотелось гордиться своей студенткой. И её раннее замужество, а потом и материнство расстроило.
Молодые приезжали не каждую неделю, но звонили регулярно. Надо было как-то дотянуть до конца учёбы. Они снимали в городе комнату, Анатолий продолжал учиться, а Вале повезло устроиться на работу в ателье. Несмотря на трудности, заочную учёбу не бросала. Во время сессий помогали друг другу, как могли. Свободный от экзаменов брал на себя всю работу по «хозяйству». Жили скромно, материальной помощи ждать было неоткуда, экономили на всём. Но к сыну ездили регулярно.
Родителям всегда были благодарны. В городе с ребёнком было бы много проблем: съёмная квартира, посменная работа, дефицит мест в детских садах. А Михаил с Нюрой были рады помочь своим детям, тем более, никто из внуков, что жили у них, никогда ничем не докучал и проблем не создавал.
Позднее Валя с Анатолием не раз вспоминали то время. По молодости на обстоятельства, на житейские трудности никогда не жаловались. Видели, что многие их друзья живут ненамного лучше. Как-то от родителей привезли варёную утку. Готовая – бери и ешь. Но распорядились по-хозяйски экономно: разделали тушку на несколько частей, варили, получали и первое, и второе.
Спасибо родителям Анатолия – продуктами помогали всё время. Это дорогого стоило.
Приближалось время окончания учёбы в институте. Распределение в том юбилейном 1970-м году было удачным для студентов. Разъезжались они не только по школам республики, но и получали назначения в разные города страны.
Анатолий получил направление в родной район, в самую дальнюю школу. Село Крымская Слудка находилась в пятидесяти километрах от райцентра. В те годы это было большое расстояние! Автобусов нет, дорог нет. Добирались на колхозных машинах и тракторах, ловили попутки.
Но молодых это не беспокоило. Главное, семья могла собраться вместе. Сразу выделили хорошую квартиру, дали нормальную нагрузку, появились новые друзья, молодых педагогов признали и коллеги, и ученики, и родители.
Хорошо выручала река: на теплоходиках можно было добраться до Сосновки, а оттуда – поездом до Кизнера или Ижевска. Зато, когда отец Анатолия дал молодым во временное пользование свой мотоцикл «Урал», проблем с поездками не стало. Порой и в Ягул к родителям приезжали. Для такого вездехода любая дорога не была преградой.
Маленькому Алёшке было в то время три с половиной года. Он так привык к деду и бабушке, что расставался с условием, что будет навещать их почаще.
Так началась семейная жизнь молодых в дальнем селе. Шло время, первый учебный год, который стал испытанием для молодой семьи, подходил к концу. В мае, досрочно приняв у выпускников экзамены, Анатолий ушёл в армию. Все бытовые трудности пришлось Вале взять на себя. Топить печь – это одно, а вот обеспечить семью водой – это было проблемой. Если заставали водовоза с бочкой, заполняли дома все ёмкости, а если опаздывали после занятий, приходилось ходить с вёдрами на водокачку на самый край села ближе к фермам. А это ни много ни мало около километра пути по прямой. По прямой, значит, через лог, глубокий и опасный. Ходили с соседкой и не жаловались.
Михаил видел, что дочери нелегко справляться одной с домом, работой и заочной учёбой, поэтому они с Нюрой частенько забирала внука к себе.
К этому времени семья перебралась из Ягула в родной дом, который временно занимали квартиранты. Пришлось делать небольшой ремонт: чужие люди не особо следили за состоянием стен и крыши дома.
Алёшка подрастал, Анатолий, отслужив год на Урале, вернулся в Крым-Слудскую школу. Его сразу назначили военруком – заместителем директора по военно-патриотическому воспитанию. Но и тут вмешался его величество случай: нежданно-негаданно молодому учителю предложили место директора в Васильевской школе, которая в тот год получила статус средней: открылся девятый класс. Возглавить коллектив решился не сразу. Не иметь педагогического опыта – и сразу директором. Но его отец – опытный руководитель посоветовал принять положительное решение.
Переезжали «по-серьёзному», не как в первый раз. Тогда после института и везти-то было нечего. А тут за два года мебель прикупили, книги появились, одежонку справили. Целую машину колотых дров забрали с собой. И не прогадали: васильевская квартира была холодной.
Достались они Валентине «потом и кровью». Школа снабжала учителей дровами без проблем и задержек. Весной подтянули к дому несколько огромных берёзовых хлыстов. Лесины такие, что не обхватить. Распилить помог Володя Глушков – муж подруги. А вот колоть надо было самим. Нанять кого-то – значит, будут траты, а этого при небольшой зарплате очень не хотелось. Вот Валентина и решила вспомнить всё «дровяную» науку, что преподал ей отец ещё в детстве.
Сначала учил, как складывать невысокие поленницы, потом – как колоть небольшие тюльки, как пилить на козлах брёвна. Ручная пила, или, как Михаил называл: «Дружба – два», работала безотказно. Вот и взялась за дело сама. Берёзовые чурбаки кололись хорошо, работа спорилась, тем более, как-то вечером пришёл Володя с женой, помог разделать самые неподдающиеся, а потом дело пошло как по маслу. Все весенние каникулы были посвящены этому делу: с утра по холодку расколоть десятка два-три тюлек, днём всё сложить в дровянике, а вечером посидеть за любимой книгой.
Пожилой учитель истории, что жил рядом, только похмыкивал, когда видел, как молодая женщина расправляется с такой прорвой дров. А позднее, когда узнал, что молодые коллеги собираются уезжать из села, пришёл с просьбой продать ему колотые дрова. Возможно, Анатолий и согласился бы, жалеючи соседа-фронтовика, продать, но Валентина настояла на своём: «Ага, когда я с раннего утра махала топором, что-то Иван Павлович не особо старался мне помочь, а тут – нате вам, продайте дрова. Нет! Повезём с собой. Тем более, прибыла школьная машина – огромный трёхосный автомобиль, и они в два рейса перевезли всё до мелочи.
Михаил даже загордился: «зять-то не просто учитель, значит, увидели в нём какую-то хозяйственную жилку». Что правда, то правда, эта самая жилка, плюс большая ответственность за порученное дело, большая трудоспособность вели Анатолия по карьерной лестнице вверх. Хотя ни о какой карьере он и не мечтал. Просто трудился по совести.
В школе был построен большой спортзал, единственный в районе. В сельских школах такого не было. Потом рядом выросло здание школьной мастерской, которую смогли оборудовать современными станками и инструментами. В середине 70-х это было тоже достижением. Все учителя были обеспечены жильём. Квартиры без удобств, зато новые, тёплые, вместительные. Топливом школа снабжала без проблем.
Родителям оставалось только радоваться, что всё так удачно складывается: полная семья, хорошая работа, достаток.
После шести лет работы директором школы Анатолий был избран председателем соседнего колхоза. К сожалению, плоды его труда Михаил не успел увидеть. Он и побывал-то у детей на новом месте только пару раз.
Вечерами они садились за стол и начинали свои шахматные баталии. Алёша и маленькая Людмилка наблюдая за схваткой, учили азы шахматного искусства.
Михаил видел, как трудно приходится молодому председателю, бывшему учителю, осваивать новое направление: сельское хозяйство. Верил, что разберётся Анатолий и в растениеводстве, и в животноводстве. Сильный характер у зятя: справится.
Бывая в гостях у дочери, он видел, что молодые заботятся друг о друге, помогают делом и советом, дети растут в хорошей спокойной обстановке. Дочь к тому времени завершила учёбу и получила диплом специалиста.
Немного не дотянул Михаил до того времени, как его единственная дочь была назначена директором школы. Сначала – девятилетки, а потом – полной средней, где и проработала тридцать лет.
Продолжение:
http://proza.ru/2023/04/04/1792
На фото: 1970г. Первый год работы после окончания института.