— Ай! — вскрикнула Фииффи, изобразив панику очень правдоподобно. — Один запрыгнул мне в шортики! Помоги, пока он не забрался ещё куда!
— Сейчас-сейчас, — заволновался Мартиг, спешно поднимаясь по лестнице к ней в кабину. — Только не убирай руки с джойстиков. Не делай резких движений и не снимай шлем, пожалуйста! Функции осязательного управления слишком чувствительны, малейшая неосторожность и испортишь бур. А это полная катастрофа!
Он присел на колени рядом и стянул с неё шортики. Фииффи раздвинула ноги. Охотно, без колебаний... Она страшилась испортить бур!
— Ай-яй-яй! — запищала она. — Кузнечик забрался под трусики. Я чувствую как он скребёт лапками. — Фииффи заёрзала на сиденье. — Как щекотно! — она издала характерный смешок, естественный для ситуации в которую она угодила и стопроцентно правдоподобный. — Заполз прямо туда... Пробирается глубже...
Мартиг стянул с неё трусики...
— Только не пальцами! — пропищала Фииффи, ощутив осторожное прикосновение его рук. — Шалун забрался слишком глубоко. Он щекочет, пальцами не достанешь. Только растревожишь его, тогда я могу не сдержаться и дёрну джойстиком. Сломаем бур, а это полная катастрофа!
Мартиг пребывал в замешательстве. Он ждал подсказок. Догадывался, к чему клонит Фииффи, но не осмеливался на действия без разрешения.
— Используй язык... — подсказала и разрешила та. — Они у вас, феррианцев, невероятной длины!
Мартиг приблизил лицо к её лону и прикоснулся ртом. Он был послушен и согласен на всё. Плутовка не оставила ему выбора. Его губы раздвинули её цветок, язык направился в глубину, на поиски несносного насекомого.
— Глубже, он забрался глубже! — вздохнула Фииффи в голос, наполняясь внутренним жаром.
Язык Мартига послушно направился в глубину.
Фииффи стало невыразимо сладко. Она ощущала себя чудесным цветком, наполнившимся нектаром и мечтающим выплеснуть его через край. В её мольбе было столько неги, перемешанной с острой животной похотью, что не дать желаемого ей, прелестному и воздушному существу, казалось варварством.
— Не торопись! — щебетала Фииффи, умоляюще и сладострастно, — не доставай кузнечика раньше времени. Ему наверняка там понравилось!
Мартиг был послушен, исполняя капризы Фииффи беспрекословно. Его язык нащупал насекомое, спелёнатое во влаге. Кузнечик не шевелился, захлебнувшийся и утонувший в её нектаре — в сырости существа, саму суть которого составляла тяга к удовлетворению своих порочных прихотей.
Фииффи догадалась, что разоблачена. Но продолжения ей хотелось настолько сильно, что она отказывалась принимать эту данность. Последний оплот приличия был сломлен напором желаний и Фииффи воскликнула, раскрыв все карты: — Глубже заберись языком и двигай им так, как если бы мы занимались любовью. Будь старателен, возможно тогда я не сломаю бур!
Мартиг выказывал старание как только мог и умел. Он нёс за установку ответственность и страшился оплошать перед начальством.
Фииффи закинула ляжки ему на плечи, устроившись в "умном" кресле с комфортом. В нём было очень удобно, сиденье и спинка подстраивались под форму тела при малейшем движении. Она отдавалась радости ощущений, погружённая в удовольствие с головой. Взирала посредством шлема на работу бура, пробивающего дорогу в земных глубинах, но мысленно парила под облаками.
— Делай как попрошу, — щебетала Фииффи, словно райская сластолюбивая птичка. И раздавала соответствующие моменту стимулы, используя грубый шантаж: — Решу, что стараешься недостаточно, и буру несдобровать! Не сделаешь как мне нравится, и установке конец!
У Мартига не оставалось выбора. Он безропотно подчинялся. Понимал, что от силы удовольствия этой распутной шельмы зависит его карьера бурильщика.
— Ласкай меня, мни и лапай... — требовала Фииффи, трепеща как бабочка на райском цветке. Она сняла одну руку с джойстика, сконцентрировав управление на второй. Красивые пальцы её свободной руки ворошили волосы на голове Мартига, а ладошка направляла его движения и прижимала к себе сильнее. — Я чувствую твой язык, он внутри: горячий, скользкий и очень приятный! Хочу почувствовать его глубже! Нежнее... Нежнее... Глубже!
Фииффи задвигала бёдрами, подаваясь навстречу приливам любви. Она покрикивала от наслаждения, двигаясь быстрей и быстрей. Её голос звенел всё пронзительней, словно трель сладкоголосой сойки, витающей в солнечный день под лазурными небесами.
Спустя полчаса она натягивала трусики, а следом шортики, покачивая попкой из стороны в сторону. Её мордашка сияла от удовольствия.
Смена на мобильной буровой подходила к концу. Скоро заявятся сменщики. Вернувшись в базовый лагерь она и Мартиг разойдутся каждый по своим делам.
— Мы отлично сработались в паре! — прощебетала Фииффи с прежним, безобидным на первый взгляд, кокетством. — Мне понравилось управлять буром. Вот только практики маловато. Следующая смена через два дня, необходимо закрепить приобретённые навыки...
Мартиг залился краской. Он не рискнул возразить и не посмел согласиться. Не знал, как выразить свои чувства и мысли, чтобы не попасть впросак. Фииффи не подвела его, она оказалась отличной напарницей и безупречно справилась с буровой установкой.
— Здесь так громко трещат сверчки по ночам, одной невозможно заснуть, — проронила Фииффи и жеманно повела плечами. Два дня, целых два дня, это слишком долго, она не вынесет ожидания! — Я живу в отдельном походном модуле. Там уютно, есть большая постель... — Она бросила на Мартига многозначительный взгляд. — Модуль номер четырнадцать...
Мартиг смущённо кивнул. С момента, когда его язык побывал в её святая святых он не проронил ни слова.
Фииффи стрельнула глазками на прощание, закрепляя успех. Поймав взгляд Мартига и убедившись, что понята правильно, она отвернулась и зашагала прочь, улыбаясь своим мечтам.
Красавчик пялился на неё. Фииффи кожей чувствовала как прилип его горячий взгляд к её повиливающей заднице.
Она была хищницей, жадной и неутолимой, и будет такой всегда. Новая жертва, разумеется, не насытит её любвеобильное существо, по той причине, что насытить его невозможно. Но голод тела и жажда чувственных наслаждений, в процессе их утоления, станут всё же чуть менее нестерпимыми. Продлится это недолго: день, два или три. Возможно неделю или даже больше. Пока любовник не наскучит ей — ветренной и порочной шельме с огненно-рыжими волосами.