Служебное расследование

Глава первая
Раздался звонок в домофон, и Люба с тётей Клавой переглянулись: кто бы это мог быть? С тех пор, как Влад, младший сын Любы, уехал в спортивный лагерь на сборы, она жила тихо и очень уединенно. Тётя Клава с апреля была на даче, сегодня только приехала.

Поднявшись из-за стола, Люба вытерла руки и пошла в прихожую.

- Кто там?

Молчание.

- Опять, видимо, к соседям, - вздохнула Люба. У соседки с пятого этажа Олеси не было домофона, а гости к ней приходили намного исправнее, чем ко всем остальным жильцам.

Нажав кнопку, Люба вернулась в кухню, где они с тётей Клавой делали окрошку. Тётя Клава сегодня приехала с дачи, на которой обычно проводила почти всё время с апреля до октября. Повод для визита в пыльный город был веский: в теплице появились первые в этом сезоне огурцы. Поспешила привезти племяннице.

Едва Люба устроилась за столом, как раздался звонок в двери.

Всё же кто-то пришёл к ним.

В глазок ничего не было видно, как будто кто-то специально его закрыл, но Люба рассудила, что красть у них нечего, помимо единственного богатства двух бедных девушек: сорокалетней Любы и семидесятилетней тёти Клавы.

Открыв двери, она несколько секунд ошалело смотрела на здоровенного загорелого детину в парадной военной форме, не смея поверить собственным глазам, пока он не произнёс, наконец, басом:

- Маам?

- Саня! - заверещала Люба и повисла на шее у сына. - Ты почему не предупредил-то?!

В коридор резво выскочила тётя Клава.

- Это я хорошо с дачи приехала! - насмешливо протянула она и, оттеснив Любу, обняла внучатого племянника. Да что там... Внук он ей, другой-то бабушки у него нет! Он всегда её бабушкой зовёт, и Владик тоже.

- Санечка, так почему не предупредил? У нас ведь только окрошка! Хоть бы из поезда позвонил! Вчера же переписывались с тобой! Ну ты и партизан!

- Сюрприз хотел сделать, мам! У меня и ключи есть, но я надеялся, что ты дома, не на дежурстве.

Старший сын Любы, Саша, вернулся из армии, где был два года, оставшись ещё на сверхсрочную после года срочной службы. Он служил под Калининградом, потому и загорел почти не нашим загаром. А как возмужал! Даже по сравнению с прошлым летом, когда приезжал в отпуск.

- Мам, да я спал и видел окрошку! Это же мечта, - сын улыбался голливудской улыбкой.

- Наконец-то мужчина в доме появился! А то Влад в лагере на сборах, и мать тут одна! - тётя Клава обнимала Сашу и похлопывала по спине.

- Я за хлебом и за тортом, ну и каких-нибудь вкусностей куплю! Сейчас, мигом! - Люба быстро сняла фартук.

- Мам, не расходись там особо! Окрошка же будет! Да и я кое-что привёз!

Люба махнула рукой, схватила сумку и выскочила за двери.

Люба - Любовь Евгеньевна Смолякова - жила и работала в небольшом городке в Подмосковье. С тех пор, как Сашке исполнилось семь лет, а Владу два года, отец исчез из их жизни. Он и до этого не особо присутствовал, работая постоянно в Москве, а домой лишь наезжая время от времени, но удача в лице одинокой и жаждущей любви дамы со столичной пропиской всё же ему улыбнулась. Дама, правда, была старше Витеньки на десять лет и не слишком хороша собой, но остальные плюсы компенсировали ситуацию. Дама потребовала, чтобы Витенька развёлся с женой и забыл о семье, и Витенька выполнил требования. Сердце у него особо не болело, он всегда очень мало времени уделял детям, даже когда бывал дома. Он участвовал в появлении на свет сыновей, содержал (надо отдать ему должное), а воспитанием всегда занимались Люба и тётя Клава.

Родители Витеньки, которым всегда не нравилась слишком простая невестка, внуками никогда не интересовались: работали, жили для себя. Имели право. Насильно мил не будешь.

- Я тебя одна подняла, Любаша, а сейчас мы вдвоём. Справимся, - сказала тогда тётя Клава. Она вышла на пенсию по вредности, взяла на себя заботу о доме и детях, а Люба работала, работала и работала, хватаясь за любой заработок, за все дежурства, порой сутками пропадая в больнице.

На алименты решено было не подавать, чтобы Витенька потом не потребовал у сыновей компенсацию. Мало ли что, жизнь может любой стороной повернуться. Сначала отец, видимо, всё же слегка мучимый чувствами вины и ответственности, немного помогал, присылал время от времени деньги. К праздникам, к первому сентября. А потом у них с новой женой родился сын, и на этом и без того редкие денежные переводы прекратились.

Тётя Клава не зря говорила, что подняла Любу в одиночку: это была чистая правда. Тётя Клава была старшей сестрой отца Любы. Мать Любы умерла при родах, а отец не справился с этим, покатился по наклонной. Если раньше он ещё время от времени появлялся в жизни дочери и сестры, то потом опустился окончательно, и его не стало пятнадцать лет назад.

Тётя Клава замужем никогда не была, и своих детей у неё не было: так уж получилось. Когда-то в юности у неё была очень большая любовь с женатым человеком, занимавшим видное место в городской комсомольской элите. Тётя Клава работала токарем на заводе, была передовиком производства и комсоргом предприятия. Время от времени она появлялась на мероприятиях в горкоме Комсомола, там и встретила возлюбленного. Он был женат на дочери какого-то большого начальника, и впереди маячила блестящая карьера по партийной линии. Чтобы не навредить карьере, возлюбленный тёти Клавы перевёлся, уехал вместе с семьёй. Тётя Клава от горя потеряла ребёнка, которого носила. Когда тёте Клаве исполнилось тридцать, у неё на руках оказалась Люба, которая помогла ей справиться с собственными переживаниями и горем. Так они и поддерживали друг друга всю жизнь.

А мальчиков, Сашу и Влада, две маленькие хрупкие женщины старались воспитывать настоящими мужчинами: парни приучены были говорить правду, какой бы она ни была, занимались спортом, хорошо учились, с детства привыкли к самостоятельности, помогали матери и бабе Клаве, как они называли её. Когда пришло время, Саша пошёл служить в армию. Влад же был настроен в перспективе связать свою жизнь с военной службой или со службой в полиции.

Люба, подперев подбородок кулачком, смотрела на сына. Какой красивый парень вырос! Черноглазый, чернобровый, темноволосый и смуглый, - это в неё, в её родню. А высокий и крепкий - в отца. Люба и тётя Клава обе миниатюрные, лёгкие. «Маленькая собачка - до старости щенок», - любит повторять тётя Клава.

Младший, Влад, больше похож на отца: помимо крепкой фигуры и высокого роста, он унаследовал синие глаза и русые волосы Виктора, правильные, породистые черты лица.

За окном уже наступало утро, но спать никто не шёл: говорили и не могли наговориться. Люба ещё вечером связалась с отделом кадров и отправила заявление об отгуле на завтра. То есть, уже на сегодня.

- Чем заниматься думаешь, Саня? - спросила дотошная тётя Клава.

- Денег я заработал, на первое время хватит. Куплю машину пока попроще, отдохну пару недель. А дальше думать надо: здесь что-то пытаться найти или в Москву рвануть? Поступать на «вышку» в этом году не хочу, подожду год. Потом на заочное подамся куда-нибудь.

До армии Саша успел окончить автотранспортный колледж, получил профессию механика.

Весь следующий день они провели втроём, даже тётя Клава на дачу не поехала. Позвонила соседу, Рифу Рустамовичу, чтобы он открыл парники на день, а потом на ночь закрыл. И чтобы полил. Она очень сдружилась с новым соседом: он купил дачу рядом только нынешней весной, чтобы отвлечься после потери супруги. Вдовец, военный пенсионер. Всю жизнь командовал, а тут вдруг начал подчиняться тёте Клаве почти беспрекословно.

Вечером Любе неожиданно позвонил Николай, главный врач Центральной городской больницы.

- Люба, я жду тебя в машине у твоего подъезда. Искал на работе тебя, не нашёл. Есть важный разговор.

* * * * * * * *

- Давай поедем, поужинаем где-нибудь? Не в машине же разговаривать?

- Есть совсем не хочется, Коля! Вчера Саша из армии вернулся, и мы вот уже сутки только и делаем, что едим, - улыбнулась Люба. - Может, в парке посидим?

Меньше всего Любе хотелось появляться с Николаем в каком-нибудь ресторане или кафе, где обязательно окажется кто-нибудь знакомый. И так супруга Николая, Дарья, на Любу волком смотрит, а им приходится с ней встречаться время от времени по работе: та курирует вопросы здравоохранения в администрации города.

Не собиралась Люба приглашать его и к себе домой. А в детском парке и знакомых встретить меньше шансов, и вообще, сидят два человека на скамейке, болтают. Обычное дело!

- Ну поехали в парк, как дети, - усмехнулся Николай, бросив на Любу быстрый взгляд из-под светлой чёлки. Он всегда носил волосы чуть длиннее, чем обычно носят мужчины. - Поздравляю с тем, что Саша вернулся наконец-то! Возмужал? Серьёзный?

- Очень. Да он и раньше был серьёзный.

Когда-то у Любы и Николая был роман. Двенадцать лет назад. Люба тогда, спустя два года после предательства Виктора, немного оттаяла и не устояла перед обаянием молодого интерна. Николай младше её на пять лет, но она всегда выглядела моложе своих лет. Люба тогда ещё работала в городской больнице врачом-гастроэнтерологом, а также делала УЗИ.

Она и сейчас врач-гастроэнтеролог, но вот уже пять лет является директором и главным врачом санатория-профилактория «Ключики». У санатория как раз основная направленность - восстановление после заболеваний органов пищеварения. Диета, специальные «столы», минеральная вода, процедуры... В санатории также организованы ночные дежурства, и Люба тоже дежурит периодически, как и другие врачи.

На чём мы остановились? Ах да, роман... Роман был очень пылкий и относительно долгий, - длится почти год. Но судьба порой любит пошутить, и Люба однажды оказалась в такой же ситуации, в какой некогда была тётя Клава. С той лишь разницей, что Люба не принимала всё так близко к сердцу: она была уже научена жизнью после измены Виктора.

Перед Николаем встал выбор: жениться на дочери одного из местных влиятельных людей и сделать резкий рывок в карьерном росте, или жениться на Любе и её проблемах, растить и воспитывать чужих детей.

Надо ли говорить, какой выбор сделал Николай? Впрочем, Люба его не осуждала. Разве он обязан брать в жёны женщину с детьми, женщину с проблемами, женщину с печальным опытом супружеской жизни? С «прицепом», как любит иногда выражаться народная молва?

Расстались они цивилизованно, и общались в дальнейшем вполне цивилизованно.

Николай сначала стал председателем клинико-экспертной комиссии, потом заместителем главного врача, а потом главный врач пошёл на повышение в министерство, и Николай занял его кресло.

Николай купил в киоске два стакана кофе, один протянул Любе. Некоторое время они молча смотрели на резвящихся детей.

- Как Ирина и Илья? - нарушила молчание Люба.

- Хорошо, спасибо, - улыбнулся Николай. Он очень любил своих детей и гордился ими. - Уехали в Сочи с дедом и бабушкой, на дачу. Илья с отличием окончил второй класс, Ириша в первый осенью пойдёт.

Он задумчиво сидел, облокотившись о колени. Люба бросала любопытные взгляды в его сторону: что за важный разговор у него? И откуда такая задумчивость?

В больших светло-карих глазах Николая была грусть. Похоже, устал он, ответственность давит. В отпуск ему пора.

Люба подумала, что с годами он стал только симпатичнее, подступающая зрелость добавила мужского шарма.

- Люба, - наконец начал он, выпрямившись. - К нам едет инкогнито из Петербурга.

- Чтооо?! - Любе стало смешно.

- «Ревизора» читала?

- Конечно, в школе, в восьмом классе.

- Ну вот. Готовься к служебной проверке.

- По поводу?..

- Кто-то бомбит министерство жалобами на тебя, Люба, уже не первый месяц. Даже меня приплели, расписали там, что у нас с тобой связь. А так - по накатанной: обвиняют тебя в коррупции, превышении должностных полномочий, в том, что принимаешь на работу своих да наших, в служебном подлоге. Короче, во всех смертных грехах. Признавайся, кому дорогу перешла?

- Никому, сразу могу сказать. Даже конфликтов с пациентами не было очень давно.

- И тем не менее... Принято решение о проведении служебного расследования.

- Откуда дровишки, Коля?

- Даша сказала. Инсайд из министерства. Они же там, в администрации, всегда знают больше, чем мы. Конечно, насчёт Петербурга я загнул, а вот из столицы приедет кто-то. И остановится в вашем санатории под видом пациента.

- О как! Некто отважный внедрится в самое пекло, в самую сердцевину вертепа?

- Вот именно. Но беда в том, что неизвестно, кто это будет. Даже не знаю, мужчина или женщина.

- Всё покрыто мраком, - задумчиво пробормотала Люба. - Детектив.

- Я тебя предупредил, Люба! Предупреждён - значит вооружён. Давай там, чтобы комар носа не подточил! Приведи всё в порядок. Знаю-знаю, что у тебя везде порядок, но сделай мегаидеальный порядок! Насколько я понял, дня два есть у тебя.

- Спасибо, Коля! Обязательно всё досконально проверю.

Николай подвёз Любу до дома. Повернулся к ней, положив руку на её сиденье.

Люба оперативно отстёгивала ремень безопасности. Она знала о склонности Николая к некоторой ностальгии и была готова к последовавшему вопросу.

- Любушка, ты как, надумала что-то по поводу нас с тобой?

- Коля, нет никаких «нас», да пожалуй, и не было! Я не встречаюсь с женатыми мужчинами.

- Всё простить не можешь... Но у тебя же нет никого, я знаю.

Надо же, какая осведомлённость!

- А этот инсайд откуда? - усмехнулась Люба, взявшись за ручку двери.

Но Николай перехватил её руку. Люба почувствовала слабый запах приятного мужского парфюма и напомнила себе, что должна быть твёрдой. Как скала.

- Не важно.

- Коля, ты забыл, что к нам едет ревизор? В том числе, по поводу слухов о нас с тобой?

- Очень жаль, что беспочвенных слухов, Любушка, очень жаль! Мы же взрослые люди. Ревизор приедет и уедет. А мы останемся.

- Коля, у меня тоже есть инсайд, и я в курсе, сколько у тебя взрослых отношений на стороне. И не хочу знать, да знаю. Так что не прибедняйся. Я очень благодарна тебе за информацию и за заботу, но на этом всё. Убери руку.

Николай вздохнул и отодвинулся.

- Я буду ждать, Любушка. Повторил я в миллионный раз, - немного грустно усмехнулся он. Но Люба понимала, что это часть игры.

«Как в некоторых мужчинах сочетается это? Быть хорошим семьянином, обожать своих детей, но при этом постоянно ходить налево?», - размышляла Люба, поднимаясь по лестнице подъезда. Слишком хорош, чтобы принадлежать одной женщине?

Глава вторая
Миронов уже два дня жил в санатории. Вообще, за прошедшие годы он привык отдыхать за рубежом; особенно ему нравилось в Европе, где можно было не просто вялиться на солнце, лёжа на комфортабельном пляже, но и увидеть многие достопримечательности, окунуться в загадочную старину.

Яков Александрович не любил проводить время в праздности. Вот и сейчас он работает, хотя со стороны может показаться, будто отдыхает.

Нужно признаться, в санатории ему нравится. Чистота, порядок, диетическое питание, профессионализм и безупречная вежливость врачей и персонала... Ему даже будто легче стало, а то за несколько дней до поездки обострился гастрит. Яков уж думал, сорвётся командировка. Но на третий день словно немного отпустило, и вот он тут, в санатории «Ключики».

Главного врача ещё не видел, но готовится к встрече. Интересно, кому эта Любовь Евгеньевна сделала что-то плохое? Либо кому-то очень хочется занять её должность. Анонимный писарчук буквально одержим идеей стереть её в порошок. И чем дольше Миронов жил в санатории, тем больше убеждался в том, что нападки на главврача безосновательны.

Он не первый год работает в министерстве здравоохранения и знает, о чём говорит.

Что ж, ещё день отдыха. А завтра необходимо встретиться с Любовью Евгеньевной, раскрыть карты и выслушать её версию происходящего.

Люба разбирала курортные карты тех, кто прибыл для оздоровления в прошедшие четыре дня. Врачей санатория интересовало, прежде всего, здоровье пациентов, а не личная информация, потому подноготную каждого вновь прибывшего никто не изучал.

Интересно, кто же этот кто? Разложив карты по возрастам отдыхающих, Люба взяла в руки документы некоего Миронова Якова Александровича сорока трёх лет отроду. Почему-то именно он вызвал особый интерес. А интуиция редко подводила Любу. Изучая бумаги, она нахмурилась: человек приезжает сразу после обострения гастродуоденита. Вот это зря, очень зря! Теперь она ещё больше уверилась в том, что Яков Александрович появился в «Ключиках» неслучайно. Врачи не дали бы направление в санаторий практически в период обострения. А Яков Александрович приехал по бюджетной путёвке.

Задумавшись, она продолжала изучать карту Миронова, когда в двери постучали.

На пороге возник высокий крепкий мужчина средних лет, подтянутый, приятной наружности.

- Здравствуйте! Смолякова Любовь Евгеньевна? - приятным баритоном поинтересовался вошедший.

- Здравствуйте! Да. Чем обязана? И с кем имею честь? - Люба поднялась.

Посетитель без приглашения вошёл и устроился у стола Любы. Она тоже опустилась обратно в кресло.

- Меня зовут Яков Александрович Миронов, я представитель министерства здравоохранения. Позавчера прибыл в «Ключики» с целью проведения служебного расследования.

«На ловца и зверь бежит... А я не ошиблась, это радует».

- И что конкретно расследуете? - Люба хвалила себя за интуицию, но понимала, что Колю выдавать нельзя. «Ревизор» не должен догадаться о её осведомлённости.

- Расследую многочисленные обращения граждан с жалобами на работу санатория и конкретно на вас, Любовь Евгеньевна!

Глядя на главного врача, Миронов почему-то вспомнил фильм о друзьях Петрове и Васечкине. Этот фильм в детстве он смотрел каждые каникулы. Друзья там были влюблены в одну и ту же девочку, Машу Старцеву. Любовь Евгеньевна удивительно эту Машу напоминала. Как пить дать, вечная отличница! Только у Маши были косички и банты, а прямые гладкие волосы Любови Евгеньевны подстрижены под короткое модное каре.

Ему кажется, или госпожа Смолякова совсем не удивлена его рассказу? Либо настолько хорошо держит удар.

- Поскольку прибыли для расследования, расследуйте. Вам будет оказано любое необходимое содействие, предоставлены все документы.

- Спасибо, Любовь Евгеньевна! Навскидку пока могу лишь заметить, что не обнаружил ничего из того, о чём сообщается в многочисленных опусах. Вот список документов, которые необходимы мне для изучения. Надеюсь, я получу доступ к ним уже сегодня?

- Безусловно, Яков Александрович! Вы также можете беспрепятственно подойти в бухгалтерию, отдел кадров и архив. Я сейчас всех предупрежу.

Миронов кивнул, и Любовь Евгеньевна некоторое время звонила подчинённым. Она наблюдала за Яковом Александровичем, который изучал бумаги, предоставленные ею прямо сейчас.

Он бледен. Ей не нравится цвет его лица. Хотя мужчина очень приятный. Тёмно-русые, немного вьющиеся волосы, чуть длиннее обычного, почти как у Коли, только Коля блондин. Скуластое лицо, большие тёмно-серые глаза, взгляд внимательный и немного ироничный. Красивый профиль, ямочка на подбородке, выразительные брови. Руки крепкие, красивые, с длинными пальцами. Обручальное кольцо. Тонкий серый свитер, красиво облегающий плечи. Дорогие джинсы.

Кожа ближе к смуглой, но уж очень бледен... Анемия?

- Вы хорошо себя чувствуете? - не выдержала Люба.

- Вполне. А что со мной не так? - оторвав взгляд от бумаг, Миронов внимательно посмотрел на Любу.

- Мне как специалисту не нравится ваша бледность.

- Так себе комплимент, Любовь Евгеньевна! - удивился Миронов. - У меня обострение гастрита было совсем недавно, боли. Видимо, с этим всё и связано.

- Тогда поосторожней с процедурами, хорошо, Яков Александрович? Вы ведь врач, должны понимать.

- Понимаю. Тем более, вы уже в курсе, кто я и зачем здесь, так что от процедур откажусь сегодня же. Скажите, Любовь Евгеньевна, кто может желать вам зла настолько, чтобы буквально забрасывать министерство жалобами на вас и на санаторий?

- Честно? Понятия не имею.

- А по поводу вашей связи с главным врачом Центральной городской больницы? Вымысел или нет? Может, причина кроется как раз там?

- Серьёзно? Меня удивляет, что представитель министерства озабочен такой странной проблемой, - усмехнулась Люба. - Может, меня ещё на ковёр вызовут и пропесочат?!

- И тем не менее, озабочен, - выпрямился Миронов.

- Связь имела место быть двенадцать лет назад. Дела давно минувших дней. С тех пор, как Николай Андреевич женился, никакой связи нет.

Миронов снова кивнул, пожал плечами. Значит, он ошибся в истоках проблемы.

- Яков Александрович, - Люба напомнила о себе, потому что он так и сидел у её стола, изучая документы. Он вообще собирается уходить? Бумаги можно изучать в номере. К тому же, его ждут в бухгалтерии, в отделе кадров и в архиве. Люба хотела бы всё это сказать вслух.

- Мм? - Миронов поднял бровь, не отрывая взгляд от бумаг.

- Давайте, сделаю вам УЗИ брюшной полости? И анализы сдадим? - выпалила Люба неожиданно даже для самой себя, что уж говорить о «ревизоре».

- Нет, не надо, спасибо, Любовь Евгеньевна! Я же обследовался в клинике при министерстве, когда собирался сюда, - Миронов вдруг улыбнулся.

А Любе вдруг понравилась его улыбка.

- Ну если в министерской клинике... Тогда, конечно, не надо, - усмехнулась она.

На следующий день у Любы было ночное дежурство. Вечер прошёл спокойно, не было ни одного обращения. Она пила чай и думала о том, не прилечь ли отдохнуть на пару часов.

Саша сказал, что как только он устроится на работу, мама должна прекратить дежурить по ночам. А он уже почти устроился, хоть и собирался отдыхать две недели. Купил машину, и на авторынке познакомился с владельцем нескольких точек автосервиса. Тому как раз нужен старший механик в один из самых крупных гаражей.

Сможет ли Люба оставить ночные дежурства? Ведь для большинства врачей такой ритм работы - уже необходимость, образ жизни.

Вспомнился Миронов. Интересно, как продвигается проверка? Вчера он обещал, что непременно ознакомит Любу с результатами служебного расследования.

И вот опять, лёгок на помине, Яков Александрович появился в дверях ординаторской, стоило лишь о нём подумать.

Но выглядел он сегодня очень странно. Во-первых, он был в пижаме. Во-вторых, лицо его было ещё бледнее, чем в прошлую их встречу.

Облокотившись рукой о косяк двери, он приостановился, поздоровался и как-то буднично сказал:

- Хорошо, что сегодня дежурите вы, Любовь Евгеньевна! Сможете мне всё же сделать УЗИ, которое предлагали? Что-то мне совсем...

Любе показалось, что он начал оседать на пол, но ему удалось удержаться на ногах, вцепившись в косяк двери.

- Вам плохо? - Люба в секунду подскочила к Миронову, и ей каким-то чудом удалось довести его до кушетки, уложить. Он казался ей таким огромным, а она-то ведь... «маленькая собачка».

- Что-то как-то да, совсем ни к чёрту, - глухо отозвался Яков, прикрыв глаза.

Люба, которая уже была уверена в том, что необходимо экстренное хирургическое вмешательство, вызвала скорую. Живот трогать боялась, только посмотрела.

На лбу Миронова выступила испарина, и в то же время Якова Александровича трясло, как в лихорадке.

Люба молилась про себя, а вслух пыталась успокоить пациента, обтирала его лицо, убирала непослушные волосы со лба.

- Болевой порог высокий у тебя? - она по часто встречающейся среди врачей привычке перешла вдруг на «ты». - Боль крепко терпишь обычно?

- Да. Практически не боюсь боли... но только не такой, как сейчас.

Конечно, не хотелось перед женщиной выглядеть слабаком, хоть женщина и врач. Но сейчас было не до того, чтобы держать лицо. Миронов вдруг подумал, что до утра вряд ли доживёт.

- Сможешь рассказать, что было в период обострения несколько дней назад? Симптомы какие? Где болело?

- Боль была в середине живота. Два раза рвота, и температура небольшая, тридцать семь и три. Два дня так, потом легче.

Приехала скорая.

- В хирургию везите сразу, не тяните. Поверьте мне как гастроэнтерологу! - сказала Люба вслух, а потом добавила шёпотом на ухо фельдшеру: - Перитонит. Я уверена. Аппендицит, скорее всего. Приступ на ногах перенёс, симптомы заглушал, как мог.

- Ясно, - кивнул фельдшер. - Ускоряемся, ребята!

Люба знала этого фельдшера, молодого парня, всего в татуировках и с серьгами в ушах. Он был один из лучших. Повезло.

- Куда повезёте?

- Сама же сказала, в хирургию. В ближайшую и определим.

Любе было уже не до сна. Через час она позвонила в хирургию медсанчасти, расположенной рядом. Миронова ещё оперировали.

Ещё через час Люба снова позвонила; ей сообщили, что Миронов прооперирован, находится пока в реанимации.

На следующий день, прежде, чем отправиться домой, Люба поехала в хирургию.

Люба переживала по двум причинам. Во-первых, за самого Миронова. Во-вторых, беда с ним приключилась в их санатории, который и так находится под пристальным вниманием министерства. Она ругала себя за то, что перестраховывалась, но ей хотелось убедиться в том, что Миронов не имеет претензий к «Ключикам».

Миронов находился в медикаментозном сне. Бледность усугубилась, лицо выглядело осунувшимся. Из-под простыни, которой он укрыт, виднеются бинты. Вены все истыканы, кое-где кровоподтёки. Рядом с кроватью капельница.

Устроившись на стуле, Люба осторожно обтёрла салфетками лицо и руки Якова Александровича, проверила пульс. Температуры нет, определила Люба на ощупь.

Люба посидела минут десять и поняв, что пациент пока не собирается просыпаться, хотела подняться.

В этот момент ресницы Миронова дрогнули, а его рука, свободная от капельницы, сомкнулась на запястье Любы.

- Посидите ещё, пожалуйста, - тихо сказал он. - Мне так спокойнее.

- Я вас разбудила, простите!

- Я не спал. Просто так легче, когда глаза закрыты.

- Яков Александрович, вы не знаете, с вашими родственниками кто-нибудь связался?

- А зачем? Они все в Болгарии, на даче у моих родителей. И жена, и дети. Родители жены тоже на отдыхе сейчас.

- Но как же вы?..

- Не надо им сообщать. Я от этого быстрее на ноги не встану. Мне сиделка нужна. Вы могли бы помочь? Посмотреть объявления. Труд сиделки будет достойно оплачен.

- У меня есть знакомая женщина, которая подрабатывает сиделкой. К тому же, до пенсии она в медицине работала, у нас в санатории.

- Буду очень признателен, Любовь Евгеньевна!

Люба тут же позвонила Зинаиде Степановне, и через час та приступила к работе.

Дождавшись сиделку, Люба поднялась.

- Вы планируете здесь долечиваться, Яков Александрович? Или вас перевезут в Москву при первой возможности?

- Здесь. Мне тут жизнь спасли.

«А как же министерская клиника?».

Вопрос вертелся на языке у Любы, но она решила, что сейчас не время и не место для иронии.

- Яков Александрович...- Люба замялась.

- Ну? - он поднял брови, не открывая глаз. И Люба вдруг вспомнила, что перед ней высокопоставленный чиновник.

- У вас есть претензии к санаторию?

- Конечно, нет, о чём вы? Я приехал в период обострения, это документально подтверждено.

- Я не должна была вас принимать на оздоровление в санаторий!.. Не имела права.

- Вы сами-то в это верите, Любовь Евгеньевна? Попробовали бы вы не принять меня! - попытался усмехнуться он.

- Спасибо, - Люба направилась к двери, на ходу давая распоряжения Зинаиде Степановне.

- Вы придёте ещё, Любовь Евгеньевна? - Яков открыл глаза.

- Буду навещать ежедневно. Как врач.

- Спасибо, - он слабо улыбнулся. - Как врач - это хорошо.

Глава третья
Вскоре Миронова перевели из реанимации в отдельную палату. Сиделка постоянно находилась рядом с ним, но размещалась в отдельной маленькой палате по соседству. Когда приходила Люба, сиделка почему-то сразу исчезала на время. Видимо, давала себе небольшой отдых, передав подопечного в надёжные руки Любы.

Люба сама не понимала, почему так прониклась ситуацией Якова Александровича, ведь он был не сирота и не слабенький какой-то: быстро шёл на поправку, вернул себе обычную лёгкую насмешливость, никогда не жаловался. Единственное, что удивляло Любу, каждый раз, когда она собиралась уходить, Миронов спрашивал: «Завтра придёте?».

И она приходила, даже если была занята. Выкраивала время.

По первому времени Люба даже несколько раз кормила Якова Александровича бульоном. Но пациенту категорически не нравилось быть или даже казаться слабым, потому он очень быстро начал делать всё самостоятельно.

Говорили они, в основном, о работе. И конечно, Люба сама лично проводила ежедневный осмотр, хоть и доверяла лечащему врачу Миронова.

Никто из родственников Миронова так и не объявился, что немало удивляло Любу. Неужели по-прежнему не знают ничего? Или он сказал не приезжать, и все послушались? И в том, и в другом случае странно. Но это не её дело, чужая семья - потёмки.

Миронова выписали через три недели. Когда Люба пришла навестить его и попрощаться, её ждали в палате корзина цветов, бутылка неприлично дорогого шампанского и какие-то редкие конфеты.

- Я не могу это принять, Яков Александрович! Вы с ума сошли? Вы забыли, по какому поводу оказались в «Ключиках»?

- Нет, не забыл. Я приеду в санаторий для продолжения работы, как только восстановлю здоровье и вернусь в министерство. Уже предупредил руководство, чтобы никому другому расследование не перепоручали.

- Хорошо, я рада, что вы закончите начатое. Но всё равно не приму подарки от вас.

- Это не как врачу, Любовь Евгеньевна! Вы ведь не были официально моим лечащим врачом! Это вам лично. Как женщине.

* * * * * * *

Конец августа.

Погода стояла сухая и тёплая: природа решила порадовать накануне наступления осени. У Любы закончился двухнедельный отпуск, который она в этом году провела на даче с тётей Клавой: они готовили варенье, мариновали огурцы, делали ассорти. Люба с интересом наблюдала за развитием отношений между тётей Клавой и соседом по даче, Рифом Рустамовичем. Ему было шестьдесят семь лет, и он не так давно овдовел. Любе сосед по-человечески нравился: добрый, спокойный, вежливый, с правильной речью и хорошо поставленным голосом, не склонный к нравоучениям и длительным тирадам, но способный поддержать беседу на любую тему. К тому же, всегда готов прийти на помощь. Люба впервые почувствовала в себе позывы устраивать чью-то личную жизнь, а именно, тёти Клавы. Риф Рустамович очень подходит тёте! А она, Люба, кажется, стареет, раз начали одолевать матримониальные идеи.

В понедельник Саша, который уже больше месяца работал старшим механиком в большом автосервисе и курировал несколько точек, вернулся домой чернее тучи. Обычно Саша был добродушным, улыбчивым и открытым человеком, и чтобы он впал в мрачное настроение, должно было произойти нечто действительно серьёзное.

Младший, Влад, поужинал и ушел гулять с друзьями, пока ещё не настал учебный год. Все вернулись из отпусков, друзьям было, о чём рассказать друг другу.

Саша продолжал молча сидеть за кухонным столом.

- Санька, хватит. Быстро рассказывай, что произошло, - Люба устроилась напротив, налив себе вторую чашку чая.

Бросив на мать виноватый взгляд, Саша признался:

- Меня Алик от работы отстранил. И кажется, я попал на очень крупную сумму.

- Как это? - сердце Любы сжалось. Ну нет! Они только начали жить более-менее спокойно! Перестали считать копейки, маниакально планировать расходы... Да и вообще, не мог Санька сделать ничего такого страшного! Происходит какая-то вопиющая несправедливость. Люба была уверена в этом.

- Санька, давай подробно, всё по порядку.

- В четверг в автосервис, где я как раз был в тот момент по поводу одного большого трудного заказа, привезли «Порш» девятьсот одиннадцатый, кабриолет. Со столичными номерами, естественно. Три дамочки там, и как мне показалось, нетрезвые. Или с сильного похмелья. Работы было тьфу, два колеса подкачать. Зачем вообще в сервис припёрлись? Им бы на дороге какой-нибудь парень с удовольствием помог!

Поскольку я был там, сделал им машину, они уехали довольные. А через полчаса возвращаются пешком, вопли, крики, скандал: машина встала на выезде из города, вызвали эвакуатор, отправили в Москву. На меня погнали, типа сделал что-то не то. Алика вызвонили. Вроде, Алик их уговорил, обещал заняться их машиной. Уехали на такси в Москву. А сегодня ультиматум выдвинули: чтобы сервис за свой счёт ремонт им произвёл, и грозятся в суд за порчу имущества подать. Потребовали, чтобы меня уволили. Алик меня отстранил пока, до выяснения. Экспертов надо нанимать, ехать, разбираться. И всё, видимо, за мой счёт.

Санька опустил голову.

Странная история, очень странная. Всё за уши притянуто, это даже для Любы очевидно.

- Сынок, вот так ни с того ни с сего, - они поехали, и машина встала? А ты виноват?

- Да. Я же с ней возился. С меня и спрос.

- А ты не ссорился с ними? Говоришь, будто нетрезвые они были?

- Я вообще на них внимания не обращал.

Люба напряжённо думала. Кажется, он всё-таки настал, - тот момент, когда ей понадобилась помощь Ярославны.

- Я сейчас наберу один номер, а потом передам трубку тебе, и ты снова всё подробно изложишь.

- А кому звоним? - в глазах Сашки мелькнула надежда.

- Знакомой. Она адвокат.

Знакомство Любы и адвоката с редким именем Ярославна произошло чуть больше десяти лет назад. Вообще, адвокатом Ярославна давно не работала в силу определённых веских причин, но как она сама выражалась: «Бывших юристов не бывает».

Ярославне было немного за пятьдесят, но выглядела она моложе лет на пятнадцать как минимум. Когда-то давно, ещё в бурные девяностые, она начинала адвокатскую деятельность в Москве, подавала огромные надежды. И её, как одну из лучших, нанял какой-то авторитетный авторитет из города Любы. Авторитету, а точнее, кому-то из его людей, понадобилась качественная защита в суде. Защита состоялась, но далее что-то пошло не так, потому что авторитетный авторитет, которого Ярославна всегда называла «Степаныч», в молодого адвоката влюбился окончательно и бесповоротно. Самое интересное, что чувство оказалось взаимным. Разгорелся нешуточный роман. Авторитет развёлся со своей «тогдашней» женой, сделал предложение Ярославне. Ярославна оставила адвокатскую деятельность и столицу, переехала к авторитету. Потом, уже в «нулевые», авторитет стал законопослушным бизнесменом и даже политиком местного масштаба. Ярославна жила в своё удовольствие, будучи счастливой и любимой женой.

Чуть больше десяти лет назад у Степаныча случилось прободение язвы, и Люба, сама того не планируя, неожиданно спасла ему жизнь, быстро поставив точный диагноз и настояв на операции. Везёт ей на спасение сильных мира сего!

От всех щедрот Степаныча Люба отказалась потом, но Ярославна воспылала к ней горячей симпатией. Они подружились, насколько такое было возможно. Потом Степаныч с женой и детьми перебрались в столицу, где с успехом занялись гостиничным бизнесом. Ярославна, досконально знавшая все правовые нюансы, всегда являлась правой рукой мужа.

Она периодически приезжала в гости к Любе. И уверяла, что готова прийти на помощь по первому зову. Правда, Люба всегда надеялась, что помощь не понадобится. Но вот ошиблась, к сожалению.

Выслушав Сашу, Ярославна велела ему передать трубку матери и приказала Любе взять на завтра отгул. Люба, которая только сегодня отработала первый день после отпуска, созвонилась с начальством, отправила заявление об отпуске без сохранения заработной платы в отдел кадров и подумала, что у её добровольного «биографа» появится ещё один повод написать в министерство очередную кляузу.

В девять утра Ярославна была уже у Любы дома. Саша, вынужденно оставшийся без работы, ещё спал. Пришлось разбудить его и экстренно отправить в душ. Влад тоже спал, каникулы не закончились.

Люба кормила Ярославну завтраком и слушала рассказ об отпуске, из которого семья Ярославны только что вернулась.

Люба, как обычно, шутила о том, что Ярославна, однозначно, ведьма, потому что молодеет, вместо того, чтобы взрослеть. Ярославна хохотала, вытянув длиннющие загорелые ноги чуть ли не на всю стандартную кухоньку Любы.

Ярко-рыжие волосы коротко и супермодно подстрижены, ореховые глаза сияют, ресницы достают чуть ли не до соболиных бровей, пухлые губы всегда сложены в улыбку. В ушах бриллианты, как и на пальцах рук. На ноге браслет. Ярославне всегда было плевать на все условности. Она говорила громко, а смеялась заразительно.

Когда Саша пришёл завтракать, Ярославна велела ему рассказать всё сначала. Саша повторил свой рассказ. С минуту Ярославна изучающе рассматривала его, а потом выдала:

- Теперь сначала, и всю правду.

- Я рассказал всю правду, - ответил Саша, густо покраснев.

Люба удивлённо смотрела на сына. Её дети никогда не лгали.

- Это ты маме своей можешь сказать, - усмехнулась Ярославна. - Что там у вас произошло в сервисе? Скучающие дамы хотели что-то от тебя? Дай, угадаю? Ты парень видный. Что-то такое предложили пикантное?

Сашка покраснел ещё сильнее, хотя казалось бы, куда ещё! Люба удивлённо переводила взгляд с его лица на лицо Ярославны.

- Я жду, - в голосе Ярославны вдруг зазвучал металл. - Я должна знать всю правду, иначе не смогу помочь.

Залпом допив чай, Сашка начал рассказ заново.

До этого, оберегая мать, он скрыл некоторые нюансы истории. Погода стояла жаркая, и Сашка работал в сервисе в синем комбинезоне, надетом лишь на бельё. Торс был практически обнажён, и красивый плечистый парень приглянулся заезжим красоткам.

Подвыпившие девахи на «Порше», оказывается, отмечали девичник одной из них. Той самой, которой принадлежал кабриолет. Судя по всему, в выходные уже состоялась её свадьба, а в понедельник она поспешила обрушиться на автосервис с угрозами. Странное занятие для новобрачной! Нет бы в путешествие отправиться! И всё потому, что Сашка посмел отказать. Парень им приглянулся, и ему без обиняков предложили нескучно провести время с тремя весёлыми девчатами. Нескучно и в определённом плане очень насыщенно.

- И что ты им ответил? - с интересом спросила Ярославна.

Опустив глаза, Саша повторил слово в слово свой ответ.

- Санька! Ты так говорил с девушками?! Ты что?! - Люба схватилась за щёки. Её Сашка! Он же само добродушие! Он никогда ни одной девочки не обидел!

- Маам, это не девушки, это ... - начал басом сын, но вовремя прикусил язык.

Но Ярославна закончила его предложение. Она не боялась опечалить «маму Любу», тем более, что сын Любы абсолютно прав.

- Молодец, Санька! - Ярославна хлопнула Сашу по плечу. - Всё правильно сказал и сделал! А этим...девушкам мы устроим Марлезонский балет! Ты что застыла, Люба? Ты же врач, а вы, врачи, все циники! Прими уже тот факт, что твой ребёночек вырос, и на нём бабы виснут, да ещё так агрессивно! Или ты предпочла бы, чтобы Санька принял их приглашение? Проявил учтивость по отношению к дамам, так сказать?

Люба нервно рассмеялась, покачав головой. Как хорошо, что Ярославна здесь! С ней как-то веселее «принимать» некоторые факты.

Ярославна лично позвонила Алику и узнала у него координаты владелицы кабриолета. Потом созвонилась с ней и договорилась о встрече. Вроде, Ярославна не угрожала пока, но построила речь как-то так, что некая Першина Ксения Игоревна согласилась и дала свой адрес. Московский, естественно.

- Документы собираем, и по коням! - скомандовала Ярославна. - Поедем на моей тачке, привезу вас потом обратно. Заодно у родных Степаныча здесь погощу.

Они въехали в один из столичных коттеджных посёлков, и глядя на дома и улочки, Люба с ужасом думала о том, куда влип Санька, и что они сейчас тут будут пытаться доказать?

Остановив машину у дома, а слава богу, не у средневекового замка, которые тут тоже встречались в изобилии, Ярославна вышла и позвонила в ворота. Ворота открылись, и делегацию встретил молодой человек в строгом костюме, проверил всех троих визитёров металлодетектором и проводил в сад. Почему-то не в дом.

- «В сад, все в сад! ... -Вы там будете петь? ... - Нет, вы там будете слушать!», - вслух шутила Ярославна.

- Присаживайтесь, - строго распорядился молодой человек, тем не менее, краснея под взглядами Ярославны.

«Гости» устроились за столиком на террасе. Практически тут же появилась приятная пожилая женщина, которая быстро сервировала стол, и на нём появились приборы, чайные пары, чайник, кофейник, молочник, сахарница с колотым коричневым сахаром и щипцами, круассаны, бутерброды, разная выпечка. Даже Ярославна была впечатлена.

Потом появилась высокая молодая блондинка с идеальной фигурой и длинными волосами, спускающимися до поясницы, и лицо Саши напряглось.

Девица держалась спокойно и уверенно. Поприветствовала всех, села за стол рядом с «гостями», налила себе кофе.

- Ксения Игоревна, - представилась она. Ярославна, Люба и Саша тоже представились.

- Что же вы не в свадебном путешествии, Ксения Игоревна? - поинтересовалась пришедшая в себя Ярославна, кивнув на шикарное обручальное кольцо, украшающее безымянный палец Ксении Игоревны. - Тяжбы затеваете в столь прекрасный для молодожёнов период?

- Как раз собираемся улетать завтра вечером, - Ксения Игоревна откинула волосы на спину. - Муж на работе, дела утрясает перед отлётом.

«Ничуть не смущается. Хозяева жизни... Оклеветать невиновного человека, практически лишить его работы, и со спокойной совестью отправиться в путешествие! А уж что они Саше предлагали!..» - мысленно негодовала Люба, неприязненно глядя на Ксению Игоревну.

- Я адвокат Александра Викторовича, - в руках Ярославны вдруг появилось удостоверение. Люба и не знала, что Ярославна до сих пор является членом коллегии адвокатов. - Расскажите, пожалуйста, подробно о сути ваших претензий к моему подопечному.

- Обязательно всё подробно расскажу, как только мой отец подойдёт. Супруг на работе, а папа пока на больничном. А то вас много, а я одна.

- Я уже здесь. Приветствую всех!

Голос показался Любе очень знакомым. Обернувшись на голос, она встретилась глазами с Яковом Александровичем Мироновым.

Глава четвёртая
Все представились друг другу и вновь произнесли дежурные приветственные фразы. Яков Александрович, не сводя глаз с Любы, устроился за столом. Но тут Ярославна взяла беседу в свои руки и кратко изложила суть дела. Вариант первый, не расширенный. Без некоторых нюансов. Ксения Игоревна удовлетворённо кивнула. Видимо, ожидала, что сейчас у неё спросят, что она хочет за смену гнева на милость. Не тут-то было!

- Что ж, - резюмировала Ярославна. - Предлагаю сейчас вам, Яков Александрович, как самой незаинтересованной стороне, лично найти независимого эксперта и пригласить его в автосервис. Видите ли, если вызовем мы, то вы можете заподозрить нас в сговоре с экспертом. Если вызовет ваша дочь, то мы можем заподозрить её в сговоре с экспертом. А вы, я вижу не особо в курсе дела.

- Если честно, то совсем не в курсе, да. У нас было свадебное торжество, праздничные мероприятия. Вчера супругу и сына в Европу провожали. Так что совсем не до того было.

- Вот и прекрасно, - улыбнулась Ярославна. - Тогда прямо сейчас найдите эксперта. В каком сервисе машина? Пусть подъезжает сразу туда. И мы приедем.

- Машина Ксении здесь, в гараже, - пожал плечами Миронов.

- Вот как? - подняв брови, Ярославна перевела удивлённый взгляд на Ксению Игоревну.

- А что вас удивляет? - нервно ответила та. Кажется, у девочки начала маска с лица сползать. - Я завтра улечу в путешествие. Вернусь, тогда и займусь автомобилем. В выходные я всё равно не пользовалась им.

Яков Александрович созвонился с каким-то знакомым, через которого узнал координаты лучшего независимого эксперта. Позвонил эксперту. К частью, тот оказался свободен на ближайшие два часа.

Пока они ждали эксперта, вежливо переговариваясь ни о чём, Люба исподтишка рассматривала Миронова. Он выглядел намного лучше. Правда, похудел, поскольку был пока на строгой диете, но немного впалые щёки даже придавали ему некий шарм. Главное, цвет лица здоровый, это радует.

- Любовь Евгеньевна, - неожиданно обратился он к ней. - Раз уж случай свёл нас так странно, может, посмотрите меня? Как врач?

Ярославна, Сашка и Ксения Игоревна удивлённо уставились на него, потом на Любу. Хитрый взгляд Ярославны не понравился Любе.

- Конечно, давайте посмотрю, - спокойно отозвалась Люба.

- Тогда пойдём в мой кабинет, - Яков Александрович поднялся. Он чувствовал какое-то странное волнение, даже небольшую дрожь. Какая встреча! Как он, оказывается, рад видеть Любовь Евгеньевну... Хотя события, при которых они познакомились, вряд ли можно считать приятными.

Они вошли в прохладный сумрачный холл, миновали его, повернули за угол. В кабинете тоже было достаточно прохладно. Яков Александрович поднял жалюзи, и в комнату ворвалось непривычно яркое для конца августа солнце.

- Снимите футболку, - распорядилась Люба.

Миронов послушно стянул через голову белую футболку, отбросил в кресло. Почему-то для Любы это выглядело жутко волнующе, хотя она не впервые наблюдала раздетого Якова Александровича. Пациенты снимали перед Любой футболки, рубашки и кофты ежедневно.

Она вдруг отчётливо поняла, что соскучилась по нему и очень-очень рада его видеть.

Посмотрела шов, он был в порядке. Потом велела сесть, посмотрела язык и глаза. Тоже порядок.

- Беспокоит что-то? - спросила Люба, уже нацелившись идти к выходу.

- Да.

- Что? - она вдруг испугалась.

- То, что ничего не знал о вашем сыне. О том, что у вас есть сын, да ещё такой взрослый.

«Тьфу ты, напугал...». Ну и шутник!

- Я вам больше скажу, у меня два сына, второму шестнадцать, но он тоже большой.

- Не думал, что вы замужем.

- Я и не говорила, что замужем. Если у меня есть сыновья, это вовсе не означает, что есть и муж.

- То есть, вы не замужем?

- Давно разведена.

- А эта ваша подруга...

- Ярославна?

- Да. Вы такие разные!

- Понравилась? Ярославна как раз замужем, и муж её - очень серьёзный человек. Так что не советую.

Люба подумала, что сегодня у них необычный разговор. И что ей пора уже покинуть кабинет Миронова.

- Не советуете, да? - как-то странно начал он. И продолжил язвительно: - А то я ведь уже лыжи навострил, чтобы приударить за ней! У меня же на лице написано это, да? Мы же, мужчины, «все такие», правда? А женщины все святые и великомученицы, да?

- Что вы - что вы! - так же язвительно отозвалась Люба, вдруг вспылив и сама себе удивляясь. - Наоборот, вы все «не такие»!

И она сделала руками жест, изображающий кавычки.

- Ой, ой! - Миронов поднялся со стула и сразу будто навис над ней. Причём, футболку он так и не надел. - А может, не надо обобщать, Любовь Евгеньевна?

Глаза его сузились и смотрели холодно.

- Аа, то есть, вы как раз «такой», и признаёте это? - усмехнулась Люба.

Она вдруг начала получать извращённое удовольствие, высмеивая оппонента.

- Хватит передёргивать! - он упёр руки в бока. - И вообще, что вы на меня взъелись, а?!

- Угадайте с трёх раз! - Люба резко направилась к выходу, и хлопнув дверью, покинула кабинет.

Ну и семейка! Теперь понятно, в кого доченька такая резвая! Хотя...стоп. А почему Ксения Игоревна, а не Яковлевна?!

Когда Миронов вернулся на террасу, Любовь Евгеньевна сидела, надувшись. Ему это показалось очень забавным. Он понимал, что она сердится из-за сына. Но что поделать? Александр - взрослый человек, и ему давно пора самому отвечать за свои поступки.

Ярославна вопросительно смотрела на Любу, её распирало любопытство по поводу знакомств подруги. Но Люба делала вид, что ничего не замечает. Миронов загадочно улыбался. Сашка переживал, это было заметно. Ксения Игоревна была безмятежна; сидела, глядя в Айфон.

К счастью, раздался звонок в ворота. Прибыл эксперт. Все поднялись и направились к гаражу.

Машина была ярко-жёлтая, очень красивая.

Эксперт, напоминающий почему-то экспертов из всех детективных сериалов сразу, подняв очки на лоб, рассматривал автомобиль изнутри.

- За рулём кабриолета

Я врубаю Летова...

Это напевала Ярославна, прогуливаясь около автомобиля и бросая на Ксению Игоревну красноречивые взгляды.

...- И пускай уже не лето,

Это фиолетово...

Эксперт завёл машину.

- Автомобиль полностью исправен, - вынес он свой вердикт. Лицо Ксении Игоревны приобрело сероватый оттенок. Она стояла, ни на кого не глядя.

- Это точно? - спросил Яков Александрович.

- Точнее не бывает. Можете проверить лично.

Миронов сел в автомобиль, завёл его, аккуратно выехал из гаража. Бросил взгляд на дочь.

Потом он расплатился с экспертом и проводил его лично. Вернувшись, спокойно сказал дочери:

- Ксения, нам нужно поговорить с тобой с глазу на глаз. Пойдём в дом.

...- Ну всё, сейчас красотке мало не покажется, хоть папаша и выглядит довольно миролюбиво, - улыбнулась Ярославна и бросила на Любу очередной красноречивый взгляд. Природное любопытство продолжало её распирать.

- Мам, а откуда ты этого мужика знаешь, хозяина дома, отца этой... Ксении? Правда, он Яков, а дочка Игоревна, но всё равно по ходу отец. Отчим, видимо, - Сашка вдруг оказался не таким деликатным, как Ярославна, взглядами не ограничился. Тоже, видимо, любопытство распирало.

- Яков Александрович служит в Минздраве. Он приезжал с проверкой к нам в санаторий.

- Мм, - подняла брови Ярославна. - И как проверка? Помощь тебе не нужна?

- Проверка ещё не завершена, временно приостановлена на период больничного Якова Александровича. Потому пока не знаю, нужна ли мне помощь.

- Ну ты держи в курсе...проверки, подруга, - Ярославна бросила на Любу очередной выразительный взгляд.

На что она пытается намекать?! Ведь очевидно, что Миронов женат, у него семья.

Вскоре отец с дочерью вернулись. Кажется, Ярославна была права, потому что Ксения Игоревна имела бледный вид, а на лице Миронова угадывались следы ещё неугасшего гнева.

Едва все вновь устроились за столом, Ксения Игоревна принесла извинения по очереди Саше, Любе и Ярославне. Потом позвонила Алику, объяснила, что вышло недоразумение, и она полностью отказывается от своих претензий, приносит извинения.

Алик тут же перезвонил Сашке, минуты не прошло. Видимо, тяжело приходилось без старшего механика. Но Сашка сказал, что выйдет на работу только послезавтра, в четверг.

В Москве жил армейский друг Сашки, Ваня, и они уже договорились о встрече. А тут ещё радость такая - все облыжные обвинения сняты.

Сашка вызвал такси и быстро испарился, попрощавшись со всеми и сообщив матери, что вернётся домой завтра.

Ксения Игоревна выжидательно посмотрела на отца.

- Что, Ксюша? - поднял брови Яков Александрович. - Инструкции нужны? Собираешь сейчас своих подружек, вместе с которыми пакостила, покупаете самый лучший коньяк и едете к Алику. Сумели гадостей ему наговорить, умейте принести личные извинения. И поспеши, тебе ещё в путешествие собираться. Да и вернуться сюда надо до того времени, как Слава с работы приедет. Иначе что ты ему собираешься рассказать?

Быстро кивнув и попрощавшись с Любой и Ярославной, Ксения Игоревна удалилась.

- Любовь Евгеньевна, - откашлявшись, начал Миронов. - Ещё раз приношу искренние извинения. Как я могу...компенсировать моральный вред и ваши издержки?

- Вполне достаточно извинений и разъяснения ситуации руководству Александра, - Люба поднялась. Ярославна кивнула и тоже встала.

- Ну что, по коням, Люба? Быстро увезу тебя и вернусь обратно. В гости к родне Степаныча не получится сегодня, дочь написала в Вайбере, что-то я нужна ей срочно.

- Вы живёте здесь? Тогда не заставляйте дочь нервничать. Я сам отвезу Любовь Евгеньевну. У меня времени полно, я на больничном, - Яков Александрович тоже встал.

Люба оторопела настолько, что слова вымолвить не могла, зато хитрая Ярославна сориентировалась молниеносно. Перезвонила дочери и быстро откланялась, пообещав, что скоро приедет в гости к Любе.

Ну нормально... Все её бросили, оставили одну в чужом доме! Люба бросила быстрый взгляд на хозяина дома. Подумать только, он улыбается! И почему-то в этой улыбке Любе чудится вопрос: «Ну что, попалась?».

Люба набрала в грудь воздуха и открыла было рот, но Яков Александрович опередил её:

- Попробуйте только сказать, что можете уехать на такси.

Люба закрыла рот.

- Подождите меня несколько минут, пожалуйста, я переоденусь. Погуляете по саду? Или пойдём в дом?

«Ну уж нет. Хоть я и понимаю, что он говорит это без задних мыслей. Я не хочу идти в семейное гнездо, пока хозяйка отсутствует».

- Спасибо, я здесь посижу, - Любе удалось улыбнуться вполне искренне.

Через несколько минут они выехали из коттеджного посёлка. Люба вздохнула с облегчением.

- Как дела в санатории, Любовь Евгеньевна?

- В целом нормально, насколько я могла оценить обстановку за один день. Только вчера вышла из отпуска.

- Где отдыхали? Летали куда-нибудь?

- Нет, была на даче с тётей Клавой. Она живёт там с весны до глубокой осени. И я жила, помогала ей. Хорошо там, спокойно.

- Вы любите спокойствие, Любовь Евгеньевна?

- Да, очень!

- Вы умеете и другим внушать спокойствие. Вы маленькая и хрупкая, но в вас заложена мощнейшая положительная энергетика. Когда я лежал в больнице, всегда с нетерпением ждал вас. Потому что как только вы приходили, всё вставало на свои места. Я понимал, что иду на поправку, начинал верить, что всё будет хорошо. Мне будто дышалось легче. Много раз слышал определение «врач от бога», но лишь общаясь с вами, понял истинное значение этих слов.

Щёки Любы давно пылали.

- Спасибо, Яков Александрович! Мне никогда не делали таких комплиментов. Конечно, пациенты часто говорят хорошие слова, но чтобы так!.. Тем более, вы мой начальник, хоть и не прямой.

- Это не комплимент. Это правда.

- Спасибо! А куда мы едем? Где это мы?

Люба с удивлением смотрела в окно на какое-то экзотическое здание.

- Это ресторан. Нам необходимо пообедать. Можно было поесть у меня дома, но мне хотелось побыть вдвоём с вами.

Они устроились за столиком, и Миронов протянул Любе меню:

- Пожалуйста, сделайте для меня тоже заказ. Как врач.

Люба заказала две порции нежирной рыбы, приготовленной на пару, а на гарнир брокколи и цветную капусту на пару.

- Почему вы заказали себе то же, что и мне? - удивился Яков Александрович.

- Потому что я за солидарность.

- Спасибо вам... Знаете, я будто из чистого родника воду пью, когда вы рядом, и я говорю с вами. Я так устал бултыхаться в мутной воде! Не подумайте, что жалуюсь!

- И не думала. Хотя и пожаловались бы, что такого? Может, истоки болезни там? В этой мутной воде?

- Скорее всего. Но сначала я хочу знать всё о вас. Мои жалобы потом.

- Знать всё?

- Вот именно.

Глава пятая
Думая с чего начать рассказывать «всё» о себе, Люба бросила быстрый взгляд на руки Миронова и поняла, что именно её удивило сегодня, помимо того, что дочь Якова Александровича носит отчество «Игоревна». Люба никак не могла поймать тот второй нюанс, а сейчас поняла: нет обручального кольца. Причём, давно нет, потому что нет уже и следа. Рука успела покрыться загаром полностью.

Люба протирала его руки салфетками несколько раз, когда ему было плохо, и проверяла пульс каждый день, навещая его в больнице. Кольцо было, и светлая полоска скрытой от загара кожи под кольцом была. Это Люба помнила очень хорошо.

- Меня зовут Любовь Евгеньевна Смолякова, мне ровно сорок лет. Где и кем работаю, знаете. Санаторий возглавляю пять лет, до этого работала врачом - гастроэнтерологом и врачом ультразвуковой диагностики в Центральной городской больнице своего города. Сейчас тоже практикую, стараюсь не застревать только в административной работе.

- Отлично, очень хорошо! Такие доктора, как вы, необходимы системе здравоохранения. Помимо прочего, вы прекрасный диагност, талантливый!

- Спасибо, - улыбнулась Люба, и собеседник улыбнулся в ответ. Сердце Любы вдруг резко ускорилось. Неужели он настолько волнует её? Только этого не хватало!

- О работе понятно. А о личном?

- Живу с моей тётей, Клавдией Петровной, и с двумя сыновьями - Александром и Владиславом. Саше двадцать один год, Владу шестнадцать. Где и кем работает Саша, знаете. В конце июня он вернулся из армии. Влад вот-вот пойдёт в десятый класс, занимается самбо, постоянно участвует в соревнованиях, часто бывает призёром. В перспективе думает о военной карьере или службе в полиции. Всё.

- А ваши родители?

- Тётя Клава - мои родители. Она меня вырастила. С самого младенчества. И помогла потом мне поднять сыновей.

- То есть, официально вы были сиротой?

- Нет, никогда не была. Мама умерла при родах, а отец теоретически был. Его не стало, когда мне самой уже исполнилось двадцать пять. Он так и не справился с потерей моей мамы. Жил своей жизнью, если это можно назвать жизнью. Не давал ни жалеть себя, ни помогать.

- А отец ваших сыновей?

- Мы поженились, когда мне было восемнадцать. Его родители не приняли меня. Они представители творческой интеллигенции, я казалась им слишком простой, а брак единственного сына - мезальянсом. Саша родился, когда я училась на втором курсе, но тётя Клава помогала, чем могла. Она работала токарем на вредном производстве и довольно рано вышла на пенсию. Я имела возможность учиться, ездила в Москву на электричке. Когда Саше было два, моему мужу, Виктору, предложили работу в Москве. Но жилья там не было; предоставляли комнатку в общежитии только для него. Виктор приезжал домой лишь на выходные. Потом встретил одинокую женщину со столичной пропиской. Собственно, на этой ноте наш брак приказал долго жить.

- Сколько лет было сыновьям?

- Семь и два.

Люба не понимала, почему она так подробно рассказывает о себе фактически чужому человеку. Почему он спрашивает, а потом так внимательно слушает? И почему ей так легко с ним? Она словно очищается, рассказывая ему о себе. Никогда и никому она так подробно не говорила о своей жизни.

- Помогал?

- Добровольно помогал материально, пока новая жена не родила. А на алименты мы с тётей Клавой решили не подавать. Чтобы он потом не захотел помощи от мальчиков. Он их вычеркнул из своей жизни. Зачем нам его деньги? У тёти Клавы всегда была неплохая пенсия и огород, а я работала много и упорно. Не шиковали, но на жизнь хватало.

- Как понять «вычеркнул»? Не общался с детьми совсем?

- Вот именно. По требованию новой жены. В качестве оплаты за московскую прописку. Ну и родители у неё какие-то непростые, способствовали в карьере зятю.

Люба вдруг подумала, что вот эти родители, способствующие в карьере зятьям, - какой-то рок в их с тётей Клавой жизни.

Яков Александрович выпрямился, удивлённо глядя на неё.

- Что, Яков Александрович? Почему так смотрите?

- Это серьёзно? Отказаться от детей ради прописки и карьеры? Так бывает?

Люба смешно сдвинула брови:

- Это меня сейчас чиновник из министерства спрашивает? Или воспитанник детского сада? Не обижайтесь, но вы точно не вчера родились?!

Он рассмеялся и взлохматил рукой волосы, совсем как мальчишка.

- Я достаточно циничен, но не до такой степени. У меня всегда были и есть твёрдые представления о семье. Несмотря ни на что.

- На что несмотря? - Люба бросила на него испытующий взгляд.

- Обо мне позже, я ещё не всё о вас выяснил, - он поставил локти на стол, положил подбородок на сомкнутые пальцы.

- Вроде, всё выяснили, Яков Александрович. Куда уж больше?

- Нет, не всё. Для меня неясна история с Николаем Андреевичем. Почему именно его так упорно сватает вам наш аноним?

- Понятия не имею. С Колей...кхм...Николаем Андреевичем мы общаемся исключительно по работе, а поскольку и работаем теперь в разных местах, общаемся крайне редко.

- Но всё же общаемся, и всё же он «Коля», - задумчиво проговорил Миронов, и глаза его опять холодно сузились. Второй раз за сегодняшний день.

- Яков Александрович... Я не собираюсь оправдываться, мне не в чем. Не встречаюсь с женатыми мужчинами.

- Почему он женился не на вас? В прошлый раз, когда мы говорили о нём, вы сказали, что ваша связь прекратилась, едва он женился. То есть, связь была с вами, а женился на другой? - Миронову удалось справиться с нелогичным и абсурдным гневом, охватившем его вдруг.

- Вот именно.

- Почему?

- Я боюсь говорить, не хочется вас вновь шокировать, - рассмеялась Люба.

- Любовь Евгеньевна! Говорите!

- Я могла предложить Николаю Андреевичу заботу обо мне и двоих чужих для него детях, проблемы, тётю Клаву и дачу. А родители его жены предложили ему карьеру, большую квартиру в центре, отпуска за границей, возможность родить собственных детей. Грубо говоря, когда есть такой вариант, кому нужна женщина «с прицепом»?

- Фуу, Любовь Евгеньевна! Что за выражения?! И второй раз за сегодняшний день предлагаю вам не обобщать.

- Я и не обобщаю.

- И с тех пор у вас с Николаем Андреевичем ничего не было... такого, я правильно понимаю? Только рабочее общение?

- Я уже дважды или трижды это сказала, - улыбалась Люба. Откуда у Якова Александровича эта ревность, интересно? Что за дела? И почему ей, Любе, это нравится? Стыд-позор, Любовь Евгеньевна! Сорок лет, а ума нет!

- И он вот так резко обрубил всё, да? Кремень, а не мужчина?

- Нет, это я кремень, Яков Александрович, - это было сказано и для него, чтобы особо губы не раскатывал. Люба уже понимала, что нравится Миронову. Она не дура и не ханжа. Но он женат. - Это я обрубила.

- То есть, он не прочь? Так я и знал! - пробормотал Миронов. - Дыма без огня не бывает! Всё же причина анонимок связана с ним, я уверен! Подумайте на досуге, Любовь Евгеньевна! Может, его супруга так вас ненавидит?

- Хорошо, подумаю, - сказала Люба, чтобы не спорить на эту скользкую тему. Не могла же она сказать, что именно Дарья сообщила Коле о грядущей проверке в санатории и об анонимках. Вряд ли она пустилась бы на такие сложные многоходовки. К тому же, наверняка Дарья знает обо всех интрижках мужа, если даже Люба знает. Земля слухами полнится. А значит, Дарье прекрасно известно, что с Любой у Коли ничего нет.

- И как вы...с тех пор совсем одна? Всегда?

- Вы хотите знать, были ли у меня романы за эти двенадцать лет? Яков Александрович, я не святая и не великомученица.

Он усмехнулся как-то невесело и опустил глаза.

- Могу лишь сказать, что не слишком часто. Свободных мужчин моего возраста практически нет, только разведённые. Как-то ни с кем не сложилось серьёзного. Под кожу никто не смог проникнуть.

Миронов кивнул. Он хорошо это понимал.

Они помолчали. Люба смотрела на Миронова. Красивый и задумчивый. Он всё больше нравится ей. Плохо, очень плохо. Нельзя.

- Вы всё узнали обо мне? Я к тому, что долг платежом красен, - насмешливо сказала Люба.

- Почти всё. Если что-то ещё вспомню, спрошу, Любовь Евгеньевна. Теперь предлагаю заказать десерт, чтобы немного подсластить мой рассказ. Выбирайте для меня и для себя. Лучше опять одно и то же, мне очень нравится, когда вы за солидарность, - Миронов, улыбаясь, протянул Любе десертное меню.

...- Меня зовут Яков Александрович Миронов, мне сорок три года. Родился, вырос и всегда жил в Москве. У родителей я один. Мама ваша коллега, врач, только терапевт. Отец учился на инженера, всю жизнь работал на заводе, потом возглавил предприятие. Сейчас родители оба на заслуженном отдыхе, практически постоянно живут в Болгарии. Я учился на санитарного врача и даже начинал работать, но вскоре оказался на службе в министерстве.

- Вот так взяли и оказались? Расскажите, в чём ваш секрет? Как можно оказаться на службе в министерстве?

- Как вариант, удачно жениться.

- Ну конечно, я могла бы сама догадаться! - Любе даже смешно стало.

- Любовь Евгеньевна...

- Не обобщать? А я как раз собиралась.

- Вот и зря! Потому что я всегда любил свою жену!

«Почему в прошедшем времени? И где колечко?».

- Мою жену зовут Таня. Её отец давно являлся высокопоставленным чиновником от медицины. Мать одна из первых в стране открыла клинику пластический хирургии. Тесть на пенсии сейчас, а тёща до сих пор работает. Когда мой отец возглавил завод, он запретил маме работать в больнице, поскольку работа участкового терапевта отнимала очень много времени и сил. Мама прошла специализацию и устроилась консультантом в ту самую клинику, принадлежащую моей тёще. Но тогда она ещё не была моей тёщей. Мама подружилась с моей тогда ещё будущей тёщей. У маминой начальницы оказалась дочка, которая недавно овдовела, оставшись с двумя детьми на руках. Статус вдовы, равно как и наличие двух детей, в глазах моих родителей, желающих «устроить» мою жизнь, являлись сущими мелочами. Мои родители и родители Тани сговорились. Не знаю, была ли в курсе Таня, но я точно был в неведении, когда нас будто случайно познакомили на каком-то празднике. Таня очень хороша собой, умна, остроумна и образованна. Она и сейчас такая. В сорок шесть выглядит максимум на тридцать пять. Ксюша очень похожа на мать. А тогда я влюбился, как последний болван, и меня не останавливало ни наличие двоих детей, ни то, что Таня старше меня на три года. Таня всячески поощряла меня. Когда мы поженились, мне было двадцать четыре, а ей двадцать семь. Ксюше сейчас двадцать четыре. Тогда было пять, а сыну, Роману, было тогда два. Сейчас ему двадцать один. Он учится в одном из университетов Европы. Ксюша выучилась здесь, окончила МГИМО. Вышла замуж на днях, это вам известно. Несмотря на отсутствие общих детей, семья у нас была всегда очень хорошая и крепкая, предмет гордости и надёжный тыл. Ксюша и Рома считают меня своим единственным отцом, отца по крови они не помнят. Но Таня почему-то не хотела, чтобы я усыновил Рому и удочерил Ксюшу. Видимо, потому что очень любила Игоря, первого мужа. Вот так мы и жили: спокойно, дружно, в уважении и доверии. Во всяком случае, я был уверен в наличии уважения и доверия. Но так вышло, что сейчас вот уже третий месяц длится бракоразводный процесс. Татьяна всячески препятствует разводу, нам уже дважды давали месяц на примирение. Однако думаю, что судья уже устал, вода камень точит, и к середине сентября нас разведут.

Миронов задумчиво молчал уже несколько минут, а Люба его не тревожила. Во всяком случае, пока. Она ещё в первый день их знакомства заметила за ним эту особенность - погружаться в свои мысли настолько, что практически забывать об окружающих.

Но он поднял глаза и прямо посмотрел на Любу.

- О причинах развода надо рассказывать, да?

- Да, Яков Александрович, надо рассказывать, - кивнула Люба. - Мы же, вроде как, сегодня рассказываем всё о себе друг другу.

Он кивнул, словно собираясь с силами.

- В середине июня, незадолго до моей командировки в ваш санаторий, у меня выдался десятидневный отпуск. Это получилось неожиданно, и я решил сюрпризом нагрянуть в Болгарию, где тогда находилась вся семья: Таня, дети, на ту пору ещё жених Ксюши, Слава. В тот день, когда я прилетел, мои родители, Ксюша, Рома и Слава уехали на экскурсию в Софию. Я прилетел, открыл двери в дом, вошёл и обнаружил свою любимую жену Таню в постели с мужчиной. Этаким жеребцом моложе меня лет на двадцать. Видимо, я был уже не тот.

По лицу Миронова пробежала тень, и Люба вдруг испугалась за него. Она ревновала, ненавидела его жену, негодовала и боялась за здоровье Якова Александровича. Ей невыносимо было думать о том, что он почувствовал в тот момент.

Люба, сама того не желая, но инстинктивно пытаясь защитить Миронова, стиснула его ладонь, а он вдруг сильно сжал её пальцы в ответ. А потом так и не выпустил её руку.

- Тогда у вас и начались проблемы со здоровьем, да? Гастрит, а потом аппендицит, который вы тоже приняли за гастрит.

- Да, тогда. Я тем же заворотом улетел обратно, мои родители и дети так и не узнали, что я прилетал в тот день. Сразу озадачил своего адвоката, подал на развод. Дальше вы всё знаете, Любовь Евгеньевна.

Они молчали. Миронов сжимал руку Любы.

- Вы...до сих пор любите жену? - она не могла не задать этот вопрос.

- Нет, не могу любить её, потому что перед моими глазами стоит та картина. Пусть теперь Таню любит кто-нибудь другой. И мне плевать на прошедшие девятнадцать счастливых лет. Я не святой и не великомученик, Любовь Евгеньевна!

- Но вы живёте под одной крышей?

- Нет. Все в курсе нашего развода - и родители, и дети. Правда, об истинной причине я умолчал, и Таня тоже. Кризис как бы. Дети выросли, и рядом ничто не держит. Я снял квартиру, жил там. Новую пока не покупаю, жду развода. Дом, видимо, отойдёт Тане и детям, но это справедливо, мне думается. На свадьбе дочери мы, конечно, изображали семью для родителей Славы и гостей. А в доме я оказался сегодня, потому что Таня и Рома вчера улетели в Европу. У Ромы учёба вот-вот возобновится. Приехал в дом, чтобы остатки своих вещей собрать. А тут такая удача, визит вашей делегации.

...Они проговорили, сидя в ресторане, до позднего вечера. Люба уже волновалась о том, как завтра утром встанет по будильнику.

Потом Миронов довёз Любу до самого дома и пообещал, что скоро приедет для окончания расследования. Но ненадолго, дня на три-четыре. И остановится не в санатории, а в отеле, ведь ему теперь нет нужды «внедряться» и искать изъяны в работе санатория.

Глава шестая
Миронов был очень зол. На окончание служебного расследования в «Ключиках» ему дали всего три дня, причём, за это время он должен был составить и отправить отчёт и провести беседу с руководством санатория. Не потому что было, за что, а профилактическую беседу. На будущее.

Далее сразу предстояла командировка в другой регион, а потом заседание суда по поводу развода.

Больше всего Якову Александровичу хотелось видеть Любовь Евгеньевну, снова говорить с ней, как тогда, в ресторане. Говорить о них, а не о работе. Да что там... Не только говорить с Любовью Евгеньевной хотелось ему, но он прекрасно понимал, что пока даже думать рано о таком. Слишком много нехорошего пока между ними стоит, слишком много мутной воды вокруг. Так начинать отношения нельзя. Нет, только не с Любой, как он про себя давно называл её. Только не с ней. А с другими ничего начинать не хочется, вот в чём дело. Потому нужно запастись терпением и благоразумием.

Люба знала, что Миронов в городе, он приходил к ней в первый день, когда приехал. Сказал, что в следующий раз придёт уже с результатами. Прибыл «ревизор» в понедельник, а сегодня среда. Едва Люба подумала о Якове Александровиче, как он позвонил. Он всегда лёгок на помине. Позвонил из отеля и сказал, что через полчаса будет в «Ключиках».

Люба подошла к зеркалу, критически осмотрела себя. Сойдёт. Кожа у неё смуглая, да ещё летний загар не сошёл. Это по весне, в период авитаминоза, обычно не слишком радостно видеть в зеркале свою бледную физиономию. После лета очень даже ничего. И глаза блестят от радости: Миронов же приедет сейчас.

Хотя чему радоваться? Он сказал, что уже из отеля съехал, сразу из «Ключиков» отбудет в столицу. Его ждут великие дела. Он высокопоставленный чиновник, занятой человек. Его жизнь расписана почти по минутам. Сегодня «Ключики», а завтра он улетит в командировку на Север. Расследование подошло к концу, вместе с их вынужденным общением. Уедет и забудет. А она останется и будет жить. У них разная жизнь. Без точек соприкосновения.

И разная жизнь продолжается.

Примерно через месяц тётя Клава вернётся с дачи до весны. У Саши девушка появилась, Марина, учитель начальных классов. Он её уже в гости приводил, знакомил с Любой. Приятная, глазастая. Добрая, простая, сразу видно, и очень весёлая. Мама у неё тоже учитель, а отец в заезды ездит вахтовым методом, бурильщик. Хорошо, что Сашка такой умный, но в то же время, простой человек. И девушку под стать выбрал.

Владик начал учиться, а через десять дней уже на соревнования поедет. Тренер доверяет ему занятия с малышами, и Влад ребятам кажется непререкаемым авторитетом, буквально полубогом. Ему и лестно, и смешно, - он ведь сам ещё ребёнок.

Жизнь идёт своим чередом... И это прекрасно. Зачастую лучшая новость - это отсутствие новостей.

...- Вот такой отчёт я ещё вчера вечером отправил в министерство, Любовь Евгеньевна. Всё прочитали?

- Да, спасибо, Яков Александрович! Всё прекрасно, и вы ничего не упустили.

- Замечательно, я рад, - кивнул он. - Но я должен сделать ещё кое-что. Считаю своим долгом на будущее оградить вас от необоснованных жалоб и кляуз. Потому, помимо служебного расследования, провёл личное. И мне удалось выяснить источник того негатива, который выплёскивался в анонимных опусах более полугода.

Люба смотрела на него во все глаза. Миронов вышел из её кабинета, а через три минуты вернулся. Следом за ним вошла инструктор по лечебной физкультуре Василиса. Лицо её было непроницаемо. Она без приглашения опустилась на один из стульев, потупившись и перекинув на пышную высокую грудь длинную русую косу. Василиса была настоящая русская красавица, и имя под стать. Молодая, ей не было и тридцати лет.

- Разрешите представить вам, Любовь Евгеньевна, нашего писателя-анонима. Василиса Юрьевна Долгих, инструктор по лечебной физкультуре. Хорошо, что в «Ключиках» есть ещё два таких инструктора, иначе возникли бы трудности, так как Василиса Юрьевна сейчас при мне напишет заявление об увольнении по собственному желанию. Без отработки, с завтрашнего дня. А вы, Любовь Евгеньевна, подпишете. И Василиса Юрьевна сразу будет свободна. Сразу, пока я тут. Трудовую книжку получит по почте ценным письмом. Инструкторы по лечебной физкультуре в вашем городе нужны, я узнавал, так что Василиса Юрьевна не останется без работы. Мы не будем выносить сор из избы, никто не узнает правду об увольнении. А я буду пристально наблюдать за вами, Василиса Юрьевна! Помните об этом, если вам вдруг снова захочется причинить хоть малейший вред Любови Евгеньевне или ещё кому-то. Ясно?

Миронов пристально смотрел на Василису. Та молча кивнула.

А Люба вдруг подумала, что не зря он занимает свою должность. А ещё поняла, почему его дочь так оперативно принесла извинения однажды. Вот каким он может быть... Она его таким не знала. С таким человеком как-то совсем не хочется полемизировать и вступать в спор. Хочется ответить просто: «Будет сделано! Ещё вчера!».

Подписав заявление Василисы, Люба позвонила в отдел кадров. Оттуда сразу пришли за заявлением, и сказали, что ждут там Василису прямо сейчас: необходимо поставить подписи в приказах.

Специалист ушла, поднялась и Василиса. И тут Люба всё же не сдержалась. Они не были подругами; Люба не допускала панибратства с подчинёнными, считала, что к добру это не приведёт. Но она всегда старалась быть объективным и справедливым руководителем. И с Василисой, которая работала в санатории в течение трёх лет, у них ни разу не было «напряжёнки».

- Василиса, скажи хоть, что я тебе плохого сделала? Чем обидела?

Василиса словно только этого и ждала. Плотину прорвало.

- За что? - она смотрела на Любу с неподдельной ненавистью. Люба даже попятились, но почувствовала, как её взял за руку Миронов, который сидел на одном из стульев, стоявших рядом. - За то, что тебе всё, а мне ничего!

- Какое «всё», Василиса?! Ты о чём? Руководство санаторием? Так тут сыграли роль образование и опыт работы. У тебя же среднее, Василиса! Учись, и будешь руководить! Не я придумываю критерии отбора руководителей!

- Да кому нужно твоё руководство?! Я про Колю говорю!

- Про Колю?! Про Николая Андреевича?! Причём тут я-то? Он женат, Василиса!

- Что в тебе такое есть, чего нет во мне? Ты посмотри на себя: старая, чёрная вся, ни рожи ни кожи, ни фигуры! А он на тебя смотрит - и слюни до пола, и глаза горят! И «Любушка-Любушка»! Я же слышала, подслушивала, когда он приезжал и вы в саду говорили однажды тут, у санатория, с год назад! А ко мне не зашёл даже, хотя спал тогда со мной! А потом бросил меня! А ты всё для него «Любушка-Любушка»!

Люба устало опустилась на один из стульев, стоявших у окна, и махнула рукой:

- Всё, иди, Василиса! Не хочу больше слушать этот бред. Видишь во мне врага, а твой главный враг - ты сама. Найди себе нормального мужчину, а не глубоко женатого ловеласа, и всё встанет на свои места! Прощай. И не забудь то, что тебе сказал Яков Александрович. А он в министерстве служит. Так что не советую.

Василиса ушла в отдел кадров, а Люба продолжала сидеть, глядя прямо перед собой. Она до сих пор не могла пережить столь неприкрытую и искреннюю ненависть Василисы.

Потом подбородок её вдруг задрожал, а из глаз хлынули слёзы.

- За что?! - она хотела крикнуть, но из груди вырвался лишь какой-то глухой шёпот.

Миронов быстро запер двери кабинета изнутри, устроился на стуле и усадил Любу к себе на колени.

- Успокойся, - шептал он, впервые обращаясь к ней на «ты», быстро целовал её руки - сначала тыльную сторону, потом ладони. - Она ушла и больше не придёт. А я не дам тебя в обиду никому.

Он взял со стола пачку бумажных носовых платков, аккуратно промокнул слёзы Любы, вытер нос, как маленькой.

Обхватив Миронова за шею, Люба положила подбородок на его плечо и зажмурилась. Как хорошо, как надёжно и спокойно! Он сказал, что не даст её в обиду. Ей нужна защита и поддержка. Она так устала!

Яков гладил её по голове, но накопившиеся к Любе нежность и желание были настолько сильными, что вырвались на волю, он не выдержал. Он всё же выдал себя раньше времени: обхватив ладонями затылок Любы, начал целовать её несдержанно и отчаянно. И она отвечала, она была с ним открытой, страстной и податливой.

Опомнились одновременно. Они в санатории, в кабинете директора. Двери закрыты, но это ничего не значит. Люба, вырвавшись, вскочила на ноги. Поднялся и Миронов.

- Я не прощаюсь, Любовь Евгеньевна! - немного взволнованно сказал он, сверкнул глазами и вышел, аккуратно закрыв за собой двери.

* * * * * * *

Был конец сентября, суббота. Люба сделала уборку, сварила суп. Правда, не очень понятно, для кого сварила. Видимо, для себя любимой. Ну ничего, Сашка с Мариной всё равно приедут завтра с дачи.

Влад уехал на соревнования, а Сашка и Марина - на дачу, где они собрали друзей и праздновали день рождения Марины. Мероприятие было одобрено и санкционировано тётей Клавой и проходило под её присмотром. Правда, присматривала она с участка Рифа Рустамовича, не хотела мешать молодёжи веселиться. Люба тоже не хотела мешать, хотя и её приглашали на праздник.

Слоняясь из угла в угол, Люба думала, чем бы ещё заняться, когда раздался звонок в домофон.

- Кто там?

Молчание. Видимо, опять к Олесе с пятого этажа. Тем более, сегодня суббота. Нажав кнопку, Люба вернулась в комнату. Звонок в двери. Всё же кто-то пришёл к ней. У своих есть ключи, значит, кто-то чужой.

Люба посмотрела в глазок, и сердце её с размаху улетело прямо в пятки, а потом резко поднялось к горлу. Этого не может быть! Он же в командировке...

Быстро пригладив волосы, открыла двери. Миронов шагнул в прихожую, сразу заняв треть этой прихожей, улыбнулся и просто сказал:

- Привет, Люба!

Она не успела ни остановить себя, ни поймать: метнувшись, повисла на его шее, а он быстро целовал её, прижимал к себе, исступленно гладил спину и плечи Любы. Он думал, с ума сойдёт, так скучал по ней в этой командировке. Раньше он никогда не упускал возможности увидеть новые места; в этот раз у него была одна лишь мысль: «Скорее бы увидеть мою Любу!».

Не отпуская Любу, Яков скинул обувь и прошёл в комнату. В прихожей было сумрачно, Люба не успела включить свет. А ему необходимо видеть её, смотреть в её лицо.

Правда, смотреть не слишком получалось, потому что Люба успела стянуть с него куртку, а следом и тонкий свитер. Маленькие тёплые ладони гладили его спину, плечи, шею и затылок, и в голове мутилось.

Мучительно застонав от несправедливости (почему он уже без свитера, а Люба всё ещё одета?!), Яков остановился и резкими движениями расправился со всей одеждой Любы разом.

- Вот так-то лучше! - прошептал в ухо Любе, а она, улыбаясь и крепко обнимая его, кивнула на одну из белых дверей.

* * * * * * * *

Спустя полтора месяца.

Была суббота, и Люба ждала Якова к обеду. Влад опять уехал на соревнования, а Сашка с Мариной ушли в гости. Марина уже почти месяц назад переехала к ним; они с Сашей подали заявление в ЗАГС, поспешили, хотя бракосочетание должно состояться лишь в начале февраля.

Тётя Клава сразу после окончания дачного сезона переехала к Рифу Рустамовичу, чем удивила всю семью, пусть Люба и ожидала подобного развития событий. Ожидала, но не так скоро. Однако тётя Клава заявила, что времени у неё не так уж много, некогда долго телиться: счастье, заплутавшее ещё в молодости, наконец-то нашло её.

Яков приезжал почти каждый день, уже вся семья была в курсе отношений Любы, даже Риф Рустамович познакомился с «будущим зятем».

Люба и Яков заявление не подавали, хотя кольцо он ей подарил уже на втором свидании. А потом сразу познакомился со всеми родственниками Любы. Саша, уже знавший его, был очень удивлён, но не шокирован: при прошлой встрече ему очень понравилось то, как быстро Миронов решил проблему с враньём дочери.

Заявление они не подали, потому что решено было пожениться, как только Яков купит для них квартиру. Он пока жильё арендовал, и искал подходящее, чтобы купить. Миронов сказал, что нет необходимости подавать заявление: как будут готовы, так и поженятся. Для него это не являлось проблемой.

Влад, к великой радости Любы, легко согласился на переезд в столицу, да и кто бы отказался? Хотя Саша и Марина предпочли пока остаться в своём городе, и в их распоряжении будет вся квартира.

К счастью, дети Якова продолжали нормально общаться с ним и после того, как он развёлся с их матерью. Они оба были взрослые, и несмотря на избалованность, уже могли адекватно оценивать и реальность, и чувства других людей. Вот так неожиданно Ксения Игоревна и Сашка почти породнились...

Миронов часто шутил, что теперь он стал многодетным отцом. Он понимал, что Саша и Влад не станут называть его «папа», да не особо и стремился к этому. Они взрослые парни, и очень рады тому, что мать наконец-то счастлива как женщина. Они понимают всё, и это самое главное!

С работой Любы пока решение не придумали, но она и не спешила принимать решение. Вновь открывшиеся обстоятельства в корне меняли ситуацию с работой: неделю назад подтвердилась беременность. Люба была очень счастлива, очень! Разве могла она надеяться, что в её возрасте снова станет матерью, судьба сделает такой подарок! И сегодня она всё расскажет Яше наконец-то, потому что получила на руки результаты всех анализов и тестов.

...Они обедали, когда Люба сообщила Якову о беременности. Решила не обставлять это дело, а преподнести сюрприз в будничной обстановке. Она ожидала радости и восторга от любимого, ведь у него до сих пор не было собственных детей, родных по крови. Конечно, он был прекрасным отцом и для приёмных, но всё же! В их элегантном возрасте стать родителями - это так волнующе!

Однако то, что последовало за признанием Любы, повергло её в шок, выбило из-под ног почву...

Яков несколько минут молчал, глядя в тарелку с супом, будто пытался найти там ответы на свои вопросы. Потом он поднял глаза на Любу, и она ужаснулась: такие мука, боль и отчаяние были в его взгляде.

- Чей это ребёнок, Люба? - глухо спросил он.

- Яша, в каком смысле?! - она удивлённо моргала, чувствуя, как её охватывает паника, и становится трудно дышать. Сердце летело вскачь.

Яков не ответил. Молча поднялся, оделся и ушёл.

Глава седьмая
Вечером в понедельник раздался звонок в домофон, и Люба кинулась открывать, даже не спрашивая. Она уже два дня места себе не находила: с тех пор, как Яков ушёл в субботу прямо из-за стола, он не давал о себе знать, не брал трубку и не отвечал на сообщения. Возможно, если бы Люба не была беременна, она соображала бы более ясно и меньше паниковала, но её интересное положение уже давало себя знать.

Неужели появился наконец-то?

Но у двери стояла Ярославна с ярким пакетом в руках.

- Ооо, я вижу, мне тут не рады? - воскликнула она, угадав разочарование в глазах Любы.

- Рады, конечно, тебе всегда тут рады! Проходи! - Любе стало стыдно.

Молодёжь была дома в полном составе. Влад, переехавший гостиную, где раньше жила Люба, сидел за компьютером. Сашка и Марина смотрели у себя в комнате кино в ноутбуке. Люба теперь занимала бывшую комнату тёти Клавы.

- Я на такси, подруга, потому что привезла твой любимый «Бейлис», - Ярославна потрясла пакетом.

- Тогда пойдём в кухню, ребята все уже поужинали. Или в мою комнату?

- Не, из комнаты придётся мимо Влада туда-сюда ходить, беспокоить его, да и холодильник далеко.

Люба рассмеялась. С тех пор, как появилась Ярославна, ей будто полегче стало. Они прошли в кухню.

Ярославна выставила на стол ликёр, выложила какие-то экзотические закуски. Люба быстро мыла фрукты и доставала всё, что нашла в холодильнике. Ей вдруг захотелось есть, впервые с субботы.

- Почему бокал один? - удивилась Ярославна.

- Мне нельзя, - Люба не смотрела в глаза подруге.

- Ого! - Ярославна, как всегда понявшая всё именно так, как надо, опустилась на стул, вытаращив и без того огромные глаза. - Это я удачно зашла! А почему глаза заплаканные? Папаня ноги сделал?

Люба молчала. И как Ярославна всё замечает? Она-то была уверена, что никому не видны следы её слёз.

- Нууу? Я вся внимание и нетерпение, Любаш, давай! Жги! Придумаем, чем горю помочь!

Выслушав рассказ Любы, Ярославна с минуту думала.

- Обалдеть! - воскликнула она. - Стоило пропасть с радаров на пару месяцев, как тут всё самое интересное без меня произошло! Один Влад сохранил свой статус холостяка, все остальные, можно сказать, заделались семейными людьми! Вот это я понимаю!

Люба улыбнулась. За тётю Клаву и Сашку она была очень рада, а вот у неё, кажется, опять ничего не складывается. Видимо, не судьба. Ну ничего. Теперь поднять ребёнка будет намного легче, ведь у неё большая семья. Этими мыслями Люба поделились с Ярославной.

- А ещё у тебя теперь есть хорошая подруга, прошу и это не сбрасывать со счетов, - задумчиво пробормотала Ярославна, и Люба, расчувствовавшись, чмокнула её в щёку.

- Ну-ну, вот это правильно, - продолжала Ярославна. - Теперь давай рассуждать, ведь ситуация очень странная. Слишком много нестыковок, фактов, которые противоречат друг другу.

- Давай. Только ты рассуждай, Ярославна, у меня голова совсем не варит.

- Оно и видно. Значит, ты сообщила своему счастливому обладателю о беременности и думала, что он схватит тебя на руки, закружит по кухне, роняя со стола тарелки с супом? А он очень расстроился, задал странный вопрос и ушёл, не попрощавшись. И теперь ты обижаешься на него за это, а заодно и переживаешь, как там твой Миронов кушает, соблюдает ли диету, да?

Люба кивнула и шмыгнула носом. Достала из кармана платок, который теперь всегда держала под рукой.

- А до этого всё шло просто прекрасно?

- Да. Вот, - Люба показала руку с кольцом. - Предложение сделал. Сразу познакомился со всеми моими, а меня заново познакомил с дочкой. Сын в Европе пока, учится. Сам говорил с Владиком и Сашей по поводу переезда в Москву. Саша с Мариной решили тут остаться пока, а Влад согласился. И что я всем теперь скажу?! - голос у Любы сел, из глаз брызнули слёзы.

- Да погоди ты! Об этом и думать не стоит пока! Почему сразу надо настраиваться на негатив, а, подруга?

- А как тут быть оптимистом, Ярославна, когда он пропал? Исчез! Не хочет даже говорить!

- Допусти такую мысль, Люба, что ему сейчас ещё хуже, чем тебе. И от этого будем плясать.

Люба вспомнила, как смотрел Яков в субботу. Да, ему было очень плохо. Она запереживала с новой силой.

- Я ведь общалась с ним тогда по поводу машины. Он серьёзный, адекватный и разумный человек. Справедливый. Он не мог взбрыкнуть так по-дурацки ни с того ни с сего. У его поведения есть очень веская и вполне конкретная причина.

Ярославна несколько минут молча думала.

- А помнишь, Сашка сказал: «Он Яков, а дочь Игоревна»? - заговорила она вновь.

- Да. Так и есть. Сын и дочь - оба приёмные дети Якова. Дети его жены и её первого мужа. Она была вдовой, когда вышла замуж за Якова почти двадцать лет назад. И он вырастил её детей, как своих. И сейчас с ними продолжает общаться по-прежнему.

- И твоих поддерживать собрался. То есть, дети для него не помеха. Наоборот, он пытается заменить им отца.

- Да, так и есть. Он такой, - с нежностью сказала Люба. - Он другой. Не такой, какие мне раньше встречались. Потому я и в шоке сейчас.

- Ладно, в тебе гормоны правят бал сейчас. На тебя грех обижаться за твою несообразительность и туповатость.

Люба рассмеялась. Как хорошо, что приехала Ярославна! Какое счастье!

- То есть, он спокойно относится к тому, что твои взрослые дети от другого человека, но впадает в ступор от известия, что ты забеременела сейчас. Причём, от него. Очень интересно.

Ярославна ещё несколько минут помолчала.

- Знаешь, Любаш, похоже, кто-то втянул твоего Миронова в очень некрасивую историю. Проще говоря, его ввели в заблуждение. Я уверена. По ходу, их «дружная семья», - тот ещё змеиный клубок. И Миронов угодил туда, как кур в ощип. Но не будем торопить события. Он далеко не дурак, твой Миронов. Свой хлеб с икрой он ест не зря! И в тебя так вцепился не просто так. Он разглядел тебя, почувствовал, понял. А значит, поймёт и то, что ты не могла ему изменить. Так что жди его со дня на день, появится твой рыцарь. Ручки-ножки твои будет целовать. Вот тогда бери его тёпленького, и пусть всё рассказывает, что утаил от тебя!

- Думаешь, приедет?

- Уверена! И вот что, если понадобится помощь, - по процедуре установления отцовства там, экспертизы всякие, - можешь на меня рассчитывать! Помогу во всём. Но думаю, до этого не дойдёт. Просто на всякий случай информация.

- Спасибо тебе, Ярославна! Что бы я делала без тебя!

- А что там с проверкой в санатории?

Люба рассказала.

- Ай, какой мужчина! - восхитились Ярославна. - Вах, вах! Влюбилась бы, если б не Степаныч! Не ревнуй, это у меня высший комплимент такой просто! А эту...Агриппину Дормидонтовну...может, привлечь за клевету?

- Нет-нет, Ярославна, не надо это ворошить!

- А что, Николенька-то правда неровно дышит к тебе, а?

- Ярославна, я тебя умоляю! Ему бы гарем на пятьсот персон, так он и им бы изменял всем сразу! Как его Дарья терпит?

- Пусть терпит дальше. «Каждый выбирает для себя», - Ярославна подняла бокал.

Они засиделись до глубокой ночи. Уже в два часа соскучившийся Степаныч прислал за супругой машину из Москвы.

...На следующий день, возвращаясь с работы, Люба заметила у подъезда машину Миронова. Ярославна была права. Он приехал. Но вот с чем он пожаловал?

Миронов, видимо, заметил Любу в зеркало, потому что вышел из машины раньше, чем Люба поравнялась с ней.

Увидев по его глазам, что настроен он именно так, как предрекала проницательная Ярославна, Люба уже хотела было сказать что-то вроде: «Откуда это к нам такого красивого дяденьку замело?», но поводов для веселья не было пока. Хотя она очень и очень рада была его видеть. От сердца отлегло, и в то же время его защемило от нежности.

Яков молча схватил Любу на руки прямо на улице, взял у неё ключи и пошёл в подъезд.

- Яша, отпусти! Тебе ещё противопоказано поднимать тяжести!

- Ты сейчас очень льстишь себе, Люба, но так и быть, подыграю, ведь беременных нельзя расстраивать! Своя ноша не тянет, Люба!

Она крепко обнимала его за шею, вдыхая родной и любимый запах.

В дверях их встретил удивлённый Сашка, и Якову пришлось поставить Любу на пол.

- Давно тебя не было, - сказал Сашка, пожимая руку Якова.

- В командировку уезжал, - туманно отозвался Миронов, помогая Любе снять пальто. - Саш, я завтра подгоню машину к тебе в сервис? Что-то мне не понравилось сегодня, когда ехал. Как сказали в кино, «стучит».

- А ты тут будешь утром? Я с утра на ближайшей точке буду как раз.

- Тут буду. У меня отгулы, на три дня приехал.

«Ух ты! Такого ещё не было!». Люба очень обрадовалась. Миронов будет жить у них три дня!

Пошёл первый настоящий снег, крупный, пушистый. Хлопья медленно спускались, слегка кружились в свете фонарей. Люба открыла шторы, и они с Яковом, лёжа на разобранном диване, смотрели за окно. Яков гладил руку Любы, лежащую у него на груди, перебирал пальцы, целовал. Он был счастлив. По-настоящему счастлив. Его счастье было чистым, ничем не замутнённым. С тех пор, как он понял, что ему может лгать кто угодно, весь мир, но только не его Люба, состояние счастья не проходило. Он не хотел ни в чём разбираться. Он был уверен, что Люба носит его ребёнка. Он даже знал, чувствовал, что это мальчик. Маленький мальчик, его и Любы.

И обо всём этом он говорил сейчас, а Люба слушала, улыбаясь.

- Я всегда мечтал о детях. У меня не было ни брата, ни сестры, и в детстве я нянчился со всеми малышами во дворе. Соседские мамочки доверяли мне коляски с младенцами, а сами уходили в магазин. Не то что бы помешан был, но очень любил маленьких.

- Хочу объяснить тебе мою первоначальную реакцию. И прости меня, прошу! Наказал и тебя, и сам себя. Простишь?

- Если всё расскажешь. Вообще-то...ты должен был сделать это ещё в ресторане!

- Да, - вздохнул он. - Мы с Таней прожили тогда в браке полтора года, а она так и не забеременела. Её это не слишком печалило, но я мечтал о собственных детях, хоть и любил Рому и Ксюшу как родных. Я мужчина, мне не терпелось продолжать род. Потому я настоял на том, чтобы мы с Таней прошли обследование. Результаты оказались неутешительными для меня: последствия перенесённого в ранней юности паротита плюс аутоиммунные проблемы.

Я отказывался верить в это. Как болел паротитом, помнил. А вот то, что были осложнения после паротита, не припомню! Прошёл обследование ещё в двух разных поликлиниках, диагноз подтвердился. Знал, что для подтверждения диагноза необходимо посетить нескольких врачей, но результат был везде один.

Я не оставлял надежду, лечился несколько лет, хватался за все методы, даже нетрадиционные. Результата не было, и моё стремление постепенно сошло на нет. Мы прожили с Таней девятнадцать лет, не предохранялись, но она так и не забеременела. Значит, врачи не ошиблись. Так я с горечью думал. А теперь рад, что Таня так и не смогла забеременеть от меня. А ты вот смогла.

- Яша... кхм...ты с другими не проверял? Ну с другими женщинами?

- Что-что?!

- Всё-всё, не обобщаю. Не сердись!

Он понял, что Люба улыбается, притянул её к себе повыше, начал целовать.

- Яша, ты должен провериться снова.

- Не хочу. Вот моя проверка, - он положил ладонь на плоский живот Любы. - Гарантия - сто процентов.

- И всё же надо, Яша! Как и узнать правду.

- Думаешь, надо, да?

- Да, чтобы выяснить всё раз и навсегда. Чтобы документально подтвердить твои способности! И ты поместишь результат в рамочку, под стекло, и повесишь на стену. Чтобы не смел в себе сомневаться!

- Поедешь со мной? Только сначала надо, чтобы Саша машину посмотрел.

- Пока Саша смотрит машину, я до работы съезжу на автобусе, напишу заявление об отпуске без содержания на пару дней. Хочу быть с тобой рядом, а не на работе.

- Вместе поедем. Я не хочу отпускать тебя одну даже на полчаса. Соскучился, как безумный, за эти дни!

Утром они поехали в Москву, и Яков сдал анализы в двух разных клиниках, никак не связанных между собой.

Результаты нужно ждать, но он в них уверен. Он не решил только, как будет узнавать правду, а главное, как он должен реагировать на неё?

Глава восьмая
Через несколько дней результаты анализов были готовы, и ответ в обеих клиниках один: Миронов оказался полностью здоров в репродуктивном плане. Конечно, он уже и сам это понял, но признал правоту Любы: когда есть документы от специалистов, как-то на душе спокойнее.

А к тому же, есть, с чем нагрянуть в гости к бывшей жене. Не очень-то Яков стремился увидеться с ней, но придётся. История не закончена, однако пришёл момент поставить в ней жирную точку.

В один из выходных он назначил встречу Татьяне, но сначала приехал за Любой. Непосредственно на встрече она не будет присутствовать, но Якову намного спокойнее, когда Люба рядом. Спокойнее, и проще принять всё, что угодно.

Люба устроилась в зале того же кафе, где встретились Миронов и Татьяна, только в самом дальнем углу.

Глядя на действительно молодую, красивую и очень ухоженную натуральную блондинку, сидящую за столиком с Яковом, Люба была спокойна, не чувствовала ни ревности, ни тревоги. С тех пор, как Яков сам всё понял, между ними исчезли последние преграды. Встреча с Татьяной - необходимая формальность, только и всего.

Яков разложил на столе документы, но Татьяна лишь бегло посмотрела на них.

- Я знала, что это произойдёт рано или поздно, говорила маме. Удивительно только, что так поздно! Кто ж знал, что ты окажешься таким верным мужем, - усмехнулась она. - Я ждала грозы гораздо раньше.

- Причём тут Валерия Дмитриевна? Почему вы с ней это обсуждали?

- Потому что спектакль под названием «Бесплодие Якова» был от начала до конца её придумкой, срежиссирован ею, и исполняла всё она. Моей задачей было подыграть, пройти обследование вместе с тобой и молчать, изображая сочувствие.

- Таня, в такие моменты всегда первым делом возникает резонный вопрос: зачем? С какой целью? Удержать меня? Так я и без того никуда не собирался до поры до времени!

- Конечно, удержать, Яша! В жизни разное бывает: сначала никуда не собирался, но взял вдруг да и собрался! А чтобы ты сидел спокойно, нужно было внушить тебе комплекс неполноценности. Во всяком случае, мать рассуждала так, а я с ней не спорила.

- Начну сначала. Что уж теперь, - по лицу Татьяны пробежала тень. - Игорь, мой первый муж, был сыном очень «больших» родителей, но характером не удался. В нём никогда не было той цельности, какая есть в тебе, порядочности, интеллекта. Он был этакий обаятельный негодяй, невозможно хорош собой, а я по нему с ума сходила. Таким людям, как он, часто присущи слабости, тем более, можно ни к чему не стремиться и ничего не добиваться. Его образ жизни привёл Игоря к наркозависимости. Это случилось уже тогда, когда родились Ксюша и Рома. До этого он время от времени баловался препаратами, которые ошибочно считаются лёгкими. Когда уже все поймут, что не бывает лёгких наркотиков?!

Таня опустила голову, сжала зубы, стиснула руки на столе.

- Я не знала, насколько плохо всё, носила третьего ребёнка. Игоря не стало по той же причине, по которой не стаёт таких, как он. Перебор. Детям и всем, кто не был близок к его семье, мы лгали, что он погиб в автокатастрофе, в том числе, и тебе. Я была уже на пятом месяце, и анализы показали у будущего ребёнка серьёзные патологии. «Увлечение» Игоря даром не прошло. Врачи настояли на прерывании по медицинским показаниям. Во время операции у меня начались сильные осложнения, я была на волоске от гибели, докторам пришлось бороться за меня, а не за мою репродуктивную систему. Потом мне сказали, что всё, не смогу больше иметь детей. Вся жизнь впереди, а я одна, с двумя детьми на руках, да и без здоровья. Кому нужна? Мама решила спасать положение.

Таня замолчала, а Миронов покачал головой, незаметно бросив быстрый взгляд в сторону Любы:

- Таня-Таня, печально, конечно, я тебе искренне сочувствую, не позавидуешь тому, что ты пережила! Но поверь, есть люди, которые были в похожем положении, и остались при этом людьми. У тебя родители такие, что с ними не пропадёшь! Стоило ли брать грех на душу?

- Кто-то остался человеком, а я вот не смогла, да! У всякого свой выбор. Мама занялась поисками хорошего мужа для меня, и так уж получилось, что нашла! Однако ясно было, что у тебя вскоре возникнут вопросы. Моя мама всегда была в очень доверительных отношениях с твоей мамой, так и разузнала о болезнях, которые ты перенёс в детстве. Родители очень любят распространяться о своих детях по делу и не по делу. Свинка эта твоя оказалась буквально находкой. Дальше дело техники. У мамы на ту пору была лучшая клиника пластической хирургии, да и за бугор тогда ещё так активно не ездили по поводу и без. Мама была вхожа в любое медицинское учреждение. К тому же, восемнадцать лет назад было относительно немного клиник, занимающихся твоим вопросом. Мама насквозь видит людей, она безошибочно выбирала из персонала того, кто согласится сотрудничать. К врачам и медсёстрам, естественно, не обращалась, искала сотрудников, менее заинтересованных в репутации и добром имени учреждения. Потому в какую бы клинику ты ни пошёл, результат был бы одинаков. А съездить в тот же Питер ты не догадался.

- Если бы заподозрил, что со мной играют краплёной колодой, конечно, съездил бы. Я знал, что нельзя ограничиваться одним специалистом. Исходил из этого, а не из того, что меня ежесекундно предают и делают из меня дурака.

- Ну а потом, Таня? Ведь вскоре широкое распространение получило ЭКО! Я-то к тому времени выдохся, думать уже о больницах и лечении не мог. Ну а ты? Если бы ты предложила попробовать, я бы согласился, - Миронов пристально смотрел на Таню.

Она молчала, глядя в окно.

- Ты будешь как-то преследовать за всё это нас с мамой? - наконец выдавила она.

- Зачем оно мне сейчас? Я выбрался из мутной воды и даже вспоминать не хочу ни о чём. Ксюша и Рома хорошо ко мне относятся, так же, как и я к ним. Мы с ними не потеряемся. А вы живите дальше свою жизнь с Валерией Дмитриевной.

Миронов попросил у официанта счёт.

- Знаешь, Таня, спасибо! Ты даже не представляешь, насколько я рад теперь, что ты не хотела от меня детей. Потому что никогда и не любила меня. Это я любил. И я благословляю тот день, когда решил сделать сюрприз и без предупреждения прилетел в Болгарию! Тот день положил начало моей новой жизни. Такой жизни, о которой ты не имеешь представления. В которой таким, как ты и Валерия Дмитриевна, нет места.

Миронов расплатился, собрал со стола документы и быстро покинул кафе. Его машина была припаркована во дворах, и он несколько минут ждал Любу, вдыхая и выдыхая морозный воздух, глядя в не по-ноябрьски ясное небо. Ясное, но видно, что скоро сумерки. Скорее бы приехать домой к Любе! Пить чай в её тесной кухоньке и слушать рассказы Сашки, Марины и Влада о том, как прошёл их день.

Задумавшись, он не услышал, как подошла Люба. Понял, когда она обхватила его за пояс и прижалась лицом к его плечу. Миронов стиснул её в медвежьих объятиях.

- Расстроился и устал, - констатировала она.

- Я домой хочу, родная! Пойдём в машину.

* * * * * * *

Спустя восемь месяцев.

- Да тихо ты, Влад, - громко шептал Сашка. - Разбудишь же!

- Да сам ты тихо, шепчешь, как орёшь!

Братья спорили, стоя у маленькой кроватки с ярко-синими бортиками и балдахином. В кроватке спал их младший брат, Женя. Он приехал с мамой из роддома только третьего дня, но уже привык и обосновался в квартире родителей. Правда, пока больше всего его интересовала мама и её молоко, а не большие мужчины, постоянно снующие вокруг, но видимо, так надо, чтобы они сновали. Маме нравится, а значит, и он, Женя, рад.

Люба и Влад переехали в Москву в конце ноября, когда Миронов купил квартиру. Яков и Люба тут же поженились. Приглашённых было немного: родители и дети Миронова, тётя Клава и Риф Рустамович, Сашка с Мариной, Влад и Ярославна со Степанычем. Посидели в хорошем ресторане, потанцевали, посмеялись от души.

Влад поступил в гимназию и в новую спортивную школу. Если к гимназии привыкал долго и выправил оценки лишь к концу учебного года, то в спортивной школе очень быстро оказался на хорошем счету, и ему опять доверяли тренировать малышей!

Люба уволилась из «Ключиков», она не хотела ежедневно проводить в дороге по нескольку часов, рисковать своим положением.

Сначала Яков хотел, чтобы Люба вообще не работала, - всё равно скоро в декретный отпуск. Люба не согласилась на такой вариант, она не привыкла просто так сидеть дома. Тогда Яков предложил ей пойти работать в хорошую частную клинику, но Люба напомнила ему его же слова. Когда-то он сказал, что такие врачи, как Люба, очень нужны в системе здравоохранения. Яков сдался, и Люба устроилась врачом-гастроэнтерологом в ближайшую к дому поликлинику. Она ходила на работу пешком, настолько рядом была больница. УЗИ пока не делала, из-за беременности.

Сашка и Марина продолжали жить в своём городе. Сашка поступил на заочное отделение в один из технических ВУЗов, а Марина пошла на повышение в своей школе, стала завучем.

Домофон замигал: звуковой сигнал отключали, когда Женя спал. Тётя Клава и Риф Рустамович приехали знакомиться с внуком.

Миронов, стоя у кроватки, обнимал Любу за плечи. Женя открыл глаза, пока ещё недостаточно ясные.

- Отцовские глаза-то будут, когда совсем ясно начнёт смотреть! На Якова похож Женечка! - воскликнула тётя Клава.

- Да поменяется ещё, - хитро улыбнулась Люба. Она нарочно немного поддразнивала Миронова, который безмерно гордился тем, что сын похож на него.

- Настолько, чтоб стать черноволосым и черноглазым, всё равно не поменяется, - парировал Яков, прижимая Любу к себе ещё крепче. И вообще, не все дети меняются, не надо...

-...обобщать? А я как раз собиралась! - Люба потёрлась макушкой о плечо мужа.

Конец.