Новогодние праздники пролетели как один день. Известие о том, что на них мы уедем из гостеприимного Сочи по домам, застало меня врасплох. Мне и не думалось даже, что придётся возвращаться домой. Тем более на поезде. Да и само возвращение вспоминается урывками, ибо весь обратный путь на поезде с командой, я занимался двумя делами: пил водку под небогатую закусь и спал. Просыпался, снова пил и снова проваливался в тревожный сон.
Да и саму встречу 1994 года помню плохо. Знаю, что было холодно и грустно. И только алкоголь как-то скрашивал бренность бытия прибывшего на побывку из тёплого Сочи домой, механика велокоманды Центрального Спортивного Клуба Армии.
Серые праздники позади, и сегодня я снова в ярком солнечном Сочи на своём зелёном "РАФике" еду встречать приехавшего из Москвы, Гуся. Начальника сбора нашей команды.
Неделей ранее, мы с нашим новым веломехаником Антошей перелетели из Москвы в Адлер на самолёте и привезли с собой "РАФик", который стал отличным дополнением "Волге".
Гусь, в ярком спортивном костюме от "Santini", улыбаясь январскому солнышку, словно мартовский кот, стоял в ожидании меня на тротуаре у железнодорожного вокзала. Поприветствовав начальство, закинул его сумку в салон "РАФика", и отчалив от перрона, покатил в сторону базы по залитым солнцем сочинским улочкам.
— Ну как процесс? — поинтересовался Гусь.
— Как техника?
— Да всё нормально, "Волга" на ходу, с "РАФиком" надо позаниматься, тормоза ни к чёрту. Ручника вообще нет. Подвеска гремит как на телеге. Но всё исправлю постепенно. — ответил я.
— А как дела с ГСМ? — продолжил Гусь.
— Отлично. Всё, что получено на базе, оприходовано согласно договора. Нал на ремонт машин имеется. — ответил я, чуть напрягшись.
Дело в том, что по прибытии на сбор, мой начальник раскрыл мне, новичку в этом деле, карты. Оказывается, ГСМ, выделяемый на командные машины, выписывался с явным излишком. И это касалось не только горючки, но и всего остального: масел, смазок, антифриза. Всё это выдавалось со склада в Адлере по техтребованию.
И если с ГСМ проблем не было, то вот с запчастями была реальная беда. Случись что, машины бы просто встали. Ведь ни денег, ни самих запчастей в ту пору никто нам не выделял.
Но ведь тренировочный процесс топовой велокоманды останавливать нельзя. Так что же делать?
Ответ очевиден. ГСМ продавался налево и на вырученные деньги поддерживалось рабочее состояние машин.
Раз в неделю, я грузил в "РАФик" двухсотлитровую бочку и ехал на склады за горючкой. Всю остальную смазку я получил ещё в первый приезд. Наливал там бензин и вёз его на частный автосервис рядом с санаторием "Бургас", где с успехом реализовывал по ценам чуть ниже рыночных. Десять процентов от выручки, согласно указаниям начальства, оставлял себе, на личные нужды. А остальное убирал в загашник. Смазками расплачивался за ремонт того, что не мог починить самостоятельно. Иногда менял на нужный в работе инструмент. Например, на пару отличных монтировок, без которых в дороге ну просто никак.
Или как, в случае с "Волгой", когда у неё из-под торпеды пошёл дымок. Там что-то коротнуло и выбило предохранитель. Я, было, полез искать, но понял, что сделаю только хуже. Поэтому и погнал её в Адлер, на сервис, где мне всё исправили за три тюбика "Литола".
Как-то сменял банку 158-й смазки на рабочий трамблёр в сочинском таксопарке.
Тогда с запчастями было плохо. Что-то было на рынке в Адлере, а что-то только у таксистов.
Ты там как приедем, составь список, сколько и кому ты продал ГСМ, а я посмотрю, — сказал Гусь и как-то хитро улыбнулся.
Я на это промолчал, но дежурно кивнул головой.
Дальше ехали молча. У меня же в голове творились дебаты с самим собой. Хоть я и был тогда совсем зелёный, но понимал, что стоит мне написать такую бумажку, как я тут же окажусь в руках у этого проныры. Но и не писать нельзя. Это же начальник. Он же тут главный.
Заезжая на площадку турбазы, я неожиданно для самого себя, вдруг сказал: "А знаете, я вам такую бумажку писать не буду. Зачем она вам?"
Гусь, услышав это, перестал улыбаться и принялся нести какую-то околесицу про какие-то требования, про субординацию и ещё что-то совсем непотребное. Он явно не ожидал подобного. Видимо всю дорогу, пока молчал, прикидывал в своём уме, как будет мною помыкать. Но тут случился облом.
Хлопнув дверью "РАФика" и выдернув сумку из салона, он быстрым шагом направился заселяться в номер.
Гусь прибыл на сбор неспроста. Команда готовилась к многодневной гонке в Горячем Ключе. График тренировок изменился. Если до этого момента команда выезжала на шоссе раз в день до обеда, а после него занималась ОФП, то как только на сборе появился Гусь, мы начали выезжать два раза в день. И не до Сочи и обратно, а до Лоо и обратно через Адлер.
Так как машин в команде на сборе стало две, то появилось больше времени на ремонтные работы. Что-то делал своими руками на площадке у корпуса, где мы жили, что-то, что не мог осилить самостоятельно, делал на сервисе.
Так однажды узнал, что в Сочи есть отличные ребята, которые могут за час перебрать всю ходовку "Волги" или "Рафика". Узнал, где они работают, и, отпросившись у Гуся, с пачкой денег из загашника, покатил, гремя подвеской, к ребятам на ремонт.
Зелёная змейка дорожки привела к гаражу на заросшем зеленью склоне горы. В раскрытых воротах я увидел подъёмник и несколько ребят в промасленных комбинезонах.
— Загоняй, — махнул рукой мне пузатенький. Видимо, бригадир.
Поставил машину, как было велено, и уже собирался потрепаться с ними, как они вдруг накинулись всей оравой на машину и начали всё откручивать. Колёса, тормоза, рычаги.
Один греет горелкой, другой стучит кувалдой. Третий скидывает задние колодки с одной стороны, другой — с другой. Всё чётко, без лишних слов и движений. Только успевают меня окликать, демонстрируя мне изношенные донельзя детальки ходовой.
— Во, смотри, — суёт мне под нос сточенный наполовину болт крепления верхней резьбовой один из них. — Ещё чуть и захромала бы твоя кобыла. На равнинке-то не сильно страшно, но у нас такое может плохо кончиться.
Смотреть на то, как работают профи, — удовольствие. А наслаждаться плодами их труда — и подавно.
Уже через час, "РАФик" выкатили из бокса и, дёрнув "ручник", оставили на склоне с работающим двигателем. Такое в ту пору было фантастикой. И когда меня потом однажды на каком-то горном посту остановил гаишник, и увидел, что машина стоит гружёная на склоне с работающим мотором, немало удивился и даже не стал до меня докапываться. Лишь уважительно скривил своё лицо и пожелал счастливого пути.
Гусь тем временем либо позабыл о моём отказе предоставить ему компромат на самого себя, либо просто отложил этот вопрос на потом. Но вроде бы отношения с ним наладились. Тем более после того, как мы с ним ездили воровать мрамор со стройки. Мне он тогда втирал, что обо всём договорился с охраной. Но что-то мне подсказывало, что вся эта операция под покровом ночи, была криминальной. Иначе зачем Гусь постоянно озирался по сторонам, пока мы тащили хабар до "РАФика"?
Взял он тогда немного. Всего четыре мраморные панели под подоконник. Которые отправил потом с проводником по "железке" до Москвы.
Тот ещё Гусь.
До того знаменательного дня, он выезжал на тренировки сам, за рулём "Волги". А в тот день, что-то вдруг решил ехать с нами на "РАФике".
Антоша пересел с переднего пассажирского сиденья назад, освободив место "начальству". Я же рулил. Выехали на шоссе и неспешно покатили за группой в сторону Сочи.
Погодка была отличная. Не жарко, на небе небольшие тучки. Тёплый ветер с моря. Райские условия. На дороге машин совсем немного.
Антоша, расположившись на заднем диване, что-то ковырял в своём инструменте, а Гусь без умолку грузил нас своими воспоминаниями, явно смакуя момент.
А мы всё это слушали. Антоше может вся эта тема и была близка, мне в зеркале заднего вида не особо было заметно его выражение лица, а вот мне вся эта велотема была так себе. Ведь я не велосипедист ни разу, и в велокоманду пришёл работать из автоспорта. Так как до армии гонял на карте за команду АЗЛК. Может, не сильно хорошо гонял, но, болел автомобилями, а не вот этим, хоть и дорогим, но, как по мне, так непотребством и анахронизмом. Все эти "разделки", "финишёры" с "гандикапами", были мне чужды.
Наш велокараван протиснулся через узкие и кривые улочки центра Сочи, и мы выехали за пределы города. Проехали шумный Дагомыс и медленно на первой передаче полезли вверх. Добрались до вершины и покатили вниз уже на третьей, осаживая скорость двигателем. Ведь тормозов на нашем "РАФике" было совсем немного.
Конструктив "РАФика" странный, если не сказать грубее. Оно и понятно. Конструкторам нужно было унифицировать машину с "Волгой" по максимуму. Однако с тормозами вышла промашка. "Волговский" главный тормозной цилиндр с усилителем тормозов, разместить было негде, и конструкторы решили, что его можно заменить отдельным усилителем, который они заботливо разместили аккурат за передним левым колесом. И не один, а целых два. Вполне допускаю, что в идеальных условиях, для которых и проектировался этот автомобиль, в этом месте нет ни грязи, ни сырости. Однако в реальной жизни, это наверное, одно из самых грязных мест в этом автомобиле. И, видимо, по этой причине ни один из двух усилителей на нашем "РАФике" не работал. Тормоза были, но чтобы они заработали, нужно было что есть мочи давить на педаль тормоза. Только тогда этот зелёный сарай на лысых колёсиках изволил замедляться. И то это было возможно до определённых пределов. Стоило пару раз так тормознуть на спуске, как тормоза попросту перегревались, и педаль тормоза предательски проваливалась под ногой. А короткий капот и хилый бампер, активно мотивировали водителя на креативные решения.
И вот когда мы катили мимо могилок Лоосского кладбища, притормаживая перед очередным виражом, я почувствовал, что педаль тормоза предательски подалась вниз, вместо того чтобы передать усилие на рабочие цилиндры.
К счастью, дорога была относительно свободна, да и опыт отказа тормозов от перегрева у меня уже кое-какой был.
Осадив скорость пониженной передачей, мы благополучно докатились до начала посёлка Лоо, где вся группа пошла на разворот.
Теперь снова на первой вверх мимо могилок. А там наверху, перед весёлым спуском, авось тормоза уже остынут и оставят нам шанс не улететь с обрыва.
Гусь всё не унимался. Вспоминал, как он в былые годы гонял сочинскую гонку и как вот именно на этом затяжном спуске вместо того, чтобы, как все, осаживать скорость, он, наоборот, прибавлял, оставляя соперников позади.
Затяжной спуск перед Дагомысом, группа шла бодро, держа скорость под 80. Наши "профи" знали своё дело, и для них эта скорость была привычной. Видно было, что у них всё было под контролем. У меня тоже, однако я знал, что всё это веселье кончится приличным правым, перед которым не помешает хорошенько осадить наш зелёный сарай, хотя бы до пятидесяти, что с нашими тормозами и возросшей из-за Гуся массой, сделать будет непросто.
Но у меня получилось. Тормоза не успели вскипеть и оставить нас без шанса.
Дальше не то чтобы прямик, но дорожка петляет несильно, что и несильно раскачивает наш аппарат. Да и группа осадила с восьмидесяти до более-менее приемлемых шестидесяти, на которых можно более-менее безопасно проходить эти виражи.
Управление "РАФиком" в предельных режимах, требует нестандартных подходов, так как развесовка этого автомобиля такова, что вся его масса приходится практически на переднюю ось. Ведь на ней расположен двигатель, два пассажира и практически всё оборудование, кроме топливного бака, который находится в заднем свесе. При этом подвеска машины здесь точно такая же, как на более лёгкой и низкой "Волге". Из-за чего "РАФик" сам по себе валкий. Но, при всём при том, что он весь такой несуразный и высокий, перевернуть его сложно. Если войти в вираж на скорости выше оптимальной, то машина сначала пугающе кренится, а потом просто срывает заднюю ось и "РАФик" уходит в глубокий занос. И если его вовремя отследить рулём, то машина отлично дрифтит даже на сухом асфальте.
Всё это я пишу к тому, что после этого прямика будет правый, перед которым придётся тоже осаживать. И двигателя на это может не хватить. Поэтому придётся снова давить на тормоз, который, скорее всего, уже на пределе.
А дальше.
А дальше знаменитая Дагомысская "тёща". Весёлый вираж с разворотом чуть не на все 360 градусов на спуске с живописным обрывом в сторону моря.
Кстати, вот, оно, синее и красивое. Раскинулось за поворотом до горизонта и манит своей синевой.
Гусь совсем раздухарился, развернулся к Антоше, и размахивая руками, увлечённо рассказывает о своих подвигах на сочинской гонке.
Осаживаю мотором скорость перед правым, нежно давлю тормоз, в надежде на то, что хоть что-то там останется для "тёщи".
Но нет. Группа перед ней осаживает и заставляет меня додавить последнее. Педаль, чуть подождав, начинает проваливаться, не оставляя шанса. Тёща всё ближе. За ней обрыв и море. Синее-синее.
— Все тут по тормозам, а я ци-и-ик! — Гусь лихим жестом показывает траекторию, по которой он на своём велосипеде прошел эту тёщу тогда …
Руль вправо, и тут же влево с нажатием на газ в пол. Гуся кидает из стороны в сторону и припечатывает ускорением к пассажирской двери. "РАФик" срывает заднюю ось в занос и идёт по дуге тёщи, громыхая задним мостом и всем тем барахлом, которое лежало до этого по своим местам в багажнике. Ловлю занос рулём и держу газом траекторию, повторяющую траекторию, которую секундой назад показывал Гусь. На выходе из тёщи, машина чуть выходит на обочину, и "РАФик" плавно из левого заноса перекладывается в правый. Снова упреждаю его поворотом руля и ловлю хлыст. Главное — не дать развить третий, но скорость уже упала до оптимальной, теперь уже хватит и торможения мотором.
Катимся вниз. Гусь примолк. Видимо, до него только что дошло, что он был на волосок от смерти. И то, что легко воспринималось по молодости лет, сейчас уже воспринимается совершенно по-другому.
— Тормоза перегрелись, — стараясь не выдать волнения, говорю я.
Антоша молча собирает с пола в ящик свой инструмент.
А Гусь …
А Гусь больше со мной не ездил. Всякий раз, когда ему надо было куда-то ехать, он искал альтернативу. Лишь бы не оказаться со мной в одной машине.