Пронзительно прозвучал на этажах университетского корпуса звонок на первую пару. Опаздывающие студенты, торопясь и коротко переговариваясь, проскакали по лестнице, разбрелись по своим аудиториям. И стало тихо.
Уборщица Татьяна Григорьевна в своем синем халате и сбившемся на затылок платке стояла понуро в коридоре возле кабинета Глеба Игоревича, забыв и о том, что держит в руке тряпку, и о том, что ею нужно делать.
Ленка, тоже в синем, замявшемся сзади халате и новых, светло-зеленых резиновых калошах, двигалась по коридору спиной вперед в направлении Татьяны Григорьевны, широко размахивая шваброй и уже символически наводя в коридоре чистоту.
Поравнявшись с Татьяной Григорьевной, Ленка остановилась, переводя дух, распрямилась, локтем убрала волосы с глаз.
- И о чем это ты так задумалась, Григорьевна? Тряпку свою разлюбила, что ли? – глаза ее озорно блеснули.
- Задумаешься тут… – Татьяна Григорьевна помолчала. – Глеб Игоревич умер.
- Да что ты! А как узнали? - голос Ленки упал, глаза округлились.
- В деканат позвонили из скорой помощи.
Теперь замолчала Ленка, тоже задумавшись непривычно о жизни и смерти.
- Умер… Получается, когда мы нашли его, он еще был жив…
- Получается… – голос Татьяны Григорьевны дрогнул. – Вот жил человек, жил – и нету его. А хороший был человек, зла никому не делал…
- Поговаривали, что со студентками у него истории случались, – с какой-то завистью протянула Ленка.
- Ну так что ж? – одернула ее Татьяна Григорьевна. – Жить – и не любить! Они вон все какие молодые, хорошенькие ходят! Да и кто это точно знает?
- И то правда, – со вздохом согласилась Ленка. – Умела бы – помолилась за него.
Татьяна Григорьевна трижды перекрестилась:
- Господи, помяни во царствии Твоем раба Твоего Глеба. Вечная ему память и пресветлый рай…
Ленка тоже неумело перекрестилась. Опустив голову, стала опять, молча, размахивать в коридоре шваброй.