Глава 14. Нежданная встреча
Впервые Валя ехала в плацкартном вагоне на нижней полке, а не в тамбуре, на крыше или на платформе, как в студенческие годы. В светлое время девушка не отрывалась от окна. Поезд на Москву шёл по Кубани, потом по Ростовской и Харьковской области. Почти вся дорога до столицы пролегала по территории, где шли бои. Здесь и было то самое "Ни шагу назад!", тут были перемолоты нацистские войска объединённой Европы, после чего война повернула вспять.
Прошло более четырёх лет после победы, а война всё ещё то здесь, то там напоминала о себе. Некоторые деревни были полностью разрушены, и восстанавливать их было некому. Здесь гибли люди, военные и гражданские, горело всё, что могло гореть. Запомнилась сгоревшая деревня, в которой остались только три остова русских печей, из которых шёл дым: оставшиеся люди не ушли из родных мест. У них пока нет возможности строить дома, они живут в землянках, готовят себе еду в печи на пожарище и работают на себя и на страну, судя по тому, что все поля вокруг деревни засеяны.
В Москве Вале пришлось переехать с Курского вокзала на Казанский и снова – в путь, теперь уже на восток. Поезд шёл медленно, часто останавливался, пропуская эшелоны со специальным грузом. Однажды простоял на разъезде около часа. Пассажиры вышли в поле и принялись целыми охапками рвать цветы красного цвета. Вале объяснили, что это кипрей, в народе его называют Иван-чай. Словоохотливая соседка по купе, возвращавшаяся из Москвы в Свердловск, рассказала: раньше Европа чай из кипрея ценила больше, чем цейлонский или грузинский, но правильно готовить его очень сложно. Валя решила, что обязательно попробует этот чай. Не всё заморское и привозное лучше отечественного. Например, кофейный напиток с цикорием, который в то время приобретал популярность, ей очень нравился.
Так неспешно, с остановками и последующими ускорениями поезд дополз до Свердловска. Вот он, загадочный Урал. Уже на подъезде к городу было видно: Урал, как и в годы войны, напряжённо работал. Трубы заводов и фабрик дымили день и ночь. В эту "кузницу" и торопились когда-то измученные и израненные мальчишки-фэзэушники, которых мастер называл "золотым фондом России". Именно здесь, на Урале, ковалась победа и работали эвакуированные заводы, у которых еще не было стен и крыш, а уже крутились станки, выдавая продукцию для фронта. Победу ковали не только взрослые, но и дети, в том числе Валины ровесники. Где сейчас эти повзрослевшие парни? Можно ли найти хоть кого-то из них?
Люди в Свердловске были хмурыми, озабоченными и с виду суровыми. Все куда-то спешили, но если Валя задавала вопрос, останавливались и сразу становились простыми и радушными. Радушие это было не показное или лицемерное, с которым она частенько встречалась на Кавказе, а настоящее и искреннее. Ей подробно рассказывали, как и на чём проехать, как и куда пройти, и она довольно быстро добралась до областного управления здравоохранения.
В управлении ей предложили работу на выбор в нескольких промышленных городах. Нужны были терапевты в города Серов, Камышлов, Алапаевск. Можно было остаться в самом Свердловске, чтобы работать патологоанатомом. Валя растерялась. Она не знала, что выбрать, ибо не имела ни малейшего понятия об этих городах. Однако судьба за неё всё решила. Заведующая кадрами внимательно посмотрела на бледный цвет лица бывшей студентки. Опытным взглядом определила, что девушка систематически недоедала и, не мудрствуя, предложила ей вариант:
- Тебе, милая, лучше всего поехать в сельский район, где проще с продуктами и жильём. Есть у меня такое место. Недавно к нам приезжал фельдшер из сельской участковой больницы и просил направить к ним врача.
Незнакомые города пугали Валю. Село не пугало, да и вопрос с продуктами немаловажен, и она без колебаний согласилась. Ей выдали все необходимые документы и определили место в общежитии, где можно было переночевать. Оставшееся время она бродила по городу, знакомилась с его достопримечательностями и несколько раз заводила разговоры со свердловчанами. Хотела выяснить, возможно ли что-нибудь узнать о ребятах-фэзэушниках. Ей, округлив глаза от удивления, отвечали почти все одинаково: легче найти иголку в стоге сена. Во время войны на Урал было эвакуировано множество предприятий и сотни тысяч людей. Найти в такой массе ребят, прибывших из Ростова, практически невозможно. Тем более через четыре года после войны, когда многие уже уехали обратно в родные места.
На следующий день на небольшом двухместном самолёте она улетела в районный центр с названием Туринская Слобода. Этот отдалённый район граничил с Тюменской областью. Здесь со стародавних времён проходила условная граница между Уралом и Сибирью.
Летели около двух часов. Валя впервые летела на самолёте, ей было безумно интересно обозревать сверху незнакомый для неё Урал. Самолёт летел на небольшой высоте. Отчётливо были видны дома, деревья, машины, мелкие, словно муравьи, спешащие по своим делам, люди. Единственное, что беспокоило: при попадании в воздушную яму лёгкий самолёт проваливался вниз, и в этот момент её подташнивало.
На аэродроме её встретил работник райздрава, прибывший за ней на тарантасе. Его звали Никанор, так он представился Вале, и так его называли все, кто им встречался. Простой и словоохотливый дядечка, за время поездки он успел рассказать и о райцентре, и о районе. Из его слов стало понятно, что район без асфальтовых дорог и постоянного электроснабжения действительно сельский и совсем не похож на дымившие заводскими трубами промышленные города и посёлки Урала.
Никанор сначала повёз её в военкомат. Там Валя сдала документы, и её поставили на воинский учёт. После этого поехали в райздравотдел. Заведующий райздравотделом принял её лично, чтобы ознакомить молодого специалиста с новым местом работы.
Валя вежливо постучала, тихонько вошла в кабинет и скромно встала, дожидаясь, пока начальник обратит на неё внимание. За столом, на котором лежала куча бумаг, сидел молодой усатый мужчина. Он был в полувоенной форме без погон. Заведующий целеустремлённо перебирал бумаги, отыскивая нужную. Вале почудилось, что этого мужчину она уже где-то видела, хотя такого в принципе не могло быть: приехала сюда впервые, причём за тысячи вёрст. И всё же наваждение не проходило. Лицо сидевшего за столом начальника ей явно было знакомо. Может, встречала его в госпитале среди раненых? Или видела его фотографию в газете?
Пока она гадала, заведующий нашёл, наконец, нужную бумагу и поднял голову. Он окинул девушку взглядом и отметил про себя: "Хороша!" Перед ним стояла стройная, красивая и привлекательная особа, которую он, несомненно, выделил бы в любой толпе. Заведующий уважительно и доброжелательно спросил:
- Как добрались, Валентина Георгиевна? Самолёт перенесли нормально?
Ответом ему была тишина. Как только он заговорил, на Валю напал столбняк и все слова враз куда-то пропали. В голове лишь метались застигнутые врасплох мысли: "Вот и не верь в судьбу и в мистику! Проехала полстраны, потом перелетела через всю область на самолёте, чтобы встретить в этом медвежьем углу человека, как две капли воды похожего на суженого!"
Кто не верит в судьбу и провидение, тому будет сложно понять, что в действительности произошло. За столом перед Валей сидел тот паренёк, которого впервые увидела она в винограднике под Вознесенском, только сильно возмужавший, в военном мундире и с усами. Тот, который приснился сидящим на коне с шашкой в руке и который категорично убеждал её: "Нет на свете земли лучше, чем наш Урал!"
Заведующий заметил не совсем нормальную реакцию девушки и спросил:
- Что вы так странно на меня смотрите? Что-нибудь не так?
Валя, наконец, поняла, что молча смотреть на будущего начальника просто неприлично, и ляпнула первое, что пришло на ум:
- Мне кажется, мы с вами встречались, Михаил! Хотя вас трудно узнать в военной форме и с усами… Тогда в винограднике вы были без одежды… в одних трусах…
Сказала, и её бледное от недоедания лицо густо залила краска… Откуда только так много крови взялось?
Михаил впился в девушку глазами, осмысливая услышанное. Теперь пришёл его черёд удивляться и впадать в оцепенение. Неприятный эпизод из своей довоенной жизни он старался лишний раз не вспоминать, но девчонку, которая ему тогда помогла, помнил всегда. Он был поражён: "Неужели та молоденькая угловатая девочка, которую он не раз с теплотой вспоминал, превратилась в эту стройную и красивую особу?" Удивлялся одновременно и тому, что та самая девчонка-подросток, с которой он познакомился давно и так далеко от Урала, и есть новый врач, которого направила к ним область. Когда же до него дошла вся невероятность произошедшего, Михаил уже не мог себя сдержать, пришёл в несвойственное ему возбуждение, выскочил из-за стола и кинулся к ней:
- Валентина? Никогда бы тебя не узнал, если бы встретилась где-нибудь на улице! И уж совсем не ожидал увидеть тебя в нашем отдалённом районе.
Михаил обнял её, от избытка чувств крепко прижал к себе, и троекратно расцеловал. Валя от такого "панибратства" совсем растерялась и пролепетала в ответ:
- Я тоже не была уверена, что вы это вы!
Михаил замахал на неё руками:
- Валентина, я это я! Никаких "вы"! Только на "ты"! Мы с тобой страшно сколько лет уже знакомы и повязаны моей жуткой тайной. Давай присядем, и ты расскажешь, каким образом ты у нас тут оказалась...
На правах старых знакомых они проговорили целый час. Вспоминали первую встречу. Потом Валя рассказывала о своей жизни, учёбе. В конце Михаил проинформировал её о месте работы. Когда пришла пора расставаться, напутствовал:
- Сейчас Никанор отвезёт тебя в Усть-Ницу. Принимай больницу, я в ближайшее время подъеду, помогу тебе сориентироваться. И не теряйся! Помни, ты для них там начальник!
Никанор отвёз её на тарантасе кратчайшей дорогой до устья – того места, где Ница сливается с Турой. Там Валю уже ждали. Её перевезли через реку на лодке. Дальше по заливному лугу и через село до амбулатории Валя шла пешком с чемоданчиком, добрую половину которого занимали конспекты лекций. Был уже Ильин день, но жара стояла невыносимая, и пока добралась, она изрядно взмокла. В дороге не переставала думать о превратностях судьбы. Слишком взбудоражила душу ей совершенно нежданная встреча с Михаилом. День получился очень насыщенным событиями, и она физически устала. Думала, дадут передохнуть с дороги, но не тут-то было. Её с большой радостью встретил тот самый фельдшер, который приезжал в областной отдел кадров. Местный житель, фронтовик Иван Петрович Колесов пользовался в селе большим авторитетом. Но самая его большая любовь – пчёлы. А работу заведующего больницей с работой пчеловода в летнее время совместить очень трудно. Постоянно приходилось чем-нибудь жертвовать.
Петрович, так его все звали в селе, ровно пять минут рассказывал Вале о больнице, после чего отдал печать и известил её о том, что он убывает в очередной отпуск. Как известно, июль и август у пчеловода – самая горячая пора. Знакомила с больницей Валю акушерка. С этого знакомства и началась её трудовая деятельность в должности главного врача сельской участковой больницы.
Валя представляла себе работу в больнице несколько иначе. Думала, что будет заниматься только врачебной практикой. Ходить в белом халате, проводить приём больных, обход в стационаре, осмотры школьников, инвалидов войны, выезжать по вызовам на фельдшерские пункты. В действительности всё оказалось сложнее. Новая сельская интеллигенция жила в гуще народа и вместе с народом. Поэтому романтические представления молодого врача столкнулись с суровой реальностью. Да, на первом месте была работа с больными, но кроме этого Вале пришлось выполнять массу других обязанностей и решать кучу житейских проблем, о которых она имела смутное представление. Довольно большой объём работ приходился на долю подсобного хозяйства. В самом разгаре была заготовка сена. После заготовки сена начиналась уборка пшеницы и овса. Потом убирали картофель и заготавливали дрова для больницы и медперсонала.
Участковая больница состояла из амбулатории и стационара. Амбулатория – домик в центре села площадью тридцать пять квадратных метров, разделённый на три комнаты: регистратура, кабинет врача, кабинет акушерки.
Стационар на десять терапевтических и три родильных койки располагался на окраине села. Подсобное хозяйство – две лошади и повозка – скорая помощь того времени. На повозке выезжали к заболевшим, доставляли больных в стационар или, если требовалось более сложное лечение и хирургическое вмешательство, отвозили больного в районную больницу. На этих же лошадках вывозили дрова и сено, выполняли прочие перевозки и работы. Кроме лошадок хозяйство имело две коровы и довольно большой участок земли, на котором садили картофель, сеяли овёс и пшеницу. В больнице имелся штатный бухгалтер, он вёл учёт и решал финансовые вопросы. В банке было заведено два счёта: государственный, больничный, и подсобного хозяйства. Сёстры и няни работали по графику сутки через двое. Между сменами полагалось два дня отдыха, но отдыхом эти дни можно было назвать лишь условно. Все сотрудники больницы без исключения были обязаны работать в подсобном хозяйстве: садить, сеять, убирать урожай, рубить дрова, косить траву и убирать сено, делать текущий ремонт помещений, в первую очередь – побелку.
Стерилизацию проводили в русских печах в биксах. Шприцы кипятили. Дезинфекцию осуществляли хлорной известью. Очень строго, в обязательном порядке была поставлена работа с прививками населения от болезней. В районе в тот момент случились вспышки дифтерии, коклюша, среди взрослых в нескольких деревнях были выявлены случаи бруцеллёза.
Больнице подчинялись три фельдшерско-акушерских пункта в деревнях, расположенных за рекой. В них работали опытные фельдшеры, прошедшие войну. Такая система здравоохранения в то послевоенное время в условиях бездорожья и слабо развитого транспорта устраивала людей. Не надо было ехать в район, чтобы получить первую помощь. Лекарства и вся медицинская помощь были бесплатными.
Со всем этим Валя столкнулась впервые. Она негодовала в душе: "Два года изучали марксизм-ленинизм и прочий эмпириокритицизм, который в жизни совсем не нужен! Лучше бы познакомили с системой здравоохранения на местах!" Но негодовать можно сколько угодно, а дело приходилось делать. Пришлось смириться с жизненной несправедливостью и учиться азам деревенской жизни.
Жить Валю пристроили в дом к одинокой вдове. Село было большое, но бедное. Небольшие деревянные избы, в которых жило по пять – семь человек. Электричества нет, пользовались керосиновыми лампами. Дороги грунтовые без тротуаров. Во время дождя чернозём превращался в непролазную грязь. Были в селе восьмилетняя школа; детский дом, перевезённый из какого-то городка, попавшего во время войны в оккупацию; магазин с полупустыми полками; аптека, в которой делали порошки, отвары, настои; больница, амбулатория, клуб; большая недействующая церковь, в которой хранилось колхозное зерно, и ферма крупнорогатого скота, где доили коров вручную. Вот основные достопримечательности. Немало многодетных семей, много вдов, потерявших мужей на войне. Во время войны на деревню не распространялся закон о бронировании и все мужчины были на фронте. Работа в двух колхозах легла на плечи женщин и детей. Они кормили страну и фронт, пахали, сеяли, убирали урожай, ухаживали за скотиной, водили тракторы и машины, работали в мастерских и… плакали по ночам, дожидаясь весточки об отцах, мужьях, братьях или получая на них похоронки… Русская деревня отдала для фронта и для победы всё, что могла: лучших сыновей, продукты питания, колхозные машины… Сама жила в голоде и бедности и только после войны начала налаживать свой быт.
Таким предстал перед молодым врачом Урал, "лучше которого нет на свете". Валя не запаниковала и не бросилась бежать отсюда со всех ног только потому, что была человеком дела, а таких людей трудности не пугают, наоборот, они их стимулируют в жизни. А ещё она встретила здесь человека, при одном воспоминании о котором у неё сладко замирало сердце. Девушка с волнением ждала новой встречи с Михаилом. Обещал приехать, не забыл бы…
Первый рабочий день в новой должности прошёл хлопотно. Валя знакомилась с больницей и подсобным хозяйством. Сначала осмотрела стационар, который в это время был пуст. Акушерка Вера пояснила:
- Летом у нас редко болеют: страда. Зато зимой иногда коек не хватает, тяжело приходится. Такой народ – тянут до последнего, как свалятся совсем, тогда в больницу везём…
После направились в амбулаторию. Там сидела пожилая женщина Марфа Устинова и ждала врача. Было время приёма, а Петрович после приезда Вали резво сбежал в отпуск, пришлось Вале принимать первую пациентку. Она пригласила женщину в кабинет и задала традиционный вопрос:
- Расскажите, на что жалуетесь?
Марфа охотно пояснила:
- Ты знаешь, у нас болит голова, просто спасу нет. А ещё у нас болят ноги – в костях ломит… Ну да ладно, ноги, они болят всё время, а вот голова второй день раскалывается, мочи нет. Ты дай нам каких-нибудь таблеток от головной боли!
Валя измерила пациентке температуру и давление, послушала её, а та всё разговаривала, называя при этом врача на "ты", а себя уважительно величала на "вы".
Валя гадала: "Что за ребус? На высокомерие не похоже… Видно, что женщина не заносчивая и простая. А, может, здесь, на Урале, у них так принято старикам с молодыми разговаривать?"
В конце концов дала женщине таблетки, рассказала, как их принимать, и та ушла. Ребус был разгадан часа через два. Видно, таблетки подействовали, Марфа повторно прибежала в амбулаторию и с порога принялась извиняться:
- Спасибо тебе, дочка, полегчало…, помогли таблетки! А ты уж меня прости... Сын меня учил, учил… Надо, говорит, разговаривать с грамотным доктором на "вы", а я всё перепутала… Совсем голова дырявая стала!..
Валя улыбнулась в ответ:
- Ничего страшного. Когда давление поднимается, это бывает! Вы попейте таблетки неделю. Только строго три раза в день: утром, в обед и вечером. А потом снова ко мне придите.
Первый контакт с населением был налажен. По селу разлетелся слух, что новая докторша не только грамотная, но и добрая. Чуть позже Валя подружилась с Марфой и стала покупать у неё молоко, сметану, масло. Колхозникам в то время денег на руки не давали. Платили натуральным продуктом по трудодням. Есть излишки – продавай или обменивай. Так что сделкой обе были довольны. Валя покупала вкусные молочные продукты, причём гораздо дешевле, чем в городе. А Марфа за свой труд получала чистые деньги, на которые можно было что-то купить в магазине. Чем дальше страна была от войны, тем чаще в магазин стали завозить нужные товары.
Закончился день ещё одним событием. В амбулаторию пришёл мужчина с вывихнутым плечевым суставом, и Вале пришлось сустав вправлять. Теоретически она знала, как это делается, даже видела, как вправляли сустав другие, но самой ей пришлось делать это впервые. Она сильно волновалась, с перепугу у неё тряслись руки, но с заданием справилась на удивление легко. Мужчина, уходя, несколько раз поблагодарил её и всем потом рассказывал, что врачиху им прислали очень умную и толковую.
Михаил приехал через неделю вместе с главным врачом районной больницы. Они приехали не столько для проверки, сколько для того, чтобы проинструктировать и научить молодого специалиста, как управляться с большим хозяйством. Разумеется, для Михаила это была официальная причина приезда. На самом деле его словно магнитом тянуло повидаться с новой-старой знакомой. Всю неделю после встречи с Валей он находился в приподнятом настроении и с большим нетерпением ждал новой встречи.
Валя потихоньку втягивалась в работу. За неделю закончила плановый осмотр и прививку детей. На очереди была диспансеризация инвалидов войны, чем она и занималась. Ей помогала медсестра, остальной персонал в связи с приездом проверяющих был отозван с поля в больницу и находился на своих рабочих местах. Заведующий райбольницей сделал обход, дал кой-какие указания, расписался в книге проверок и убыл на пасеку к Петровичу. По всему было видно, что такие проверки были для него делом привычным. Михаил остался в больнице, смотрел, как молодой терапевт ведёт приём. Вале от его присутствия было и приятно, и волнительно. Она чувствовала себя словно на экзамене, когда предмет хорошо изучен, но экзаменатор в любой момент может задать каверзный вопрос. Всё шло хорошо, пока при осмотре инвалида, потерявшего на войне ногу, Михаил не дал ветерану практический совет, с которым Валя категорически была не согласна. Уж очень его "бабушкин" рецепт не совпадал с требованиями медицинской науки, а науке она безраздельно доверяла. Михаил тотчас про себя отметил: "С характером девушка, не боится свою правду отстаивать. И практике моей не доверяет, больше верит науке". Вслух ничего не сказал и во время приёма очередного фронтовика вообще не проронил ни слова.
Валя переполошилась: "Обиделся! Чего ж меня за язык-то дёргает? Может, его практический совет как раз больному и важнее?" Это их молчаливое противостояние закончилось, когда в больницу привели подростка, упавшего с лошади. Тот жаловался на острую боль в руке. Валя с медсестрой кинулись осматривать паренька. Михаил не вмешивался и несколько минут смотрел, как бестолково они суетятся вокруг пацана, выискивая, где и что у того болит, после чего не выдержал и строгим командным голосом приказал:
- У парня закрытый перелом. Быстро готовьте всё необходимое, будем накладывать гипс!
После чего профессионально обработал руку и проворно загипсовал её. Работал от начала и до конца сам, медсестра и Валя были на подхвате. Когда закончил, медсестра, работавшая в больнице уже четырнадцать лет, с восхищением произнесла:
- Вот это работа! У нас никто так не может, даже Петрович, а он всю войну прошёл!
Михаил лишь усмехнулся и буркнул в ответ:
- Обычное дело. Мне ведь тоже довелось войну пройти… Даже не одну, а целых три.
Михаил, благодаря своей богатой практике, многие медицинские процедуры делал лучше гражданских врачей. После этого случая Валя, первоначально воспринимавшая его как чиновника-руководителя, перестала недоверчиво относиться к его медицинским знаниям и опыту. А после того, как он помог ей разобраться с "дебетом и кредитом", совсем его зауважала.
Это были самые радостные и волнующие часы в этот счастливый день. Они, обложившись документами, остались наедине. Он неторопливо рассказывал ей, как должен действовать материально ответственный руководитель в той или иной ситуации. На что обязан обратить внимание в документе, прежде чем поставить подпись и заверить её печатью. Как и на что имеет право расходовать деньги с государственного счёта и со счёта подсобного хозяйства. Она внимательно слушала и старательно всё запоминала. Время от времени они встречались взглядами или нечаянно касались друг друга. От этого прикосновения внутри того и другого пробегала искорка – верный сигнал увлечённости друг другом.
Уже к вечеру перед его отъездом они сидели и просто беседовали. Вале было неловко от того, что Михаил учил её, "грамотную", основам делопроизводства, она принялась его благодарить, одновременно пытаясь оправдаться:
- Спасибо за помощь, Михаил! Полдня потратил на то, чтобы научить меня чему-то. Нам в институте много чего давали, а этому совсем не учили.
Михаил не стал ей поддакивать:
- Ну и правильно делали. Институт должен давать знания по медицине, а всему остальному жизнь научит!
Валя возразила:
- Но зачем тогда нам давали марксизм и всякую другую "политику", без которой в жизни можно прекрасно обойтись?
Он снова не согласился с ней, и высказал противоположную точку зрения:
- Без политики человек обойтись не может, потому что он живёт в обществе. Ещё кто-то из древних, кажется, Аристотель, сказал: "Человек вне политики – либо животное, либо божество!" Мы же не животные?
- Нет, конечно, но можно быть человеком, не участвуя в политике!
- Думаю, что нельзя. Политически безграмотным человеком рано или поздно начинают манипулировать, и он превращается в человека из стада, то есть в то самое "животное". Понимаешь, даже неиспорченный человек, если он не думает о других людях и не борется с несправедливостью, не может быть человеком с большой буквы. У меня на фронте был друг Ефим Гинсбург, он рассказывал о голландском хирурге, которого звали Николас ван Тюльп. Этот голландец, глядя на горящую свечу, придумал девиз: "Светя другим, сгораю сам!" Горящая свеча стала эмблемой врачебной профессии. Эти слова можно применить к любому человеку, который живёт не только для себя, но и светит другим. Мы с тобой выбрали врачебную профессию, значит, этот девиз к нам имеет непосредственное отношение. Наша работа – делать так, чтобы жизни других людей не погасли раньше положенного им срока… Чтоб их свечу не задуло никакими случайными ветрами и она догорела до конца!..
Валя с изумлением смотрела на Михаила. Ну никак не думала, что её суженый, этот практичный и не очень разговорчивый мужчина, может ещё и философствовать. Счастливый день на этом закончился. Михаил уехал в район, и снова потянулись сельские будни.
Установилась погожая солнечная погода, вся больница во главе с Петровичем убирала дедовским способом пшеницу, собирая её после жатки в снопы, которые с появлением комбайнов, казалось бы, отжили свой век. Но комбайнов пока на всех не хватало, а ждать больше было нельзя: зерно могло осыпаться. Валя тоже пришла на поле, но не успела даже вникнуть в суть дела, как прискакал на лошади живший за рекой казах. Он плохо говорил по-русски, был в сильном возбуждении и поднял настоящую панику:
- Мой баба плохо рожает! Скорей давай врачиха! Фершал ничего сделать не может!
Валя прихватила чемоданчик с инструментом и лекарствами, села на повозку "скорой помощи", до этого перевозившую снопы к молотилке, и поехала к переправе.
Переправлялись через Туру на пароме чуть ниже устья Ницы. В этом месте сливались две реки, и скорость течения была приличной. Паром ходил по канату на ручной тяге. Канат, стальная проволока-восьмёрка, уложен в ролики парома. Все, кто переправлялся, тянули за проволоку, и паром двигался к противоположному берегу. Канат был изрядно изношен и именно в этот раз не выдержал нагрузки и лопнул. Их понесло вниз по течению, но мужики успели зацепить порванный конец проволоки. Паром, словно маятник, болтался на отрезке каната, то приближаясь к противоположному берегу, то отдаляясь от него, но всё равно метров двадцать до берега не доходил.
Всё складывалось плохо, однако Валю эта неприятность не остановила. Она вспомнила годы учёбы, время, когда смело и подолгу плавала в Каспийском море. Сняла с себя кофту, привязала с ее помощью на голову сумочку с инструментом и лекарствами, спустилась в воду и поплыла. Едва отцепилась от парома, поняла, чем море отличается от реки с быстрым течением. Течение подхватило её, закрутило и несколько раз окунуло в воду с головой. Тотчас потянула вниз быстро намокшая одежда. Выросший в степях казах, смертельно боявшийся большой реки, совсем запаниковал и в голос завыл:
- Ай, горе! Врачиха совсем утонул, и лодки совсем нет! Ай беда… ай горе!
Валя с большим трудом справилась с течением, вынырнула и принялась отчаянно грести к берегу. Метрах в ста ниже по течению ей удалось выбраться на берег. Паромщик крикнул ей вдогонку:
- Беги через сосновый бор по коровьим тропкам! Они приведут тебя к деревне!
Валя не стала выжимать одежду. Нельзя было терять ни минуты. Если акушерка, проработавшая восемь лет, зовёт на помощь врача, значит, дело серьёзное. По тропке, протоптанной стадом, она бежала по красивому сосновому бору, но любоваться красотами было некогда. Валя сильно волновалась: сможет ли чем-то помочь, ведь сама принимала роды только три раза и то под наблюдением опытных врачей-акушеров. Наконец лес закончился, она перешла на ускоренный шаг и вышла к деревне. На крыльце ФАПа стояла акушерка и счастливо улыбалась. Роды уже прошли и прошли успешно.
Валя поздоровалась, познакомилась с акушеркой, её звали Галина, и спросила:
- Галина, что произошло? Почему такая паника?
Галина, молодая женщина лет тридцати с очень располагающей внешностью, радовалась тому, что всё благополучно разрешилось, затараторила без остановок:
- Запаникуешь тут! Роженице семнадцать лет, первые роды, узкий таз, а ребёнок – настоящий богатырь! Если что пойдёт не так, кесарево сечение здесь в деревне не сделать! Увезти в район по бездорожью тоже времени нет. Казахи ведь приезжие, временно скот у нас в деревне пасут! На учёте не состояли, по-русски понимают плохо и привезли роженицу ко мне, когда воды уже отошли! Вот я занервничала и послала за вами!
Валя согласилась с её решением и успокоила женщину:
- Ну и правильно сделала. В такой ситуации полагаться на счастливый случай нельзя!
Валя осмотрела молодую маму и малыша и осталась довольна. Роды действительно прошли на удивление хорошо, разрывов и кровотечений не было. В этот момент как раз подъехал муж роженицы. Мужики подтянули паром к берегу и теперь связывали порванный канат. Молодой отец радовался как ребёнок: у него родился сын, да ещё такой богатырь. И всё время повторял, что сильно переживал на пароме, когда " такой молодой врачиха совсем утонул".
Галина повела Валю к себе, переодела, вывесила её одежду на просушку и усадила обедать. Стол был накрыт по Валиным понятиям шикарно: щи с солёным мясом, жареная рыба, грибы, варенье. Пока обедали, Галина успела расспросить Валю о том, как она попала в эти края, и выложила всю информацию о себе. Сама она окончила техникум по специальности фельдшер-акушер, её направили работать в Усть-Ницу в участковую больницу. Там получила хорошую практику. Главным учителем был заведующий больницей Петрович. Потом познакомилась с парнем из этой деревни, вышла за него замуж и живёт здесь уже восемь лет. Муж – механизатор, заядлый рыбак. У них двое детей. Свой дом, большое хозяйство, огород. Сама любит ходить по грибы, по ягоды. Жизнью довольна, плохо только одно: дорога в райцентр пролегает по болотистой местности, и летом, особенно после дождей, большие трудности с отправкой больных.
Галина Вале очень понравилась, и всю обратную дорогу она думала о местных жителях. Тяжело и бедно живут здесь люди, и разные они все, но какие они простые, приветливые и духовно богатые. Хотя есть, наверное, и куркули. Как без этого…
Первый трудовой год в должности главного врача участковой больницы был для Вали тяжёлым и вместе с тем счастливым. Тяжёлым, потому что приходилось не только использовать полученные знания в практической работе, но и многому учиться заново. Особенно при решении хозяйственных вопросов. Она была первым дипломированным врачом в этой больнице. Все ждали от неё чего-то нового и особенного и в лечении людей, и в хозяйственных вопросах. А у неё, обладавшей знаниями, совсем не было практического опыта. Училась на ходу. Петрович учил, как надо действовать при патологиях во время родов. Медсёстры и акушерка – как стерилизовать перевязочный материал и пелёнки в русской печи. Как делать дезинфекцию при отсутствии электричества. Мелочи, но они ежедневно необходимы. Она добросовестно осваивала особенности работы сельского доктора и постоянно с нетерпением ждала приезда Михаила. Его приезды радовали её. Он тоже выискивал любой повод, чтобы увидеться, но сближения пока не происходило. Им не хватало какой-то малости, чтобы перейти невидимую черту, которую оба, не сговариваясь, прочертили в отношениях друг с другом.
Для Вали Михаил безоговорочно был суженым, к которому её привела судьба. Но она побаивалась его, малоразговорчивого, порой сурового, да ко всему ещё начальника. Чем больше она его узнавала, тем больше он ей нравился. Однако совсем неопытная в отношениях с противоположным полом, она инстинктивно зажималась и загоняла свои чувства подальше вглубь, опасаясь, что Михаил неправильно истолкует её душевные порывы. Она стеснялась его, стеснялась окружающих людей, поэтому вела себя с ним ровно и предупредительно вежливо, как со всеми другими коллегами.
Это вводило Михаила в заблуждение, он воспринимал её поведение как равнодушие к его персоне. Дважды женатый, Михаил в отношениях с женщинами считал себя мужчиной опытным. Но перед этой девушкой он откровенно робел и терялся. Она нравилась ему до такой степени, что он готов был с неё пылинки сдувать и очень боялся её отпугнуть и чем-нибудь обидеть. После отъезда Раисы он жил один, присматривался к встречавшимся в его жизни девушкам и женщинам и неизменно находил у них те или иные недостатки. Валя перевернула его жизнь. Он не видел у неё недостатков и готов был боготворить её. Даже случайное прикосновение к ней вызывало у него учащённое сердцебиение. Однако виду он тоже не показывал, чувствам прорываться не давал, прикрывая их показной суровостью. Он страстно желал объясниться с ней и вместе с тем боялся того, что она ему откажет.
Это была любовь. Любовь трепетная и взаимная, но и тому, и другому нужен был толчок для того, чтобы их взаимные чувства раскрылись. Помог им в этом Петрович. Хитрый и расчётливый фельдшер давно подметил, что заведующий здравотделом не сводит с Валентины глаз и робко пытается за ней ухаживать. Он понимал: больница опять окажется без дипломированного врача, которого сам же добивался. Но теперь он был не против вернуть всё, как было, потому как его планы не совсем оправдались. Петрович рассчитывал, что с приходом на должность Валентины он, как и прежде, будет руководить больницей, а неопытный молодой специалист будет лишь громоотводом, на который будут нацелены молнии районного начальства. Однако Валентина оказалась человеком трудноуправляемым, принципиальным и честным и постепенно перехватила у Петровича функции управления. Поэтому самый простой выход из ситуации – выжить девушку из больницы, выдав её замуж за районного начальника. И Петрович, словно мелкий паучок, принялся плести интригу.
С Михаилом у Петровича были вполне доверительные отношения. Несмотря на разницу в возрасте и положении, у фронтовиков, прошедших войну, было много общего. Для начала Петрович решил "подогреть" чувства Михаила и подтолкнуть его к сближению с Валентиной. При очередной встрече с Михаилом он хитро посмотрел на него и как бы невзначай бросил:
- Ох, чувствую, не пришлось бы нам Валентину вскоре замуж выдавать!
Михаил подумал, что это намёк в его адрес, и холодно ответил:
- Об этом рано говорить. Мы ещё с ней не объяснились!
Петрович разыграл искреннее удивление:
- А с чего ты взял, что я про тебя? Я про Ваську Акимова, зачастил что-то в амбулаторию ловелас. Видно, сильно Валентина его зацепила! И то сказать, красавица!
Михаил растерянно уставился на Петровича:
- Какого ещё Ваську Акимова?
- Да есть тут у нас один добрый молодец. Воевал всего год, зато после войны столько побед одержал… Всех вдов перебрал и сейчас молодых девок соблазняет. Теперь вот, видно, к нашей Валентине подключиться решил.
Михаил от такого сообщения враз рассвирепел:
- Ты этому Ваське скажи, что если он к Валентине ещё раз подойдёт, то я ему тупым скальпелем отрежу то место, которым он девок портит!
Именно на такую реакцию Петрович и рассчитывал. Он сделал невинное лицо и заговорил примирительным тоном:
- Чего ты, Миша, так взбеленился? Валентина не та девушка, чтобы первому встречному проходимцу на шею бросаться. А тебе уже пора с ней поговорить. Через две недели у меня день рождения… Приезжай, её тоже приглашу.
Объяснение влюблённых произошло, когда осень раскрасила уральский лес в нарядные и весёлые цвета. Природа перед длинной и однообразной зимой, в которой преобладал лишь белый цвет, устроила осенний бал. Жёлтые берёзки, оранжевые осины, ярко-красные рябины вперемешку с зелёными сосёнками сплелись в разноцветный ковёр. Через Урал с севера на юг потянулись нескончаемые косяки и вереницы перелётных птиц. Время, когда природа готовится к зимнему сну, а у людей, собравших урожай и сделавших заготовки на зиму, наступает пора свадеб.
Петрович, как и обещал, пригласил их на свой день рождения – прекрасная возможность встретиться в неофициальной обстановке. В просторном пятистенке Петровича было людно. Разговаривали, произносили тосты, пили брагу и водку. Потом танцевали, пели, плясали под аккомпанемент клубного гармониста. После плясок Михаил с Валей вышли в сени немного охладиться, и тут он её поцеловал. У Вали от крепкого поцелуя перехватило дыхание, закружилась голова, но она ответила на его поцелуй и была счастлива оттого, что внезапно в один момент рухнули между ними преграды, которые они сами же возвели.
А Михаил, словно опытный полководец, закреплял наметившийся успех:
- Валюша, мы уже изрядно наплясались… Завтра выходной, поехали ко мне в Слободу, посмотришь, как живу!
Вале было так хорошо, что она была согласна на всё. Да и выпитое вино кружило голову. Она задорно спросила:
- Ну и на чём же мы поедем?
- У меня подготовлены две лошади. Переправимся на пароме, а там верхом. Ты ездила верхом?
- Пробовала когда-то в подсобном хозяйстве, не очень хорошо получалось.
- Ничего. Я тебя научу.
Переправившись на пароме, уже в сумерках они ехали через тот самый красивый сосновый бор, по которому Валя бежала к роженице. Валя ехала в седле впервые, поэтому Михаил придерживал лошадей, они шли шагом. В ночном лесу было много непонятных звуков, Вале стало страшно. Крик ночных птиц, какой-то писк, хлопанье крыльев, ей даже чудился вой. Она вздрагивала от каждого шороха.
Михаил ехал рядом, видел её страхи и успокаивал:
- Не бойся! Это лесные жители немножко шалят. Если появятся волки, то в первую очередь забеспокоятся лошади, а они спокойны.
Она, чтобы отвлечься и не показывать вида, что страшно, задала вопрос:
- Где ты так хорошо научился ездить верхом, Миша?
- В сорок первом я служил в кавалерии, там и научили.
Валя с удивлением посмотрела на Михаила. Она совсем ничего не знала о том, как он воевал, и попросила:
- Расскажи, как кавалерия воевала. Тяжело, наверное, было против танков?
Он не любил вспоминать о войне. Слишком свежо в памяти было всё пережитое. Поэтому ответил скупо с мрачноватым юмором:
- Да чего рассказывать. От Южного Буга, с того места, где мы с тобой в первый раз встретились, драпали до самой Москвы так, что только пыль стояла! Под Москвой опомнились и перешли в наступление.
- Так уж драпали? Полгода немцы до Москвы шли, значит, сильно с ними дрались?
- Дрались, конечно, но при этом всё время отступали… Сегодня такой день… Мне совсем не хочется вспоминать о войне... Я тебе потом как-нибудь расскажу.
Они выехали из леса. На опушке Михаил остановил лошадей, помог Вале слезть с лошади, чтобы она немного передохнула от непривычной для неё езды. Они снова поцеловались. Потом ещё раз. И дальше так и ехали с остановками и поцелуями, пока не добрались до райцентра. Уже в полночь сдали дремавшему Никанору лошадей и пошли к дому, где Михаил жил.
В эту ночь Михаил сделал ей предложение, и она согласилась стать его женой. Она отдалась ему без всяких сомнений и колебаний. И только ночь знала, что шептал суженый, что обещал, как обнимал… Ночь запомнит и сохранит всё. А они в эту ночь о будущем не задумывались. Слишком велико было его обаяние, слишком сильна была у него тяга к ней. Судьба свела две половинки в единое целое. Такое нередко случается в жизни, но не все понимают это, не все этим дорожат. Они понимали. Несмотря на молодость и тот, и другой в жизни хватили лиха и сейчас упивались счастьем. Они не хотели терять ни единой минутки этого времени.
С той поры Михаил не ждал выходного, а часто приезжал в Усть-Ницу и в будни. Через две недели он повёз Валю к родителям в Красную Слободу. Валя впервые была на родине Михаила. Красная Слобода, как и Усть-Ница, находилась на крутом правом берегу реки в десяти километрах выше по течению. Невеста понравилась и отцу, и матери. Они дали своё благословение на брак. Вале будущая свекровь и суровый малоразговорчивый свёкор тоже пришлись по душе. Немного погодя молодые сыграли скромную свадьбу. Но и после этого какое-то время жили порознь, встречаясь наездами. Михаил по-прежнему помогал Вале, подсказывал и обучал её практическим делам. Зимой добираться до Усть-Ницы стало легче. От райцентра напрямик по зимнику было всего десять километров.
А Петрович закручивал интригу и добивался своей цели. Он подстроил так, что у Валентины случился пролёт с финансами. В марте её вызвали в суд, о котором она, честная и совестливая, всю жизнь потом вспоминала со стыдом. Больница взяла молоко со своего подсобного хозяйства, а деньги за него перечислили с бюджетного счёта. С этим в те времена было строго, и Вале за тридцать рублей, истраченных не по назначению, изрядно потрепали нервы. После этого суда Михаил сделал всё, чтобы перевести жену в районный центр. Валю назначили заведующей санитарной эпидемиологической станцией. А Петрович вернулся к исполнению обязанностей главврача в участковой больнице Усть-Ницы.