У Сереги перед самым Новым годом сломался зуб. Прямо 31 декабря. И не просто какой-то там зуб, а передний. И виновата в этом была курица гриль, которую он купил для праздника.
Курица гриль должна была пойти в салат, который решила сделать Юля, чтобы удивить его маму. Салат надо сказать странный, туда помимо курицы, надо было натереть яблоко и нарезать консервированные ананасы. А потом все посолить и щедро залить майонезом.
У Сереги, когда он представлял, какие продукты смешиваются в этом салате, появлялась легкая тошнота. Все по отдельности было вполне съедобно и даже некоторые продукты сами по себе были вкусными.
Например, курица.
Курица гриль, была не просто вкусной, а умопомрачительно вкусной. Когда он стоял в магазине и пытался выбрать курицу, хотя что там было выбирать, на прилавке лежала одна-единственная курица, которую еще никто не успел купить. Для салата это было многовато, но не обязательно же она вся должна пойти в салат.
Курица гриль, тем и прекрасна, что она хороша сама по себе, без всякого салата. Ей не нужны ананасы, яблоки и майонез. Ее надо просто положить на блюдо и согреть. А можно не греть. И есть ее надо прямо с это блюда, желательно одному, перед телевизором и на диване.
Разрывая ее сочную мякоть, оставляя зажаристую острую и хрусткую кожу на потом, на тот момент, когда ты вроде уже наелся, но хочется еще чуть-чуть.
А на самый последний момент надо оставить крылышки. Крылышек было всего два. И это было неправильно, лучше бы их на каждую курицу было, ну хотя бы пять или восемь. Потому что самое вкусное во вкусной курице гриль было именно это крылышки. И есть их надо было правильно, начиная с самой мясистой части, потом среднюю часть, оставляя на конец самую вкусную, зажаристую часть, где и мяса-то толком не было, были одни хрящики и хрустящая кожица.
Его девушка не понимала всей тонкости поедания курицы гриль, крылышки не любила, а самую вкусную часть просто выбрасывала в мусорное ведро. Только за это с ней надо было бы расстаться, но, к сожалению, Серега любил ее больше, чем курицу.
И вот после этих двух крылышек, которые Серега оторвал от курицы и съел, очень надеясь на то, что они не понадобятся при приготовлении новогоднего салата, он стоял в ванной и тоскливо смотрел на себя в зеркало. Ведь сегодня был не просто вечер перед Новым годом, сегодня решалась его судьба.
Он впервые оставался со своей девушкой наедине. Мама уходила в гости к подруге, надеясь, что сегодня у Сереженьки все получится, она давно мечтала, чтобы он женился, потому что все хорошие мальчики к этому возрасту давно были женаты. А у ее Сереженьки к этому возрасту даже девушки не было. И вот он, наконец, привел Юленьку познакомиться. И мама очень надеялась, что она не сбежит, что сегодня они поцелуются и Сереженька объяснится ей в любви.
А может… может он решиться на большее, после чего ему, как порядочному мужчине просто придется жениться. Ну а если не решиться, то может, Юленька сообразит, и сделает все сама. И ему точно придется жениться. В общем, мама, когда уходила к соседке, загадала желание, что кто-то из них окажется сообразительным и не упустит момент, и когда она придет завтра, как можно позже домой, то увидит счастливого Сереженьку, краснеющую и смущенную Юленьку и благословит их, наконец-то на семейную жизнь.
Но, Серега, глядя на свое отражение в зеркале, понимал, что этому не бывать. Ну кто в своем уме станет целоваться с парнем, у которого дыра вместо зуба? Улыбка и так у него была не очень, не такая, как у любимых героев в кино. Зубы были желтоватые, с легким серым оттенком, не слишком ровные, в детстве ему не ставили брекеты и поэтому его зубы напоминали скорее покосившийся забор, чем белоснежную ослепительную улыбку героя и сердцееда. Ну а дыра на самом видном месте и вовсе уничтожала его уверенность, непринужденность, с которой он хотел сегодня обнять Юлю и поцеловать.
Он уже не один раз прорепетировал это и в мыслях, и с подушкой и даже… с куклами.
Да.
Куклы были самым большим увлечением Сереги. Юля их не одобряла и даже в глубине души, лелеяла мечту, как только она поселится в этой комнате в качестве жены, отправив маму Сережи, жить на дачу, ну а что? Домик там вполне себе крепкий, деревенский и печка есть. И вообще, так будет удобнее маме. Она ведь любит ездить на свою дачу и выращивать помидоры, вот.
Вот и ездить не придется, сплошная экономия и денег на проезд и времени. Знай расти свои помидоры.
Итак, куклы. Как только Юленька поселится в этой квартире в качестве жены и молодой хозяйки, она первым делом выкинет всех мерзких кукол на помойку.
И еще много чего выкинет и наведет здесь порядок.
А кукол выкинет в первую очередь.
Потому что, во-первых, это ненормально, что мужчина занимается куклами. А во-вторых, они мерзкие и странные.
Пусть они антикварные, но все равно, мерзкие. Хотя, может быть, она их продаст, если они такие ценные. Деньги же в семью пойдут, не куда-нибудь. А Сереженька, как джентльмен, сделает ей подарок. В конце концов, она лучше, чем все эти куклы, вместе взятые.
Серега, чтобы не травмировать Юленьку, закрыл все стеллажи с куклами. Потому что она их боялась. Он очень надеялся на поцелуй. Но, поцелуя ему не видать. Именно поэтому он стоял в ванной и пытался приделать зуб на его законное место.
Разными способами.
Но безрезультатно. Если стоять с закрытым ртом и не разговаривать, а тем более не есть, то зуб оставался на месте. Но если попытаться улыбнутся или сказать «добрый вечер, Юленька! Ты прекрасно выглядишь», то зуб вываливался прямо на пол, к ногам Юленьки. Ну если он так сделает, конечно. Наконец, он приладил зуб и решил попробовать еще раз, но в это время позвонили в дверь. И Серега, забыв обо всем, бросился открывать.
За дверью оказалась Юленька, как он и ожидал.
— Добрый вечер, — улыбнулась она и ожгла его взглядом, в котором светилось обещание блаженства и некая игривость.
Серега растянул губы в улыбке, стараясь не открывать рот.
— Что мне так и стоять тут? — Юля чуть погасила накал обещания блаженства и игривости.
Серега промычал и показал ей, что мол, проходи, моя дорогая. И помог ей снять шубку и расстегнул даже сапоги, прикоснувшись ненароком к тонкой щиколотке. Отчего смутился и покраснел.
Юленька достала из пакета туфельки и подала ему. От этого у Сереги запылали уши, и он дрожащими от возбуждения руками помог ей надеть их.
Юленька нетерпеливо притопнула и спросила:
— Ну? — вложив в это короткое и ёмкое слово и вопрос, и нервность ожидания, и репетицию роли будущей хозяйки дома.
Серега забылся и выпалил:
— Ты прекраввна, Юленька! — на букве «вв» зуб как раз выпал к ногам Юленьки, жалобно брякнув на плитке, поэтому и слово «прекрасна» получилось таким мерзко-шепелявым.
Юленька в ужасе смотрела на своего, ну теперь уже вряд ли, будущего мужа боролась с тошнотой и думала, как бы ей сбежать и зачем она так поспешно сняла сапоги.
— Что это за мерзость? — не удержалась она.
— Понимаевш, — прошепелявил, смущаясь Серега, — так получиловсь, что у меня, совервшенно случайно сломался зуб, — он беспомощно опустил руки. Прости меня, — взглядом, полным му;ки, он посмотрел на Юленьку.
Юленька, внутренне сжавшись, прокручивала внутри то, что она собиралась сегодня разрешить ему, наконец-то поцеловать себя, но только от этой мысли ей становилось дурно. Она не вынесла взгляда Сереги, мыслей о поцелуе, о выпавшем к ее ногам зубе, схватила сапоги и шубку и выбежала в подъезд.
— Не провожай меня! — кричала, сбегая по лестнице. — Я совсем забыла, что обещала бабушке встретить Новый год с ней!
На первом этаже она остановилась, быстро натянула шубку и сапоги, порвав при этом дорогущие чулки с эластичным кружевом, выскочила на улицу и запрыгнула в такси, только что высадившего пассажиров.
— Быстро отсюда! — скомандовала водителю.
— Э, дамочка! — разозлился он, потому что совсем не собирался подвозить сумасшедших девиц сегодня. — Валите отсюда!
— Тройной тариф, — отдала указания Юленька.
— Ладно, — за тройной тариф можно подвезти любую сумасшедшую девицу.
В это время Серега обреченно наблюдал все это в окно. Потом подошел к холодильнику, достал несчастную курицу гриль, включил телевизор, где веселились, отмечая Новый год белозубые мужчины и женщины, открыл бутылку шампанского и плюхнулся на диван. Потом встал, включил гирлянду на елке, открыл стеллажи со своими драгоценными куклами. Еще подумал и достал старинную куклу Деда Мороза и поставил на стол.
На Деда Мороза, кукла походила не очень. Это был не добрый старик в красной шубе, каким привыкли мы его видеть. Кукла передавалась из поколения в поколение в семье Сереги. Собственно говоря, именно с нее и началась его коллекция.
Это был суровый дед в холщовой рубахе и портках, в лаптях и с посохом, который увенчивал череп быка с огромными рогами. Белая борода, чуть пожелтела со временем. Насупленные густые брови напоминали застойного генсека. Растрепанные студеными зимними ветрами волосы были прижаты неожиданно роскошной шубой, отороченной белым пушистым мехом.
Он стоял на столе, выглядывая из-за курицы и недобро смотрел на неудачника Серегу, который залпом пил уже второй бокал шампанского.
Выпив шампанское, Серега икнул и поставил бокал на стол. На секунду ему показалось, когда ставил бокал, что он увидел через хрустальные тонкие и круглые бока бокала, как Дед Мороз, зло глядя на него, стукнул посохом.
Но, возможно, это только показалось. Он не мог утверждать. Но почему-то именно в этот момент, в голове у него все вспыхнуло и взорвалось новогодним фейерверком, и он отрубился.
Проснулся Серега оттого, что замерз. И немудрено. Форточку непостижимым образом распахнуло ветром, пока он спал и в комнату намело снега. На курице была целая снеговая шапка. В бокале плескалось шампанское, пузырьки медленно поднимались со дна бокала, словно его только что налили из только что открытой бутылки, упирались в снеговую пену и опускались.
В кресле напротив сидел старик. Но Серега не мог утверждать это с уверенностью, потому что мерцал телевизор, там продолжали веселиться белозубые красавцы-мужчины в окружении белозубых девушек. Мерцала новогодняя гирлянда на искусственной елке, но Серега не помнил, включал ли он ее. Поэтому он и не был уверен на сто процентов, что в кресле сидел старик, внешность его как-то плыла, словно в мареве, но какое марево, ведь было исключительно холодно. И старик иногда, при очередном моргании гирлянды казался вовсе не стариком, а мужчиной лет около сорока, с ухоженной бородой, как сейчас модно. Что не менялось, так это небрежно наброшенная на плечи роскошная шуба. Он курил трубку, выпуская идеальные кольца дыма и пил шампанское, сдувая с него снежинки. Снежинки слетали с пузырящегося золотого напитка и непросто падали на стол, а грациозно кружились, видимо, в каком-то своеобразном танце. Но, возможно, Сереге это просто казалось. Старик рассматривал Серегу, совершенно неэмоционально. А так, так Серега бы рассматривал что-то незначительное: дерево или камень на дороге. То, о чем завтра и не вспомнишь и чувствовал себя очень неуютно. Ощущал себя этакой лабораторной мышью или даже червяком.
— Кхм, — откашлялся он, но вовремя передумал что-то говорить, потому что язык уперся в противную дыру между зубов.
Старик очнулся от наблюдений за Серегой и выпустил кольцо дыма.
— Ну и что тебя так беспокоит? — бархатным голосом спросил он. Таким низким и густым, что у Сереги по спине пробежались мурашки.
— А вы кто? — некультурно сказал Серега, стараясь не слишком поднимать верхнюю губу, чтобы не обнаружить свой изъян.
— Дед Мороз, — ответил небрежно старик и качнул ногой.
Серега отметил про себя, что у него были отличные туфли, светлые, выполненные из изящно переплетенных из тонких полос кожи. В тон туфель носки. И костюм тоже был светло-серый с ноткой бежевого. Выглядело это очень по-летнему, если бы не шуба.
— Ну это вы так меня сейчас называете, — продолжил старик.
— А вы не Дед Мороз? — не очень впопад спросил Серега. — Да и честно говоря вы не слишком похожи на него.
— Дед Мороз — это выдумки для детишек, — старик гневно насупил генсековские, но хорошо уложенные брови. — Детишки, кстати, чудесно замерзают, — мрачно хохотнул он. — Такие забавные, маленькие и испуганные.
Серега не знал, что ответить.
— Почти как твои куклы, — старик взял в руки трость, которая, как оказалось, стояла возле кресла. Трость была странная, перекрученная, как искореженная ветка, а набалдашником служила черепушка животного с рогами. Он указал тростью на ряды кукол на стеллажах. — Я обычно оставлял их в лесу, но так тоже интересно.
По мере того как он проводил тростью, указывая на кукол, они оживали на какой-то момент, у них делались испуганные лица, они пытались кричать, но послушно замирали, как только трость двигалась дальше. Но возможно, Сереге это все только почудилось. Он не мог поручиться.
— Из той девки, которая приходила к тебе сегодня, получилась забавная кукла, — старик стукнул тростью по столу, рядом с курицей. На этом месте появилась кукла — уменьшенная копия Юленьки. — Мой тебе подарок.
— За что? — удивился Серега.
— За помощь, — пыхнул очередным колечком дыма старик. — Посмотри на нее.
Серега послушно взял куклу. И действительно это была Юленька, точно в том же костюме, шубке и сапожках, как она приходила к Сереге. В руках у нее был пакет с туфельками, которые совсем недавно помогал ей надевать Серега. Даже чулочек на одной ноге был порван так, как в жизни. Правда, Серега этого не видел и удивился такой оплошности кукольника.
— Она порвала его в подъезде, когда натягивала сапог, — усмехнулся старик. — Нравится?
— Да, — вздохнул Серега, вспомнив, что остался без поцелуя. — Красивая она, но мне ее больше не видать.
— Почему не видать? — старик отпил шампанское, сдув с него снежную пену, — вот она, — он указал на нее тростью.
Кукла ожила, замахала руками и закричала, но без звука.
— Это твоя Юленька, — он отвел трость, и кукла замерла в той позе, в какой и была. — Теперь она твоя навсегда.
— Ты из живой Юленьки сделал куклу? — опешил Серега.
— Да, — он дернул ногой. — Это забавно, правда? — он снова указал на нее тростью, и она задергалась, заплакала и закричала, правда, без звука, но внезапно снова замерла, потому что старик поставил трость у кресла.
— Забавно, — завороженно протянул Серега и поднял ручку кукле и согнул ее, так, словно она прикрывала ладонью рот. — Но я остался без поцелуя…
— Это поправимо, — скучающе посмотрел старик и стукнул тростью по полу. — От твоей улыбки все девушки будут сходить с ума и будут готовы на все, — он снова стукнул тростью. — А от твоего поцелуя, они будут превращаться в кукол. Твоя коллекция будет расти. Надоест — можешь продать и стать очень богатым. Мы в расчете, не люблю быть должным, — он отпил из бокала и поставил его на стол.
Серега проследил взглядом за бокалом, удивился, как он пил шампанское со снегом и ему это не мешало. В момент, когда бокал соприкоснулся со столом, снежинки с поверхности шампанского взлетели и исчезли. Серега поднял взгляд, старика не было, форточка была закрыта, маленький сугробик снега на курице тоже пропал, телевизор запел Голубым огоньком, и все роскошные мужчины с белозубыми улыбками почему-то оказались без одного переднего зуба, ровно того, который сломался у Сереги. Он на автомате ткнул языком в уже привычную дыру в зубах, но ее не оказалось.
Серега впопыхах поставил Юленьку на стол и побежал к зеркалу. Широко улыбнулся и удивился своим идеально ровным и белым, ослепительно-белым зубам. Как жемчужины, почему-то вспомнилось из сказок. Потрогал зуб, еще раз улыбнулся и остался очень доволен переменой внешности.
Первое, что он сделал после Нового года — распродал часть своей коллекции кукол. И приоделся. Потом стал посещать самые модные места: выставки, клубы, модные тусовки, закрытые показы. Отказа не было нигде, его пускали везде, стоило улыбнуться. И там на него вешались все девицы. Все женщины, даже старушки. Это уже немного утомляло. Он выбирал самую красивую и целовал на глазах у всех. Она была счастлива, безумно счастлива в последние минуты своей жизни. Такой и оставалась. Навсегда. Красивой счастливой куклой в его коллекции.
Потом это все приелось и наскучило.
Иногда он вспоминал старика и думал, за что он его так наградил? Почему он сказал «в расчете»? Серега не помнил, чтобы они встречались с ним раньше. Это стало занимать его все больше и больше. Он пытался вспомнить, что произошло тогда, когда он увиделся с ним в первый раз, тогда, когда от него убежала Юленька, увидев, как его сломанный зуб выпадает к ее ногам.
Ах да! Юленька! Серега снял ее куклу с самой дальней полки. Странно, и почему она тогда казалась ему недостижимо прекрасной? Обычная девица, ничего интересного. И кукла не самая лучшая. Обычная, скучная. С порванным чулочком по прихоти того старика. Как его звали?
Дед Мороз?
Нет, он возмутился тогда, что его сейчас так называют. Интересно, а как его называли раньше? И ведь странно, Дед Мороз это такой добрый большой старикан с подарками для детишек. А тот? Что он говорил? Что любил замораживать детишек? М-да, странный Дед Мороз. И имя-то свое он точно настоящее не сказал тогда. Интересно…
Серега совсем забросил ходить по модным мероприятиям. Скучно. Одно и то же. Он улыбается, все женщины готовы на все. Он пошел в библиотеку. И ни разу не улыбнулся. Он искал все, что связано с Дедом Морозом. Оказалось, что так себе старичок. И не добренький, как его расписывали. И звали его раньше Студенец, Трескунец. Не шибко его жаловали. Но этого было недостаточно для Сереги. Он стал копать дальше. И нашел.
Морок.
Морок и Мороз.
Два брата.
Иногда шутили и менялись местами. И шутки их были злыми. Но потом один из них стал Дедом Морозом. Растолстел, подобрел, озаботился приличным имиджем. Стал разбрасываться подарками, подсидел на этом Николая угодника, и постепенно переименовался в Дедушку Мороза, да еще и внучку завел.
А Морока, сначала просил не мешать ему, не морочить людям головы, всплывая тут и там в его Дедушкоморозовском виде и пугая доверчивое население, замораживая в забавные ледяные скульптуры их деток, а потом и вовсе стер с лица земли. В наказание, чтоб не порочил его имя.
Серега долго сидел и думал. Кто был у него в гостях и чей это был подарок? Потому что на добряка Дедушку Мороза не слишком это было похоже. Так себе подарочек с подвохом. Похож больше на забавы Морока. Правда, не мороженные детишки, а куклы. Но ведь из живых людей.
Вспоминая все это, Серега подумал, что у него когда-то была кукла, такая странная кукла Деда Мороза. И в детстве он очень удивлялся, что этот Дед Мороз совсем не похож на настоящего. А куда же делась кукла? Серега начал разгребать коробки от старой коллекции и нашел ту, где хранился старинный Дед Мороз, который передавался из поколения в поколение в его семье и с которого и началась его коллекция.
Деда Мороза в ней не оказалось. Была только подставка, снег из ваты, посыпанный блестками, пенек на котором сидел маленький замерзший мальчик в шортиках и посох с черепом быка. Посох напоминал ту трость, которой размахивал странный старик в его квартире в Новогоднюю ночь несколько лет назад.
Пока он осторожно доставал из коробки пустую подставку, посох вывалился из ватного сугроба, покатился и на одну секунду указал на мальчика. Мальчик ожил, взглянул на Серегу и улыбнулся. У него не было переднего зуба, и он был странно похож на него, только в детстве.
Серега сидел на диване, подставка с мальчиком и посохом стояла на столе, ровно на том месте, где когда-то на блюде лежала курица гриль. Серега не обратил на это совпадение никакого внимания. Он рассматривал композицию и думал, что мальчишке наверняка холодно в неподходящих летних шортиках, в сандаликах и сползших белых гольфиках с помпонами. У него в детстве были такие же, мама надевала ему такие в садик на утренники, а еще у него были смешные заячьи уши. Почему он всегда был зайцем на утренниках?
Серега повертел подставку туда-сюда и увидел, что у ног мальчика валялись смешные бумажные заячьи уши, обсыпанные блестками. Посох катался по поставке. Серега взял его рассмотреть. Он был сделан из настоящей ветки дерева, навершием был мастерски вылепленный череп быка с огромными рогами.
«Интересно, — подумал Серега, — наверняка жутко неудобно ходить с такой штуковиной, ведь она зацепляется за все ветки в лесу».
Он повертел еще посох в руках и решил поставить его на место. Посох никак не хотел вставать, Серега разозлился и с силой воткнул его. За окном именно в этот момент взорвался фейерверк. Включился телевизор и запел Голубым огоньком. Там танцевали красивые люди и все как один без переднего зуба.
«Новый год, оказывается, — подумал Серега, — а я и не заметил с этими поисками. Шампанского бы, — вздохнул он и поднял бокал на высокой тонкой ножке с золотым напитком».
Посмотрел, как со дна поднимаются дорожкой пузырьки, отпил и поставил бокал на стол. В тот момент, когда ножка бокала коснулась стола, в голове взорвался фейерверк и он отрубился.