Глава 283
Наутро незадолго до прибытия корабля к месту назначения я вызвал к себе капитана и троих перевербованных шпионов Кольбера.
— Капитан после того, как вы высадите меня в порту Сан-Себастьян, вы можете возвращаться к выполнению порученного вам ранее задания, — сказал я. — Ваше затянувшееся отсутствие объясните тем, что трое ваших офицеров предъявили вам приказы Короля, заставившие вас гоняться за государственными преступниками, то есть за мной. Вот два из этих трёх приказов. Де Трабюсон свой документ уронил в море. Господа дю Шанте и д’Оне, вы можете забрать свои документы, они потребуются вам для отчёта господину Кольберу. Капитан, как видите, на документах нет государственной печати. Этим вы можете объяснить некоторые сомнения в целесообразности выполнения приказов, поскольку наш Король объявил на всю страну, что никакие его письменные приказы без удостоверения его подписи государственной печатью не действительны.
Де Трабюсон сделал кислую мину.
— На корабле имеется два десятка матросов и офицеров, которые расскажут другую версию событий, — сказал он.
— Не беспокойтесь, все они подтвердят вашу версию, капитан позаботится об этом, — сказал я. — Кроме того, ведь вы же трое – доверенные лица господина Кольбера, не так ли? Если вы трое расскажите одинаковую версию событий, с какой стати господин Кольбер усомнится в правдивости вашего рассказа?
Де Трабюсон смутился.
— Это всё, что я должен сделать? — спросил он.
— Несколько позже каждому из вас я дам дополнительные инструкции, касающиеся только лично его, — ответил я.
— Мы можем идти? — спросил де Трабюсон, а остальные трое присутствующих с удивлением посмотрели на него.
— Если вы куда-то торопитесь, я вас не задерживаю, — ответил я.
Де Трабюсон сгрёб со стола шляпу, которую перед тем туда положил и вышел, не говоря ни слова.
Со мной остались дю Шанте и д’Оне, а также капитан д’Аржансон.
— Господа, все вы признали моё право повелевать вами по убедительным для вас причинам, — сказал я. — На этом основании я не сомневаюсь в нашем успешном сотрудничестве в будущем. В сотрудничестве, которое будет полезно и мне, и вам. Но в де Трабюсоне я не уверен.
— Почему бы не выбросить этого самого де Трабюсона за борт? — спросил капитан д’Аржансон.
— Исчезновение человека Кольбера вызовет больше подозрений, чем несовпадение его слов со словами других агентов, — сказал я. — К тому же, я, как епископ, решительно против всякого насилия, кроме того случая, когда оно совершенно необходимо для пользы дела. Итак, мои инструкции понятны?
— Да, монсеньор, — ответил дю Шанте.
— Мы поняли, — ответил д’Оне и капитан.
— Трое моих людей бретонцев вернутся по своим домам, там они будут более полезными, — добавил я. — Я прошу вас, капитан, высадить где-нибудь на берегу Франции, но не на Бель-Иле. Там их ещё, вероятно, разыскивают. Они вернутся туда через пару месяцев, когда страсти поулягутся.
Капитан наклонил голову в знак согласия.
— После того, что мы расскажем вашу версию Кольберу, какое у нас будет задание? — спросил дю Шанте.
— И поверит ли нам Кольбер, если де Трабюсон изложит свою версию? — усомнился д’Оне.
— Если даже де Трабюсон не послушает меня и расскажет Кольберу всё как есть, и так оно, по-видимому, и произойдёт, то его показания будут отличаться от показаний двух других людей Кольбера и от показаний капитана, а также свидетельств матросов, — ответил я. — Надеюсь, вы, капитан, сможете объяснить матросам, что им следует рассказывать об этих событиях, если их будут расспрашивать. Впрочем, кто же их будет расспрашивать? Где матросы, и где Париж? Двое из троих вернувшихся агентов Кольбера расскажут одно и то же, конечно же, Кольбер поверит им, а не третьему, который изложит другую версию. Этим поступком де Трабюсон лишь подорвёт доверие к себе. Кроме того, чтобы вам поверили больше, скажите, что те же самые моряки рассказали вам, что стало известно, будто барон дю Валон погребён на острове Бель-Иль под огромным камнем, там, где пещера Локмария выходит к океанскому берегу. Вы не могли этого знать ни от кого, кроме как от рыбаков, ведь вас там не было. Но это вы знаете, и это – чистая правда. Это косвенно докажет, что вы встречали в море рыбаков, и вызовет недоверие к словам де Трабюсона, который не знает этого и не сможет объяснить, откуда это знаете вы. Что касается дальнейшего взаимодействия, делайте то, что должны, согласно вашим должностям и положению. Если вы понадобитесь, к вам подойдёт мой человек и сошлётся на поручение от пассажира баркаса из Бель-Иля. Упоминание о баркасе из Бель-Иля безошибочно докажет вам, что человек этот от меня. Также он покажет вам рисунок моего перстня. Это будет означать, что он принёс вам задание, которое следует выполнить. На этом всё, капитан. Я добавлю к этому лишь одно, что должно стать самой квинтэссенцией вашего добровольного согласия подчиниться мне. Кто бы ни дал вам приказа причинить какое-либо зло мне, или капитану королевских мушкетёров д’Артаньяну, или графу де Ла Фер, или же его сыну, виконту де Бражелону, либо герцогине де Лонгвиль, вы ни в коем случае не должны выполнять подобный приказ. Эти люди охраняются властью, которую я представляю, причинить какое-либо зло любому из них, означает причинить зло мне и той силе, которую я представляю. Этого не следует делать ни при каких обстоятельствах, никогда, запомните это. Если кто-то из этих людей попросит вас о помощи, вы должны помочь им. В настоящее время это – главное, что вы должны усвоить.
Не опасайтесь в этом мире никого, кроме меня, поскольку отныне моя власть над вами сильнее королевской, и осведомлённость о ваших действиях будет обеспечена теми людьми, о которых вы не подозреваете. Но вам не следует опасаться и моей власти, коль скоро вы не пойдёте против меня. Так что поздравляю вас, господа, отныне вы под защитой. Конечно, я не смогу защитить вас от шальной пули, или от предательского удара шпагой, или от упавшего из окна цветочного горшка. Эти обстоятельства в руках Божьих. Но всё, что касается суда людского на этой земле, верьте, что я вмешаюсь, когда беда начнёт угрожать моим людям, и заставлю Судьбу смириться и поступить так, как желаю я.
Связь будете держать со мной через почтовых голубей, которых вы найдёте по одному из следующих адресов. На этих карточках написаны адреса и имена тех, с кем вам предстоит иметь дело. Читайте и запоминайте, поскольку я сожгу эти карточки, как только наш разговор будет окончен.
Я положил перед своими новыми агентами три карточки с именами и адресами и перевернул песочные часы. Едва последняя песчинка упала на дно нижней колбы, я убрал карточки со стола.
— Я дал вам пять минут, чтобы заучить адреса, — сказал я. — Все запомнили?
— Позвольте, я ещё разок взгляну, — попросил дю Шанте.
— Хорошо, но впредь развивайте свою память, —ответил я и вновь перевернул часы.
Когда часы вновь отмерили пять минут, я взял карточки и сжег их над зажженной свечой, а пепел выбросил в окно, ведущее в море.
— Время вышло. Инструкции даны. Ступайте, — сказал я.
После ухода всех троих капитан вскоре вновь зашел в каюту, которую он отдал в моё распоряжение, поскольку я просил его вернуться через некоторое время после окончания разговора.
— Прошу вас, капитан, пригласите ко мне только дю Шанте, но только так, чтобы остальные об этом не знали, — сказал я. — И вы тоже останьтесь после этого.
Вошедшему дю Шанте я сказал:
— Дю Шанте, вы – брат по вере и член нашего союза. Я доверяю вам безгранично. Приглядывайте за остальными. В особенности за де Трабюсоном.
— Я это понял, Ваше Преосвященство, — ответил дю Шанте.
— Да благословит вас Господь на благое дело, — ласково ответил я и перекрестил склонившегося дю Шанте.
Когда дю Шанте ушёл, мы с капитаном остались вдвоём.
— Капитан д’Аржансон, благодарю за службу, — мягко сказал я. — В порту Сан-Себастьян я покину вас, и когда вы мне понадобитесь, я найду способ с вами связаться. Вы выполнили свой долг, в подтверждение ваших новых полномочий третьей ступени посвящений запомните следующий знак и запомните следующий пароль.
После этого я показал капитану некий таинственный знак пальцами руки и шепнул на ухо некие слова. Капитан склонился в поклоне, после чего я возложил руку на голову капитана и произнёс:
— Благословляю, сын мой, ступайте с Богом, — после чего я перекрестил в воздухе его чело.
(Продолжение следует)