Я всегда знал, что петербургские дворы особенные. И каждый – со своими странностями и сокровенными тайнами, со своей причинной механикой и аксиоматической метафизикой.
В этом отношении двор у моего дома ничем не отличается от всех прочих.
Скажу только, что окна моей квартиры расположены прямо под крышей, и я со своего высокого этажа могу наблюдать всё, что происходит во дворе, как, собственно, обозревать и сам двор, зажатый со всех сторон безликими дворовыми фасадами с навершием из труб, антенн, смотровых башенок и ротонд.
Но первое, что бросается в глаза всякому, очутившемуся здесь, – это мощные вентиляционные короба, ползущие по щербатой штукатурке выступающего брандмауэра и уходящие своими закопчёнными раструбами прямо в небо.
Эта жестяная конструкция чем-то напоминает величественный уличный орган и в этом легко убедиться, если присесть на скамью у двух тополей, между которыми тянутся матовые органные трубы – гулкие вентиляционные аэрофоны. По сути, та скамья не что иное, как обыкновенный органный пульт, с которого любой желающий может заказывать чудесную музыку небесных сфер, однако слышимую только в этом уголке нашего небольшого двора.
Возможно поэтому я по вечерам иногда вижу на скамье человека, который словно к чему-то прислушиваясь, обращает своё лицо к небу, туда, где кончаются трубы уличного органа и откуда, очевидно, доносятся увлекающие его звуки. А после, наутро, двор наполняет чарующая музыка – это наш вчерашний посетитель горней филармонии воспроизводит вечерние мелодии неба на своём домашнем фортепиано.