Прошлое села Чуфарово
XVII век – особый век в истории России, насыщенный большими событиями социально-экономического и политического значения. Современники называли его «бунтошным временем».
Одним из мощных народный выступлений этого периода была крестьянская война под предводительством Степана Разина. Война явилась прямым и ярким свидетельством обострения классовой борьбы в России во второй половине XVII века, особенно в многонациональных районах Поволжья, где гнет царизма был особенно ощутим.
К «бунтошному времени» относится история заселения Среднего Поволжья и возникновения многих селений на территории нашего края. В чьи интересах происходило заселение края? Откуда произошли названия селений: Вырыпаевка, Нагаткино, Чуфарово, Скугареевка, Жеребятниково и другие?
Вскоре после основания Симбирска и Симбирско – Карсунского оборонительного рубежа (засеки) миновала опасность набегов степных кочевников. Симбирские помещики с жадностью стремились захватить плодородные земли на великих степных просторах. Но на это надо иметь царскую «жалованную грамоту» (разрешение).
В 1670-1680гг. первые симбирские помещики Жеребятников, братья Вырыпаевы, Нагаткин, Скугареевский, Чуфаров и другие были «жалованы» царем новыми землями.
Служилые дворяне были уже наготове – хлынули на новые плодородные земли. На них основали деревни, заселили их крепостными и назвали их своими именами.
«За какие-нибудь два десятилетия они разорвали на куски весь край… Всеми правдами и чаще неправдами захватчики округляли свои поместья, владения некоторых раскидывались на оба берега Волги, например, многие тысячи десятин Федора Зеленого, от которого пошли д. Зеленовка вблизи Ундор…», - так пишет ученый - топонимист В.А. Николаев.
Служилый дворянин Леонтий Лукьянович Чуфаров в числе первых получил «жалованную грамоту» на пользование землей на таборских приходах. В 1671 году царь Алексей Михайлович «за симбирское осадное сидение» при Степане Разине пожаловал Леонтия Чуфарова землей в 130 четвертей по Белому Ключу в Симбирском уезде (ныне с. Чуфарово Майнского района). Чуфаров поселил на этой земле крестьян и основал слободу Чуфаровскую. «Жалованной» землей он не удовлетворился. Вступив в сговор со служилыми людьми Симбирско-Карсунского оборонительного рубежа, Чуфаров выкупил у них участок около рек Майна – Барыш Карсунского уезда и основал новое селение Чуфарово. Прежнюю Чуфаровскую слободу он отдал в приданое своей дочери Прасковье, а сам переселился в 1676 году в имение по реке Барыш.
В следующем (1677г.) в селении была построена церковь.
В середине восьмидесятых годов XVII века (1686г.) селение являлось вотчиной Григория и Ефима Чуфаровых. Несколько позднее, в 1689 году, симбирскому дворянину Василию Ананьину было отказано из порожних земель по рекам Барышу, Майне и Кривуше за 30 четвертей. В этом же году Ананьин выменял у Чуфаровых поместье в 20 четвертей. В «прирезанные» Ананьиным земли вошла и Чуфаровская гора (ныне на этой горе находится центральная усадьба совхоза «Чуфаровский»).
В 1701 году после смерти Григория Чуфарова «по отказным книгам» поместье вместе с крестьянами перешло Андрею Чуфарову, племяннику Григория, жившему в Симбирске.
Позже всем поместьем Чуфаровых владел Михаил Чуфаров – племянник Андрея. А с1742 года – сын Михаила – Иван. Поместьем Василия Ананьина в с. Чуфарово после его смерти в 1740 году владели его родные внуки Алексей и Петр Аршитовы и Сидор Селиванов. В середине XVIII века до «эпохи освобождения крестьян», т.е. до 1860 года, поместье в селе Чуфарово неоднократно передавалось по наследству, выменивалось, выкупалось.
В разное время оно принадлежало дворянским фамилиям Куроедовых, Бекетовых, Слепцовых, Гулак - Артемовских.
В конце XVII – начале XIX вв. Чуфарово принадлежало М.М. Куроедову. В это время Чуфарово несколько раз посещал выдающийся русский писатель С.Т. Аксаков, восторгаясь красотой здешних мест.
Дело в том, что в 10 км от станции Майна на реке Майна расположено село Аксаково (Троицкое)- родовое гнездо дворянского рода Аксаковых, предков С.Т. Аксакова, пожалованное им еще при первых Романовых. Село основано в 1678 году. Аксаково – одно из любимых мест писателя. Родители считали своим долгом обязательно посещать Аксаково и жить в нем иногда годами. Вместе с ними, а потом самостоятельно бывал в селе С.Т. Аксаков.
Бывая в Аксакове, Сергей Тимофеевич заезжал и в наше Чуфарово навестить свою родственницу Надежду Ивановну Аксакову – Куроедову. Она была двоюродной сестрой деда писателя и находилась замужем за М.М. Куроедовым.
Аксаков с восторгом описывает богатую здешнюю усадьбу на горе с двадцатью чудными родниками и плодовым садом и свое пребывание у Н.И. Куроедовой.
В начале XIX столетия Карсунский уезд является типичным дворянско-помещичьим краем. Росло помещичье землевладение и число крепостных крестьян. В уезде их насчитывалось 38924 души. В селе Чуфарово, где в это время владели поместьями помещики Куроедовы и Бекетовы, большинство крестьян были крепостными. Только у помещицы Куроедовой их насчитывалось 335 душ.
Крестьяне несли разные повинности, часть из них была на барщине, а другие на оброке. Незначительное количество крестьян находилось на денежном оброке.
Кроме барщины, оброка и других феодально-крепостнических повинностей, помещики требовали от своих крепостных приносить всевозможные подарки по всякому поводу.
Личная власть помещиков над крепостными крестьянами была почти неограниченной. Помещики имели право наказывать крестьян физически, отдавать в рекруты, даже ссылать в Сибирь. Помещики дарили крестьян, продавали их.
Особенно изощренными в наказании крестьян были помещицы Бекетовы. Они нередко разлучали родителей и детей. Когда в 1821 году после смерти Куроедовой, по её завещанию, все 335 душ крепостных крестьян с семьями должны были перейти во владение девиц Бекетовых, крестьяне ответили отказом о «бытии им в повиновении у помещиц».
Для приведения в исполнение завещания Куроедовой в с. Чуфарово из Карсуна отправился земский исправник с понятыми.
«Вследствие чего для внушения им (крестьянам в повиновении у помещиков) важности сделанного ими преступления и для приведения в исполнение означенного… командированы были Симбирским губернским правлением симбирский уездный предводитель дворянства (выборное лицо, возглавлявшее уездное дворянское депутатское собрание) с уездным стряпчим. Но и им крестьяне ответили, что повиноваться девицам Бекетовым не будут».
После этого в село Чуфарово отправился сам управляющий губернией вице-губернатор граф Толстой «..с командой гарнизонного батальона, состоявшего из 60 человек рядовых при обер-офицере, но не могли убедить крестьян к повиновению; взял 11 человек из них, более прочих замеченных им в упорстве, под стражу и отправил в Симбирск, а военную команду оставил в селении».
Не помогли убеждения и самого губернатора Лукьяновича. Все 11 человек, взятые под стражу, были преданы губернским правлением суду.
«О сем происшествии» доносил рапортом министру юстиции губернский прокурор Федоров. (ГАУО, Ф.109, оп. 1,д.791, лист 1-2).
С конца XVIII века в России началось разложение феодально-крепостнического строя, расширялся всероссийский рынок, увеличивался спрос на хлеб. В этих условиях земля приобретает большую ценность. Помещики, стремясь расширить свою запашку, захватывали казенные земли, а крестьян закрепощали. С другой стороны, государственные крестьяне попадали под власть помещиков посредством царского пожалования. Поэтому закон «О запрещении раздела казенных земель», принятый в 1801 году, жестоко попирался местными губернскими властями. Так, в Симбирской губернии, не имевшей более свободных земель, раздача продолжалась и в первой четверти XIX века.
С 1803 по 1816 год было роздано высокопоставленным лицам 29 тысяч десятин земли и леса. В результате этого число государственных крестьян резко сократилось. Если в конце XVIII века их было в губернии 323136 душ, то в 1828 году – 179700 душ. Число казенных земель и государственных крестьян уменьшилось путем передачи их в 1835 году в разряд удельных.
В результате к 1861 году казенные крестьяне составляли 85% крестьянского населения губернии, а количество удельных возросло до 519590 душ, или 48%.
Положение удельных крестьян отличалось от государственных тем, что они являлись собственностью всего государства, в то же время первые принадлежали отдельным членам царской фамилии. И те, и другие находились на общем крепостном праве.
В Карсунском уезде на общем крепостном праве накануне реформы 1861 года находилось: крестьян мужского пола – 44110 душ, женского – 46025, дворовых людей – 4028 душ обоего пола.
Дальнейшее разложение и кризис феодальной формации привели к резкому ухудшению положения трудящихся: помещики сокращали крестьянскую запашку, увеличивали барщину, нередко заставляли крепостных работать на себя и на «святую пасху», повышали оброк.
Крестьяне села Чуфарова неоднократно писали жалобы Карсунскому уездному исправнику на помещика Бекетова.
Крупнейший вотчинщик Симбирской губернии граф В.Г. Орлов-Давыдов вынужден был признать, что «…крестьяне пребывают в самом бедственном состоянии. Нерадение к хозяйству должно нередко быть причиной этого расстройства, но обратным действием сама бедность возрождает нерадение, и крестьянин, имея мало и видя, что недостаток ежедневно увеличивается, теряет бодрость духа, предается отчаянию…»
Алчными, жестокими притеснителями крестьянских масс были церковники. Духовенство изматывало материальную основу крестьян многочисленными денежными поборами и подаяниями в пользу Христа.
Прежде чем вступить в брак, нужно было получить согласие родителей или дяди, заручиться разрешением помещика войти с прошением к его преосвященству церковного прихода, представить ему убедительные доводы и подтверждения в своей добропорядочности и получить разрешение Духовной Консистории.
«Крестьянская девица села Чуфарово, Карсунского уезда, Ефимия Николаевна Ключникова вошла к его преосвященству с прошением о дозволении ей вступить в брак. При прошении приложила метрическую выпись о рождении своем, из которой видно: Ефимия – дочь крестьянина Николая Федоровича Ключникова, рождения 1844 года, января 10 дня православного исповедания, здравого ума.
По сему прошению 1861 года января 23 дня Симбирской губернии Карсунского уезда с. Чуфарово Христорождественской церкви прихожан, а именно разных господ крестьяне Алексеев, Иванов, Афанасьев, Петров, Тимофеев бывшие во святой церкви после Божественской Литургии через нижеподписавшихся своих священно - и церковнослужителей были опрошены, что объявивши:
Согласие совокупить с законным браком Ефимию Ключникову с женихом господина Бекетова Иваном Фадеевым 18 лет. Между собою никакого препятствия, т.е. родства, кумовства, крестного братства и прочих вин, воспрепятствующих им в оное супружество, не имеют».
От девицы Ключниковой принят взнос в 80 копеек серебром, и оной дадены гербовые марки стоимостью 60 коп, 15 коп, 5 коп.
В чем мы, прихожане, и подписываемся. К сей сходке, вместо вышеписанных прихожан за неимением их грамоты по их личному прошению господина Бекетова, дворовый человек Иван Тимофеев руку приложил».
(Журнал записи прихожан Рождественской церкви села Чуфарово).
«Указ Его императорского Величества самодержца Всероссийского из Симбирской губернской Духовной Консистории священноцерковно-служителям села Чуфарово Карсунского уезда №465:
… на прошение последовала резолюция Его Преосвященства от 29 сего января таковая: «Разрешить, если согласен отец просительницы и другия препятствий по обыску не встретится».
О чем посылается сей Указ Вам, священноцерковнослужителям, к должному исполнению.
Января 29 дня 1861 года
Член Консистории Протеирей
А.Никольский.
Столоначальник Акнозов».
Обремененные повинностями, лишенные части или всей земли, крестьяне должны были идти по миру «для опрошения милостыни». Наименование «Голодаевки» можно было присвоить не одной деревне Карсунского уезда. Обнищание крестьян ускорялось расслоением крепостной деревни.
Следствием обнищанием крестьянства были рост недовольства и усиление крестьянского движения. Ненавистное крепостное право становилось совершенно нестерпимым. «Лучше Сибирь, чем оставаться крепостными», - говорили крестьяне и шли убивать «своего» помещика.
Крестьяне многих сел Карсунского уезда отказывались выполнять барщину, поджигали скирды хлеба, жилые постройки, убивали наиболее ненавистных помещиков, их управляющих. Крестьяне села Вырыпаевки братья Федотовы убили своего барина в селе Беклемишево, а крестьяне Михаил Васильев, Григорий Алексеев и Егор Исаев произвели самовольную порубку барского леса на сумму 80 руб. серебром, в с. Чуфарово крестьянами было сожжено четыре стога соломы, в с. Араповке сожжены три стога клеверного сена, амбар с хлебом.
Еще более тяжелым было положение работавших на крепостных и посессионных мануфактурах. Декабрист Н.И. Тургенев, наш земляк, писал о вотчинных предприятиях: «Другое ещё зло, которое в эти последние годы появилось для бедного трудового крестьянства, это устройство фабрик и мануфактур… «Помещики» набили по сотне своих крепостных в жалкие хижины, преимущественно молодых девушек и мальчиков, и заставляли их работать как можно больше… Я помню… с каким ужасом они говорили об учреждениях… «в этой деревне есть фабрика…» как, если бы говорили, «там появилась чума»».
Слова Н.И. Тургенева можно отнести и к положению работавших на винокуренных заводах крупных вотчинников братьев Родионовых и Маркъяновича. Первый находился в с. Вешкайма, второй - в с. Оборино (рядом с селом Ховрино) Карсунского уезда. Хотя оба завода существовали с 60-х годов XIX века (1863-1865), положение рабочих мало чем отличалось от положения крепостных.
Обострение кризиса крепостного строя и подъем массовой крестьянской борьбы заставили Александра II 19 февраля 1861 года подписать манифест об отмене в России крепостного права. Реформа была проведена крепостниками, поэтому сохранили их политические привилегии и старые феодальные источники дохода.
Сам царь заявил: «… все, что можно было сделать для ограждения выгод помещиков, – сделано…»
Вот почему В.И. Ленин характеризовал реформу 1861 года как сделку между самодержавием и крепостниками за счет подавляющего большинства народа. «Пресловутое освобождение, - писал он, - было бессовестнейшим грабежом крестьян, было рядом насилий и сплошным надругательством над ними».
(В.И. Ленин, Соч. т. XX, стр.173).
В пореформенный период в Симбирской губернии, как и во всей России, получает развитие капиталистическая промышленность. Место помещичьих мануфактур, основанных на принудительном труде крестьян, теперь заняли капиталистические предприятия, основанные на вольнонаемном труде и машинной технике.
В 1859 году в губернии было 66 предприятий, а к 1864 году их стало 100 и выпускалось продукции на сумму 10270 рублей.
Однако, если не считать суконных фабрик, промышленность губернии была мелкой. Большинство предприятий размещалось в сельской местности и занималось переработкой продуктов земледелия и скотоводства. В 1887 году половину всех предприятий составляли мельницы.
Применение машин и орудий на предприятиях значительно повышало производительность труда, положительно влияло на рост внутреннего рынка: увеличивало число местных рынков, ярмарок, магазинов. Население села Чуфарово тоже втягивается в товарно-денежные отношения.
В 80-е годы XIX века в селе появляются частные торговые лавки на дому. Некоторые предприимчивые хозяева открывают магазины. Бывшие крепостные крестьяне Юлин и Карпов открывают: первый – промтоварный, второй – бакалейный магазины. Многие крестьяне села стремятся сбыть скудные запасы продуктов сельского хозяйства на рынке села Анненково.
Бойкую торговлю ведет предприниматель Моро. Ежегодно из его поместья отправляются десятки подвод, груженных мясом, сыром, зерном, мукой на Карсунскую и Симбирскую ярмарки.
В 90-е годы в с. Чуфарово наезжают скупщики продуктов сельского хозяйства, скота. Из вятской губернии, спустившись вниз по Волге, в село прибыл купец-скупщик Блинкин. Он организовал в селе скупочный пункт зерна, молол его на мельнице Моро в с. Насакино, грузил муку на подводы и отправлял хлеб к волжским причалам.
Местный житель, бывший крепостной помещицы Слепцовой Никифор Писарев скупал в Чуфарово лошадей для Оборинского конного завода Маркъяновича. Позже он передал свое «ремесло» своим сыновьям, Андрею и Степану.
Важным показателем развития капитализма в Симбирской губернии явилось железнодорожное строительство, охватившее Чуфарово.
Вопрос о соединении Симбирска с центральной сетью железных дорог первоначально возник в конце 60-х годов. В 1869 году Симбирская губернская управа совместно с обществом Московско-Рязанской железной дороги стали ходатайствовать перед правительством о строительстве железной дороги Инза-Симбирск на средства частных предпринимателей. Это и последующие ходатайства правительство смогло удовлетворить спустя 25 лет, в 1895 году.
Дело в том, что «…первая железная дорога в России была построена 1838 году – Царскосельская, соединившая Петербург с Павловском (протяженность 25 верст). Построена она была частными предпринимателями и никакого значения для хозяйственной жизни не имела. Охотников строить новые дороги не находилось. Последняя дорога, Николаевская, соединившая Петербург с Москвой, была построена на средства казны в 1851 году. Причем с такими же последствиями, как и первая, хоть обошлась в 100 млн. рублей - по 165000 рублей верста». («Настольный календарь», листок за 29 августа 1909 г., стр.240).
Правительство сочло неблагоразумным подобное расходование государственных средств и отказало многочисленным обществам в строительстве железных дорог.
Дальнейшее развитие капитализма привело к складыванию крупных торговых компаний, члены которых объединили свои капиталы и ходатайствовали перед правительством о вложении их в железнодорожное строительство.
Поэтому «после 25-лентего ходатайства о соединении Симбирска железными дорогами с другими крупными городами в конце 1895 года было получено известие, что правительство разрешило Московско-Рязанскому обществу постройку линии Батраки – Рузаевка с ветвью на Симбирск, он будет соединен со станцией Вырыпаевка Карсунского уезда. Есть основания предполагать, что железнодорожный путь на Уфу пойдет через Симбирск…» (Л.мартынов. «гор. Симбирск за 250 лет его существования». Симбирск, 1898г., стр. 345-348).
24 февраля 1897 года в Юрском селе царь Николай II подписал указ министру путей сообщения о разрешении обществу Московско-Рязанской железной дороги производить отчуждение земель для строительства железнодорожных линий. В марте – апреле 1897 года было произведено отчуждение земель и под линию Инза- Симбирск. Количество отчужденной земли в пределах Симбирской, Пензенской, Рязанской и Московской губерний составило 3280 десятин 1309 саженей.
У помещицы Гулак – Артемовской под строительство железной дороги Инза – Симбирск была отчуждена 121 десятина земли. Кроме того, царским указом предписывалось мобилизовать в поместье необходимый инвентарь, тягловый скот, обеспечить ежедневный выход на строительные работы от 40 до 50 крестьян села. Участие в строительстве железной дороги принимали жители окрестных сел: Березовка, Насакино, Криуши и др.
Больше других перед администрацией строительства выслуживался управляющий Чуфаровским поместьем Моро. В момент появления чиновников на строительном участке он не замедлял являться сюда в сопровождении двух-трех подвод, груженных молоком, сыром, печеным хлебом и питьевой водой для работающих на строительстве крестьян с. Чуфарово. Естественно, потом за употребляемый ими «дарственный» обед он сполна высчитывал из заработка. Иногда этот вычет равнялся дневному заработку крестьянина. Многие крестьяне отказывались брать продукты, обрекая себя на бессилие и болезни.
Примитивные орудия труда, тяжелые условия работы, отсутствие каких – либо средств безопасности приводили к частым увечьям и гибели крестьян. Спустя 20 месяцев изнурительного труда крестьян на всем протяжении ветви Инза – Симбирск строительные работы были завершены. Об этом доложил Симбирскому губернатору управляющий Московско-Рязанской железной дороги Павлов.
Губернатор Акинаров уведомил Губернскую земскую управу об этом. Он писал:
«Управляющий Московско-Рязанской железной дорогой господин Павлов телеграммой уведомил меня, что 28 сего декабря (1899) открывается правильное пассажирское и товарное движение по Сызранской и Симбирской ветвям от Рузаевки до Сызрани и от Инзы до Симбирска и временное товарное движение от Сызрани до Батраков.
Об этом имею честь уведомить Губернскую земскую управу.
Губернатор В.Н. Якинфов.
За правителя канцелярии П. Тихомиров».
(П.Д. Верещагин. «Сборник документов и материалов». Изд. 1968г., стр.215).
Открытая в 1898 году железнодорожная линия Рузаевка – Сызрань с ветвью Инза – Симбирск проходила в нашей области по Карсунскому, Симбирскому и Сызранскому уездам на протяжении 376 верст.
Проходившая через Чуфарово железная дорога усилила связь села, его жителей с крупными губернскими городами: Сызранью, Алатырем, Симбирском, Сенгилеем и другими – впоследствии центрами формирования промышленной буржуазии и фабрично – заводского пролетариата в Симбирской губернии.
Дальнейшее развитие производительных сил не могло не сказаться на классовой структуре общества. Из крестьянской массы выделяется значительная прослойка середняков. К 1905 году окончательно сложились кулацкие хозяйства у крестьян Епифанова, Улитина, Приказчикова, Мишина и др., у них появился новый инвентарь, увеличилось поголовье скота. Некоторые из них имели свои молотилки, кузницы.
Из батраков и рабочих железной дороги начал формироваться в селе пролетариат:
Однако, как отмечал В.И. Ленин, Симбирская губерния в пореформенный период относилась к районам с «наименьшим развитием капитализма как в земледелии, так и в промышленности». (В.И. Ленин. Соч.т. 3, стр. 588, 590).
Крестьяне по-прежнему составляли большинство населения губернии – 85%, в селе Чуфарово – 93%. Основой крупного производства в нашем селе оставалось помещичье хозяйство Гулак – Артемовского, в руках которого в 1904 году было 1879 десятин земли.
Помещичье землевладение и другие крепостнические пережитки тормозили рост производительных сил. Все это наложило определенный отпечаток на положение крестьян и рабочих. Отсутствовало рабочее законодательство. Администрация железной дороги по своему произволу регламентировала не только труд, но жизнь железнодорожников и подсобных рабочих. Трудовой день длился по 6 – 11 часов. Помимо основной работы, железнодорожники должны были заниматься уборкой пристанционной территории, ремонтом и покраской вокзала и производственных объектов. Заработная плата мужчин не превышала 15 рублей в месяц.
В зимнее время на железной дороге широко применялся труд женщин и детей на очистке путей от снежных заносов. Работали они наравне с мужчинами, но получали в полтора – два раза меньше мужчин.
Чрезвычайно тяжелые условия труда и быта рабочих и крестьян Чуфарова вызвали растущее возмущение, разжигаемое слухами о революционных выступлениях рабочих и крестьян других районов России.
«Генеральная репетиция Октябрьской революции», как назвал В.И. Ленин революцию 1905 года, вызвала в селе Чуфарово «брожение умов». В воскресные дни среди собирающихся на церковной площади распространялись политические брошюры и прокламации, на заборах и воротах появлялись написанные от руки листовки, направленные против сельских богатеев: управляющего имением Гулак-Артемовского Люро, барина Караулова, местного попа Андрея Предместьева. Авторами их были местные жители И.В. Козлов, братья Василий и Павел Беловы и другие.
Марксистская литература, прокламации, листовки проникали в село через И.В. Архипова. Его считали «набожным» человеком. Он регулярно посещал церковь, часто выезжал в Самару на «подработки» сменщиком. Оттуда Архипов и привозил запрещенную литературу. Его товарищи размножали листовки, переписывая от руки и распространяя среди населения.
В 1910 году в селе Чуфарово оформился революционный кружок. В него вошли 17 человек. Это была молодежь села Чуфарова и окрестных сел: Улитин, Швецов, Здобнов, Михайлин, Архипов и др. Руководителем кружка был Иван Васильевич Архипов. Несколько позже в работу кружка были вовлечены дети управляющего Люро – Владислав и Людмила.
Старший сын Люро, Евгений, разделяя взгляды отца, был ему помощником в хозяйственных делах. Относился к крестьянам с ненавистью. Владислав и Людмила, окончив местную школу, учились в Симбирске в гимназии и часто приезжали к отцу в Чуфарово. Город Симбирск в это время кипел революционной жизнью, в которую вовлекались гимназисты. Возможно, Владислав и Людмила были приглашены в такой кружок и политически в нем просвещались. Приезжая в Чуфарово, они привозили с собой нелегальную литературу. Будучи свидетелями многих событий в городе, они рассказывали о них членам кружка, «заражая их революционным настроением».
О деятельности нелегальной группы член её Константин Павлович Здобнов рассказывает: «Я был связным в группе. Обычно по вечерам раздавался стук в окно (условный сигнал). Я оббегал членов группы, оповещал их о времени и месте сбора. Сходились у кого-то на квартире. Летом нашим прибежищем был овраг, поросший кустарником, на берегу Барыша, за сосенками. Как правило, часам к 10 вечера все были в сборе. Мне всегда приходилось быть в охране и спрашивать пароль, хотя и знал каждого в лицо, - такой был порядок. Тот, кто вступал в группу, давал клятву. На заседании обсуждали события в городе, читали прокламации, переписывали листовки, давались знания членам группы. Далеко за полночь расходились мы по домам».
Революционную агитацию в селе проводила не только молодежь, но и приезжающие из городов местные плотники. В Чуфарове все чаще по ночам стали раздаваться революционные песни, участились случаи неповиновения местным властям. Не случайно в отчете о политическом состоянии в губернии писалось: «Целые кадры агитаторов проникли в сельские местности… и усиленно подготавливали выступления крестьянства против помещиков».
Между тем положение крестьян села становилось тяжелым. Большая их часть были малоземельными. На каждые 20 человек приходило по 30 сажен земли, или 1,5 сажен на едока. Крестьяне вынуждены были арендовать землю у Люро и Караулова. За участок они должны были выжать на хозяйском поле по две десятины ржи и половину скошенного обмолотить. Кроме того, привлекались к работе на барском дворе.
Тяжелая жизнь заставляла самовольно производить порубки в помещичьих лесах, увозить с полей солому, а часто и снопы.
Напуганный таким состоянием дела, управляющий Люро вызвал из Тулы вооруженный отряд ингушей для охраны двора, полей и лесов. Вооруженные отряды находились и в волостном центре, в селе Лесное – Анненково. Но революционная борьба крестьянства нарастала с каждым днем.
В апреле 1907 года в Анненковской волости разразилась кровавая драма. В селе Анненково крестьяне вступили в единоборство со стражей управляющего Крель. Запылал барский дом. Раздались выстрелы, появились человеческие жертвы. Сюда были вызваны войска из Симбирска. После жестокого подавления восстания 32 крестьянина были арестованы. Восемь посажены в тюрьму, а 24 переведены в арестантский дом.
По примеру анненковцев в Чуфарово в апреле 1907 года крестьяне растащили, подожгли всю солому на Красном поле. 17 марта были похищены солома и дрова с барского двора. Восстания прошли и в селах Вешкайма, Урень, Поповка и других.
Не случайно департамент полиции сообщал министру внутренних дел: «В настоящее время самыми неблагонадежными губерниями по интенсивности крестьянских волнений являются Саратовская, Пензенская и Симбирская».
(«Революция 1905-1907 годов в России. Документы и материалы», ч.1. Изд. АН СССР, 1955 г. стр. 141).
Помещики поняли, что даже самые жестокие меры не могут предотвратить революцию. Управляющий Люро передал часть земли в крестьянский поземельный банк, но остальные земли и угодья с пятью экономиями (свыше 1538 десятин) оставались у Люро до Октября.
Чтобы сохранить на будущее дворянское землевладение, царское правительство предприняло аграрную реформу, известную под именем «столыпинской». Крестьянам разрешалось брать личные наделы земли, продавать их, выселяться на хутора. Проведением реформы занимались землеустроительные компании. Одна из них разместилась в селе Чуфарово, но успеха не имела: на хутора выселилось всего несколько зажиточных хозяйства, на отруба – несколько крестьянских семей.
В 1912 году беднота села Чуфарово, доведенная до отчаяния, неоднократно пыталась свести счеты с управляющим Люро. Участились случаи воровства из барских амбаров, поджоги кормов.
В одну из осенних ночей 1912 года, когда вооруженная команда готовилась отметить в доме Люро религиозный праздник, члены молодежной группы поклялись сжечь все ометы в поле, а несколько человек во время пожаров должны были проникнуть на барский двор и растащить имущество из амбаров. Такой дерзкий план был разработан И.А. Писаревым, Андреевым, Петряевым, Н.Д. Михайлиным, А.А. Хрящевым.
Глубокой ночью члены сельской молодежной группы по два – три человека разошлись по полям в район ометов, забрав с собой все необходимое. Как только вспыхнули первые ометы, разъяренные, подвыпившие ингуши явились на лошадях, стали преследовать убегающих парней. Они настигли Писарева, Петряева, Улитина, Швецова, стали избивать их плетьми и топтать лошадьми. Швецова нашли на следующий день в поле без сознания, потерявшим много крови. Все тело его было в сине – красных рубцах, на лице запеклась кровь, смешанная с землей. Были обнаружены переломы двух ребер.
Но жестокость не могла сломить революционного духа крестьян, уже весной 1913 года вспыхнули два омета соломы, позже еще четыре. Люро был вынужден вызвать из уезда судебного пристава и конный отряд из Симбирска «для выяснения причины содеянного и виновных в преступлении».
На крестьян Никифора Кузьмича Белякова и Дмитрия Осиповича Здобнова было заведено уголовное дело, а вскоре они предстали на сходе сельчан как «разбойных дел мастера» и были осуждены на два года тюремного заключения каждый.
Приближался 1914 год. Симбирская губерния, будучи тыловой, являлась одним из поставщиков «пушечного мяса», хлеба, армейского сукна, тягла для войск.
Первую мировую войну чуфаровцы встретили глухим ропотом. Ежедневно по 5-6 человек после молебна на площади уходили в Карсун на сборный пункт. Одними из первых были отправлены на фронт Н.К. Беляков и Д.О. Здобнов, прямо из тюрьмы, не отбыв положенного срока. Вслед за ними призвали в армию В.И. Архипова, С.И. Захарова, Ф.М. Шаронина и др. 50% мужчин из Чуфарова и окрестных сел оказались в армии.
Не прошло и двух месяцев войны, как в село стали возвращаться «досрочно демобилизованные». Без ноги вернулись Шаронин, Горбачев, без руки Колосов. А многие потеряли своих родных навсегда.
За годы мировой войны резко ухудшилось положение бедноты и середняков. Увеличилось количество безлошадных, бескровных и беспосевных хозяйств, усилилась эксплуатация бедняков кулаками. Росло недовольство, переходившее в озлобление к самодержавному режиму. Село Чуфарово было наслышано о действительном положении на фронте, о бездарности и измене генералов. Вести шли от раненых, возвращавшихся в село, от солдат, проезжавших в эшелонах через станцию Чуфарово. Село жило смутными предчувствиями новых перемен.