Из проповедей священника Андрея Ткачева.
Можно ведь запоститься до смерти и не спастись в жизни Вечной.
Замолиться до шишки на лбу, и все без толку. Это же не количеством измеряется. Главное, чтобы гордыни не было! Вот расскажу:
Жили две монашки.
Одна, по своей лености, клала только три поклона в день. И, когда она эти поклоны клала, говорила: "Господи, прости меня, нерадивую!"
Раз, два, три, аминь, и всё.
А вторая монашка была упертая. Она после вечернего правила еще Евангелие и Псалтирь читала, акафисты пела.
И пришли они к одному человеку, который имел способность видеть состояние человеческих душ.
Он говорит первой, ленивой: "Ты, лентяйка, всего лишь три поклона кладешь в день. Что это за молитва такая?"
А второй говорит: "А ты вообще не молишься!"
Такое тоже может быть: ты язык о зубы стер на молитве, а Господь скажет: "Я не знаю вас!" Это будет сказано людям, которые Христу ответят: "Мы же именем Твоим творили знамения и чудеса!"
Но вот какая хитрая задача получается: не брать Бога за горло количеством своих прошений, что я до посинения буду молиться и буду этим брать Бога за горло:" Он же обязан мне дать! Я же такой благочестивый, настырный молитвенник." А что тут кроме гордыни?
А бывает, что одно слово, сказанное шепотом и со слезой, меняет Вселенную. Бывает, что и не нужно говорить много. На кресте благоразумный разбойник смог выдавить из себя совсем немного слов: "Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!" (Лк. 23: 42).
Бывает, нужно и много говорить, но не когда тонешь. Петр, когда тонул, одно только успел сказать: "Господи, спаси, я погибаю!" Или когда совесть болит.
Мытарю, когда он был в храме, пяти слов хватило.
Можно много говорить, когда ты здоровый и у тебя все в порядке.
Но если тонешь, висишь на кресте или у тебя болит все внутри, ты много говорить не будешь.
Скажи мало! Такой человек, может быть, пришел домой или даже не дошел до дома, сел в парке на лавку, где не было никого, и заплакал, и сказал Богу самые главные в жизни слова – о себе, о жизни своей заплеванной, о том, что уже времени мало осталось, а он жить еще не начал.
Это, может быть, самая большая молитва была в его жизни.
И в этот день ты уже не читал молитв, но потом лег спать с чувством, что Бог услышал тебя.
Но потом тот же самый человек, который вечером в парке на лавочке плакал, потом будет каяться на исповеди, что не прочитал полностью вечернее правило.
И это и есть то самое наше фарисейство, глупость, мелочность: всех верблюдов проглотить, комаров всех выцедить. Он чувствует, что он в тот день по-настоящему помолился, но вот вечернее правило не прочитал, понимаете?
Или сел человек в ресторане за стол и заказал себе хороший обед.
А за окном стоит бедный человек и просит этим обедом поделиться.
Ты возьмешь, дай Бог, и поделишься. Это, может быть, главный день в твоей жизни.
На Страшном суде Господь тебе скажет: "Я помню тот гуляш, которым ты Меня угостил". Ты же Ему его отдаешь. Он скажет: что ты сделал ближнему, то ты сделал Мне.
Одел ты нищего в свой свитер, в этом свитере Господь будет тебя встречать на том свете. Он скажет: "О, это ты Мне сделал, Я помню. Ты Мне свой свитер отдал, заходи!"
И этот же человек, который сделал самое большое дело в своей жизни, потом будет каяться в какой-то мелочи.
Это болезнь или не болезнь? Мне кажется, что болезнь.
Мы так много тратим времени на мелочи, что потом на большие дела у нас времени и сил просто нет.
Всё это требует даже не мудрости, потому что мудрость – это такое большое слово, откуда у нас мудрость? Мудрость – это нечто свыше, с Небес.
Скорее тут требуется просто рассудительность, какой-то совет – поменьше формализма, побольше живости, искренности, доброты! Добрый и искренний человек всегда прав.