32
Жанна с Лёней были частыми гостями в доме Любы, хотя, конечно же, гостями их можно было назвать с большой натяжкой. Они были даже больше чем друзья, не все родные так близки и преданы друг другу, какими оказались эти люди, которые ещё недавно даже не знали друг друга.
И Жанна, и Леонид помогали Любе во всём, они нянчились с Леночкой и уделяли время Вадиму, который был непоседливым и очень любознательным ребёнком. Мальчик очень скучал по отцу и всё время спрашивал о нём дядю Лёню, а тот, глубоко вздохнув, принимался выгораживать непутёвого папашу, совсем забывшего своих детей.
Люба уже свыклась с тем, что у Тимура другая семья и забота о детях целиком осталась на ней. Он почти перестал приходить к детям, а в те исключительные редкие разы, когда всё же заглядывал, проводил с ними не более десяти-пятнадцати минут. Леночке он был и так неинтересен, малютка, кроме мамы, признавала только Жанну и Викторию Петровну, да изредка благоволила к Лёне, а вот Вадим расстраивался и даже плакал, оттого, что папины визиты были столь редки и непродолжительны.
- Сынок, у меня дела! – был неизменный ответ отца на его просьбы задержаться подольше или другие предложения сына.
Люба переживала, не зная, как уговорить Тимура почаще видеться с детьми, а потом долго уговаривала Вадика, и чтобы успокоить его, придумывала какие-нибудь игры или забавы. Переживая за сына, она, в конце концов, даже была рада, что визиты Тимура столь редки. В один из них Тимур как-то буднично, можно сказать, мимоходом предупредил её, что увольняется с работы.
- Ты нашёл что-то лучше? – после некоторого замешательства спросила она.
- Нет, буду заниматься предпринимательством! – последовал его ответ.
Люба зажала в твёрдый внутренний кулак свою порядочность и скромность, чтобы задать единственно волнующий её сейчас вопрос.
- А как же теперь дети… алименты как?
- Что алименты? – выкрикнул он. – Алименты… Мне теперь ничего нельзя решать в своей жизни, не посоветовавшись с тобой, так, что ли? – Тимур забегал по кухне, выбегая в прихожую и возвращаясь назад к Любе, сжавшейся в комочек и ненавидящей себя за такое жалкое состояние.
- Я же тебя не советоваться со мной прошу, я говорю о детях, – у неё дрожал голос, - я не могу пока ещё выйти на работу, Леночка же ещё совсем маленькая, её не возьмут в садик, поэтому, конечно, переживаю… на что я их содержать буду… - срывающимся голосом проговорила она, боясь поднять на него глаза и нервно теребя пуговицу на платье.
- Ты сейчас сама себе придумала, что я устраняюсь от обеспечения детей… Это не так, просто будет всё немного по-другому, я сам буду привозить деньги… не надо делать из меня какого-то подлеца! – сурово высказался он и ушёл.
Люба едва дождалась прихода Жанны, ей надо было с кем-то поговорить, обсудить этот вопрос. Она паниковала, ведь как ни крути, а это был пока основной доход в их семье.
- Не переживай, - поддержала та подругу, - предприниматель, так предприниматель, суд найдёт, как взыскать с него алименты, он что первый такой? – успокаивала она Любу, хотя сама мало верила в то, что будет всё просто.
Так и оказалось. Предпринимательством Тимур занялся на пару с Ларисой, но официально всё было оформлено на неё, он был лишь помощником в этом деле.
- Совсем наш Тимурчик под каблук попал! – вскоре рассказал им Лёня, пообщавшись с приятелем. – Рулит Ларочка по полной, а этот телок отличается редкостным послушанием. Они открыли магазинчик недалеко от Ларискиного дома, будут теперь продуктами снабжать население, – сообщил он хохотнув, – приглашали заходить, скидки даже обещали!
- Надо же, какая щедрость! – скривилась Жанна и, посмотрев на Любу, вздохнула. – Ну, может, хоть продуктами тебя снабжать будет и то уже дело! – рассудила она, стараясь найти хоть что-то положительное в этой ситуации.
- Тимур уже проходил однажды сквозь торговый ряд, только расходов у него тогда оказалось гораздо больше, чем доходов, - усмехнулась Люба, вспомнив неудачный опыт бизнесмена-Тимура. – После этого, оставшись ни с чем, он и рванул сюда на север, ты же помнишь, Лёнь?
- Помню-помню, - согласился Леонид, - только сейчас, наверное, всё иначе, Лариса-то та ещё торгашка, с большим стажем … да и продукты сейчас, сами понимаете, дело не последнее, ну, а там, как говорится, поживём-увидим… - неопределённо высказался он.
- Да пусть процветают, главное, чтобы он детей не забывал, - махнула рукой Люба, не то успокаивая себя, не то высказывая поощрение коммерсантам.
На деле всё оказалось куда прозаичнее. Продукты, конечно, щедрой Тимуровой рукой время от времени доставлялись в дом Любаши и детей, но они были либо с явно истёкшим сроком годности, либо на грани того.
- Тимур, ты с ума сошёл, это всё же для детей! - возмущалась Люба
- Ой, подумаешь день-два просрочки, - безапелляционно заявлял Тимур, - мы сами такое едим и ничего ни с кем ещё не случилось!
- Вы можете есть что угодно, но детям такого не приноси! – категорически потребовала она.
- Как скажешь! – был ответ. – Тебе как лучше делаешь, а ты тут капризы показываешь… принцесса тоже мне выискалась… В прежние времена вообще не знали, что в магазинах покупаете и ничего, спроси у матери, из чего они в своей столовке готовили, наверняка удивишься!
Бывший муж с каждым разом казался Любе всё более грубым и резким, но самое главное, что в нём слишком открыто сквозило безразличие по отношению к сыну и дочери. Все разговоры в его нечастые посещения сводились к собственной занятости и усталости. Денег, что он давал бывшей жене на содержание детей, было вовсе недостаточно для этого, суммы были меньше чем алименты, выплачиваемые ранее, и Люба всё чаще сидела за машинкой, беря больше заказов и радовалась, что они были.
Наступило и быстротечно замелькало за окном северное лето, стремительно зеленея и спешно расцветая невероятно красивым букетом местной природы, удивляя и радуя северян. Многие из них уезжали в отпуск и уже возвращались, делясь впечатлениями и хвастая загаром перед теми, кто ещё только собирался на отдых. Люба с Вадимом только мечтали, как однажды они втроём тоже поедут к бабушке с дедушкой, к морю или ещё в какие-нибудь новые места.
Любины родители устроились и обжились на новом месте. Из переписки Люба понимала, что там всё далеко не радужно. Работы не было, денег, что выручили за дом в Казахстане, с большой натяжкой хватило на ремонт приобретённого домика здесь, благо мужики в этой семье были мастеровыми, да и Надежда Ивановна в трудолюбии им не уступала.
Коля со своим высшим образованием с трудом устроился в городе в одну из СТО автослесарем, а Сергей Сергеевич подрабатывал тем, что чинил машины по соседству. Но это была очень редкая возможность подзаработать, да и расплачивались его клиенты чаще всего продуктами собственного хозяйства. Хорошо ещё, что у супругов не за горами была пенсия, которую они с нетерпением и надеждой ждали, чтобы хоть немного ощутить какую-никакую финансовую безопасность.
А пока они возделывали огород, что был на участке возле дома, да завели кур, предусмотрительно решив, что так будут и яйца, и мясо хотя бы к праздникам. Задумывались ещё об увеличении птичьего двора силами уток и гусей, но на этих птичек пока не было денег.
Родители долгое время не знали о разводе Любы и Тимура и всегда в письмах упоминали обо всех, в том числе и зяте. Лишь недавно в ответ на их бесконечные письма-приглашения в гости дочь призналась, что давно уже живёт одна с детьми.
В ответ она получила письмо, насквозь пронизанное родительским волнением по поводу того, как дочка одна справляется с навалившимися на неё проблемами. Они предлагали ей с детьми переехать к ним, но Люба не стала торопиться с тем, чтобы добавить всех троих на иждивение родителей. Самое сложное время, как она считала, они уже пережили, она справилась и с потрясением от предательства мужа, и с трудностями младенческого периода малышки Леночки, а дальше всё будет полегче, Люба была уверена. Поэтому она успокоила маму и отца, расписав, как у неё всё хорошо, упомянув и прекрасные отношения с друзьями, что было чистейшей правдой, и помощь Тимура, слукавив, конечно, в этом случае, но понимая, что если уедет отсюда, то и этого от него не увидит.
Родители не особо настаивали на их переезде, из чего Люба заключила, что им совсем нелегко там сейчас и что её решение не срываться с места было правильным, но вот мысль поехать к ним в гости летом крепко засела в её голове. Поездка утолила бы её тоску от разлуки с родными, да и своими глазами увидела бы Любаня, что да как там у них. Она очень скучала по ним и, как только увиделась с Тимуром, попросила его помочь с деньгами на поездку.
- Ты совсем собралась уезжать? – спросил он, как показалось Любе, с надеждой.
- Нет, только в гости, - охладила его пыл Любаша, - если ты поможешь, то дети проведут некоторое время в более благоприятных условиях.
- А помощь в данном случае - это по-твоему сколько? – строго спросил он.
- Ну, если ты не забыл, ты мне ещё не все деньги выплатил за машину, помнишь? - и Люба назвала сумму, которая по её мнению была вполне справедливой в этом случае и посильной для него.
- Да я по-твоему печатаю эти деньги, так, что ли? - взвился Тимур после того, как услышал, сколько денег она просит.
- То есть как… - растерялась Люба, напуганная его тоном. - Ты же сам говорил…
- Говорил, да! – согласно кивнул Тимур. - Но мы ещё только раскручиваемся, да и не всё всегда выходит так, как нам хочется… Сейчас не совсем благоприятный период, торговля идёт плохо… Ты же знаешь, в это время многие разъезжаются – опускной период… Вот лето закончится, тогда будет полегче…
- Тимур, ты что такое говоришь? – она не хотела сдаваться. – Когда закончится лето, Вадик пойдёт в школу... Кстати, я у тебя совсем не просила денег, мы уже всё справили к школе, спасибо Жанна с Лёней помогли, подарили ему ранец и всякие там ручки, карандаши, альбомы, да из отпуска привезли кое-какую одежду, на которую я у тебя тоже ни копейки не взяла, сама заработала между прочим!
- Ох, скажите, какая молодец! – громко съязвил стоявший перед ней мужчина, образ которого её сознание никак не могло распознать, сколько ни напрягалось, перебирая сохранённые изображения своих архивов.
- Тимур, речь же идёт о наших детях… о твоих детях, Тимур, очни-и-ись! – пыталась она достучаться до его отцовского сердца.
- Слушай, а может, тебе и правда уехать отсюда? – неожиданно спросил он. – Ну, а что, там родители, твои родные люди, тебе всё полегче будет рядом с ними… - он смотрел на неё с доброй надеждой, словно мило договаривался о том, кто покатит коляску на прогулке с детьми.
- Ты… серьёзно? – наконец, смогла она выговорить. – Ты на самом деле пытаешься отправить нас отсюда… Но зачем или, вернее, почему? Чтобы мы тебе глаза не мозолили и не раздражали своим существованием твою любимую гадючку? Как говорится, с глаз долой из сердца вон, да? Это она настраивает тебя против детей? Да-да-да, именно против детей, не меня! - Любины щёки пылали от ярости.
- Что ты мелешь… настра-а-аивает… - пробурчал Тимур, но как-то уж очень вяло, чтобы это было похоже на протест.
- Ага… Ну да… Конечно… Надо же… - всё больше распалялась Люба, не в силах успокоиться и хмыкая после каждой фразы.
Она недоумевала, кто же находится перед ней. Неужели это тот самый Тимур, который всегда, при любых обстоятельствах продвигал собственное мнение, не позволяя даже в мелочах решать что-то за него. Он же просто сообщал, что и как будет, потому что именно он так считает или хочет, или намерен делать, а тут…
Что происходит… его накрыла слепая влюблённость? Чем же она взяла его, эта Лариса, каким чарами припорошила его душу, да так, что он детей готов забыть… своих детей, в которых ранее души не чаял, ну уж в Вадюшке-то точно, он же обожал его, а Леночка… Ну пусть с Любой тогда уже был полный разрыв, но на новорождённую дочку-то он всегда смотрел с трепетом и нежностью, так куда всё это делось в одночасье?
- Знаешь что, дорогой Тимур! Пошёл ты… Сам найдёшь дорогу или обозначить? – грубо спросила его Люба, заслышав плач проснувшейся в комнате дочки. – И знаешь… можешь думать что угодно, но я только назло тебе и твоей… любимой мерзавке никуда отсюда не уеду, я уже решила это однажды для себя, а теперь тебе слово даю, понял? – Любу понесло, как парусник по ветру в открытом море. – Мы с детьми непременно будем в порядке! Мы будем счастливы, а вот ты попробуй таким стать вдали от своих детей, можешь считать, что ты сегодня отрёкся от них… Давай, шуруй и дорогу сюда навсегда забудь! – Люба легко развернула столь крепкого по сравнению с её хрупкой фигуркой и не ожидавшего от неё такой решимости мужчину лицом к дери и подтолкнула его в направлении выхода.
- Папа, ты уходишь? – услышала она звонкий голосок сына, игравшего на улице с детьми, что жили по соседству.
Уже спеша в комнату к Леночке, услышала какое-то невнятное бурчание Тимура и почти сразу же звук заведённого мотора его автомобиля.
- Ма-а-ам, я пришёл! – вскоре сообщил сын с порога.
- Молодец, мой руки, у меня пирог подоспел, сейчас чай пить будем! – как можно бодрее сказала она, усаживая Леночку в высокий стульчик у стола. – Какие же вы у меня хорошие, самые лучшие детки на всём белом свете!
- А ты самая лучшая мама! – откликнулся Вадик, рассеивая все её печали и вызывая светлую улыбку.