Это уже ритуал — каждое утро вставать на весы и вздыхать:
— И как так получается, что вот после шести не ешь, а на дисплее плюс двести грамм, может здесь место какое-то не такое?
— Ладно, — соглашаются весы, — передвинь чуть-чуть в право.
Взвешиваюсь заново. Минус два килограмма.
— Вот можешь же, когда захочешь, — улыбаюсь я, — хотя всё равно многовато.
— Извини, но меньше никак, хоть весь пол облазий в поисках подходящего места.
Я лишь горестно пожимаю плечами.
— Кто вчера салат с авокадо и креветками на ночь ел? — припоминают весы. — Заодно покрошив в него колбаски, сырку и копчёную курицу, целую! Ведь если меленько нарезать, то и не видно, а раз не видно, то и не вредно?
— Нуууу…
— А большой синабон в шоколаде на завтрак в холодильнике?
— Так я же…
— Иди уже.
И я иду. Умываться.
А в ванной зеркало отражает взлохмаченного китайца всю ночь разружавшего мешки с углём:
— Ага, ты на свете всех милее словно Ленин в Мавзолее и как рожу не штрихуй, персик ты не маракуй, — хамит оно на мой робкий запрос подретушировать картинку.
А на зеркале губной помадой выведено: «Не верь зеркалу, оно завидует!» И я улыбаюсь…