Глава 279
Несколько часов, не покладая рук, д’Артаньян раскапывал проход для того, чтобы пробраться к Портосу. Пока он копал, Портос рассказал ему о произошедших событиях, которые почти в целом почти совпадали с тем представлением о них, которое капитан составил по оставшимся на месте следам битвы и взрыва. Он, разумеется, обрадовался, что мне, по-видимому, удалось уплыть на баркасе, хотя Портос не был в этом уверен, а лишь предполагал и надеялся на такой исход. Ведь он не мог знать этого наверняка, поскольку был погребен под огромной каменной глыбой.
«Проклятье! Шпионы Кольбера на быстроходных военных кораблях, вероятно, схватили его, — с досадой подумал д’Артаньян. — Король его повесит! Надо спешить ему на выручку!»
— Арамис, наверняка, скрылся, — сказал гасконец, чтобы подбодрить Портоса. — Вам, Портос, следует покинуть Францию. Теперь уже вас никто не ищет, но вам лучше отплывать не отсюда, а из другого порта. Поезжайте в Кале, оттуда – морем в Кентербери, затем в моё поместье, которое подарил мне генерал Монк. Оно называется Монквиль. Вы легко его найдёте, я дам вам указания, а также документы, на основании которых вы воцаритесь там.
— А как же Пьерфон? — спросил Портос.
— Вы составили завещание? — осведомился д’Артаньян.
— Да, конечно! — ответил Портос. — Основную часть всего, что я имею, я оставил Раулю де Бражелону. Но, разумеется, в завещании есть оговорка, что вы, Арамис и Атос можете взять себе всё, что сочтёте нужным, а все мои костюмы и ещё кое-что по мелочи, примерно на пару тысяч ливров, я оставил Мустону.
— Ну, стало быть, ваше богатство не пропадёт! — ответил д’Артаньян. —Всё ваше состояние достанется вашим друзьям, которые со временем смогут вам вернуть всё то, что можно вернуть, или же обратить в деньги и опять-таки вернуть вам. Но если вас схватят, то я не могу поручиться за вашу жизнь, а ваше состояние также перейдёт к казне. Поэтому лучшее для вас – это Англия. Распоряжайтесь моим поместьем Монквилем как своим собственным. Вам там будет хорошо.
— Но скучно и одиноко, — ответил Портос.
— Надеюсь, не так скучно и одиноко, как в этой проклятой пещере Локмария! — ответил д’Артаньян.
— Да уж это точно! — ответил Портос и расхохотался.
— А теперь, Портос, вам необходимо подкрепиться, — сказал капитан.
К счастью, у д’Артаньяна была с собой фляжка с вином и несколько сухарей, которые он прихватил на случай, если его расследования затянутся и придется заночевать в пещере Локмария или поблизости от нее. Это было как нельзя более кстати.
— Ешьте помалу и медленно, Портос! — сказал он, протягивая сухари Портосу в образовавшееся отверстия. — Не торопитесь, иначе избыток еды убьёт вас!
— Где вы здесь видите избыток еды, д’Артаньян? — воскликнул Портос. — Эти четыре сухаря мне на один укус! И к тому же умереть от избытка еды – это, наверное, такая сладкая смерть! Последние часы, или дни, или месяцы, я, ей богу, не знаю, сколько провел здесь времени, я именно об этом и мечтал – умереть от обжорства!
— Через пару часов мы с вами угостимся в трактирчике, который я взял на заметку, — ободрил Портоса д’Артаньян. — Обещаю вам молочного поросёнка под хреном и пару бутылей вина.
— Поросёнок с хреном! — воскликнул Портос с умилением. — Как долго я мечтал о нём! Домашний поросёнок? Разве здесь на острове держат свиней?
— Дикий поросёнок, с который ещё совсем недавно бегал по лесу, такой полосатый, с влажным розовым пятачком, — уточнил д’Артаньян. — Я присмотрел его и велел трактирщику приготовить его к вечеру, к моему возвращению. Теперь он ваш.
— Ваши слова для моих ушей словно мёд! — воскликнул Портос.
Он принялся копать землю вдвое яростнее, чем до этого, хотя и ранее он делал это достаточно проворно.
«Ну теперь дело пойдёт! — подумал д’Артаньян. — Если трактирщик не приготовил поросёнка, я из него душу выпущу! И не моя вина, что мои слова о том, что я заказал его себе на вечер – абсолютное враньё. Должен же я был как-то поддержать товарища в трудную минуту! Ладно, если поросёнка нет, сойдёт и копчёный окорок, или, на худой конец, пара-тройка куропаток!»
По счастью, Портос всё время, пока находился в стесненных обстоятельствах, рожденных падением камня, тоже не сидел сложа руки. Всё это время он, стянув с ноги один из сапог, совершал подкоп, как умел. К сожалению, на сапогах не было шпор, а грунт состоял из сплошных камней, поэтому Портос в своих трудах смог бы освободиться самостоятельно, так как силы его уже были на исходе. Однако три четверти пути он все-таки прокопал, и если бы не обессилел от голода и отчаяния, то, вероятно, уже бы спасся.
Когда, наконец, проход был достаточным, похудевший и обессиливший Портос смог, наконец, через него выбраться на волю. Изорванная одежда висела на нем мешковатыми лохмотьями, на щеках была густая щетина, словом, Портос был неузнаваем.
— Портос! Вы удивительно преобразились, и это нам на пользу. Пожалуй, соблюдая некоторую осторожность, вас можно переправить обратно во Францию. Если бы вы ещё и ростом стали немного ниже, я бы без опаски провел вас куда угодно, даже под носом у Кольбера. Хотя ваш рост, всё же настораживает. Он привлекает внимание. Но теперь я спокоен за вас, вы легко проскользнёте в Кале, если будете соблюдать некоторую диету и не вернётесь в свои нормальные размеры чрезвычайно быстро. Во всяком случае, не сбривайте бороду! Впрочем, я провожу вас настолько далеко, насколько это будет разумно и возможно в нашем нынешнем положении. Итак, вскоре вы будете владельцем поместья в Англии.
— Я всегда хотел жить где-нибудь на юге, — просто сказал Портос.
— Что ж, поскольку ваше новое место жительства будет севернее, чем прежнее, вы сможете и дальше продолжать мечтать жить на юге, — ответил д’Артаньян.
— Но я хочу забрать Мустона с собой! — воскликнул Портос.
— Это будет неразумно. Ищейки Кольбера могут догадаться, — возразил д’Артаньян. — Но я постараюсь что-нибудь придумать.
Как бы это ни казалось невероятным, но у трактирщика нашёлся молочный поросёнок, хотя и не дикий, а домашний, но Портосу было ровным счётом всё равно. Своими мощными зубами он перемолол даже хрящики, оставив на тарелке лишь кучку обглоданных костей.
— Любого другого такое обжорство после длительного голодания убило бы, — сказал д’Артаньян. — Но для вас, Портос, эта порция – всего лишь лёгкий перекус, и я думаю, что вам это не повредит.
— И правильно думайте, друг мой! — отозвался Портос. — Я замечал, что мой желудок может переварить всё то, что смололи мои зубы, а на зубы я не жалуюсь! В былые временя я бы съел за один раз двух таких поросят, но если вы говорите, что после длительного голода не следует переедать, я вам верю, д’Артаньян! Этот поросёнок и две бутыли бургундского несколько притушили моё чувство голода, и я вполне спокойно дождусь ужина.
«Он полагает, что ещё будет ужин! — подумал с иронией д’Артаньян. — Время уже далеко за десять часов, самое разумное сейчас было бы поспать хотя бы часика четыре, а он думает об ужине! Узнаю аппетиты Портоса!»
— Дорогой мой друг, мы покинем остров рано утром, часа в четыре, или, самое позднее в пять, — сказал д’Артаньян. — Именно в это время рыбаки уходят в море. Мы с вами под видом рыбаков уплывём в направлении к открытому морю, затем, едва скрывшись из вида поплывём вдоль берегов Франции на юг в Сен-Лазер. Оттуда мы вместе направимся сначала в Нант, затем в Анже, затем в Ле-Ман и в Руан. Оттуда я поеду в Париж, а вы направитесь в Кале.
— Так не хочется расставаться! — с грустью сказал Портос.
— Разделяю ваши сожаления, но иначе никак нельзя, — сказал д’Артаньян.
— Мы могли бы заехать в Блуа, навестить Атоса, — горестно вздохнул Портос.
— Ни Блуа, ни Пьерфон, ни Тур, забудьте об этом, — возразил д’Артаньян. — Нам следует избегать тех мест, где вас знают и в особенности встречи с теми людьми, про которых известно, что они – ваши друзья. У господина Кольбера, как оказалось, имеется весьма разветвлённая сеть шпионов, и он знает ваше имя, а также имена всех ваших друзей, и даже приятелей и просто знакомых. Только Кале и самым кратчайшим путём. К тому же у меня не так много времени, через два дня я должен быть в Париже и предстать перед Королём. А теперь пора спать, Портос, утром я разбужу вас очень рано!
Друзья заночевали в том же трактире, избрав для ночёвки общую комнату на первом этаже, так что в случае внезапного нападения в двери, можно было покинуть комнату через окно. Д’Артаньян заранее расплатился с трактирщиком и велел разбудить его в половине четвёртого. Впрочем, это было лишним, так как он приучился просыпаться ровно в то время, которое назначил себе с утра.
(Продолжение следует)