В очередной раз попросили рассказать, готовился ли Сталин воевать с Германией. В девяностые либералы всем рассказали, как гениальный Гитлер переиграл дурачка Сталина. Мол, стало полной неожиданностью для вождя.
Ну и фальшивые посмертные мемуары Микояна. Как Сталин впал в прострацию и несколько дней просидел на даче, рыдая под столом. Еле в чувство привели товарищи по партии.
Не нужно даже вспоминать исторический доклад 1934 года на съезде. Когда Сталин несколько дней разбирал итоги Великой Депрессии на капиталистическом западе. И делал вполне обоснованные выводы. С четырьмя сценариями большого мирового грабежа. Просто потому, что капиталистические державы поиздержались. Ничего личного.
А вот крайне любопытные мемуары легендарного Сталинского наркома боеприпасов Петра Горемыкина. В 1976 году бывший нарком подробно рассказал историку Куманёву, как для него началась Великая Отечественная.
Началось нападение фашистов для Горемыкина прямо в четыре утра. Не в тёплой постели, а вполне на рабочем месте на Красной площади. Нарком участвовал в совещании Главного артиллерийского управления. Заседали ночью вовсе не потому, что у Сталина была бессонница. Вождя на этом совещании даже не планировалось. Просто в июне 1941 года все оборонные учреждения работали почти в круглосуточном режиме.
Это к вопросу, какой страшной неожиданностью для Сталина стало вероломное нападение фашистов. Да, как рассказывал Молотов, до последнего надеялись протянуть ситуацию до конца лета. А там и ещё годик выиграть для подготовки к неизбежному.
Катастрофически не хватало нам этого года-двух для перевооружения армии. Не вышло, не дотянули. Больше того, по оценкам наших военных, в конце июня начинать большую кампанию для немцев было поздновато. Собственно, это стало большой ошибкой германского генштаба.
Но даже в этой ситуации военные ведомства работали на полную катушку. Пытались пробежать за месяцы путь подготовки к борьбе с самой сильной армией мира, который требовал нескольких лет. Обратите внимание, ещё ничего не началось, шаткий мир. Но в предрассветной темноте дымят и щурят усталые глаза высшие военные начальники.
На комиссии обсуждались новые планы по наращиванию мобилизационных запасов боеприпасов для артиллерии, пехоты, авиации. Начальником комиссии выступал маршал Кулик. Один в двух лицах – как начальник Главного артиллерийского управления и как замнаркома обороны Союза.
Что характерно и тут в работе знаменитый Сталинский подход. Такого, чтобы поговорили и разбежались, не было. Тут же на совещании сидят все смежники. Каждый получит своё задание для выполнения общего плана.
В чисто военную, казалось бы, комиссию входили нарком чёрной металлургии Тевосян и нарком цветной металлургии Ломако. Тут же сидел зампред Госплана Борисов. Как заказчики присутствовали военные. От военных начальников из Генштаба до сотрудников всё того же артиллерийского управления.
Нарком вспоминал, что на том совещании крайне жёстко выступил генерал Жуков. Тот самый, будущий маршал Георгий Константинович. Жуков требовал и стучал по столу кулаком, чтобы объёмы выпуска боеприпасов существенно увеличили. Странное поведение, не правда ли? Никто же ни к чему не готовился.
Наркоматам металлургии были выписаны крайне серьёзные задачи по наращиванию выпуска латуни и меди для гильз. Наркомату химической промышленности расписали героические задания по выпуску серной и азотной кислот, компонентов для взрывчатых веществ.
Ещё раз, никто не знает ещё, что гитлеровские бомбардировщики пересекают нашу границу. Совещание вполне мирного времени. Больше того, у наркомата боеприпасов есть собственные заводы для производства полного цикла - от пороха до снаряда. Зачем понадобилось озадачивать производством компонентов выстрелов сугубо гражданские наркоматы?
Может быть, Советское руководство прекрасно понимало, обычными мерами не справиться? Нужно срочно перестраивать гражданское производство на военный лад?
В этот момент поступил звонок от Сталина. На проводе был Поскребышев. Он кратко сообщил, что германская авиация уже над нашей территорией и начались бомбардировки.
Маршала Кулика срочно вызывают к Сталину. Простите, по версии либералов, куда его вызвали? Под стол к перепуганному вождю на ближнюю дачу?
Кулик тут же сообщает, что передаёт свой пост начальника артиллерийского управления генералу Яковлеву. Теперь это его епархия, у маршала теперь чисто военные дела.
Показательно и дальнейшее. По окончании совещания нарком Горемыкин поехал на дачу. Не к Сталину, на свою собственную, хоть немного поспать перед тяжёлым днем. Поспать не удалось, уже через два часа поступил вызов от зампреда Совнаркома Николая Вознесенского. Зампред сообщал, что только что прошло заседание Политбюро. На заседании утвердили текст выступления Молотова для трансляции по радио.
Кроме того, на Политбюро подписан целый ряд решений по мобилизации как армии, так и промышленности для организации отпора врагу. Протоколов того заседания не видел, но неужели настолько важное заседание провели без участия Сталина. Кто мог решиться на такое?
Горемыкина срочно вызвали на совещание к Вознесенскому. Чтобы в деталях обсудить и утвердить новые мобилизационные планы наркомата.
Но позвольте, это самое утро 22 июня. Нас же хотят уверить, что всё наше руководство тряслось от страха и не знало, куда податься. Чуть ли не на протяжении недели было полностью парализовано в принятии решений. И вдруг кипучая работа в наркоматах и Совнаркоме.
Интересно, кто им всем давал указания? Кто вообще имел право давать указания начать вот такую работу? Я знаю только одного такого человека на тот момент. Товарища Сталина.
И ещё любопытный штрих из воспоминаний Горемыкина. Вознесенский поручает наркому не какую-то разработку плана мобилизации с нуля. Ничего подобного! Нарком чётко говорит, что ему даются поручения по конкретным мероприятиям. В рамках принятого две недели назад большого мобилизационного плана.
Но позвольте, Сталин же ничуть не готовился к нападению Гитлера. Всё проспал и наивно поверил. И вдруг выясняется, что ещё шестого июня Совнаркомом и ЦК подписан единый план мобилизации. Нестыковочка.
Оказывается, готовились и ещё как! Спешили как могли. Удар оказался слишком силён, ну так перед этим половина Европы, как спелые колосья, перед этой армией полегла.
Напомню, что первый, кто в мире начистил физиономию бронированным армадам Гудериана, был генерал Катуков. А вовсе не французский или польский вояка. А так-то, конечно, можно рассказывать, что победа случилась сама собой. Вопреки.
Долгое время историки ориентировались на мемуары маршала Жукова «Воспоминания и размышления». Там написано, что он, узнав про бомбардировки наших городов, звонил Сталину и приказал охраннику разбудить того. Учитывая, что в мемуарах Жукова весьма много нестыковок с реальными событиями, верить им не всегда возможно. А мемуары Микояна вообще писал не он, а кто-то еще. Ведь вышли они после смерти Анастаса Ивановича, и спросить не с кого было за все искажения истории.