Дверь, уже выученно-автоматически, он открыл практически бесшумно. Легким движением скинул с себя пуховик, осторожно разулся, задвинул ботинки поглубже на полку. И только тогда поднял глаза и замер. На кухне горел свет. Это означало одно: жена ждала его для серьезного разговора. Сердце пропустило удар. Можно было (и очень хотелось!) бесконечно долго стоять здесь, притворяясь занятым, или попытаться проскользнуть в спальню, притвориться спящим. Но это только усугубило бы ситуацию. Все равно разговора с женой не избежать. Так что лучше поговорить сейчас, не откладывая в долгий ящик.
Он отряхнул невидимые пылинки со своего костюма и решительно толкнул дверь на кухню.
Жена, едва он зашел, подняла заплаканные, злые глаза. Она сидела за столом, перед ней лежал телефон. Он отстраненно подумал, что мать в такой же позе много раз ждала на серьезный разговор его отца.
– Я все знаю, – сухо сказала жена, хотя в этом и не было необходимости.
– Я понял, – он опустил глаза и тяжело сел на стул напротив жены.
Повисла пауза. Что дальше говорить, он не знал, поэтому оставил инициативу за женой.
– Во всех новостях пишут, – всхлипнула жена.
– Извини, – передернул он плечами, не поднимая глаз. Оправдываться смысла не было. Да и что говорить? Извини, что в этот раз прокололся? Потому что до этого дня все проходило гладко, и она не подозревала о его тайной жизни. Или немного подозревала – командировки, отлучки, опоздания, иногда целые выходные дни, потраченные явно не работу вряд ли не заставляли ее задумываться о происходящем, задавать вопросы. Но доказательств не было. А теперь… Конечно, он прокололся – а она не могла не догадаться. В конце концов, он же сознательно женился на умной женщине. Женился бы на дурочке – сейчас бы спали в обнимку. А не вот это вот все…
– Ничего не хочешь сказать? – хриплым голосом поинтересовалась жена.
– Я не знаю, что говорить, – честно ответил он, не поднимая глаз.
– А я не знаю, как нам жить дальше, – усталым голосом сказала жена. – Даже представить не могу!
Он хотел было сказать: «Давай сделаем вид, что ничего не случилось!», но понимал, что такого не будет. Как уже было сказано, жену он себе взял умную. С такой эти фокусы не прокатят.
– Я бы хотел все исправить, – попробовал он, откашлявшись. – Ну, то, что еще можно… Что-то же можно? – добавил он с внезапной надеждой.
Жена попыталась что-то ответить, открыла рот, но смогла только всхлипнуть. Тут же закрыла рот двумя руками, зарыдала горько, навзрыд. Он шагнул вперед – утешить, обнять, но она, заметив его движение, отрицательно замотала головой. Нарушать ее наказ он не решился.
Несколько минут они так и сидели. Жена рыдала, закрыв лицо руками, а он сидел на своем стуле, сгорбившись, почти скрутившись в клубок.
– Вот скажи мне, – наконец заговорила жена, – честно скажи. Как так получается, а? Мы же вроде бы осознанно создавали брак, мы же договаривались, что будем честно разговаривать друг с другом, претензии озвучивать…
– Ну, э, так бывает, личная жизнь, – принялся лепетать он. Вопрос жены был правильным – но странным. И она не могла этого не понимать.
– Я понимаю, – согласилась жена. – Да, мы разные люди, со своими интересами, которые не всегда соприкасаются. Но не настолько же!
Он пробормотал что-то про личные границы и свободу воли. Но жена посмотрела на него в упор, с презрением – так, как только она умела, и он прикусил язык.
– Все, все вокруг знают, что я не твой типаж! – воскликнула жена. – Все понимают, что мы никак не подходим друг другу!
– Ты мой типаж! Мы очень даже подходим! Мы просто созданы друг для друга, – горячо сказал он.
– Как твой, если написано, что не твой! Тебе такие, как я не нравятся! Тебе других подавай! – в сердцах закричала жена.
– Да мало ли что написано! – начал было он, но снова замолк, пригвожденный к месту тяжелым взглядом жены.
– Ладно, давай по-другому, – зло сказала жена, взяла свой телефон, нажала на боковую кнопку, оживляя его. – Вот тут написано: «Блондинка». Я ведь сколько раз тебя спрашивала, сколько раз предлагала: давай перекрашусь в блонд. Что ты мне все время говорил? Помнишь? – он опустил голову, забормотал. – А я помню. «Не нужно, не перекрашивайся, тебе и брюнеткой хорошо». Да?
– Да, – пробормотал он.
– Да, – крикнула жена и ударила рукой по столу. – Да. Мне брюнеткой хорошо. А ты выбираешь исключительно блондинок! Ладно, один раз – с кем не бывает, статистическая ошибка! Но тут написано: исключительно блондинки! Как так, Миша? А???
Он пожал плечами, не зная, что ответить.
– Читаем дальше! – продолжила на повышенных тонах жена. – И что мы видим? Спортивное телосложение! Опять же – у всех, не только у одной! А что ты мне сказал, когда я у тебя спрашивала, пойти ли мне на фитнес, а? Похудеть ли мне? Убрать ли бока и живот? Подкачать ли попу? «Решай сама, ты мне и так нравишься». То есть виновата опять я, да?
– Ну, почему ты? Я виноват, – забормотал муж.
– Почему же ты виноват? – сладким голосом поинтересовалась жена. – Я виновата. Я же выбрала неправильный вариант! А ты молодец. Ты выбрал спортивных, подкачанных блондинок!
Жена несколько раз глубоко выдохнула и продолжила:
– Хорошо. Это мой выбор и моя ошибка. Но ты зачем мне врал?!
– Я не врал, – пробормотал муж.
– Врал, – настояла жена. – Нагло врал в лицо, хотя мог и промолчать!
– Не врал! – продолжил жалко отпираться муж.
– Не ври хоть теперь! – снова закричала обычно сдержанная его жена.
Он молча втянул голову в плечи, показывая, что спорить не собирается.
– Вот еще, – жена потрясла телефоном. – «Все они были продавщицами или уборщицами, без высшего образования».
– Были и были, – пробормотал он.
– А что ты мне сказал, когда я пошла второе высшее получать? А когда третье высшее? – поинтересовалась жена.
– Иди учись, раз тебе нравится, – пробормотал он. – Я не вижу в этом проблемы.
– Ты не видишь в этом проблемы, а я вижу, – закричала жена. – Потому что умные женщины, как оказывается, тебя не привлекают!
– Но ты ведь привлекаешь, – пробормотал он, чувствуя, что жалок.
– Продолжаем! – выдохнув, сказала жена. – Итак, что тут еще пишут? «Тщательно убрал за собой место преступления, вымыл пол, ванну, раковину и посуду, протер дверные ручки». Вот ты как, оказывается, умеешь, да? Знаешь, что после себя убирать нужно, полы мыть, посуду, ванную, дверные ручки протирать. А почему тогда дома уборка только на мне, а? Почему грязная посуда дома ждет только меня – при чем иногда ждет и по несколько дней, если я еду к матери или в командировку? И почему дома тебя надо грызть, поедом есть, чтобы ты что-то убрал? А там сам, без напоминаний, и стол, и пол, и ванную, ручки? Потому что это не дома, да? Потому что это не для меня? Потому что это у другой женщины?
Муж только повздыхал на все претензии. Крыть ему было нечем.
– Или вот еще, – жена пролистнула страницу в телефоне, – «сварил из останков жертвы три блюда». То есть дома, когда меня нет, ты сидишь голодный и рассказываешь, что тебе есть не хочется – иногда даже несколько дней подряд? И это при том, что дома всегда все приготовлено, нужно только налить в тарелку и разогреть. Но дома ты не можешь, дома у тебя лапки! А там – у другой женщины! – ты готовишь. Сам. Без напоминания. Три разных блюда. Да?
– Но мне правда тогда не хотелось, – невпопад пробормотал он.
– Ага-ага, – поджала губы жена. – Читаем дальше. «Искусно сервировал стол на две персоны». То есть у тети Лиды ты ешь ложкой, нож в руки не берешь, потому что им пользоваться не умеешь, тарелку выбираешь побольше, а не какую нужно, потому что ты из простой семьи и все эти этикеты мимо тебя прошли, ты о них никогда не слышал. А в чужом доме мы столы искусно сервируем! Еще и на две персоны! Да?!
– Да, – пробормотал муж. Он уже весь вспотел от напряжения. Он и не знал, что его жена умеет быть настолько безжалостной.
– Продолжаем читать! – жена уже вошла в раж, ее, пожалуй, даже приход полиции не смог бы остановить. – «Вынес весь мусор». Ты из своего дома когда мусор в последний раз выносил? Даже не по своей инициативе – а после моего напоминания? Я всегда тебе прошу-прошу, прошу-прошу, под ноги пакет ставлю, чтобы ты не забыл. И что? Сама несу выбрасывать, потому что ты переступил и пошел! «Спешил, не вспомнил, не заметил!» – передразнила его жена. – Там и вспомнил, и заметил. И без чьего-либо напоминания!
Муж промолчал.
– Идем дальше, – жена воинственно потрясла телефоном. – «Из квартиры жертвы забрал трофей – подарок ее бабушки, старинные серьги из серебра с драгоценными камнями». То есть как мне подбирать подарок, так ты понятия не имеешь, какие украшения носят, что модно, что стильно, какие металлы и сплавы ценятся, какие камни сколько стоят. А как трофеи у блондинок спортивного телосложения без высшего образования собирать – так пожалуйста! Тут мы уже все понимаем!
– Прости меня, – пробормотал он.
– Как я могу тебя простить? – жена смотрела на него уже без злости, только с сильной усталостью. – Я все это про тебя читаю – и это словно не ты! Другой какой-то ты, какого я никогда в жизни не видела и не знаю! Как можно быть таким двуличным?
Жена снова зарыдала. Подобрать слова в ее утешение не получалось. Он неуклюже поднялся, осторожно, медленно, следя за каждым движением жены, подошел, обнял ее, сначала чуть-чуть, потом сильно-сильно. Прижал к себе, не удержался, поцеловал в затылок. На этот раз она не сопротивлялась, хотя и не обнимала в ответ.
«Может, все и наладится, – подумал он с тоской. – Она у меня отходчивая. Может, и простит. А я буду стараться. На кухне помогать. Мусор выносить. Убирать. Подарки куплю хорошие. Честно!»
Словно услышав его слова, жена зарыдала сильнее и обняла в ответ.