Девушка подумала еще немного и пришла к выводу:
- Скорее всего, хамить не придется... Он однозначно отпустит меня, да еще и перекрестится от облегчения, а когда я уволюсь, так напьется на радостях, что выпадет в осадок и домой добраться не сможет - ночевать останется в кабинете...
Обдумав генеральную линию поведения, Ляля стала размышлять о том, как употребить время, которое будет в ее распоряжении...
- У меня будет практически три месяца на учебу и поиск работы... - думала девушка. - Если получится, то во время отпусков можно будет попробовать пару раз взять больничный, благо, хвороб уже хватает... И тогда в моем распоряжении будет уже не три, а четыре или даже четыре с половиной свободных месяца... Я буду числиться в отпуске, в отгулах, или на больничном, стаж будет идти, а я буду учиться и искать работу... Да, так и нужно сделать...
И тут Ляля вернулась к тому, от чего она так усердно старалась отвлечься...
- Хорошо бы посоветоваться с Добрыниным... - подумала девушка. - Но он обещал появиться только в январе...
И вновь Ляля горько вздохнула...
- Звонить ему не буду... - подумала девушка. - Пусть он мне десятикратно или даже стократно законный муж, но, если жить в семье не желает, то звонить ему я не буду... Любовь - любовью, но я себя не в помойке нашла...
И тут Елена вспомнила о подаренном ей Добрыниным по секрету от матери диктофоне, которым он научил ее пользоваться и настоятельно советовал держать всегда под рукой, как неплохое оружие против Яковлева...
Поскольку мать имела обыкновение рыться в вещах Елены без ее ведома, то ни в шкаф, ни в письменный стол, ни в сумочку класть диктофон было нельзя...
Поэтому Елена все время носила его в карманах своей одежды - брюк или юбки, но пока еще ни разу не доставала...
Но в этот вечер, повинуясь своему тревожному предчувствию, девушка закрыла входную дверь не только на замок, но и на цепочку, а также вынула диктофон из кармана домашнего халатика и, положив на журнальный столик, аккуратно прикрыла его своим любимым белым оренбургским платком-паутинкой, подаренным ей Андреем Никольским на позапрошлый день рождения...
- Ну вот... - подумала Ляля. - Теперь я во всеоружии, но только непонятно, зачем... Мать все равно не поверит мне хоть с пленкой, хоть без пленки...
Больше ни о чем Елена Гурамовна Добрынина подумать не успела, поскольку услышала звук вставляемого в замочную скважину ключа...
- А вот и мамаша... - устало подумала девушка и поскорее положила диктофон обратно в карман халата. - Сейчас будет скандал из-за того, что я закрыла дверь на цепочку...
Но это была не мать...
Открыв дверь ключом, которого у него не должно было быть вообще, в квартиру попробовал войти Яковлев, но наткнулся на цепочку-преграду и, злобно матюкнувшись, захлопнул дверь и зашаркал по коридору в свою квартиру...
- Вот и отлично! - от всей души обрадовалась Елена и, вернувшись к двери, с удовольствием вновь закрыла ее, теперь уже не на один, а на все имевшиеся замки.
Но радовалась она рано...
Не прошло и пяти минут, как, вновь открыв все замки своими ключами и перекусив цепочку каким-то инструментом, Яковлев вновь прошаркал к себе, дав Елене время на то, чтобы вновь закрыть дверь на все замки...
Но через минуту, положив свой инструмент на место, Яковлев вновь вернулся, вновь обнаружил дверь запертой, вновь открыл все замки своими ключами и ввалился в квартиру Савельевых в самом боевом настроении из всех возможных и громко и многоэтажно матерясь...
- Только Сапога мне сейчас и не хватало... - обреченно подумала Ляля, осторожно опустив заранее включенный диктофон в карман халата. - Судя по его настроению, сейчас состоится вторая серия Мерлезонского балета... И сделать ничего нельзя... Любое сказанное мною слово обязательно будет обращено против меня... Не сказанное - тоже... Знаем - плавали...
И тут у девушки возник вполне резонный вопрос:
- А откуда у него взялся ключ от нашей двери? Мать же отобрала у них наши ключи... Я сама видела, как Альбина с обиженным видом отдавала ей связку... Неужели она снова сделала ту же глупость и вновь дала им наши ключи?
И тут девушка догадалась...
- Или, прежде, чем отдать матери наши ключи, Сапог прогулялся в мастерскую и сделал себе копии? Очень может быть... Но тогда получается, что мамаша моя изначально дала Яковлевым ключи от всех трех замков? Совсем с ума сошла родительница?...
Елена почувствовала, как поднимается в ней волна гнева, но усилием воли подавила его...
- Ладно, пока отнесу историю с ключами в разряд непоняток и спрошу у матери, когда она вернется домой... - подумала девушка. - А сейчас надо посмотреть, чем займется этот поганый буланчик...
То, что Яковлев уже где-то всласть помитинговал и кому-то из своих друзей дикими воплями основательно надоел, стало ясно с первых же секунд его пребывания в квартире Савельевых, поскольку он не задавал Елене никаких вопросов и ничего не рассказывал... Он явно продолжал произносить речь, уже начатую в каком-то другом месте...
Поскольку речь его была необыкновенно громкой, яркой, образной, не в меру темпераментной и весьма насыщенной разнообразными идиоматическими выражениями и всевозможными артиклями, девушке стало ясно, что соседу кто-то уже успел, что называется "от души", прищемить его наглый хвост, не дав домитинговать до
очередного инфаркта или инсульта.
- Интересно, кто у них на козлодроме оказался таким смелым? - подумала Ляля и тут же одернула себя. - Какая мне разница? Эта смелость кого-то из его друзей-старперов сейчас гарантированно выйдет боком мне...
Время шло...
Яковлев орал все громче и громче...
Сквернословие его становилось все изощренней и многоэтажней, печатных слов в его речи становилось все меньше и меньше...
Оскорбления сыпались на голову Елены со скоростью пулеметных очередей, но девушка, собравшись с силами и выдержкой, упорно молчала...
Это молчание обходилось ей очень дорого, поскольку внутри у нее клокотали совершенно справедливое раздражение, лютый, но совершенно оправданный гнев, злость, страшная обида на мамашу, оскорбленное человеческое достоинство, уязвленная гордость, лютая ненависть и еще целый коктейль разнообразнейших негативных эмоций, которые, желая сатисфакции, рвались наружу, и которые она с большим трудом удерживала
внутри...
Время шло...
Яковлев все орал и орал... И успокаиваться не собирался...
Елена уже дошла до точки кипения настолько, что еле удерживалась от того, чтобы не схватить стоящую за шкафом лыжную палку и не огреть ею соседа по контуженной башке...
Продолжение следует...