Разумеется, отношение Елены Гурамовны к сослуживцам всего за одну эту неделю стало еще хуже, чем было раньше... Намного хуже...
Сказать, что Елене было противно, значило не сказать ничего...
Она не стала ни с кем скандалить, никому грубить и так далее...
Она, сцепив зубы, всем улыбнулась и вежливо поблагодарила за поздравления...
Но поведение сотрудников, узнавших о том, что она вышла замуж, укрепило ее в намерении покинуть этот террариум как можно скорее...
- Опять муженек мой блудный сделал доброе дело... - неохотно призналась сама себе уже почти успокоившаяся Ляля. - Действительно, определенные выгоды от статуса замужней женщины я уже имею... И поганые рты, которые уже, оказывается, давненько начали судачить обо мне и, даже поздравления свои приправили грязными намеками на то, что я - никому не нужная старая дева, плюнули в меня ядом в последний раз и вынужденно закрыли тему моего одиночества навсегда... А уж то, что моим мужем оказался тот самый симпатичный майор из электрички, на которого в свое время "положили глаз" все институтские барышни, похоже, разъярило этих склочниц надолго... Ничего страшного... Все преходяще... К тому времени, как они оклемаются, я уже успею уволиться из этого гадюшника...
И опять, как всегда, когда дело касалось Добрынина, у Елены вопросов было больше, чем ответов...
- Странный он человек... - думала о муже Ляля. - Очень странный... Никак я не могу понять его... Ведь делает гадость за гадостью, доводит меня до белого каления, а потом, спустя некоторое время, оказывается, что все то, что изначально выглядело гадостью, на поверку оказывается делом добрым и нужным... Как у него это получается? Зачем ему все это нужно? Не понимаю...
Она подумала еще немного и пришла к пониманию того, что увольняться с работы ей нужно как можно скорее...
- Как бы я ни возражала, - грустно думала Елена, - Добрынин опять прав... Нечего ждать и тянуть время, придумывая причины и подпричинники, почему мне следует еще какое-то время поработать в этом гадюшнике... Пора мне увольняться из этого действительно исключительно вонючего во всех смыслах института... Нечего уже ждать... Не прилетит волшебник в голубом вертолете и не погасит долги по зарплате... которые все растут и растут... В последний раз деньги выдавали в конце июля... Уже почти два с половиной месяца денег не давали совсем... Ни зарплаты, ни премиальных... Да и за ту работу заплатили гораздо меньше, чем предполагалось... Интересно получается - долги по зарплате растут, начальство работу требует, а поинтересоваться, ели ли сегодня сотрудники, не удосуживается...
Ночные обиды Елены Гурамовны переместились с мужа на заведующих лабораторией, отделом и прочее институтское начальство, бессовестно разворовывающее то скудное финансирование, которое выделяет институту казна, совсем не задумываясь о том, что обирают они не государство, а своих несчастных нищих подчиненных, которые бьются изо всех сил, не давая совсем зачахнуть российской науке...
Ей стало противно от воспоминаний о том, как эти околонаучные деятели любят с большим пафосом произносить вдохновенные речи с призывами претерпеть трудное время перед полуголодными, озверевшими от нищеты сотрудниками, не знающими, будет ли у них завтра возможность накормить хотя бы своих детей...
- Пора мне уходить из института... - думала Ляля. - Что там Добрынин говорил о профессии бухгалтера? Между прочим, те сотрудницы нашего отдела, которые уже уволились, все в бухгалтерию подались... И все довольны... Или очень довольны... Пора и мне... Вот, закончится год, возьму я в январе отпуск и буду искать приличные бухгалтерские курсы и учиться на них... А после отпуска приду на работу и сразу уволюсь...
Принятое решение неожиданно принесло Елене желанное успокоение...
Она покинула свой пост у окна и даже смогла лечь в постель, но ночной психоз не прошел и отпускать ее не собирался...
Наоборот, он плавно перевел ее мысли на мать и "любимых" соседей...
- Мать сегодня почему-то о Вадиме не спросила... - подумала девушка. - Пришла от соседей очень поздно и сразу молча спать легла... Похоже, что Сапог их с Альбиной сильно уморил... Отлично! Чем дольше у нее не будет сил на глупости, тем позже у нас с ней состоится тяжелый разговор... И тем позже она расскажет обо всем своей подруженьке... Чем позже она расскажет обо всем Альбине, тем позже Сапог обольет меня очередной порцией грязи... Великолепно! Время работает на меня...
И тут Елена поняла, что опять ошиблась - время работало не на нее, а исключительно против нее...
- Уже середина октября... - тоскливо подумала Ляля. - Дни становятся все короче и холоднее... Скоро мужики перестанут ходить на свой козлодром... Вот тогда-то "милейший" и устроит мне вторую часть Мерлезонского балета... Обязательно устроит... По морде-то он за свою наглость не получил... Наоборот, руками родной матери произдевался надо мною всю зиму и весну... И летом пытался, да с дачи вылетел... И денег мать ему не дала... Во всяком случае, говорит, что не дала... Вряд ли, поимев такое количество "удовольствий", он сможет удержаться от того, чтобы не обвинить во всех бедах меня и не поиздеваться надо мной еще раз...
Как уже много раз бывало в аналогичных ситуациях, Елена задалась вопросом о том, почему ей всегда попадаются жуткие хамы, которые вцепляются в нее мертвой хваткой и издеваются над ней годами...
- Что им всем от меня надо? - в сотый раз задавалась вопросами девушка. - Почему никто не может удержаться от того, чтобы не поиздеваться надо мной? Что я неправильно делаю? Почему мое миролюбие и уважение к людям все подряд принимают за слабость и глупость? Неужели для того, чтобы меня уважали, мне нужно собачиться со всеми подряд, а особо вредным бить их поганые морды до тех пор, пока они не распухнут, как футбольные мячи, до тех пор, пока их владельцы не начнут захлебываться кровавыми соплями?
Елена опять встала и подошла к окну...
Холодный осенний воздух немного остудил ее вновь расходившиеся нервы...
- Если я буду поступать со своими обидчиками даже чуть-чуть пожестче, чем обычно, они уже будут верещать, обвиняя меня в хамстве и всех смертных грехах впридачу... - гневно думала Елена. - Вместо закрытия их поганых ртов получится вечная непрекращающаяся склока... А что будет, если я в ответ на хамство начну распускать руки? Рты рано или поздно, поняв, что можно отгрести по полной программе, закроются, но это будет не уважение, а страх, да и то только при условии, что на одну свою оплеуху я не получу в ответ две или даже три...
И опять, в который уже раз за эту долгую ночь, девушкой овладел гнев, смешанный с отчаянием и недоумением...
- Я не хочу, чтобы меня боялись... - думала Елена. - Но люди не желают считаться со мной... Совсем... Даже в мелочах... Почему-то все они считают, что именно я должна всегда со всеми считаться, что я обязана всем всегда угождать, всех всегда слушаться, всех неизменно уважать и так далее... Почему всем не терпится порулить моей жизнью? Почему все считают возможным хамить мне по любому поводу? Почему никто не упускает возможности оклеветать меня? Почему все они требуют, чтобы я жила по их правилам? Почему каждый считает возможным навязывать мне все, что ему угодно, и хамят мне только за то, что я отказываюсь поступать так, как от меня требуют, если вижу, что мне такие поступки могут навредить? Почему все берегут свое время, но совершенно не считаются с моим? Почему все и всегда требуют к себе самого вежливого и трепетного отношения, щепетильности и всех прочих куцкиню-муцкиню, а ко мне относятся самым хамским образом? Почему никто не задумывается о том, что я живой человек со своими понятиями о жизни? Почему мать всегда поддерживает моих недругов, независимо от того, чего именно они от меня хотят, и в упор не видит того, что они пытаются причинить мне зло? Почему все так сложно? Почему? Почему?? Почему???
Наконец, окончательно выбившаяся из сил Елена поняла, что ночь - очень плохая советчица, и решила прекратить свои ночные мучения...
- Не буду думать об этом... - решила девушка. - Больше не могу... Голова раскалывается, а пойти за таблеткой нельзя... Не хватало мне еще, чтобы мать проснулась и начала изводить меня сначала своими вопросами, а потом и нравоучениями... Как надоело... Неужели я обречена всю жизнь быть несчастной, всем прималкивать, перед всеми гнуть шею? Неужели все и всегда будут принимать меня за легкую добычу? И что с этим делать - я не знаю... Переезд на дачу защитит меня только от матери, да и то лишь отчасти, поскольку она прекрасно знает номер дачного телефона и знает, что звонок бесплатный, поскольку телефон у меня - московский. Следовательно, она будет звонить и выносить мне мозги по телефону...
Продолжение следует...