Дети генерала Педанта - I (Нил Крас) / Проза.ру

Уже только взглянув на коллаж, вы, вероятно, догадались, что статья посвящена книге врача Василия Яковлевича Куликова «Оккупация Винницы (18.07.41- 20.03.1944) - Свидетельство очевидца. Публикация Е. Г. Педаченко. Киев - ПАРАПАН — 2012».
Но тут же удивились названию статьи. О названии — ниже.

А поначалу — снова о книге, к которой я возвращаюсь уже бессчётное количество раз. И это — после первых двух немалых по размеру обзоров по ней: Увертюра к будущей рецензии (Нил Крас) / Проза.ру (proza.ru) и Рецензия в мажорных и минорных ладах. Кто Вы, д-р (Нил Крас) / Проза.ру (proza.ru). На эти статьи, опубликованные, соответственно, в январе и апреле 2014-го года, я буду неоднократно ссылаться далее, обозначая их коротко римскими цифрами: I. и II.

Книга В. Я. Куликова — один из перлов винницкой историографии. Я умышленно избрал столь старинное (даже, можно сказать, устаревшее) слово, которым именуют различные понятия: и жемчужину, и что-то выдающееся в ряду подобных (иногда, правда — иронически), и - в переносном смысле - что-то бессмысленное. Потому что в книге присутствуют как первое, так и второе с третьим.
Книга эта — уникальна по многим параметрам: она не только, можно сказать, единственная в своём роде по широте охвата тематики повествования. Она — и первая, вообще, среди подобных книг об оккупированной Виннице, написанная человеком, находившемся в самой гуще событий. Автор существовал в эти тридцать два месяца одновременно как бы в четырёх «мирах»: среди простого населения, находящегося на захваченной врагом территории, среди интеллигенции, служившей в учреждениях, подчинённых местному самоуправлению (в свою очередь, контролируемого немецким цивильным комиссариатом) и среди служащих - на разных участках непосредственного немецкого управления городом - бывших советских граждан (винничан и прибывших из других покорённых врагом территорий Украины) или появившихся вместе с немцами эмигрантов времён Гражданской войны (1917-1921 г.г.) в Украине. Кроме того, владеющий с молодости немецким языком В. Я. Куликов сначала в роли переводчика, а потом — и хорошего знакомого (даже в какой-то степени — приятеля) участвовал в застольях, где присутствовали Фриц Маргенфельд - комиссар города, его ближайшие сотрудники, а также — некоторые военнослужащие вермахта. То есть, Василий Яковлевич видел, слышал и знал многое, что другим ни в таком объёме, ни даже самую малость того известно не было.

Употребить здесь расхожую фразу «Свой среди чужих, чужой среди своих» было бы неверно. Немцы не были ему в той мере, как другим винничанам, чужими: он не только знал их язык, он жил среди них в детстве и юности в заселённом немцами ещё со времён Екатерины Второй, после оглашения её Манифестов 1762-63-го годов, Поволжье. Конкретнее, он родился, провёл детство и юность в селе Красный Кут (ныне — городе Саратовской области). Каждый восьмой житель этого села в конце XIX -го - начале XX-го столетия был немцем (см. стр. 80-81 книги). Ну и чужим — зная не только русский, но и - от предков, от односельчан-переселенцев из, в принципе, не очень далёкой от Поволжья Харьковской области - украинский язык, находясь в Виннице ко времени оккупации уже полтора десятилетия — он винничанам тоже не был. Ведь десятилетие работы врачом - по количеству контактов с населением - соответствует нескольким десятилетиям работы с бумагами, например, в какой-либо конторе.

Однако - по нравам, по своим установкам - В. Я. Куликов с в о и м в стране Советов («свободной» или оккупированной — безразлично!) не был, и насилие как посланников фюрера, так и — «верных сталинцев» было ему не по духу. Он являлся, как мне это представляется из его рассуждений, обращению к античным временам и более близкому ему (по собственным ощущениям) дореволюционному прошлому Российской империи, приверженцем монархии. Того единоличного наследственного правления, которое с диктатурой имеет сходство только внешнее, но различия — коренные. [Однако при этом он с упрёком отмечал, что заместитель Головы Управы И. Ф. Бернард отличался монархической установкой («Его идеалом был царь» - стр. 169), то есть, в чужом глазу соломину врач-специалист видел, в своём — бревна не замечал.]

Моё частое обращение к книге В. Я. Куликова объяснимо не только огромным количеством с о д е р ж а щ и х с я в ней сведений, до того в научном обороте не состоявших. Но и, наоборот, о т с у т с т в и е м в «свидетельствах очевидца» немаловажных - для понимания общей ситуации в городе - пояснений того или другого из случившегося во время оккупации — фактов, которые автору, на мой взгляд, должны были быть известны. Или, при внимательном сопоставлении тех же самых событий, описанных В. Я. Куликовым в разных местах, в ы я в л е н и е м, так сказать, невооружённым взглядом, р а с х о ж д е н и й. Наконец, присутствием в книге явной н е п р а в д ы, замечаемой даже мало знакомыми с темой читателями, а, тем более, мною, имевшем л и ч н о е представление не только о многих упоминаемых В. Я. лицах, но и о нём самом, вместе с членами его семьи.

Во Введении к книге, именуемом «Об авторе» и написанном её публикатором - внуком В. Я. Куликова, значится: "Приводимые ниже документальные материалы публикуются по просьбе Василия Яковлевича «не ранее начала XXI столетия». Они актуальны и в наше время. Ведь «История — наука будущего» (К. Кушнер)". [Е. Г. Педаченко (внук) имел в виду Константина Александровича Кушнера (1944) - московского историка-обществоведа, педагога и афориста, многие выражения которого основаны, как мне это представляется, не на глубоком смысле, а на забавной игре слов. И коль профессору-нейрохирургу каламбуры К. Кушнера милы, мы, возможно, ему припомним ещё какое-нибудь иное высказывание К. Кушнера.]

После того, как я прочитал книгу В. Я. Куликова, мне стала ясной цель этой просьбы, как обозначил сие завещание-указание внук В. Я. Понятно, что писал он воспоминания «в ящик письменного стола», не надеясь на их публикацию ни при Сталине, ни при Хрущёве, Брежневе и преемниках «великого борца за мир». До «Перестройки» Василий Яковлевич (1892-1977) не дожил, до Независимости Украины — также. Предвидеть эти события он, разумеется, не мог. Тогда — почему «не ранее начала XXI столетия»?

А посчитайте-ка, сколько лет прошло от освобождения Винницы в 1944-м до «начала XXI столетия». И прибавьте к сему ещё лет 15-20 (возраст человека, в котором он начинает осознавать общественную жизнь). Вот и решил В. Я., что к 2000-му году никого из оккупированных винничан, кто мог бы помнить его положение и деяния во время нахождения города под пятой захватчиков, не останется в живых. Внук, не забыв об увеличении продолжительности жизни за две трети столетия, набросил ещё дюжину лет — и в 2012-м книга воспоминаний В. Я. Куликова увидела свет. Правда, не по этой же причине (меньше читателей — меньше возможных, ещё живых свидетелей тех лет), но всё же была издана книга мизерным тиражом в 500 экз. Я пришёл к такому выводу давно и его уже излагал.

Это было, на мой взгляд, пробное издание, «разведка боем». Отсутствие восторженных рецензий (не считая гротескных метафор, сравнений, упоения некого доктора искусствоведения в предисловии к самой книге), а пото'м (с некоторым запозданием из-за задержки с получением текста книги) — последовавших двух моих статей (I. и II.) лишило публикатора интереса к переизданию книги. Если не считать неудавшейся попытки правнука В. Я. Куликова личным обращением ко мне (письмом по интернету) обвинить меня в искажении фактов, никакой иной публичной реакции ни на книгу, ни на мою рецензию не произошло уже в течение 12 лет! И не пытайтесь приписывать мне надуманно высокую оценку эффекта моих рецензий, ибо она не высокая, она — н а и в ы с ш а я. Потому что самая маленькая цифра в сравнении с нулём бесконечно велика, а других рецензий я не встречал. А вы? Если о них знаете — назовите. И я тут же публично извинюсь за эту, как окажется, гиперболу.

Теперь ещё одно. О возможных изъятиях, «исправлениях» и даже дописываниях (приписках), касающихся рукописей В. Я. Куликова. Почему и с какой целью? Такое возможно, если обнаруживаются ошибки и ошибочные суждения, а правда уже успела пробиться иным путём и стала широко известной. Если приводимые автором факты и события не соответствуют найденным документам, доказательно опровергнуты другими очевидцами того времени. Если публикатор или кто-то иной, подготавливающий книгу к изданию, сам замечает какие-нибудь дефекты. Если консультанты из т. н. «компетентных органов» рекомендуют опустить полностью или частично тот или иной фрагмент воспоминаний. Или редакторам (публикаторам) просто хочется представить автора человеком без всяческих недостатков … Конечно, почти всегда такое вмешательство требует не только осторожности и меры со стороны незваного «соавтора» воспоминаний, но и личное знание им автора, ситуации в оккупированном городе, людей, описанных в рукописях, пр.

Что пишет по этому поводу п у б л и к а т о р ? Именно таковым называет себя внук В. Я. Куликова. Он подписывается под «Введением», упоминая свои высокие звания. Потом, после точки, указывает курсивом — «Винничанин». Действительно, он появился на свет 21-го октября 1949-го года в винницком родильном доме по улице Пушкина, недалеко от дома его прародителей по материнской линии, у которых его родители проживали в годы учёбы в медицинском институте. Но с 1950-го семья перебралась в Киев — и Е. Г. Педаченко навещал своих прародителей довольно редко. Единожды я его там видел.

Что я хочу этим сказать? Никаких сомнений не имею в том, что книгу публиковал он. Но не то что сомнения, а полное отрицание его самотитулирования «винничанином» - это мой у б е д и т е л ь н ы й вердикт. Мне было бы не жалко, чтобы он так назвался где-либо в другом месте, но в книге, по поводу которой не-винничанину высказаться трудно до невозможного — ни в каком случае! Он не мог иметь собственных впечатлений о до- и послевоенной Виннице по возрасту, посему и — об оккупационном времени. Он не знал практически никого из врачебного мира, окружавшего его деда в эти отрезки винницкой истории. Он — не из д е т е й в о й н ы, как именуют это поколение, к которому относилась его мать - Марина Васильевна Куликова.

***

В первой части моей рецензии на книгу В. Я. Куликова (I.) я писал: «Для меня важнее всего в данном случае понять истинные причины того, почему В. Я. Куликов остался дожидаться немцев. И даже не отправил в эвакуацию семью. В армию он по возрасту не призывался … ». И далее: "Я решил узнать мнение руководителей Сообщества «Історія Вінниці»." Получил ответы как бы сразу от двух администраторов. Первый из них меня не убедил, второй — также. Но с как бы обособленной частью второго ответа (от тогда мною персонально не названной Наталии Николаевны Кушка), являвшегося фактически дополнением первого ответа, я в душе согласился. Она в комментарии к разъяснению первого администратора писала: « … он [внук В. Я. Куликова — публикатор Е. Г. Педаченко — Н. К.] не пытается приукрасить воспоминания деда. В главах есть повторы, некоторая стилистическая неотшлифованность. Но от этого воспоминания только ещё реалистичнее воспринимаются.» «Вполне правдоподобная версия», - подумалось мне. Теперь же, с пришедшей мне мыслью о том, что воспоминания готовились к изданию дочерью В. Я. Куликова — Мариной Васильевной, я подумал: «Не результат ли это подгонки «отредактированных» частей воспоминаний друг к другу?» И тут же вспомнилось ещё одно изречение полюбившегося Е. Г. Педаченко К. Кушнера: «Историю пишут сегодня, а переписывают завтра.»: Кушнер К.А. Вольнодумие. Невольно приходящие мысли (razumru.ru) [Подробно о предполагаемом мною участии М. В. Куликовой в подготовке к изданию книги её отца я писал совсем недавно, около трёх недель тому назад: Парень из нашего города - загадковий М. Вакуленко (Нил Крас) / Проза.ру (proza.ru)]

Всё-таки времени от означенных выше рецензий прошло уже немало (10 лет) — и я узнал много нового об авторе, о членах его семьи, что побуждало меня в разных статьях касаться книги, вызвавшей у меня столько весьма эмоциональных вопросов, что я не могу к ней не возвращаться вновь и вновь.

***

Теперь, наконец — объяснения названия статьи. Конечно, это перепев классики жанра приключений — романа французского писателя Жюль Верна (1828-1905) Дети капитана Гранта — Википедия (wikipedia.org), впервые изданного в 1867-м году.
Книга и особенно её экранизация [в СССР в 1936-м году: Дети капитана Гранта (фильм, 1936) — Википедия (wikipedia.org)] были любимы детьми моего поколения, а Мэри и Роберт, капитанские дети — до сих пор в памяти. В кинофильме звучат чудесные «Песенка о капитане» и «Песенка Роберта» (музыка - Исаака Дунаевского, слова - Василия Лебедева-Кумача:
«Жил отважный капитан, // Он объездил много стран, // И не раз он бороздил океан, // Раз пятнадцать он тонул, // Погибал среди акул, // Но ни разу даже глазом не моргнул.»

[И тут я вспоминаю слова автора книги, к которой я обращаюсь в этой статье. Цитирую (стр. 373-374):
« … я всегда спокойно шёл в НКВД по вызову его сотрудников.
Поэтому, идучи в «шоколадный дом» (так я называл здание в котором размещалось ВОУ НКВД, я никогда не терял равновесие. Я был убеждён в своей правоте, верил в справедливое ко мне отношение, и не ошибся.»
Как тут не подивиться «отважному генералу», который, обнаружив в почтовом ящике очередной вызов в НКВД, «ни разу даже глазом не моргнул»? Другие - в подобной ситуации - лишали себя жизни, предупредив этим самым вероятность страшных мучений перед гибелью.

А ещё в песенке Роберта «А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер ...» поётся «Про смелых и больших людей!» Если посмотреть на военный послужной список сына автора, представленный ниже, то и тут - безо всякой иронии! - возможны ассоциации.

Почему я заменил «капитана» на «генерала», это объяснить совсем просто.
В предваряющем книгу вступлении «Об авторе» внук В. Я. Куликова проф. Е. Г. Педаченко написал такие слова о своём деде по материнской линии: «С 1926 по 1930 годы — главный врач Винницкого военного госпиталя. В этот период он стал генералом медицинской службы.» Книга, повторяю, издана в 2012-м году.
В 2015-м году сказано несколько по другому: «Занимал должности полкового и бригадного врача ряда воинских частей, в дальнейшем стал генералом медицинской службы.»: Врачебная династия Педаченко-Куликовых: эскизы судеб (health-ua.com). В том же 2015-м Е. Г. Педаченко вспоминает о своём деде: «… он, генерал-майор медицинской службы в отставке» - Педаченко-Куликовы: 300 лет служения медицине (health-ua.com).

А между этими датами — моя статья (I.), в которой все претензии внука на генеральские лампасы деда были отвергнуты хотя бы потому, что такого звания в РККА ни в 20-е, ни в 30-е годы просто не было. Но академику Национальной академии медицинских наук я, конечно, не указчик. И хотя он о моих статьях-рецензиях на книгу знал (о чём свидетельствует личное письмо мне его сына), он нигде никогда за прошедшие 10 лет не высказался в ответ на замечания по этой книге, в том числе — о воинском звании В. Я. Куликова. Впрочем, надо было мне тут написать на « м о и замечания», потому что никто в Виннице или ещё где-либо не набрался смелости как-то обсудить содержание и всё прочее сей неординарной книги! Это ведь у ж а с н о , потому что речь-то, повторяю в который раз, идёт не о простой, а об единственной, уникальной книге об оккупации города! Возможные причины сего: страх коснуться весьма щепетильной до сих пор темы, опасность подвергнуться остракизму за высказанное мнение по поводу всей книги или некоторых пассажей из неё или - один бог ведает - что ещё?

Так что, генерал — пусть будет так. Более того, я бы ему звание «маршал» присвоил. Маршал мемуарных войск Винницы, оккупированной нацистами вермахта. И если бы он был искренним и педантичным до конца — Маршала бы не рода войск, а — всей Винницы или даже - всего бывшего Союза. Наверное, нет подобного - местами до предела скрупулёзного - описания жизни оккупированного города не только на территории Украины, но и — Белоруссии, России…

Ну а «Педант»? Так это тоже — не для того, чтобы сбить вас с панталыку. Это моё определение одной из важных черт личности В. Я. Куликова. Педант - человек излишне строгий в выполнении всех формальных требований (в науке, жизни, и т. п.), отличающийся преувеличенной приверженностью к определённому порядку. Разве не об этом свидетельствует его следующее признание: «Никогда не полагался на память, а всегда старался описать или занотировать событие или факт «по горячим следам». Если возможно было воспользоваться фотографией, то не уклонялся от этой возможности. Попадался подходящий документ — я сохранял его или его копию.» (стр. 25-26)? Так что и тут — ни тени скрытой насмешки.
[А что касается «переклички» слов «Гранта-Педанта», то это - заявляю я вам с самоиронией по-честному, без обмана - чистая случайность. Как и другие рифмованные названия моих статей: как-то само-собой получалось …]

***

Ещё раз. Вдумайтесь, насколько Василий Яковлевич был серьёзен, до какой степени чувствовал себя подотчётным будущим поколениям при работе над собиранием материалов для будущих воспоминаний об оккупационном времени! «Я крепко был уверен в том, что в Виннице едва ли ещё кто подумает о будущем или, тем более, возьмётся за то, что делал я, т. е. за сбор сведений, фактов из жизни и событий периода фашистской оккупации Винницы. А раз так, я считал себя в ответе перед историей, винничанами и самим собой.» (стр. 26-27). И каким позором покрыла себя вся братия современных винницких историков, со страхом обходящих стороной эту очень важную веху в винницкой историографии! Ведь можно было разобрать книгу без резких высказываний в отношение промахов автора, без всего того, что позволяю я себе на расстоянии в две тысячи километров от места событий! Можно было БЫ за эти 12 лет уже не раз, но, увы, не случилось. Ни разу!

А я, пытаясь - за тех, кто оцепенел в испуге - просмотреть всю книгу между строк до самого дна, поворачиваю её к свету то одной, то другой стороной, перелистывая раз за разом пожелтевшие уже страницы туда-обратно. И гадаю - просчитываю - предполагаю: почему «это» представлено так, почему об «этом» не упомянуто, отчего о нём (ней, них) — ни слова? Что' подразумевает под «этим» и «тем» автор? И — так далее.

Я всё ещё нахожу новые сведения о людях, о которых В. Я. рассказывал подробно или лишь касался в своих воспоминаниях вскользь. О тех, о ком в книге не сказано ровнёхонько ничего, хотя они должны были бы быть представлены не раз и не двумя строчками на одной-единственной странице. И мне приходится этими ранее не известными фактами заполнять белые пятна в книге. Как вот в этой статье, в чём вы сейчас убедитесь, если останетесь в интернете вместе со мной. Обещаю, что интересующимся будет небезынтересно.

***

Ещё одно: не упрекайте меня в том, что я как бы разглашаю что-то интимное о семье Куликовых. Во-первых, основой моих статей является текст книги В. Я. Куликова, информация из открытой печати и опять же — доступные для общего пользования архивы нынешней Украины. И, конечно, мои собственные знания о членах этой семьи.
Во-вторых, то, что изложено во всех моих статьях, имеющих отношение к книге В. Я. Куликова, относится до журналістики суспільного інтересу. Я специально написал последние четыре сло'ва на украинском языке, чтобы желающие углубиться в это понятие, могли поискать подходящие сообщения в интернете, причём — из у к р а и н с к и х источников.
В-третьих, я не только знал эту семью, бывал у них дома, дружил с младшим сыном Куликовых в школе и институте полтора десятилетия (и встречался с ним в Виннице и Киеве в последующие годы). Я знал многих лиц, упомянутых В. Я. Куликовым в его книге воспоминаний, я знал врачебную среду города, в которой существовали врачи В. Я. и В. В. Куликовы. Я беседовал - по интернету - с отоларингологами и нейрохирургами — винничанами (проживавшими и проживающими за рубежом; почти все за эти 12 лет уже умерли) и из других городов Украины (речь шла также о зяте В. Я. Куликова — проф. Г. А. Педаченко). Я опросил моих бывших одноклассников и однокурсников, с которыми я поддерживаю связь.
Короче, я узнал и услышал о членах семьи также многое, что не относится к основным темам моего расследования (замедлите до конца этого предложения скорость чтения и будьте особо внимательны), но я, повторяю, был в поиске а) правдивости всего сообщённого В. Я. Куликовым и б) причин не-оповещения о многом важном. И л и ш н е е отбрасывал. Я также ношу в себе немало того, что мне сообщили люди, которым я не смог стопроцентно поверить. Посему за границами моих статей осталось всё, чему я не был свидетелем (очевидцем), что не смогу - при необходимости - доказать. А там, где я что-то предполагаю, а не утверждаю, это всегда о г о в а р и в а е т с я.
В-четвёртых, так как Марины Васильевны Куликовой уже несколько лет нет, я, не нарушая никаких правил и законов, оглашаю, к примеру, бывшие координаты предполагаемой мною «Редакции» книги В. Я. Куликова, которые до сих пор можно найти в открытом интернете. Вот они, её винницкие координаты начала сего века: тел. 53-63-60 — Куликова М. В. — вул. Скалецького, дом 73. Место, чётко рассматриваемое на карте Google. Там два строения. Когда-то было одно — и в нём, в тогда ещё незавершённом доме Владислава я бывал вместе с его младшим братом Дмитрием.

***

«Чем занимался в годы оккупации Владислав Васильевич Куликов - тогда подросток - неизвестно: В. Я. Куликов упоминает, причём вскользь, только о дочери Марине (1927) и один раз - о младшем сыне, 1938-го года рождения, Дмитрии.», - это я написал два с половиной года тому назад: I. Споры вокруг жизни и смерти героини Л. Ратушной (Нил Крас) / Проза.ру (proza.ru).
[Здесь я немного ошибся: не «один раз» - и (ниже) исправляюсь.]

На семейной фотографии, сделанной, по-видимому, в ателье в 1941-м году, возраст детей не указан. (стр. 34). На стр. 65 мы узнаём, сколько лет было Диме: «Доктор Куликов с трёхлетним Димой укрылся в щели…» (первое беглое упоминание о сыне). Ещё одно упоминание — на стр. 242: «Папа, иди скажи немцам что-то по-немецки, а то они убьют нас.» (Повтор этого же случая — на стр.256.) И третье, которое я имел в виду в представленной выше цитате из статьи о Л. Ратушной: «Когда я раздобыл фунт хлеба и принёс его домой, наш маленький Дима ел его как самое приятное и редкое лакомство, и в тот же день съел его.» (стр. 146).

О Марине В. Я. сообщает также коротко. В ответ на заявление немецкого офицера, поставленного Куликовым на ночлег, за вечерним чаем утверждавшего, что "Украина будет нашей колонией", «"Никогда Украина не будет вашей колонией"! - крикнула наша тринадцатилетняя Маринка, вскочила со стула и ушла в другую комнату. Немец кисло улыбнулся … Маринка плакала.» (стр. 157). Не скажу, что эта история выдумана, но разговаривала ли тогда Маринка на немецком языке и почему отец забыл день рождения дочери (15 марта 1927-го года)? Менее 14 лет ей быть во время оккупации города быть не могло.
Ещё раз о Марине — во время описания облавы немцев в Морфкорпусе: «… лежали на койках. На одной он увидел свою дочь.» Но — ничего о том, что она там училась в зубоврачебной школе. (стр. 249). В третий раз: «… наши дети — Маринка и Владик ...» (стр. 366) - см. ниже.

«О сыне Куликовых Владиславе — ни на одной из 384-х страниц — нет ни единого слова! Не было бы семейной фотографии на стр. 34, думали бы читатели, что супруги Куликовых имели только двоих наследников: девушку Марину и малыша Дмитрия.» Так думал и уже готов был в этой статье написать я.
Но снова, формально говоря, ошибся бы: на 366-й странице В. Я Куликов написал следующее: «В ЛОР отделении все в полном порядке. Больные, доктор В. Е. Мищенко, наши дети — Маринка и Владик и их товарищи, проведшие последнюю ночь оккупации в этом отделении, бурно радуются освобождению Винницы. Они наперебой увлечённо рассказывают о событиях этой ужасной ночи.» Владик вдруг появился из небытия, как только оккупация города завершилась! Но во время оккупации его как бы не было — и фактически первый вариант (предыдущий абзац правдивее).

Те, кто знает эту книгу хорошо, могут возразить. И привести в пример вот эту цитату из книги: "… Сын доктора пошёл в школу и немедленно вернулся. - «Что случилось?» – спросил доктор сына. – «Меня не пропустил немец … »" (стр. 105). Было это 19 сентября 1941-го года. Но те, кто знает эту книгу хорошо, должны тогда объяснить, как это сочетается с написанным рукой Владислава в «Автобиографии» утверждением: «В 1931 году поступил в школу и закончил десятилетку в 1941 году.» То, что сыном был не трёхлетний Дима, объяснять не надо. Это понимал и Василий Яковлевич, не называя сына по имени.

Сейчас мы знаем кое-что о жизни Владислава в период оккупации города, но не знаем — всё ещё несравненно больше. О том и другом — читайте далее.

***

Перед тем, как представить обнаруженные сведения о Владиславе Куликове, хочу вам напомнить следующее.
22 июня 1941-го года Президиум Верховного Совета СССР объявил всеобщую мобилизацию. С 23 июня 1941 года в армию призывали военнообязанных от 1905 по 1918 год рождения включительно. Владиславу в начале войны ещё не исполнилось 17 лет. В конце 1941г. уже призывались ребята 1923 года рождения. Но Владислав в это время находился в оккупированной врагом Виннице. В момент освобождения Винницы от захватчиков (март 1944-го года) Владиславу было уже без пяти месяцев 20 лет.

О документах Владислава Куликова, которые имеются в архиве ВНМУ им. Пирогова:

- Выписка из Приказа по 574 полку Стрелковой Рыльско-Киевской Краснознамённой Дивизии от 15 февраля 1945 года о награждении медалью «За отвагу» красноармейца Куликова Владислава Васильевича — санитара санитарной роты (Копия: дата 9.03.1946 года; см. коллаж - 1.)
- Выписка из Приказа по 121 Стрелковой Рыльско-Киевской Краснознамённой Дивизии от 9 февраля 1945 года о награждении орденом «Красной Звезды» красноармейца Куликова Владислава Васильевича — санитара 594 стрелкового Львовского полка (Копия, см. коллаж - 2).
- Справка о том, что причитающейся ему медали «За победу над Германией...» В. В. Куликов получить не успел (находился в госпитале) — см. коллаж - 3.
- Удостоверение об окончании в 1941-м году школы №18 (см. коллаж - 4).
- Автобиография, написанная В. В. Куликовым собственноручно (см. коллаж — 5, 6).

            «Автобиография
студента 5-го курса 10 группы Винницкого Государственного медицинского института Куликова Владислава Васильевича
Я, Куликов Владислав Васильевич украинец, член ВЛКСМ родился 13-го августа 1924 года в г. Армавире, Краснодарского края в семье военнослужащего. В 1924 году вместе с родителями переехал в г. Ленинград, а в 1926 году переехал в г. Винницу, где проживаю по настоящее время. В 1931 году поступил в школу и закончил десятилетку в 1941 году. С 1941 года по 1944 г. находился в Виннице и занимался в Медицинском институте. [Институт с грехом пополам функционировал с февраля 1942-го по февраль 1943-го года — Н. К.]
В марте месяце 1944 года был мобилизован в ряды РККА. Службу нёс до сентября м-ца 1945 года и был демобилизован по болезни. В боях с немецкими захватчиками был контужен, награждён правительственными наградами: орденом «Красная Звезда», медалью «За отвагу», «За Победу над Германией».    Демобилизовавшись в 1945 году, поступил в сентябре м-це на 1-ый курс Винницкого Государственного Мединститута.
В настоящее время занимаюсь на 5-м курсе этого же института.
Холост.

Отец мой, Куликов Василий Яковлевич, рождения 1892 года, украинец, б/п, родился в с. Красный Кут Самарской губернии. До 1917 года учился на медицинском факультете Саратовского университета. После Октябрьской революции служил в Красной Армии до 1931 года в должности гарнизонного врача. Демобилизован по болезни в 1931 году и с тех пор работает врачом в г. Виннице в поликлинике «Красный крест» и санчасти НКВД. Во время войны 1941-1945 г.г. работал в б-це им. Пирогова. После окончания войны и по настоящее время работает ассистентом кафедры ЛОР-болезней Винницкого государственного медицинского института.

Мать моя — Куликова Наталия Ивановна, русская, б/п, родилась в 1905 г. в Воронежской губернии на станции Колено в семье крестьянина. В 1923 году окончила среднюю школу в г. Москве. Замужем с 1923 года. Домохозяйка.

Сестра моя, Куликова Марина Васильевна 1927 г. рождения, б/п. В 1941 г. закончила 7 классов. В 1942 году поступила в Винницкую зубоврачебную школу, которую окончила в 1945 году. С сентября 1945 г. по настоящее время — студентка Винницкого Государственного Мединститута. В июле м-це 1948 года вышла замуж за студента нашего института Педаченко Георгия Афанасьевича.

Брат мой — Куликов Дмитрий Васильевич, 1938 г. рождения, украинец, ученик 5-го класса 4-ой мужской средней школы.

22/II – 1950 г.    В. Куликов»

- Есть также Выписка из Приказа от 19 августа 1945-го года об объявлении БЛАГОДАРНОСТИ «Больному 7 м/отделения военфельдшеру Куликову В. В. за отличную работу в помощи медперсоналу по обслуживании раненых и высокую дисциплину за период лечения...» - см. коллаж - 8.
- Анкета студента 5 курса 10 группы Винницкого мединститута (от 15 сентября 1949 г.), где обращают на себя наше внимание следующие данные:
-- Отношение к военной службе и военное звание — невоеннообязанный.
-- Состоит на военном учёте — снят с военного учёта по статье 41, графа 1 — Приказ НКО 1948 г., № 386.
-- Находился ли на оккупированной территории (где, когда, чем занимался) — да, с 1941-го по 1944 г. в Виннице. Учился в мед. институте.
Остальные пункты анкеты полностью совпадают с «Автобиографией» - см. коллаж - 9.
- Заявление - просьба (сентябрь 1945-го года) о приёме в Винницкий медицинский институт. В нём, в частности, указано: «В августе м-це был демобилизован по болезни из рядов РККА.» Владислав просил принять его на 1-й курс, хотя отмечал, что окончил 1-й курс в 1943 г.
На Заявлении-просьбе видна резолюция: «Зачислить на первый курс без вступительных экзаменов как исключение для участ… (далее — неразборчиво, как-то не похоже на ожидаемое "участников ВОВ")» и дата: 19.9.45 г.

- В папке находится также «Залікова книжка №173 Вінницького медичного інституту» с отметкой «Рік вступу - 1942» и сдачей зачётов по неорганической химии, гистологии и двух — по анатомии (первый - 24-го декабря 1942-го, последний - 10 февраля 1943-го года).

***

Эти скромные по объёму данные о В. В. Куликове дают повод для размышлений, хотя - сразу заявляю - они не внесли для меня полной ясности в вопрос, чем же занимался здоровый парень в течение 32 месяцев оккупации Винницы. Учёба (это слово можно смело взять в кавычки) в так называемом медицинском институте, судя по зачётной книжке, много времени не отнимала.
Правда, в личном деле врача Пироговской больницы В. В. Куликова есть его собственноручная запись о том, что в 1943-1944 годах он работал в больнице лаборантом. Однако в списке сотрудников, встретивших День освобождения города 20 марта 1944 года, его имя не значится. Не знаю уже, какой тут знак поставить — вопросительный или восклицательный …

А также: из сведений о В. В. Куликове, как я не пытался, вывести хоть самое смутное предположение, почему в книге-воспоминаниях его отца о нём, Владиславе, не упоминается ни прямо, ни косвенно (намёками, недоговорённостями или ещё как-то по-иному), так мне и не удалось. А причина сего была и, не исключено, весьма значимая.

То, что окончивший в 1941-м году среднюю школу Владислав не попал в армию в 1941-м году (по молодости), что впервые был призван лишь в 1944-м (после освобождения Винницы и восстановления в ней советской власти), никаких вопросов не вызывает. Как и то, что во время службы Владислав вёл себя образцово. Нельзя точно сказать, что' именно входило в служебные обязанности рядового красноармейца В. В. Куликова, да и в условиях близости к передовой (соприкосновения с неприятельским фронтом) обстоятельства вынуждают к самым отважным (отчаянным, во всех смыслах этого многогранного понятия) поступкам. И награды, полученные им в эти месяцы (до ранения и попадания в госпиталь), говорят сами за себя.

Конечно, за где-то 18 месяцев пребывания его в РККА могло случаться всякое, но гадать тут — не к месту. Однако анализировать имеющиеся в нашем распоряжении факты нам необходимо: и для лучшего познания самого Владислава, и для оценки того, почему он выпал из поля зрения отца при работе над мемуарами (или был убран оттуда готовившими мемуары к публикации).

Не ради праздного любопытства я бы с интересом посмотрел медицинские акты попавшего в госпиталь Владислава. А для того, чтобы понять его многолетнее пристрастие к алкоголю, чего более ни у кого в семье Куликовых не наблюдалось. Виновна тут раздача военнослужащим разведенного медицинского спирта - Наркомовские 100 грамм — Википедия (wikipedia.org) - или особенности полученных им в боях повреждений. По своим врачебным наблюдениям и по впечатлениям от длительного стационарного пребывания в Институте травматологии, от попыток преодоления болей после проведенных мне операций и из наблюдений над тамошними «товарищами по несчастью», знаю об успокаивающем воздействии принятого внутрь алкоголя именно на боли, связанные с костно-мышечным аппаратом. Но слова' «по статье 41, графа 1» мне ни о чём не говорят, «демобилизован по болезни» - тем более.

Контузии (post-concussion syndrome) – а Владислав перенёс таковую – изменяют реакцию организма на приём алкоголя. Взаимосвязь употребления алкоголя и последствий черепно-мозговых травм состоит в более быстрой прогрессии алкогольной зависимости (детализации тут не место). Просто я хочу заметить, что случившееся с Владиславом, может быть, являлось в намного большей степени его бедой, чем — виной.
В те далёкие годы, когда я услышал об этой проблеме Владислава (он был уже женат, разведён, имел дочь), не было ни сложной аппаратуры (многоканальной электроэнцефалографии, томографии с компьютерной обработкой данных, пр.), ни глубокой разработки этой взаимосвязи (контузия - алкоголизм) учёными. То есть, не только собутыльники Владислава, сообщившие мне ещё тогда (я был студентом) подробности из жизни родного брата моего товарища по школе-институту, но и медики не представляли себе это одно из коварных последствий черепно-мозговой травмы. Наверное, поэтому и дивились поведению Владислава после даже небольших приёмов спиртного.

Я писал уже об этом около двух лет тому назад: XIII выпуск Винницкого медицинского института (Нил Крас) / Проза.ру (proza.ru). Поводом была бывшая жена Владислава — Тамара, выпускница 1949-го года. Она - в самом конце 50-х - работала ассистенткой на кафедре госпитальной терапии во 2-й городской больнице, где мы проходили очередной цикл обучения. Тогда я узнал, что она — бывшая жена родного брата моего друга — Дмитрия Куликова. Теперь я осведомлён по этой «теме» больше, чем в те 50-е и даже — в июле 2022-го года.

Через два года после окончания института Владислав был принят на работу в областную больницу им. Н. И. Пирогова и оставался там на должности врача-отоларинголога до выхода на пенсию, следовательно, в течение 32 лет. Обращавшиеся к нему за помощью сотрудники больницы вспоминали о нём очень уважительно.

Насчёт демобилизации — вопросов у меня нет. Демобилизовывали сотнями тысяч: война завершилась, на гражданке была вопиющая нехватка мужчин везде — в семьях, учебных заведениях, на рабочих местах. Огромные напечатанные или нарисованные неумелой кистью плакаты кричали: «Требуются!!!» и далее — перечень всех мыслимых и немыслимых профессий и специальностей. Выпускников школ атаковали гонцы из вузов разных регионов страны - от Прибалтики до Сибири - и обещали «золотые горы», включающие место в общежитии и стипендию. Затем наступили три небывалых до того года: см. - Почему с 1946 по 1948 год в СССР не призывали в армию новобранцев - The Criminal (the-criminal.ru)

***

А вот насчёт «снят с военного учёта» и «невоеннообязанный» (см. выше) возник у меня вопрос, к попытке ответить на который я даже не знаю, с какой стороны подойти.

Обратили ли вы внимание, что в приказах о награждениях (февраль 1945-го года) речь идёт о «красноармейце» В. В. Куликове, то есть, о его таком персональном воинском звании (!), с 1946-го года заменённым в Советской армии на звание «рядовой»? А в августе 1945-го года (всего через полгода!) благодарность объявлена «военфельдшеру Куликову В. В.». Военфельдшер — тоже персональное воинское звание (соответствовало званию лейтенант армейских частей), только для получения его надо было быть не только призванным в РККА, но и иметь квалификацию фельдшера или медицинской сестры. Для этого «Зачётной книжки» студента 1-го курса медицинского института с отметкой о сдаче четырёх зачётов, понятно, было недостаточно. Либо надо было окончить военную школу (военные медицинские училища были в Украине в Киеве и Харькове) или, как минимум, три курса медицинского института (военного факультета медицинского вуза или военно-медицинской академии). Так как же произошла такая странная метаморфоза с Владиславом? Разъяснение дать не могу, приходится подозревать в этом случае - с большой натяжкой - канцелярскую оплошность.

И на этом я бы изложение о Владиславе Куликове завершил, кабы не привелось мне увидеть чудом сохранившуюся фотографию со стенда Винницкой областной больницы им. Н. И. Пирогова, представляющего сотрудников - участников войны 1941-1945 г. г. (стенд был установлен в 1990-м году).
Я не могу до конца «расшифровать» эту фотографию, подписанную «Капитан м/с Куликов Владислав Васильевич». Лицо — его (именно таким молодым он мне запомнился), а всё остальное — ? Начнём с подписи: капитан м/с. И мне - через 6 лет после получения врачебного диплома - было присвоено звание лейтенанта м/с, которое потом в два приёма - через 9 и ещё 5 лет - повысили до старшего лейтенанта и капитана (в 1981-м году, ровно через 20 лет после завершения высшего медицинского образования). Вот так, с четырьмя малыми звёздочками на погонах я и перебрался в ФРГ, лишившись тут, кроме прочего, и этих капитанских погон. Но, в отличие от Владислава, окончившего медицинский институт в 1950-м году, я все эти годы состоял на учёте (в запасе) в военкоматах по месту проживания. А он, как помните, был снят с учёта в военкомате ещё в 1948-м году. Никакого повышения воинского звания в таких случаях - невоеннообязанному - просто не могло быть.

Когда фотография сделана — неизвестно. Погоны на кителе - это чётко видно - лейтенантские. Род войск определить у меня не получилось; в том, что удалось рассмотреть под большим увеличением, эмблема медицинской службы (чаша со змеёй) не угадывается. Наконец, его ли - Куликова В. В. - этот китель, не заимствован ли таковой на время, специально для фотографирования, а подпись под снимком продиктована лицам, оформлявшим стенд, самим «капитаном м/с»?