ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ (1647-1649)
Глава 26.214. МУЧИТЕЛЬСТВО ФАРАОНОВО, НИЧЕГО НЕ ЗНАЧИТ ПРОТИВ ИХ ТИРАНСТВА…
Год 1648.
Восстание казаков во главе с Богданом Хмельницким, которого евреи называли "Хмель-злодей".
Центром крестьянской вольности была казачья республика под названием Сечь, в степях, за днепровскими порогами. Туда часто убегали крестьяне, которые не дали себя закабалить и привязать к земле, и там они объединялись в дружины, во главе которых стояли атаманы. Эти вольные казачьи полки отражали набеги татар из Крымского ханства, а польское правительство пыталось организовать из них пограничное войско, что не всегда получалось. Это было полувоенное, полукрестьянское сословие, которое не желало подчиняться кому бы то ни было, и в определенный момент оно и выступило, чтобы освободить Украину от власти "ляхов и жидов".
Еще в год от сотворения мира 7145-й (1637), казачий атаман Павлюк пошел из Запорожья в Полтавщину и поднял крестьян против панов и евреев. "Повелеваем вам и убеждаем вас, - призывал он народ, - чтобы вы все единодушно, от мала и до велика, покинувши все свои занятия, немедленно собрались ко мне".
В городах Лубны и Лохвица восставшие разрушили костелы и синагоги, убили ксендзов и около двухсот евреев. Бунт подавили польские войска, Павлюка казнили, всю дорогу от Днепра и до Нежина уставили трупами посаженных на колы холопов.
Права и вольности казаков ограничили, многих из них прикрепили к земле и обязали работать на панов, а за малейшую попытку к восстанию беспощадно наказывали.
"И мучительство фараоново, - записано в малороссийской летописи, - ничего не значит против их тиранства. Ляхи детей в котлах варили, женщинам выдавливали груди деревом и творили иные неисповедимые мучительства". Эти репрессии еще больше озлобили крестьян и казаков, и нужен был только повод для всеобщего народного восстания.
Весной в год от сотворения мира 7156-й (1648), бывший Чигиринский сотник Богдан Хмельницкий заручился поддержкой крымских татар, собрал вокруг себя запорожских казаков, которые провозгласили его гетманом, и двинулся на поляков.
Совместное казачье-татарское войско победило. поляков при Желтых Водах и у Корсуни, и восстание тут же охватило все восточное Приднепровье.
Отряды крестьян, горожан и казаков под предводительством атаманов Кривоноса, Гани, Морозенко, Тимофея Хмельницкого, старшего сына Богдана, громили польские поместья, убивали католиков и евреев, оскверняли и уничтожали без пощады костелы и синагоги. Даже "православные ремесленники и торговцы, - писал современник, - гибли за то единственно, что носили польское платье, и не один щеголь заплатил жизнью за то, что, по польскому обычаю, подбривал себе голову".
Евреи были для восставших польскими ставленниками, которые отвечали теперь за своих хозяев, и расправы сопровождались чудовищными зверствами.
Еврейский летописец Натан Гановер писал: "С одних казаки сдирали кожу, а мясо кидали собакам; другим наносили тяжелые раны, но не добивали, а бросали их на улицу, чтобы они медленно умирали; многих же закапывали живьем. Грудных младенцев резали на руках матерей, а многих разрывали как рыбу. Беременным женщинам распарывали животы, вынимали ребенка и хлестали им по лицу матери, а иным вкладывали в живот живую кошку, зашивали живот и обрубали несчастным руки, чтобы они не могли вытащить кошку. Иных детей прокалывали пикой, жарили на огне и подносили матерям, чтобы они отведали их мяса. Иногда сваливали кучи еврейских детей и делали из них переправы через речки для проезда… Татары же брали евреев в плен; их жен они насиловали на глазах у мужей, а красивых забирали себе в качестве служанок или наложниц.
Подобные жестокости казаки творили повсюду, также над поляками, в особенности над их священниками".
Русский историк девятнадцатого века Н. Костомаров писал: "Самое ужасное остервенение показывал народ к иудеям: они осуждены были на конечное истребление, и всякая жалость к ним считалась изменою. Свитки Закона были извлекаемы из синагог: казаки плясали на них и пили водку, потом клали на них иудеев и резали без милосердия; тысячи иудейских младенцев были бросаемы в колодцы и засыпаемы землею… В одном месте казаки резали иудейских младенцев и перед глазами их родителей рассматривали внутренности зарезанных, насмехаясь над обычным у евреев разделением мяса на кошер (что можно есть) и треф (чего нельзя есть), и об одних говорили: это кошер - ешьте, а о других: это треф - бросайте собакам!"
Спасти могло только принятие православия, но евреи - в массе своей - шли сознательно на мученическую смерть, но не соглашались изменить своей вере.
Десятки городов стали местом их гибели: Переяслав, Пирятин, Лохвица, Лубны, Немиров, Тульчин, Полонное, Заславль, Острог, Староконстантинов, Бар, Кременец и многие, многие другие. Бывало порой так, что некоторые города осаждали с одной стороны казаки, а с другой - татары, и евреи убегали к татарам, чтобы не попасть в руки к казакам, а те брали их в плен и отправляли в Стамбул. Для спасения пленных евреи Стамбула, Салоник, Венеции и Ливорно собирали большие суммы денег и выкупали несчастных.
С восточного берега Днепра восстание перекинулось в центральную Украину, к Киеву, а затем и в западную Украину, на Волынь и Подолию. Боясь оставаться в деревнях и местечках, евреи убегали в укрепленные города и попадали там в ловушку.
В городе Баре, в Подолии, было шестьсот еврейских семей, и туда же из окрестных мест сбежались еще многие. Несмотря на отчаянное совместное сопротивление поляков и евреев, казаки сделали подкоп, взяли город, и атаман Кривонос "со всех жидов живьем шкуры посдирал". А в южноруской летописи об этом сказано более конкретно: "Кривонос, Хмельницкого советник, у Батурина (то есть в Баре) ляхов да жидов больше пятнадцати тысяч выколол".
В городе Полонном, на Волыни, около двенадцати тысяч евреев укрылись за стенами города и вместе с поляками защищались двое суток. Но из-за измены панских слуг, украинских гайдуков, казаки ворвались в город и истребили там около десяти тысяч евреев: кровь лилась потоками через окна (правильнее, наверное, через двери - Л.С.) домов. Известный кабалист рабби Шимшон и с ним еще триста евреев вошли в синагогу, надели на себя саваны и с молитвой встретили смерть. Спасшихся от резни татары увели в плен.
В Остроге, городе на Волыни, казаки убили в первый свой набег шестьсот евреев. На следующий год, когда евреи вернулись в город и начали заново отстраивать свои жилища, казаки напали еще раз и убили оставшихся - триста человек. Спаслись только трое. Колодцы были наполнены убитыми младенцами. Большую синагогу превратили в конюшню. Еврейские дома разрушили до основания: казаки искали сокровища, будто бы закопанные в подвалах. Еще в начале двадцатого века возвышались на окраине города четыре холма: по преданию - места общего захоронения евреев тех времен.
В Заславле, городе на Волыни, осталось около двухсот евреев, больных и стариков, которые не смогли убежать. Они попросили, чтобы их убили на еврейском кладбище, что казаки и сделали. Всех загнали в кладбищенский дом, убили, дом затем сожгли, а синагогу разгромили и превратили в конюшню. В Погребище, местечке Киевского воеводства, вырезали "всех евреев, стариков, молодых, женщин и детей, всех, находившихся в нашем старом храме Божьем, в тот момент, когда происходило венчание молодой пары".
В Немирове, городе на Подолии, шесть тысяч евреев спрятались за крепостными стенами. В год от сотворения мира 7156-й (1648), 20 июня казаки во главе с атаманом Ганей подступили к городу с польским флагом, чтобы обмануть защитников.
Перед ними открыли ворота, казаки ворвались в город, и резня там была одной из самых ужасных в страшные дни хмельнитчины. Женщин насиловали, детей живьем кидали в колодцы, пытавшихся переплыть реку и спастись убивали в воде, которая на большом протяжении окрасилась кровью.
Немировского раввина Иехиэля-Михеля нашли на кладбище и убили дубиной: сначала раввина, а затем и его старуху-мать. Казаки отбирали себе молодых евреек, крестили их насильно и брали в жены. Одна девушка попросила устроить венчание в церкви за рекой, и когда свадебная процессия двигалась по мосту, она бросилась в воду и утонула. Другая девушка уверила казака-жениха, что она умеет заговаривать пули, и уговорила выстрелить в нее, чтобы убедиться, что пуля не причинит ей вреда; таким образом она избавилась от крещения и от насильственной женитьбы.
В городе Тульчине Брацлавского воеводства шестьсот польских солдат и полторы тысячи евреев заперлись в укрепленной крепости. Поляки и евреи дали друг другу клятву отстоять город и не вступать в переговоры с казаками. Вместе с солдатами евреи стреляли с городской стены и даже бросались в атаку, преследуя врага. И тогда казаки, убедившись, что они не могут взять город, обещали полякам пощадить их, если те выдадут им деньги и имущество евреев.
Евреи, узнав о предательстве, хотели перебить поляков, но глава местной иешивы рабби Аарон удержал их от этого, чтобы не навлечь на евреев ненависть всего польского народа.
"Лучше погибнем, - говорил он, - как погибли наши немировские братья, но не подвергнем опасности наших братьев во всех местах их рассеяния".
Войдя в город, казаки сначала забрали имущество евреев, а затем загнали их в сад, поставили знамя и объявили: "Кто хочет принять крещение, пусть станет под это знамя и останется жив!" Никто не согласился на измену, и казаки перерезали полторы тысячи человек, оставив в живых только десять раввинов - для выкупа. После этого они заявили полякам: "Как вы поступили с евреями, так и мы с вами поступим". И перерезали всех. С этого момента, говорит еврейский летописец, поляки уже держались союза с евреями, временными братьями по страданию, и не изменяли им.
Вести о передвижении казачье-татарского войска передавались из города в город и повсюду вызывали панику среди евреев. Ни на пощаду врага, ни на помощь православных соседей рассчитывать было нельзя. Оставалось только бежать с места на место, прятаться в лесах, искать спасения там, куда казаки еще не пришли.
Натан Гановер писал: "И вот опять началось бегство. Кто имел лошадь и повозку - уезжал, остальные брали жену и детей и убегали, бросая дом с имуществом… Лошади с повозками шли в три ряда по всей дороге от Острога до города Дубно, на протяжении семи верст… По пути нас нагнали трое верховых и сказали: "Что вы тащитесь так медленно? Ведь враги догоняют нас, сейчас они в Межиричах, откуда мы едва спаслись". Тогда началась небывалая паника среди наших братьев…, многие женщины и мужчины растеряли детей в суматохе и убежали в леса и пещеры".
Евреи могли рассчитывать только на заступничество польских начальников, но восстание украинцев было повсеместным, а польские руководители народного ополчения - слабы и нерешительны. Лишь один из поляков, князь Иеремия Вишневецкий, успешно боролся с казаками и приходил на помощь евреям. Это он казнил немировских мещан за соучастие в резне, и евреи говорили о нем, что он "как отец о детях" заботится о них. Но этого было недостаточно.
Закаленные в боях казаки побеждали поляков на поле боя, и уже ничто не могло остановить их. Десятки цветущих еврейских общин на Украине были разгромлены, и тысячи беженцев хлынули в польско-литовские общины, не затронутые бедствием.
А восстание охватило уже часть Белоруссии и Литвы. В Чернигове была уничтожена вся еврейская община, затем в Стародубе, оттуда казаки пошли на Гомель. В этом белорусском городе "враги совершили страшное избиение; били несчастных кольями, чтобы медленно умирали. Кучами падали мужья, жёны, дети. И не было им погребения, и псы и свиньи поедали валявшиеся трупы".
По официальным донесениям в Гомеле "было побито жидов с женами и детьми больше двух тысяч, а ляхов с шестьсот человек; из белоруссов же никого не побили и не грабили". По местным преданиям из всей гомельской общины спаслась только одна еврейка, родоначальница семьи Бабушкиных.
Осенью в год от сотворения мира 7156-й (1648), отряды казаков и татар стали совершать набеги на внутреннюю Польшу. Шляхта и евреи спасались в укрепленных городах. Общий враг сплотил их, и даже мещане-католики забыли на время свою вражду к конкурентам-евреям. Сообща сражались, сообща переносили все тяготы осады и сообща вели переговоры с неприятелем.
Осадив Львов, Хмельницкий пообещал пощадить город, если ему выдадут евреев. Но магистрат ответил ему, что он не вправе распоряжаться евреями, которые подвластны королю и несут службу наравне с мещанами, не уступая им в мужестве. Кончилось тем, что Хмельницкий снял осаду, получив контрибуцию со всего населения, и евреям пришлось для этого продать серебро и ценную утварь из львовских синагог.
Зато в Белограе, Грубешове и Томашове казачьи отряды вырезали всех евреев, и в еврейском сочинении тех лет под названием "Бедствия времен" сказано: "В Томашове сидели мальчики еврейские за учебным столом; враги, прибывши туда, придавили их столом к стене, так что ни один не остался в живых".
Типичная картина того времени определена одной фразой в письме поляка-современника: "Жиды все вырезаны, дворы и корчмы сожжены".
Летом в год от сотворения мира 7157-й (1649), на границе Волыни и Галиции стояли друг против друга огромные армии: польская и украинско-татарская. Казаки одолевали и чуть было не забрали в плен короля Яна Казимира, но татарский хан неожиданно перешел на сторону поляков. Из-за этого Богдан Хмельницкий вынужден был согласиться на ограниченные условия Зборовского договора, по которому из состава Польского королевства выделили казачью Украину с территориями Киевского, Черниговского и Брацлавского воеводств. Эта часть Украины признавалась автономной, охранялась казачьими войсками, управлялась православными чиновниками, а иезуитам и евреям было запрещено там жить.
В договоре было сказано, что евреи не могут быть "ни владетелями, ни откупщиками, ни жителями в украинских городах, где казаки имеют свои полки… А которые жиды объявятся за Днепром, тех жидов в запорожском войске грабить и отпускать назад за Днепр".
С заключением мира жизнь стала на время спокойной. Король Ян Казимир разрешил евреям, насильно обращенным в православную веру, вернуться к вере отцов.
Еврейские женщины, силой повенчанные с казаками, убегали от них и возвращались к своим семьям. Многие разыскивали своих мужей, не зная, погибли они или проданы в рабство.
Коронный Ваад специально обсуждал вопрос о судьбе жен пропавших без вести евреев и принял постановление, облегчающее их участь, чтобы эти женщины могли вторично выйти замуж. В знак траура по мученикам Ваад запретил в течение трех лет носить шелковую, бархатную и шитую золотом одежду. Во всех общинах Польши и Литвы был установлен ежегодный пост с траурным богослужением в день Немировской резни - двадцатого сивана, и этот день совпал с давно установленным постом в память мучеников крестовых походов.
Но облегчить жизнь евреям в общинах Ваад был не в состоянии. Люди возвращались на старые свои места, но не было уже их домов и не было никаких средств к существованию. Был голод, болезни, моровая язва в тех краях - все это только усугубляло и без того тяжелое положение. Как сказано в сочинении "Бедствия времен": даже "старшины и прежние благодетели поступали в услужение, чтобы только иметь заработанный кусок хлеба". И тем не менее евреи благодарили Бога, радуясь наступлению мира.