1
Когда христианами стали норманны,
Отвергшие скверну поганых богов,
То много церквей возвели торопливо,
Чтоб Север от дикости освободить.
Из лучшего дерева делались храмы.
Из лучшего камня. Из лучшей смолы.
Искусные плотники складно трудились.
Те самые, что создавали ладьи.
Сии мастера и решили украсить
Драконьими главами крыши церквей,
И скаты покрыли сплошь тёсом, который
Похож был на кожу гигантской змеи.
Такими же главами древле драккары
Пугали врагов на раздольях морских…
2
Однажды одна скандинавская церковь
Дохнула огнём из драконьих ноздрей
И люто спалила людей, что на службу
С округи собрались, молитву творя.
И жаром дышать продолжало строенье.
Само не сгорая, пожары несло
Лесам и селеньям, далёким и близким,
Большим и ничтожным, своим и чужим.
Ведь без перерыва им главы драконьи
Огонь посылали, подобный шарам.
И край тот прославленный радость утратил.
Смятенье и грусть разрастались в сердцах.
Тогда призадумался старый священник,
Вчитался в Писанья пророков святых,
И рёк, отвечая на ропот народа:
«Пришло неслучайно несчастие к нам.
Неправильно храм сей роскошный построен,
На проклятом прахе, в урочище зла.
Здесь прежде прескверное капище было.
Здесь алый от крови алтарь пребывал.
Неправильно храм сей роскошный построен.
Основа его – осквернённый гранит,
Останки животных, заколотых в жертву,
И кости жрецов, погребённых в кострах.
Неправильно храм сей роскошный построен.
Дракону на кровле не должно лежать,
Ведь любит за ликами гадов скрываться
Коварнейший враг христиан – Сатана.
Коль место отмечено мерзким поганством,
Негоже на нём храм Христа созидать.
И ныне должны мы постройку разрушить
Орудьями ратным, бранной рукой».
Так молвил сородичам мрачный священник
И бравые воины вняли ему.
Да только напрасно тараны разбили
И зря потеряли средь пепла друзей.
Усилия сильных без пользы пропали.
По крепости церковь ровнялась горе.
К тому же мужей беспощадно сжигала –
Дракон шестиглавый вулканом пылал.
Тогда снизошло вдруг на старца прозренье
И речь он другую в тот час произнёс:
«За лесом, что летом мертвее скелета,
За гиблой грядою могильных холмов,
За скалами, скравшими славу героев,
За Морем Замёрзшим, за Белой Бедой
На снежной равнине почти бесконечной
Спит Севера Сердце под куполом тьмы.
И тьма та не знает дневного светила,
Оно не приносит ей знойных лучей.
Но свет разноцветный по небу волнами
Там катится с вьюгами вместе на юг.
Там крест чернокаменный древний, как время,
В нетающих льдах исполином восстал.
И коли хоть малый осколок сей вещи
Достойно в святилище наше внести,
Тогда перестанет здесь адское пламя
Плясать, умерщвляя плебеев и знать…
Но кто же с драконом последним покончит?
Кто драконоборцем отважится быть?!»
И Торвальд, сын Торда, воитель известный
Тут вызвался подвиг почётный свершить.
Звериные шкуры надел и надёжный,
Испытанный меч нацепил на ремень.
Взял в спутники мех превосходного пива,
Напутствие принял, совет и хвалу,
Поблагодарил всех за благословенье
И вышел с рассветом на Северный Тракт.
Был Торвальд высоким и статным как тополь.
Был светловолосым да с длинной брадой.
Прожил он бестрепетно тридцать три года,
Сражаясь нередко с безбожным врагом.
3
Дорогою ровной шёл воин и видел,
Как сделалась в поле тропою она
И, будто бы призрак, во мхах растворилась,
Чтоб на бездорожие путник ступил.
Там твари свирепые бредили кровью
И к ратнику крались во мраке ночном.
Там день задыхался под смрадным туманом.
Трясина таилась под сизою мглой.
Лишь после опасных и долгих блужданий
Сподобился Торвальд до леса дойти.
Молчанием смерти засохшая чаща
Воителя встретила, словно погост.
Недвижно дубы вековые стояли,
Заветы неведомых сил сохранив.
Но стоило только восточному ветру
На лес налететь вдруг стрелою тепла,
И ветхие ветви стенать начинали,
Дабы неизбывной исполнить тоской
Того, кто посмел под умершие кроны
Придти, понадеявшись путь отыскать.
И каждый скиталец, поддавшийся скорби,
Заканчивал жизнь, заползая в дупло.
Ведь вдоволь найдётся подобных укрытий
В дубах, что гробами там будут века.
Но Торвальд, сын Торда, пустые печали
Пускать под покровы души не спешил.
Он верил, что Вечному Свету угоден
И после кончины покой обретёт.
Так вера Христова для воина стала
Просторной тропою в дремучем лесу.
Герой благородный безропотно принял
Всю тяжесть удела скитальцев земных.
Такое смирение здравие дарит
И телу, и духу в недобрые дни.
То корень бесстрашия, райская сила,
Сокровище праведных, светлых людей.
4
За войском деревьев равнина серела,
Растрескавшись, будто больная кора.
Там травы безвременно в прах обратились,
Отравою став для безмолвной реки.
А дальше гряда стародавних курганов
Границею грозной вросла в горизонт.
И Торвальд, сын Торда, добравшись дотуда,
Узрел истуканов на каждом холме.
Из тёмного камня умело их высек
Неведомый мастер, безвестный ведьмак.
Здесь были забытые боги поганства,
Что гадостью грешной впивается в мир.
Здесь асы и ванны со свитой валькирий
Столпились, как стражи старинного зла,
И с жадностью жгучей блуждающих ждали,
Желая их души проклятью предать.
И ожили идолов лики лихие
Да резкие речи, сердясь, завели
О том, что потомок, позорящий предков,
Достоин презренья и смерти в дерьме.
И Торвальда тоже они обвинили
В отвратном отходе от веры отцов.
«Ты мелок и мерзок! – рычали кумиры, –
И скоро тобою накормят собак!
Себя не насытишь ты сладкою славой!
Не вроет надгробие родич тебе!
И скальды не скажут нам красного слова!
И девы прекрасные слёз не прольют!
Священные волки под своды Вальхаллы
Свиней не допустят подобных тебе!
А вещие вороны выклюют очи
Всем тем, кто порочит владык и волхвов
Да смеет смеяться над мудростью нашей,
Над мощью и мужеством гордых богов,
Что правят мирами, неся им порядок
И всякое благо, и ладный закон!»
Послушавши, воин взошёл на вершину
Да сшиб одноглазого Одина вниз.
И с треском распался там идол треклятый,
Став грудой простых кривобоких камней.
А Торвальд, сын Торда, исторгнув кумира,
Промолвил с кургана поганым богам:
«Немало по жизни поэты сложили
О подлости асов пространных поэм!
Святых не отыщешь средь вашей ватаги!
Вы так же порочны, как род наш людской!
Вы так же сварливы, блудливы и лживы!
Возжаждав наживы, способны на всё!
И нет и не будет средь вас всемогущих,
Коль Асгард погубит слепая судьба!
Над вашей войной насмехается хаос!
В нём бездна безумия, ужас и боль!
Та бездна проглотит всех злобных отродий!
Утроба её переварит и вас,
На вечные муки и мрак обрекая!
Там бред беспробудный! Там скрежет зубов!
А я Всемогущему верен Владыке,
Он Словом Вселенную всю сотворил!
Он светел и свят и вовек совершенен!
И смерть не сумеет Его сокрушить!
Он жизни начало, а Сам – Безначален!
Другого такого же Господа нет!
И первые люди пред Ним преклонялись!
Ему лишь служили, премудрость храня!
Но дерзкие демоны с Дьяволом вместе
Сумели посеять смертельную ложь
Средь пращуров наших, склонив их ко злу
И глупости гибельной, гасящей луч!
Те бесы бесчестные – вы, без сомненья!
Но ваша победа вам беды несёт!
Сгущаются сумерки! Суд наступает!
Упадок и смута убьют поганизм!
А я упокоюсь на кладбище в склепе!
И духом нетленным войду в небеса!
Мне станет наградою райское счастье!
Надеюсь увидеть Создателя въявь!»
Так Торвальд, сын Торда, сказал истуканам
И оные тотчас же, стон испустив,
Низверглись в глубины могил и разбились.
Земля задрожала, злодеев пожрав.
5
Уйдя далеко от поганых курганов,
Оскал Великана воитель узрел.
То серые скалы и многие скальды
Считают их сказкой для дев и детей.
Столь плотно теснятся громады, что волос
Не сможет меж стенами внутрь проскользнуть.
Взрезая плоть туч, безобразные пики
Приветствуют ветер и тускло блестят.
От моря до моря, от брега до брега
Утёсы простёрлись, как стройная рать.
Отправься в обход и не справишься за год,
Всё дело загубишь, нигде не поспев.
Подняться на скалы по силам лишь птице,
Но путь существует в потёмках пещер.
Он дивно запутан, пройдёт им лишь путник,
Способный добро ото зла отделять.
И Торвальд, сын Торда, в тоннели спустился,
Дымящийся факел в деснице держа.
Там сотни рисунков на сводах чернели.
Древнейшие саги хранили они.
Взирая на росписи снова и снова,
Неспешно воитель вошёл в лабиринт.
И те выбирал он проходы, в которых
Застыла история правых мужей.
Сраженье они принимали бесстрашно,
Не жертвуя правдою ради торжеств.
Без чести им жизнь представлялась никчёмной.
Сверкала их совесть, как солнце средь бурь.
А подлые подвиги падших героев
Внимания викинга не привлекли.
Не двинулся Торвальд в тупик вслед за ними.
Всем сердцем стремился он к сонму святых.
И факел всё ярче горел, не сгорая.
Под сводами плыл путеводной звездой.
И он не погас, покидая пещеры,
Но пепел и дым перестал испускать.
6
Пройдя лабиринт под горами, воитель
Пошёл по долинам великих камней.
Колоссы и плиты там сложены сложно
В узоры особенной дикой красы.
Причины, которые предков подвигли
Воздвигнуть всё это на стыке эпох,
Останутся тайной до Судного Часа,
Когда, распадаясь, стихии прейдут.
А дальше за долами, вздыбив торосы,
Замёрзшее Море трещит и гремит.
Сверкают снега на ледовых просторах
И Белой Бедою пронзают глаза.*
Поэтому Торвальд не днём шёл, а ночью.
Он в светлое время в расщелинах спал.
Защитой от холода стал превосходной
Негаснущий факел, сметающий тьму.
Так доблестный ратник добрался до края,
Где солнце не всходит, луна не видна,
Где ветер суровый взбивает сугробы
Под светом, плывущим по глади небес.
«И как отыскать мне здесь камень заветный?» -
Задумался путник, в пустыню придя.
Однако от поисков не отказался
И факел ему в том весьма пособил,
Ведь жарче пылал он, коль с целью сближался,
К тому же и цвет свой заметно менял.
Багровое пламя бледнело, белело,
Пока не сравнялось со снегом и льдом.
И тотчас же Торвальд уставший увидел
Огромный, как пропасть, агатовый крест.
Черней бесконечности он оказался
И странные искры кружились внутри.
Вглядевшись в бездонное небо ночное,
Воитель надежду в молитве излил.
И после того как последнее слово
Слетело с холодных обветренных уст,
Трёхгранный кусок от креста откололся
Размером со спелый гранатовый плод
Да Торвальду медленно лёг на ладони,
Три дюжины тайн мирозданья открыв.
Тогда Покровителя викинг прославил,
Познав, что Вселенная крест создала,
Поставив его здесь как знаменье Божье,
Как знамя завета Небес и земли.
7
Дорога обратная проще гораздо
Была для героя сказанья сего.
Успех окрылил утомлённого мужа
И свежими силами вновь наделил.
Вернулся воитель в родную деревню,
Но вместо усадеб лишь сажу нашёл.
Крестьяне в замшелых землянках ютились,
А ярлы с прислугой – в пещерах сырых.
Священника встретил в расщелине Торвальд,
И старцу он кратко поведал о том,
Как странствовал в странах смертельных морозов
И столь же убийственных, жутких чудес.
Возблагодарил Вседержителя трижды
Почтенный служитель чертогов Его.
Да стал поторапливать ратника клирик:
«Закончи деянье, дракона срази!»
И Торвальд, сын Торда, тогда драгоценность
Уверенно в центре щита укрепил,
Да к церкви направился царственным шагом
По полю бесплодному, словно песок.
По-прежнему факел горел чудотворный
В деснице у воина, в твёрдой руке.
Но ныне полночной он веял прохладой,
И жар сатанинский пред ним отступал.
Тут гад шестиглавый бурлящую лаву
Рекою навстречу герою пустил.
Непросто спастись от потока такого.
Почти невозможно, коль прочь не бежать,
Чего благородный герой наш не сделал,
А только закрылся широким щитом,
Который, отбросивши полымя пекла,
Сверкнул самоцветом, войну объявил.
Так ратник приблизился к дымному храму.
И, прах попирая, он в залу вступил.
Упали все разом огромные главы.
Огонь преисподней в их глотках погас.
А после свершилось нежданное диво –
Постройка исчезла, героя забрав…
Постылое место пустынным осталось.
Деревья и травы не выросли там.
Бесславно истлевшие главы гадючьи
Зловоньем наполнили землю сию.
Но люди о подвиге Торвальда помнят,
Гордятся и будут гордиться вовек.
8
Сородичи, больше героя не встретив,
Гадали о доле дальнейшей его.
А через полгода вновь чудо случилось –
Увидели все удивительный сон.
Приснилась им церковь, что прежде пропала.
Приснилось, что ныне она средь снегов
Стоит под крестом, там, где Севера Сердце,
И Торвальд, сын Торда, в ней свято живёт.
Не ведает воин тревог и печалей.
Ни скуки, ни скорби нет в кельях его.
В них мудрость безмерная тьму разгоняет.
В них голос Вселенной глаголет всегда.
Не тронут героя хвороба и старость.
Предстанет младым пред Владыкою он,
Когда для Суда день урочный настанет
И пламя Господне расплавит весь лёд.
__________________________
* То же, что снежная слепота.