Глава 278
Должен сказать, что в Испании в это время происходили чрезвычайно важные для Франции события. Дело в том, что не так давно после поражения Испании в битве при Дюнкерке против объединённых англо-французских войск дела Филиппа VI, брата нашей Королевы-матери Анны Австрийской, серьёзно пошатнулись. Это-то и вынудило его пойти на мировую и подписать невыгодный для Испании мир с Францией. Фландрия была отторгнута от Испании и поделена между нами и Англией. По условиям Пиренейского мира Испания лишилась Руссильона, половины Серданя и Артуа. Также договор предполагал брак инфанты Марии Терезии и Людовика XIV с приданным в пол миллиона эскудо. В договоре оговаривалось, если приданное не будет выплачено в полном объёме, Король Франции не откажется от прав на испанский престол. Действительно, ведь наш Король Людовик XIV был внуком Короля Испании Филиппа III, а также зятем нынешнего испанского Короля Филиппа IV. Права супружеской четы Людовика и Марии Терезии на Испанский трон были весьма основательными, поскольку у Филиппа IV не осталось других наследников, которые могли бы претендовать на этот трон с равными или большими основаниями. Единственным препятствием было то, что Король Людовик и Королева Мария Терезия в брачном контракте подписали отказ от этих прав, но всё же только при условии выплаты полмиллиона золотых эскудо, которые так и не были выплачены. А это давало право признать этот отказ ничтожным. Следовательно, Испания могла бы стать ещё одной вотчиной Бурбонов, и наш Король мог запросто стать ещё и Королём Испании. Однако в то самое время Королева Испании была на сносях и вся испанская знать, включая, разумеется, и королевскую семью, с нетерпением и надеждой ожидали рождения дофина, наследника. Это появление на свет столь ожидаемого наследника испанской короны могло бы предотвратить опасность жесточайшего династического кризиса, который мог разразиться в случае смерти Филиппа IV. В надежде на рождение Дофина, Испания тянула с выплатой приданного, поскольку в этом случае притязания на трон Испании Людовика Французского и его супруги можно было бы игнорировать. Разумеется, это раздражало Короля Франции. Отношения между Францией и Испанией накалились. Я мог не опасаться того, что Испания выдаст Людовику XIV меня как государственного преступника. Напротив, по моим представлениям, должны были встретить с любовью и лаской. Вместе с тем я, весьма влиятельное лицо в политике Европы вследствие того, что фактически был генералом Ордена Иезуитов, мог быть полезен для дипломатической деятельности как в случае желания Испании пойти на открытый конфликт с Францией, так и в случае желания обеих сторон добиться примирения и улучшения отношений. Как ни крути, я был нужен Филиппу IV, а он был нужен мне. Я не ревновал его к герцогине де Шеврёз, поскольку давно уже не любил герцогиню. И, кроме того, у Шевретты было столько любовников, что ревновать ко всем было бы просто безумием. В последнее время она была в теснейшей связи с герцогом де Логнвилем, что избавило меня от общества герцога и позволило чаще встречаться с герцогиней де Лонгвиль. Правда, между нами ещё стоил герцог де Ларошфуко, который тоже время от времени претендовал на внимание герцогини, но должен сказать, что герцогиня предпочитала меня, разумеется. Впрочем, я отвлёкся, ведь я пишу сейчас не о герцогине де Лонгвиль, а о делах в Испании. Впрочем, всё это весьма связано, ведь и герцогиня присматривалась к Испании, заводила всяческие интриги, строила планы. В этом смысле она не далеко ушла от герцогини де Шеврёз. Ах, и почему меня всегда тянуло на прекрасных знатных интриганок, статусом никак не ниже герцогини? Вероятно, по той причине, что с теснейшего моего знакомства – тесней некуда – с Марией де Шеврёз началась моя карьера не столько по военной линии, сколько по линии интриг, заговоров, подкупов и шпионажа. Что ж, следует признать, что этот путь намного эффективнее, но и опаснее. Падение с этой лестницы, которая ведёт к самым верхам, бывает весьма болезненным, и многие, очень многие ощутили это на себе.
Я решил назваться герцогом д’Аламеда. У меня для этого было всё необходимое – и купленные земли, и дворянские грамоты, и прочее, вплоть до замка, герба, кареты и слуг с ливреями. Всё-таки есть некоторое преимущество в том, чтобы быть генералом Ордена Иезуитов! Ещё бы, ведь теперь под моим началом было множество людей и даже целые города в Новом свете! Хотя в самой Франции далеко не каждый иезуит подчинился бы мне безоговорочно, или я просто ещё не успел поверить в силу своей власти? Я спрашивал себя: «Почему я не объявил себя губернатором острова Бель-Иль и не объявил войну Людовику XIV?» Ответ для меня прост. Я легко смог бы сражаться с Королём Франции, но е не стал бы воевать против д’Артаньяна, а ведь именно ему Король поручил бы штурм Бель-Иля! Но если бы я знал, что вследствие моей робости я потеряю Портоса, быть может, я решился бы на военные действия.
Теперь уже незачем рассуждать на эту тему, ведь Портос, как выяснилось позже, остался жив, а значит, я поступил правильно.
Добавлю тут же, что через несколько месяцев после моего приезда в Испанию на свет появился Дофин и, разумеется, в этом нет ни малейшей моей заслуги. Испания по этим причинам отказалась выплачивать приданное, обещанное Марии Терезии и Людовику. Это привело к ухудшению отношений, к возобновлению военных действия, в результате чего Испания утратила свои доминирующие позиции в Европе и постепенно превратилась в объект территориальных притязаний Франции. На поприще политического деятеля я поначалу защищал интересы Испании, но вскоре возникли обстоятельства, о которых я расскажу дальше, вследствие чего я стал более заинтересованным в защите интересов Франции, нежели в обеспечении прав Испании. В итоге Испания потеряла ряд владений в Центральной Европе. Филиппу IV следовало бы внимательней прислушиваться к моим советам, и ещё внимательнее – к моим просьбам, условиям и требованиям. От присоединения Каталонии к Франции Испанию спас только союз с недавними противниками — Англией и Нидерландами. Экономика страны и государственный аппарат пришли в состояние полного упадка. Но всё это произошло намного позже, теперь же я просто искал спокойной гавани, где мог бы отдохнуть от обрушившихся на меня бурь и привести в равновесие свою изнурённую укорами совести душу, а также составить план будущих действий.
(Продолжение следует)