Жизненный выигрыш.
1988год.
Школа, где работала Мария Никитична, с морским уклоном, морской военной направленности.
В вестибюле настоящая корабельная пушка и ялик, какой используют на военных судах, а перед школой на пьедестале торпедный катер, но в два раза меньше, изготовленный самими школьниками, только деревянный, хотя выкрашен так, что от настоящего не отличишь.
В коридорах и классах тоже: то портрет знаменитого мореплавателя, то штурвал с корабля, рында, или компас – всё продумано, все к месту, но гордость и всеобщая любовь - центр всей школы - учительская. Здесь дизайнеры потрудились «на славу».
Учительская выглядит как кают-компания на большом военном корабле! Уютная, где каждый найдет себе место уединиться, или пообщаться, или телевизор посмотреть, обсудить любые общественные и интимные происшествия, каждый мог чувствовать себя, как дома, понимая, что дома можешь оказаться не скоро, как бы из дальнего похода.
В силу этого, домой и не спешили, находя предлог остаться: кто просто для общения, а кто и для завершения личных дел.
Мария Никитична обожала учительскую, у неё было свое излюбленное место, где её ни кто не видел, как она полагала, а она видела всех.
Вот и теперь, за проверкой очередной стопки тетрадей, она глазами была в «контрольных», а ушами в шоу по телевизору, и машинально отвечала на вопросы викторины. Отвечала не громко и была уверена, что её никто не слышит и не видит. На столько увлечена своим делом, что не заметила необычной тишины. А «учительская» замерла. Замерла после первого же произнесённого ею правильного ответа.
Так было всегда, но всегда что-то происходило, кто-нибудь случайно отвлекал Марию Никитичну, и она больше не реагировала на вопросы викторины, теперь же все решили не мешать и дождаться конка. Шепотом спорили, ошибётся ли их сотрудница хоть раз.
Стопка тетрадей подходила к концу, когда она заметила, что все столпились вокруг и смотрят на неё несколько необычно.
- Что случилось? – испуганно спросила она.
- Случилось! Очень даже случилось! – молвила, чуть слышно «химичка».
И, уже возбужденно, выпалила: « Вы сейчас выиграли автомобиль! Вы ответили на все вопросы!».
- Какой автомобиль? Вы о чём?
И ей всё объяснили, что это первый раз, когда никто не мешал, и она до конца ответила на все вопросы викторины по телевизору. Ответила безошибочно. Отвечала и раньше, но не до конца, а теперь вот она победила, хотя это не считается потому, что викторина в Москве, а она здесь в Петрозаводске, и что ей обязательно надо ехать в Москву.
Сначала стало смешно, она выиграла, она и Москва! Но после подумалось: «Чем я хуже?». Тем более автомобиль был её мечтой.
Сын служит в армии, ему ещё два года. За это время она твёрдо решила накопить на машину. Пять тысяч уже есть, осталось три. Пять она заработала за десять лет. Было нелегко. Ни одного отпуска за это время. Вместо отпуска – пионерский лагерь, там она вожатая, и ведёт литературный кружок. Сын при ней. Затрат никаких, а значит зарплату и отпускные, что положены учителю за два месяца, а это больше полтысячи, можно отложить, и так десять лет. Сын привык, да ему и не плохо – при матери, всегда ухоженный, за городом, на воздухе.
Теперь вот пять тысяч есть, остались три.
Викторина. Может и выход? Хотя удача улыбалась редко.
А может и не придётся эти три зарабатывать и экономить на всём? Ещё разнарядки, хотя ей обещали. Пять машин на район, но она «заслуженный учитель» - двадцать лет в школе. К двадцатилетию и обещали, одна машина её. Но вот ещё три тысячи. Мать поможет, брат в долг даст. Всё складывалось наилучшим образом.
И тут викторина!
- Пожалуй можно и попробовать, - задумчиво ответила она на восхищённые восклицания сотрудниц.
000
Она осталась одна, победив своих соперниц, до машины ещё далеко, но все промежуточные призы уже её! Тоже не плохо! Уверенности не стало больше, уверенность, что сегодня «ЕЁ день», и не проходила, но появилось чувство, что сегодня не простой день и то, что она выиграет этот автомобиль – не главное. Главное что-то другое, что ещё не было понятно.
К своей уверенности она относилась не серьёзно потому, что уже так было. Но во время вопросов она никак не могла вспомнить «когда». Она знала и помнила всё, но подобный случай, интуитивно живущий под сердцем, был закрыт до последнего и когда вопрос прозвучал, Мария Никитична вспомнила.
Вспомнила, как десять лет назад, они с сыном решили копить на машину, это было в тот год, когда ушёл муж. Но вместо первого взноса она накупила лотерейных билетов на все деньги, что причитались ей в виде алиментов. На все первые эти деньги. Ей и в руках их держать не хотелось, они были вроде частички проданного счастья, продлившегося так недолго. Так недолго, что и счастьем назвать нельзя, а теперь вместо него – деньги. Она и поменяла эти деньги на настоящее счастье – лотерейные билеты.
Ей казалось, что это хоть как-то поможет затушевать надежды и мечты настоящего. Она решила, что будет несправедливо не выиграть такую простую вещь, как автомобиль – в обмен на любовь. По мере приближения тиража – росла и уверенность, что машина уже у неё есть и когда ни один билет не выиграл даже рубля, стало ясно, что её обманули дважды.
000
Последний вопрос викторины прозвучал, и она поняла, что теперь автомобиль точно её. Не хотелось обманывать зал и телезрителей. Если сейчас просто ответить, это вроде обмана, как во время боя двух чемпионов – все ждут длительной борьбы, а бой заканчивается одним ударом. Оваций нет. Есть разочарование. И теперь она понимает – нужны овации. И она мучительно делает вид, что переживает. Ведущий начинает понимать, что ответа у неё нет, и подтрунивает:
- Ну подумайте, ведь это так просто, первая буква известна, известна предпоследняя, а в слове-то всего двенадцать, даже не половина алфавита. Разве трудно?
И тогда, когда она громко и чётко выговаривает всё слово, видит, что у него лицо становится серым, но уже всё равно. Зал гремит овациями. Она теряет ощущение реальности от эмоций, нахлынувших снаружи, и изнутри, от безмерного счастья, не переживаемого ранее. Она так счастлива, что сначала и не понимает слов, прозвучавших чьим-то слащавым шёпотом на ухо
- Машина стоит семь тысяч семьсот рублей, я прямо сейчас предлагаю десять. Согласны?
- Что? Что? Какие десять? Зачем? – Сквозь шум зала почти кричит она в ответ.
- Да не кричите Вы! За машину. На две тысячи больше.
И тут она понимает, что машина её, и что её машину хотят забрать.
- Нет! – в ужасе отшатывается она, - я так мечтала! Вы не можете. Я не хочу. Мне машина нужна.
- У Вас же и прав нет.
Но она уже не слышит, и всё повторяет: «Нет, нет, ни за что!»
000
Камеры выключены. Оформляя документы, объяснили, что машину надо забрать завтра, лучше сегодня потому, что на стоянке у студии охраны нет. А надо сказать, что викторина Новогодняя. На эту викторину она и поехать – то смогла потому, что каникулы. Новогодняя викторина 31 декабря 1988 года. Уже первого на следующий год она получила документы, гостиница при студии зарезервирована до второго, первого вечером – билет на поезд.
Начались проблемы и основная – это её мечта, её счастье, её удача – её автомобиль! Надо что-то делать. Куда-то девать свой автомобиль, свое счастье в чужом городе в ночь с тридцать первого декабря на первое января Нового года.
000
Уже с ключами от машины и с документами на своё имя она вышла на улицу без единой мысли в голове, что делать. В кармане крупная, по тем временам, сумма в девяносто восемь рублей сорок кореек – больше половины месячной зарплаты. Деньги эти уговорила взять с собой мать:
- На всякий случай. Мало ли что в Москве может случиться, - уговаривала она.
- Зачем столько? – Отпиралась Мария Никитична, привыкшая к строжайшей экономии, понимающая цену каждой копейки.
Теперь была довольна, что послушалась совета. Неизвестно сколько пробудешь в Москве, гостиница нужна, да и машину перегнать на стоянку надо.
Перегнать машину! Как? Она никогда не сидела за рулём, представления не имеет «как». Да и не собиралась. Решила, что машина для сына. Теперь жалела, что нет навыков.
Но надо искать гостиницу и стоянку для машины. Такси? Такси!
Вы когда-нибудь пробовали поймать такси в Новогоднюю ночь в восьмидесятые годы? Нет?
Вы счастливчик. В те забытые годы это было просто невозможно, или возможно, но совсем не за те деньги, что были у нашей учительницы. Она не знала, и когда первый же таксист озвучил ей сумму, машинально сразу же закрыла дверь, но тут же открыла вновь, понимая, что выбора нет.
- Сколько? Скажите сколько Вы хотите?
- Это не я хочу, это тарифы такие новогодние. Вы что, приезжая? – в свою очередь удивился водитель.
- Приезжая, да, - и сама не ожидая от себя такой откровенности, всё и рассказала первому попавшемуся слушателю. А слушатель и советчик он оказался настоящий. Повезло.
- Можно, конечно, перегнать Ваш автомобиль в Петрозаводск, но это больше тысячи километров, зима, машина новая, всё может случиться. Нужно готовиться. Холодно. Заглохнет по дороге, погибнем - начало года – дороги пустые.
- И сколько за всё? За подготовку, перегон.
- Ну смотри: тосол, масло, аккумулятор запасной, трос, набор ключей дополнительный, запасное колесо ещё одно надо. Вроде всё. Это сейчас сразу если искать, не меньше тысячи будет, ну и мне полторы. Всего две – три тысячи. Не меньше.
- У меня таких денег нет. У меня сто рублей, почти. Дома есть, но на книжке, их никто кроме меня снять не может, да и сберкассы неделю работать не будут.
- Так не пойдёт. Я свою тысячу вкладывать не стану, да у меня и нет. А, слушай, договорись с железной дорогой, может на платформе отправишь?
- Так мне жить не где. Как я?
- Нет у тебя выбора, жить в свое машине будешь. Она у тебя без номеров и новая, охранять надо, и стоянка не поможет. Хотя на стоянку я тебе её перегоню и всё, чем могу помочь. Правда и на ночлег возьму, у меня жена понятливая, но я бы в машине ночевал.
000.
Три ночи ночевала в машине на стоянке, ходила греться в сторожку охраны, а на четвёртую договорилась с железной дорогой и снова была счастлива. Казалось всё позади. Деньги прислала подруга.
- За грибами будешь возить? Хоть иногда.
- И за грибами, и за клюквой, и куда хочешь. Нам бы только машину до дома довезти. Это так трудно оказывается!
Они бы ещё говорили и говорили, но те пять минут на почтовые переговоры по телефону пролетели в миг и снова одна.
Она с трудом уговорила кассиршу на железной дороге выдать маршрутный лист поезда – где и когда он будет, и решила проверить, все ли нормально на первой же остановке в Клину, где поезд с машиной должен стоять почти сутки. От Москвы добралась на электричке и стала ждать в приподнятом настроении счастливой, удачливой женщины.
000
В мрачном, тусклом, обшарпанном помещении вокзала ей было светло и весело, и, когда увидела, что два юнца обратили на неё внимание, развеселилась вовсе, понимая, что те неправильно определили возраст под широким, пушистым мохеровым платком, которым она тщательно укуталась потому, что поминутно выбегала на перрон, на мороз, лишь заслышит шум приближающегося поезда, не отличая товарняк от электрички, а парни разомлели в духоте вокзала и явно скучали.
Смеялись, подталкивали друг друга, глядя в её сторону и наконец один поднялся и пересел к ней:
- Руслан, - глядя на неё, неожиданно выпалил он, явно скрывая смущение,
- Людмила, - тут же машинально, улыбнулась она.
- Ну вот, всегда так! А я же действительно Руслан. И что делать? Вокруг одни Людмилы? Вы ведь точно не она. Или я не прав? -
- Нет, не Людмила, - сжалились она, - Мария, но для Вас, молодой человек, Мария Никитична. Учу таких, как Вы. Ведь Вам около двадцати. Или я не права? -
Пока она говорила, он понял, что с возрастом промашка вышла, и уже собирался извиняться, но она опередила и продолжила, - однако зима, мороз, вокзал, скука, и мне надоело постоянно выходить на перрон, так что в честь знакомства можете помочь.
- Да, конечно, с радостью - почти задохнулся он, а в чем помочь?
- Поезд жду – товарняк, он без остановки пройдёт мимо перрона, а мне очень важно увидеть тридцать второй вагон. Поезд пройдет и встанет на запасной путь в трёхстах метрах впереди, но по снегу топать туда и искать нужный вагон не хочу, устала. Поэтому услышите приближение поезда, посмотрите товарняк ли это.
- И зачем Вам этот тридцать второй вагон? Что там можно увидеть в товарняке?
- А вот это, до появления поезда, пусть останется для Вас тайной. Оно так интереснее.
Теперь случайные попутчики стали для неё помощниками, а она смогла пригреться и расслабится.
Но не долго.
Поезд приближался медленно. Так медленно, что это казалось вечностью. Вагоны проплывали один за другим, и она уже отчаялась увидеть свой, который раз сбиваясь со счёта, но Руслан знал какой вагон и поправлял её, если она ошибалась. Оба приятеля были в крайнем возбуждении не предполагая, что увидят.
И вот медленно проплыл тридцатый и уже был виден угол её платформы, но что там, не ясно, постепенно стал открываться и вид на всю платформу, где преспокойно стояла её машина.
Ребята зааплодировали!
-Это Ваша? Какая прелесть! Оранжевый цвет! Как апельсин! Среди снега! Какое чудо!
Они ликовали, а у неё под сердце закралась тревога. Ещё не понимая в чём дело, лишь интуитивно, она чувствовала, что-то не так. И вдруг поняла. Машина была без колёс. За бортами платформы это различалось плохо, но вот арки под крыльями выглядели сиротливо и сама машина, как бы стеснялась своего вида, как полуодетая женщина, которую застали врасплох.
Мария Никитична приподнялась на цыпочки, как могла, но уже и так было ясно – колёс нет.
000
У дверей дежурного по вокзалу толпились люди. У этих дверей всегда толпа. Так не бывает, что бы всё у всех было в дороге хорошо: кто-то отстал от поезда, у кого-то украли, или он сам потерял багаж, кому-то срочно нужны билеты и таких большинство.
Того, что произошло с ней, не бывало и потому она без очереди, в крайнем возбуждении шагнула за дверь. На столько в крайнем, что ей никто и не возражал. На удачу, в кабинете никого, кроме начальника, не было.
- Меня ограбили, - громко сказала она, - меня ограбили работники вашего ведомства, украли колёса.
Начальник, во время её выступления, стоял к ней в пол оборота и наблюдал в окно за движением поездов. Когда он повернулся, оказалось, что ему не больше тридцати, то есть он много младше её.
- Кто украл? – участливо спросил он, - где украли, какие колёса?
И уже спокойно и обстоятельно она всё объяснила.
- Покажите квитанцию на перевоз. Она у Вас есть?
- Конечно есть, сейчас,-
и тут она поняла, что сумочка с квитанцией и некоторой суммой денег осталась там внизу в зале ожидания, - сейчас принесу.
Но ни сумочки, ни квитанции, ни тех денег, что она брала с собой из дома, на скамейке не было, ребята тоже куда-то подевались, видимо уехали.
Хорошо, у неё остались деньги, что только что она получила по телеграфу от подруги. Эти деньги она держала отдельно, ещё не привыкнув иметь при себе столь огромную сумму. Пятьсот рублей!
И вот она снова у дверей дежурного, но уже терпеливо ждёт своей очереди, не зная, что дальше.
И когда он её принял, всё объяснила, как могла.
- Без квитанции вам ни то что колёса, машину забрать будет затруднительно. Единственное, могу оформить перевозку вновь, но о том, чтобы вернуть колёса – речи нет. Вы хотя бы помните, что было в описи? Там колёса указаны?
- За чем там это указывать, там машина. Разве она бывает без колёс.
- Очень даже бывает. Машина на колёсах сама едет, а без колёс к нам грузят. И без мотора, и без дверей и стёкол, всё это указывается в описи. А если всё в порядке, железная дорога не нужна. Поэтому правило, если машина, то в описи надо указывать всё, что с неё могут снять, что бы не сняли: и колёса, и двери, и капот, и всё, что внутри. Царапины или вмятины какие есть и, если нет – тоже. Правила такие. Вы такую опись, похоже, не составили. Вам повезло, ведь в своём Петрозаводске могли получить один голый кузов и двигатель согласно номерам в Ваших документах. Вот так.
Она уже ничему не удивлялась, просто не представляла, что же делать.
000
Начальник объяснил, что сегодня третьего января никаких колёс купить невозможно. Их невозможно купить и в обычные дни. И ещё, что каждое колесо стоит пятьдесят пять рублей в официальной торговле, но в официальной колёс нет, а у перекупщиков одно колесо ценилось в три раза дороже. Также и диск. Он стоит червонец, но дешевле пяти сотен и мечтать невозможно. Итого- пятьдесят за диск и сто пятьдесят за колесо – восемьсот за четыре. Разорение. Теперь её несметные пятьсот рублей казались фальшивкой. Их даже на колёса не хватало.
Спас начальник станции. Он подарил три старых, «убитых» диска и три покрышки, на которых ездить нельзя, но передвигать машину можно. Четвёртое не украли, оно было в багажнике. А передвигать машину пришлось. Мария Никитична уговорила того же начальника, уступить ей контейнер, как жестоко пострадавшей потому, что и контейнеров не было, но для неё нашлось, хотя и не очень новый, и не очень надёжный, но контейнер самый настоящий. Он запирался с фиксацией каждой двери и на каждую дверь, представляющую половину въезда в контейнер, был замок с пломбой, так, что если и вскроешь одну, то без нарушения обеих пломб и отмыкания обеих замков, выкатить машину невозможно. Особенно, что понравилось Марии Никитичне, что запирался контейнер при помощи вертикального вала с запорными устройствами, приводимыми в действие приваренной рукояткой, на которой и устанавливался замок и пломба.
Начальник станции поздравил её с тем, что она догадалась проверить машину на первой же остановке и что потери совсем небольшие потому, что злоумышленники явно собирались постепенно разобрать её всю, а так только колёса. «Но вот теперь, когда всё под замком – спите спокойно», - расставаясь, молвил он, пожимая руки с радушной улыбкой.
000
По прибытии в Петрозаводск и при вскрытии контейнера в присутствии всех необходимых участников, машины там не оказалось.
Теперь, по прошествии тридцати лет, это кажется забавным, а тогда она смотрела и не видела ничего, казалось, что шутка вот- вот закончится, все рассмеются и выкатят её автомобиль, поздравят и она счастливая будет жить и радоваться жизни, но все молчали, а председатель комиссии сказал:
- А где же машина? Вы что же, контейнер без машины опечатывали?
И действительно, печати все на месте, её подписи не тронуты. Мистика.
- Как же без машины? Вот же подписи Ваших представителей.
- Ну, представители это или кто, мы разбираться будем, а если пломбы целы, то значит и машины тут никакой не было. Вот так. Пломбы целы? Да! Контейнер не вскрывался! Логика, факт.
Факт она видела, но и машину свою в этом контейнере, когда его запирали, тоже. И если для председателя комиссии вопросов не было, то для неё они только начинались.
И самый основной – куда делась машина, если контейнер не вскрывали. А если вскрывали, то как?
Она обратилась в суд.
До решения суда контейнер поставили на специальную охраняемую площадку, где к нему никто не мог подойти, и даже она должна была получать специальное разрешение.
Состоялся суд, на котором её адвокат только разводил руками, повторяя: «Факты упрямая вещь». И она поняла, что рассчитывать может лишь на себя, на свою сообразительность и в те недолгие три дня для пересуда сумела найти экспертов, которые и выяснили, что те самые рукоятки, что поворачивали запорные вертикальные валы, были отпилены, а за тем приварены вновь. Всё искусно сделано, и лишь спектральная экспертиза показала тщательно скрытые швы сварки. Победа! Самая настоящая победа. Контейнер вскрывался и вина в этом железной дороги. А, значит, автомобиль она получит.
Однако решение суда было иным. Суд постановил выплатить компенсацию, то есть стоимость автомобиля, судебных издержек и перевозки. Она была не согласна потому, что купить машину за эти деньги невозможно. Ей нужна машина. «Пропала машина? Верните». Она изучила массу документов, законов, всяких актов, постановлений, и начинала разбираться во всей судебной системе, понимая, что материальное возмещение ущерба совершенно законно, но время шло. Один суд за другим с перерывом в несколько месяцев привели её в девяностые годы, и когда она получила свои восемь тысяч сто двадцать пять рублей семьдесят семь копеек, то на эти деньги могла купить три очаровательных шерстяных кофточки, правда из самого настоящего японского мохера, хотя это радовало мало. Её забытые в сберкассе накопления, тянули ещё на две. Одно радовало, что она такая не одна. Радовало, но не очень.
К тому же месячной зарплаты учительницы хватало лишь на неделю. Сын из армии вернулся, и подрабатывал в порту такелажником, что, надо сказать, действительно спасало.
000
Уволили учительницу биологии. Уволили хамски, без всяких оснований. Придумали несколько выговоров и всё. А причина банальная- её место понадобилось кому-то из главка устроить свою родственницу, пока та ни найдёт работу поприличней.
Эта биологичка была ближайшеё подругой нашей Марии. Именно она когда-то и отослала ей в Москву свои накопления в начале нового года. Именно она примчалась в Клин и поддерживала нашу Марию, чем могла. Она и придумала тот самый, казалось, надёжный – контейнер. Оленька, тоже Николаевна, теперь страдала не столько от потери работы, сколько от вопиющей несправедливости и упираясь до последнего получила в свою трудовую книжку статью о несоответствии, что для учителя – смерти подобно. Выходило, что она почти двадцать лет учила детей, не имея на то оснований, то есть сама училась зря.
Мария Никитична решила ей помочь. Не просто решила, а ценой своей свободы, своей работы, самой собой. Она изучила все обстоятельства, изучила кодекс о труде и подола в суд, где взяла на себя полномочия адвоката, благо тогда это было можно.
Два года длился суд, в течении которого уволили и саму Марию. Она подала в суд и на собственное восстановление и выиграла оба. Ей и её подруге выплатили все деньги за вынужденный «прогул», моральный ущерб. Директора уволили и справедливость была восстановлена. Но!!!
000
Самой Марии Никитичне этого было мало. Она вдруг почувствовала в себе желание добиваться справедливости везде и во всём. Денег ей выплатили достаточно и она, с согласия сына пошла учиться вновь, но теперь уже на юриста. Что оказалось не так сложно потому, что у неё уже было высшее педагогическое образование. Заочный факультет Петербурга принял в свои объятия, три года пролетели, как месяц или два, и она получила право открыть частную юридическую консультацию. Ни одно дело она не вела, думая о деньгах и бывало работала лишь получая навык, но так вышло, что деньги пошли к ней сами собой.
000
В этом месте Средиземного моря закат ей нравился больше всего. Они с сыном и дом купили с террасой на закат, правда он бывал здесь редко, она жила постоянно. В свои семьдесят два года решила выйти на пенсию, но мир так сложился, что и отсюда, со своего тихого, уютного, укромного местечка не редко руководила огромными юридическими процессами. Нет. Не за деньги. Деньги её так и не заинтересовали, она полюбила всем сердцем своё новое положение. Свою новую жизнь, которая в ответ полюбила её. Её жизнь её любила! Её любило это огромное красное солнце, приближающееся к своему двойнику, отражению в воде, её любили редкие облака, раскрашенные в красный цвет, уходящим светилом, её любила вода, где она купалась каждое утро, принимая ласковые ухаживания. Её любили друзья – клиенты, прекрасно понимая, что лучше её нет.
Ей было очень хорошо. Очень! Ежемесячно она отсылала некоторую сумму в помощь своим подругам по школе, судьба которых сложилась иначе и они, на свои заработанные за жизнь деньги не могли чувствовать себя так же хорошо, как она. Она была счастлива, совершенно счастлива.
Вот солнце коснулось своего отражения в воде и получилась аккуратная цифра «восемь». И она, как обычно в это время почувствовала лёгкую тревогу, она знала эту тревогу и ждала, может поэтому и выходила каждый раз любоваться закатом, чтобы вновь и вновь ощутить это.
Вот солнце наполовину скрылось и теперь отражается лишь его половинка, а впечатление, что целое. Иллюзия полная длиться не долго и видно, как из круглого становится продолговатым и исчезает совсем. Вместе с уходящим солнцем исчезает её вечно мучающая глупая тревога, она постоянно вспоминает тот день, когда открыли контейнер и с ужасом представляет, что там стоит её машина. Её Выигрыш. Этот ужас с заходящим солнцем на мгновение сковывает её, и она представляет, что до сих пор ездила бы на этой машине. Работала бы в этой школе и каждый раз посещая магазин, думала - хватит ли денег на месяц и у кого можно ещё перезанять.
Но она всегда громко говорит сама себе, немного наклонив голову и прижимая к вискам указательный и средний пальцы обеих рук:
- Всё хорошо! Всё хорошо! Всё позади! Я получила свой самый настоящий жизненный выигрыш! Всё хорошо!