Глава 277
Корабль уносил меня к берегам Испании, я смотрел на волны и горевал, что не уберёг Портоса, и что, вероятнее всего, мне никогда не доведётся увидеть моих оставшихся друзей, д’Артаньяна и Атоса. Но я ошибался. Я встретил их, и поэтому знаю, что происходило в это самое время с ними. Вернусь поэтому к рассказу о д’Артаньяне. Эта часть моего повествования особенно мила моему сердцу. Благодарю тебя, Господи, за то, что произошло тогда, и о чём я собираюсь написать теперь же, здесь и сейчас!
Д’Артаньян рассудил, что вне зависимости от того, получил ли он отставку или отпуск, он на некоторое время не на службе, а предоставлен самому себе. Именно это ему и требовалось, чтобы немедленно поспешить на помощь мне и Портосу, поэтому не мешкая поспешил возвратиться в Бель-Иль.
Блокада острова уже была снята, так что он легко перебрался на него на нанятой им шлюпке и решил просто побродить по людным местам, прислушиваясь к разговорам прохожих.
Вскоре он узнал о необычайном событии, которое состояло в том, что два каких-то дворянина в сопровождении нескольких бретонцев спрятались в пещере Локмария. Их обнаружил отряд гвардейцев, после чего они оказали яростное сопротивление, уничтожив десять гвардейцев из шестнадцати. Когда же к гвардейцам пришла подмога численностью в несколько десятков солдат, беглецы пробрались по пещере к берегу моря. Отряд гвардейцев попытался догнать беглецов, следуя за ними по проходу пещеры, однако беглецы устроили взрыв, в котором погибли многие гвардейцы, а также, судя по всему, и сами беглецы.
Д’Артаньян понял, что подобное событие не обошлось без нас, меня и Портоса. Он немедленно отправился к указанной пещере и провел собственное расследование. Разумеется, о результатах его расследования я узнал намного позднее, но пишу здесь об этом в угоду целостности повествования.
Трупы гвардейцев уже были вынесены и захоронены, всё же остальное осталось без изменений. Наводить порядок там было некому, да и незачем.
«Вот здесь они зашли в пещеру, — говорил себе д’Артаньян. — Понимаю! Они, по всей видимости спрятали здесь баркас. Весьма удобное место. Затащили его, по всей видимости, по верху, и также собирались спустить к морю, но что-то помешало им это сделать. По всей видимости, явились эти шестнадцать гвардейцев, десять из которых не вышли из этой пещеры».
Разглядывая внимательно все следы происшествия, д’Артаньян живо представил себе картину нашего сражения почти также отчетливо, как если бы был свидетелем или участником этой битвы. Пройдя по пещере до того места, где Портос обрушил её с помощью бочонка с порохом, он понял, что дальше ходу нет. Тогда он вернулся тем же путем, что пришел, прошел над пещерой верхом и спустился к морю там, где пещера выходила к берегу.
Здесь он увидел следы чудовищных разрушений. У самого берега лежал огромный валун, который скатился из выхода пещеры. Какая-то неведомая сила выворотила его.
Д’Артаньян поднялся к самому выходу пещеры, который был завален камнем ещё больших размеров. Он даже не стал пытаться его подвинуть, это было не в человеческих силах.
«Выход из пещеры закрыт! — продолжал рассуждать д’Артаньян. — Значит, мои друзья либо похоронены заживо внутри этой проклятой пещеры, либо они по счастью успели выбежать из неё прежде, чем этот огромный камень запечатал её навсегда».
Второй вариант исхода показался ему маловероятным. К тому же, если даже мы, как он думал, оба успели выскочить из пещеры, и даже сели на баркас и успели отчалить, это не могло бы гарантировать нам свободу. Королевские корабли, напичканные шпионами Кольбера, патрулировали эти воды даже сейчас. Во время этих необычных событий нечего было и надеяться ускользнуть от них. Поскольку нас, как он выяснил, ещё не поймали, он решил, что, скорее всего, мы остались погребены в этой пещере. К тому же что-то подобное рассказывали ему и жители города-крепости.
Д’Артаньян подошел ближе к камню, который он уже почти с полной уверенностью считал нашей с Портосом общей могильной плитой.
В ярости он стал пинать камень ногами, толкать и тянуть руками. Казалось, что на этом камне он хотел выместить всё своё отчаяние. Действительно, ведь этот камень, так несвоевременно скатившийся с крутого берега, помешал, по его мнению, нам обоим если и не спастись, то, по крайней мере, продолжить борьбу за свою жизнь.
— Чёрт бы тебя побрал, проклятый тупой холодный булыжник, убийца моих друзей! — воскликнул д’Артаньян. — Я взорву тебя, но доберусь до останков милых Портоса и Арамиса! Я похороню их с почестью. Берегись же, ненавистная каменюка! Я уничтожу тебя, дай только срок!
Шум океана перекрывал его крик, но д’Артаньян, который в молодости не сдерживал своего гнева, а с годами стал постепенно привыкать все сильней и сильней подавлять свои чувства и не проявлять их на людях, решился дать выход всему тому гневу, всей ненависти к несправедливости этого мира, которая накопилась в нем за последние тридцать пять лет.
Неожиданно его голос осип, в горле запершило, он понял, что практически сорвал свой голос. Он закрыл лицо руками и замолчал. Вдруг он услышал какой-то звук. Это был ритмичный стук, который исходил из булыжника, которому капитан адресовал свои проклятья.
Не веря своим ушам, д’Артаньян подбежал к камню и прижал к нему ухо. Так и есть! По камню кто-то стучал изнутри другим камнем.
— Портос! Арамис! Это вы? Вы живы? — закричал осипшим голосом д’Артаньян, не обращая внимания на слезы, которые текли из его глаз, оставляя на запылившихся щеках темные дорожки влажной грязи.
Не помня себя, он выхватил из сапога свой кинжал, стал рыть им землю, яростно разгребать её руками и отбрасывать прочь камни, песок, землю и корни.
— Я схожу с ума! — внезапно подумал он. — Я брежу. Мне пригрезилось невероятное.
Оглядевшись вокруг, он поднял с земли увесистый булыжник, подошел с ним к проклятому камню, закрывавшему пещеру, и принялся стучать по нему: два удара, пауза, три удара, пауза, снова два удара. Затем он снова приложил ухо к камню.
В ответ он услышал стук в таком же точно порядке: два удара, пауза, три удара, пуаза и снова два удара.
— Это Портос! — закричал д’Артаньян в исступлении, несмотря на сорванный голос. — Чёрт побери, Портос и Арамис! Это наш фирменный стук на все случаи жизни, условный знак четвёрки отважных мушкетёров! Они живы! Тысяча чертей, живы, хотя бы один из них!
И д’Артаньян принялся разрывать землю слева от камня ещё яростнее, чем до этого.
К ночи его усилия были вознаграждены, он смог просунуть в пещеру руку.
— Портос! Арамис! — прохрипел он в отверстие.
— Д’Артаньян, — донеслось из пещеры.
Руку капитана схватила такая знакомая, и такая чужая рука. Это была, несомненно, ладонь Портоса, огромная пятерня с длинными пальцами, но, боже мой, какая худая была эта рука! Одна кожа и кости!
— Вы живы, Портос… — без сил проговорил д’Артаньян.
— Давно бы сдох, если бы не глоток воздуха из небольшой щели, если бы не несколько глотков воды из этого родника! – ответил слабый голос, но это был голос Портоса. — Но, знаете ли, д’Артаньян, я не смог питаться акридами. Я, по-видимому, не святой. Я скорее умру от голода, чем буду есть пауков.
— Портос! Акриды – это не пауки, а кузнечики, — рассмеялся сквозь слёзы д’Артаньян. В этот миг он был счастлив.
Ах, если бы и я в тот миг знал, что Портос был спасён, как счастливо билось бы тогда моё сердце, как разгладились бы морщины моего лица, как пела бы моя душа! Но я в ту пору не знал ничего об этом счастливом спасении Портоса. Но и сейчас я благодарю Господа за эту милость! Я – не убийца Портоса! Как отрадно думать об этом!
(Продолжение следует)