Глава 276
Д’Артаньян мчался в Лувр словно вихрь на своём коне, но всё же он был достаточно опытным наездником, чтобы не загнать бедное животное, разумно выбрав темп и время от времени предоставляя коню необходимый отдых.
Ему некуда было спешить, за ним едва ли кто-нибудь гнался, поэтому он, согласно поговорке, «поспешал медленно», то есть не терял времени даром, но и не собирался переусердствовать в этой спешке.
Наконец, он добрался до Парижа, прибыл в Лувр и тотчас в дорожной одежде явился к Королю.
— Ваше Величество, вы послали за мной, и я у ваших ног! — проговорил д’Артаньян и склонился к руке Короля. — Я в восторге, что понадобился вам, но скоблю, что не успел довести до конца порученную мне миссию.
— Сударь, — спросил Король, — с какой целью, по-вашему, я вас отправил на Бель-Иль, снабдив самыми высокими полномочиями?
— Ваше Величество, я ничего об этом не знаю, поскольку мои полномочия на деле оказались ограничены со всех сторон, — ответил д’Артаньян таким покорным тоном, что в них не прозвучало ни капли гордости или обиды. — Бесконечное число младших офицеров, которые и без этих высоких полномочий должны были бы подчиняться мне в соответствии с моим званием, оказались наделены более высокими полномочиями, достаточными, чтобы не позволить мне сделать хоть что-то для того, чтобы выполнить порученную мне Вашим Величеством миссию. Полагаю, эта камарилья мелких офицеров с крупными полномочиями лучше меня была осведомлена о целях моей поездки и о способах достижения поставленной задачи. Я не мог выполнять обязанности начальника экспедиции, поскольку не являлся таковым. От меня в этой экспедиции не был ни пользы, не украшения. Но поскольку господин Жёдоли сообщил мне, что я немедленно должен предстать перед Вашим Величеством, предоставив дальнейшее руководство операцией ему, я, капитан Ваших мушкетёров, был вынужден поспешить выполнить это распоряжение лейтенанта гвардейцев.
— Капитан, если бы вы действовали в соответствии с поставленной перед вами задачей, вашим действиям не мешали бы никакие полномочия, предоставленные этим офицерам, — возразил Король. — Я имел основание не доверять вам, и лишь поэтому я окружил вас людьми, которые должны были бы предостеречь вас от неверных поступков, только и всего.
— И эти люди сообщили мне, что они лучше меня выполнят поставленную передо мной задачу, — ответил д’Артаньян. — Что ж, в таком случае мятежники схвачены и менее чем через сутки предстанут перед Вашим Величеством для того, чтобы узнать о своей дальнейшей судьбе.
— Что вы имели в виду, капитан? — спросил Король. — У вас есть сведения, что мятежники арестованы?
— Разумеется, Ваше Величество! — воскликнул д’Артаньян. — Поскольку я совершенно точно рассчитал, что мне для ареста мятежников остался один единственный день, и я бы успешно завершил эту миссию, поскольку мы уже почти договорились об их капитуляции, и поскольку лейтенант Жёдоли рассудил, что я действую, вероятно, слишком медленно, из этого я вывожу единственно возможное заключение о том, что сам лейтенант Жёдоли арестует мятежников за меньший срок, то есть, как минимум, за половину суток, за двенадцать ближайших ко времени моего отстранения от дела часов. Итак, поскольку двенадцатичасовой срок уже прошёл, я просто убеждён, что мятежники схвачены и их везут, связанных и безоружных, под надёжным конвоем в Париж, в Лувр, или, быть может, в Бастилию. Допустив что-либо иное, я позволил бы себе усомниться в правильности принятого лейтенантом Жёдоли решения. Но я ни в коей мере не собираюсь ставить под сомнения его решительность, компетентность и стратегический и тактический талант. Ведь ему сам господин Кольбер доверяет гораздо больше, чем мне! Итак, мятежников скоро привезут, связанных и поверженных.
— Вы позволяете себе шутить, господин капитан, — холодно ответил Король. — Быть может, вы метите на должность королевского шута? Эта должность после господина Шико, шута моего деда, кажется, свободна!
— Должность шута меня не слишком привлекает, Ваше Величество, — возразил д’Артаньян. — Но как знать? Если господин Кольбер выдаёт шутам конверты с приказами об отъёме ими полномочий маршалов и генералов, то, быть может, лучше быть шутом, чем маршалом?
— О разумности поступков господина Кольбера будем судить по результатам экспедиции, — холодно ответил Король. — Вам было велено арестовать двух мятежников и принять крепость Бель-Иль под мою руку. Выполнили ли вы поставленные задачи, господин д’Артаньян?
— Я уже имел честь доложить, что как только я приступил к выполнению этих задач, меня лишили полномочий, — ответил д’Артаньян.
— Если вас лишили полномочий, следовательно, у людей Кольбера были основания сомневаться в вашей целеустремлённости при выполнении вашей миссии, — возразил Король. — В чём состояла ваша вина, заставившая их прибегнуть к этой мере?
— Об этом лучше спросить самого лейтенанта Жёдоли, Ваше Величество, — ответил капитан. — Я пытался выполнить их в той последовательности, в которой они были поставлены. Если бы мне не помешали, я бы выполнил их в точности.
— В самом деле? — удивился Король.
— Это очень трудно доказать теперь, когда мне помешали, но ещё труднее это опровергнуть, Ваше Величество, — смиренно ответил д’Артаньян.
— Ваши действия ничуть не способствовали достижению этих целей, — возразил Король, хотя уже менее самоуверенно.
— Чтобы принять крепость, подаренную вам, Ваше Величество, под вашу руку, наиболее действенными мерами были переговоры. Я пытался объяснить главным офицерам этой крепости, что она принадлежит вам, Ваше Величество, вследствие чего они просто обязаны были передать её мне, — ответил капитан с поклоном.
— Переговоры шли успешно? — спросил Король.
— Настолько успешно, что со стороны крепости не было сделано не единого выстрела, Ваше Величество, — ответил д’Артаньян. — Во всяком случае до тех пор, пока я оставался на расстоянии, с которого я бы услышал пушечные выстрелы.
— В это также трудно поверить, — сказал Король. — Но, действительно, как вы точно отметили, это трудно доказать, но ещё труднее опровергнуть. Но как вам удалось убедить мятежников сдаться?
— Я убедил мятежников, что наши силы многократно превышают их силы, и что солдаты и офицеры крепости не станут воевать против войск Короля Франции, — ответил д’Артаньян. — Любой из этих аргументов чрезвычайно убедителен, а соединённые вместе они несокрушимы, Ваше Величество. Я ожидал сдачи крепости без боя через сутки, и убеждён, что так оно и было бы, если бы мне не помешал господин Жёдоли с его пронумерованными конвертами, из которых он, словно фокусник, извлекал бумаги, лишающие меня полномочий и всякой возможности хоть как-то действовать.
— Что послужило причиной вмешательства Жёдоли? — поинтересовался Король.
— Я сообщил мятежникам свои требования, предоставил время на раздумье и намеревался пригласить этих офицеров на корабль для того, чтобы услышать их ответ. — продолжал д’Артаньян с энтузиазмом. — Мне не позволили это сделать. Я не вдавался в причины. Я подчиняюсь приказам Короля, устным или письменным.
— То, что вы рассказываете, звучит неплохо, господин капитан, но эти люди ни за что не сдались бы! — возразил Король.
— Это мнение господина Кольбера, — уточнил д’Артаньян. — Если он лучше меня понимает стратегию и тактику ведения боя, и к тому же лучше меня знает этих людей, в этом случае кампанию лучше было бы проводить ему. Однако, я смею утверждать, что вероятно, мог бы найти аргументы, чтобы убедить этих людей принять мои условия. Поэтому я не могу утверждать, что мои первые шаги были бессмысленными, Ваше Величество. Если бы они увенчались успехом, все поставленные вами задачи были бы уже решены.
— Что, если вы ошибаетесь, капитан? — спросил Король. — Что, если бы они отказались сдаться?
— Я обращаю внимание Вашего Величества на тот факт, что для ответа я намеревался пригласить двух старших офицеров на флагманский корабль. — проговорил д’Артаньян. — Если бы мятежники отказались сдаться, я арестовал бы их там же, на флагманском корабле, после чего крепость осталась бы без командиров и подчинилась бы законным требованиям Вашего Величества. После этого я принял бы крепость Бель-Иль под вашу руку, и доставил вам названных вами мятежников, то есть выполнил бы все ваши приказы, не пролив ни единой капли крови. Крови ваших подданных, Ваше Величество.
— Вы утверждаете, что вы привезли бы ко мне ваших двоих друзей? — с недоверием проговорил Король.
Король сделал ударение на слове «друзей», так, что д’Артаньян вздрогнул.
«Так вот в чём дело! — подумал он. — Кольбер проведал, что Арамис и Портос – мои друзья, и догадался, что я могу попытаться их выручить! Из этого проистекает его недоверие ко мне, и он заразил этим недоверием Короля! Что ж, они не так сильно ошибаются на мой счёт, но я сделал бы всё так аккуратно, что меня ни в чём нельзя было бы заподозрить. Именно поэтому мне и не позволили действовать! Но зачем тогда, чёрт подери, мне изначально было поручено это дело? Чтобы доказать мою виновность? Вся это миссия была просто ловушкой для меня, и не более того? Они и не надеялись арестовать моих друзей моими руками, они хотели получить доказательства моего соучастия в этом деле! Даже Кольбер, который не знает о сути заговора, из кожи лезет вон, чтобы повергнуть меня. Он до сих пор не простил мне, что должность капитана королевских мушкетёров досталась мне, а не его родственнику! Какая низкая мстительная душонка!»
— Разве тот факт, что вы поручили мне эту миссию, не доказывает, что вы верили, что я её исполню? — спросил д’Артаньян. — Я расцениваю это только так. Я не могу доказать вам, что я поступил бы именно так, как говорю, но господин Кольбер не сможет доказать, что я не поступил бы так! Следует ли подозревать в измене человека, который за тридцать пять лет безупречной службы ни разу не дал повода усомниться в его верности!
— Мне не в чем вас упрекнуть, капитан, — ответил Король. — Но это дела прошлые. А что будет в будущем, покажет только будущее. Если вы продолжаете называть своими друзьями заговорщиков, которые покусились на мою свободу, на мою власть и даже, вполне вероятно, могли бы покуситься и на мою жизнь, если этих негодяев вы по-прежнему считаете своими друзьями, вы заслуживаете такой же кары, как и они.
— Ваше Величество упускает из виду тот факт, что я действовал вопреки их планам и единолично сорвал их, — спокойно возразил д’Артаньян.
— Я это не упускаю из виду, — возразил Король. — Именно по этой причине вам был дан шанс доказать свою верность или же проявить себя как изменник. Что же вы выбрали?
— Вне зависимости от того, что я выбрал, шпионы господина Кольбера поспешили, поскольку они не успели получить ни доказательств моей верности, ли доказательств моей измены, — ответил капитан. — И всё же, если действительно господин Кольбер и посланные им шпионы служат Вашему Величеству намного лучше, чем я, тогда мы с Вашим Величеством очень скоро сможем в этом убедиться. В ближайшие двенадцать часов они явятся доложить, что ими взята крепость Бель-Иль под руку Вашего Величества, что мятежники схвачены. Впрочем, даже и в этом случае стоит учесть цену такой победы. Если в результате сражений крепость разрушена до оснований, ваше крепость, Ваше Величество, если эта ваша крепость превращена в руины, и если назавтра англичанам придет в голову захватить Бель-Иль, они сделают это без единого выстрела. Люди господина Кольбера в таком случае уничтожили жемчужину среди пограничных крепостей, лучший из морских форпостов, важнейшую с точки зрения безопасности государства крепость, которая принадлежала вам, Ваше Величество. Конечно, в этом случае они заслужили награду. Я же виновен за попытку сохранить эту необходимейшую Франции крепость в её первозданном виде. И при этом всё, чего я хотел, это сутки на размышление, после чего мятежники сдались бы без боя. В это трудно поверить, но это невозможно опровергнуть.
Король побледнел.
— Если крепость пришлось разрушить, то её отстроят заново, для меня более важным было другое, — проговорил Король ледяным голосом.
— Для Вашего Величества гораздо важнее было захватить двух мятежников, епископа ваннского и барона дю Валона, я помню об этом. Я рассказал вам, как я собирался выполнить этот приказ, но мне не позволили это сделать, — почти бесстрастно сказал капитан. — Люди господина Кольбера имели лучший план, и им никто уже не мешал его реализовать. Что ж, как я уже сказал, в ближайшие двенадцать часов в таком случае они будут доставлены в Париж, связанными или убитыми.
Король вонзил ногти в подлокотники своего кресла так сильно, что кончики его пальцев побелели.
— Именно так, их доставят живых или мертвых, — отчеканил он.
— Живыми их не доставят, — твердо ответил д’Артаньян. — Эти люди могли бы при определенных обстоятельствах сложить оружие передо мной и сдаться мне. Но в мире больше нет ни одного человека, который мог бы взять в плен этих людей.
«Я чуть было не сказал, что они могли бы сдаться графу де Ла Фер! — с ужасом подумал д’Артаньян. — Слава Богу, я вовремя опомнился. Было бы непростительной глупостью ввязать в это дело ещё и его!»
— Значит, их доставят ко мне мертвыми, — упрямо сказал Король. — И это меня вполне устроит, поскольку если бы их доставили живыми, то лишь для того, чтобы их повесить.
— Господин епископ ваннский даже мёртвый сумеет ускользнуть от кого угодно. — уверенно ответил капитан мушкетеров. — Что же касается барона дю Валона, то даже совершенно без оружия он уложит три десятка гвардейцев, прежде чем они одержат над ним верх. А со шпагой в руке или любым твердым и достаточно тяжелым оружием или хотя бы на крайний случай с оглоблей он уложит и сорок человек, не моргнув глазом.
— Если потребуется, я отправлю туда несколько сотен, несколько тысяч человек, но эти люди будут схвачены или убиты, — воскликнул Король, и в его голосе не было той уверенности, которая звучала в голосе капитана.
— Вы сказали мне, Ваше Величество, что если я привезу вам указанных мятежников, то получу маршальский жезл, — усмехнулся д’Артаньян. — Полагаю, для господина Кольбера уже заготовлен жезл маршала Франции? Боюсь, этому жезлу предстоит пылиться много десятков лет, прежде чем он будет вручен этому человеку. Во всяком случае не за подобную победу.
— Довольно, капитан! — воскликнул Король, чувствуя, что ничего не может возразить д’Артаньяну. — Вы меня утомляете!
— Эту проблему легко исправить, Ваше Величество, — ответил капитан. — Либо дайте мне отпуск, в этом случае не только я отдохну от службы, но и вы отдохнёте от меня. Либо дайте мне отставку, тогда наш взаимный отдых продлится намного дольше.
— Ступайте, — сказал Король.
— В отпуск или в отставку? — спросил д’Артаньян.
— Ожидайте, — махнул рукой Людовик. — Вам сообщат моё решение.
Д’Артаньян низко поклонился и вышел из кабинета Короля.
— Если я понадоблюсь Его Величеству, Юбер, я у себя, — сказал он секретарю Короля.
Затем он покинул королевские покои в неизвестном направлении.
— У себя – это где? — запоздало спросил Юбер. — В казарме или на квартире?
Но он не получил ответа, поскольку д’Артаньян уже ушёл.
(Продолжение следует)