Любое серьезное литературное течение остро нуждается в своем теоретике.
Корнелий Зелинский — один из основателей (совместно с И. Л. Сельвинским), главный теоретик и литературный критик группы конструктивистов (ЛЦК), в которую входили также Б. Агапов, В. Инбер, И. А. Аксенов, Е. Габрилович, В. Луговской, Э. Багрицкий, Н. Панов (Дир Туманный), А. Квятковский.
В статьях «Конструктивизм и поэзия», «Госплан литературы», «Конструктивизм и социализм», в книге «Поэзия как смысл» и других работах 1924—1929 годов К. Зелинский сформулировал принципы и развил теоретические основы литературного конструктивизма.
С одной стороны, пространные философские, логические, стилистические, и тем более технические рассуждения в статьях Корнелия Зелинского могут легко оттолкнуть от этого литературного течения неподготовленного читателя. С другой стороны, именно у критика Зелинского, представляющего третье крыло течения (поэзия, проза, критика) мы находим наиболее внятную и развернутую постановку вопроса о том, что же такое конструктивизм, который «как флаг маячил над многими крепостями», которые ко времени создания ЛЦК безвозвратно пали.
Главная опасность при оценке конструктивизма как литературного течения отступиться на самом его названии, и за этим скучным, эмоционально безвкусным названием правильно увидеть возможности и перспективы.
Каждого могут напугать или по крайней мере вогнать в скуку, такие определения Зелинского «Конструктивизм — организационно-рационалистическое течение в литературе», «Конструктивизм родился грузчиком», «Конструктивизм, вырастающий из технического прогресса, имеет ограниченный круг действия. Он ограничивается диалектикой истории».
Но главное, «Русский конструктивизм, в известном смысле, является продолжением традиций культуры Пушкина и Гоголя, Толстого и Некрасова, традиций Белинского, Герцена и Чернышевского. Конструктивизм в формально-литературном смысле отталкивается от футуризма, являясь, во-первых, реакцией против «разрушительных», «заумных» футуристических традиций и. во –вторых, дальнейшим развитием стиховой формы периода Блок – Маяковский, и в отличие от футуризма берет классиков снова на борт советской современности».
Корнелий Люцианович Зелинский — советский литературовед, литературный критик родился 6 [18] января 1896 в Москве.
В 1915 году окончил 6-ю московскую гимназию. В том же году поступил в Московский университет на философское отделение историко-филологического факультета, где учился у таких известных философов как Г. Г. Шпет и И. А. Ильин, и которое успешно окончил в 1918 году.
По окончании университета отправился к отцу в Кронштадт, где начал редактировать и печататься в газете «Кронштадтские известия».
В 1919—1920 годах работал на Украине, в Киеве, затем в Харькове как военный корреспондент (преимущественно на Южном фронте), в газетах РОСТА (Российское телеграфное агентство), (УКРОСТА) вместе с поэтом-акмеистом Владимиром Нарбутом. О нём Зелинский написал в своих воспоминаниях, изданных в год реабилитации Нарбута (1959).
Некоторые исследователи полагают, что именно в это время состоялся дебют Зелинского как литературного критика в литературно-художественной газете «Новый мир», которую редактировал Нарбут, впоследствии репрессированный и расстрелянный в 1938 году. По окончании гражданской войны работал в Совнаркоме УССР в качестве редактора секретно-информационного отдела, а затем секретаря Малого Совнаркома УССР. Спустя два года переехал в Москву (1923), где принимал деятельное участие в литературной жизни как критик.
В круг его знакомых входили В. Маяковский, Вс. Иванов, Л. Леонов, С. Есенин, И. Сельвинский.
Работал корреспондентом «Известий» в Париже, литературным помощником посла СССР Х. Раковского (1926). Член СП СССР (1934).
Зелинский — один из авторов книги «Канал имени Сталина» (1934).
Начиная с этого времени, в течение двадцати лет (1934—1955) он устранился от активного участия в литературной деятельности, не выпуская книг и ограничиваясь лишь рецензиями и небольшими статьями в периодике.
В период 1948—1969 годов (с перерывами) К. Л. Зелинский — старший научный сотрудник института мировой литературы им. А. М. Горького.
Доктор филологических наук (1964).
Зелинскому принадлежат критические обзоры и статьи по общим вопросам советского литературоведения и эстетики («О лирике», 1946; «Камо грядеши», 1960; «Парадокс о критике (К спорам о жанре)», 1961; «Литература и человек будущего», 1962).
До своих последних дней (Корнелий Зелинский ушел из жизни 25 февраля 1970) критик входил в состав редколлегии журнала «Вопросы литературы» (1957—1970).
Василий Розанов писал: «Лучшее в моей литературной деятельности — что десять человек кормились около нее. Это определенное и твердое. А мысли? Что-же такое мысли... Мысли бывают разные».
Писатель всегда недоволен, преимущественно тем, что о нем мало пишут или не пишут вовсе.
В чем проявляется недовольство критика?
Редакции «толстых» журналов превосходно знакомы с этими аборигенами обширной литературной планеты.
«О, как он знает все зевсовы и мышиные бури, проносящиеся в этом сложном литературном мире, среди «морей неизвестности» и вулканов, не то потухших, не то действующих. «Небрежным и даже чуть усталым жестом знатока он, этот специалист оценщик литературной продукции, снимает книжку с полки и, вдохнув с наслаждением запах свежей типографской краски от только что отпечатанной книги, говорит: — Ага, уже вышла? А я видел только контрольный экземпляр. Пожалуй, могу вам изготовить рецензийку строк на полтораста. Мы ловим это «пожалуй» почти с искательным выражением. Ну, конечно же, любому журналу нужны хорошие рецензии и статьи. Мы радуемся предложению. Мы поощряем. Мы говорим, что заплатим дороже, чем у других. Мы морально стремимся возвысить рецензента в его собственных глазах. Мы указываем на благородную задачу писать рецензии: мал золотник, да дорог. Скромность малой формы — это почти «одеяние духовного брака». Мы говорим, что рецензия, критическая миниатюра выше большой статьи. Мы бы хотели, чтобы он нам писал и писал рецензии. И он пишет и пишет. Его жизнь проходит в том, что, валяясь на диване, он читает книжки с крупным синим штампом на титульном листе: «На отзыв». Потом он пишет. Строк сто или двести. Условные рефлексы, рецензентские навыки входят в его руку. Он начинает: «Перед нами... автор хотел, но...» — и кончает: «Книгу можно...» или: «Книгу нельзя...» Эти миниатюры начинают кормить критиков, делают его членом Горкома писателей, дают ему жилплощадь и материальную базу для ребенка. Редакции работают, как помпы. Они просят еще и еще. И вот человек уже в колесе профессионализма — узкого и душного, почти отброшенный к борту жизни».
Приведенные выше строки Корнелия Зелинского натуралистичны, это — не только гипсовый слепок его критической карьеры, но и полноценная творческая характеристика. Судите сами:
«Книгу можно».
В предвоенные годы Зелинский содействовал изданию посмертного сборника новелл А. С. Грина, для которого написал предисловие. Выражение «Гринландия», впервые там появившееся, используется до сих пор.
«Книгу нельзя».
В 1940 году в числе других рецензентов Зелинский подготовил для издательства Гослитиздат критический отзыв на предложенную М. Цветаевой к изданию книгу её стихов, большей части написанных в эмиграции, охарактеризовав её как «формализм». Книга не была напечатана, что разрушило надежды Цветаевой начать полноценно печататься после её возвращения в СССР.
«Книгу можно».
Благодаря многолетним усилиям Зелинского и его неоднократным обращениям к видным литературным функционерам (А. Фадееву, К. Федину, М. Шолохову, Н. Тихонову) и другим влиятельным советским писателям, а также в отдел культуры ЦК КПСС был снят двадцатилетний (с 1934 года) и крайне редко нарушавшийся фактический запрет на публикацию книг Сергея Есенина. В 1953 году стихи поэта были изданы в Малой серии библиотеки поэта, с 1955 года большими тиражами, с переизданиями — двухтомник (совместно с П. И. Чагиным). В 1961 году было издано пятитомное собрание сочинений поэта (тираж 500 000!) со вступительной статьёй К. Зелинского. Под его руководством и деятельном участии было начато научное изучение и обобщение творчества поэта.
«Книгу нельзя».
Зелинский участвовал в организованной в государственных масштабах идеологической кампании по осуждению лауреата Нобелевской премии Бориса Пастернака, выступив с пространной и резко критической речью на известном заседании Союза писателей 31 октября 1958 года.
«Книгу можно».
В 1968 году в личном письме Константину Федину 12 марта 1968 года Зелинский поддержал открытое письмо А. И. Солженицына съезду писателей об отмене цензуры. Переписка с Солженицыным, в частности, его высокая оценка идей и творчества последнего, привела в итоге к фактическому запрету на выезд из СССР и увольнению с работы в ИМЛИ им. А. М. Горького.
Вопрос тов. Зелинскому на диспуте о «Госплане литературы»:
— Почему у вас стоят знаки «корня» после стихов?
Зелинский:
— Почему не может быть зрительной метафоры? В данном случае знак радикала и есть эта зрительная метафора. Корень в авторской ремарке расшифровывает смысловое задание, извлекает конструктивно организационный смысл из каждого произведения. Корень — как оперение стрелы, как винтовой нарез пуле — дает стиху нужное направление.