Кто-то очень метко сказал о ней: «Я знаю сотни случаев, когда актеры после сыгранной роли наутро просыпались знаменитыми. Но, пожалуй, не знаю больше ни одного, когда такую известность приносила эпизодическая роль без слов». И действительно, Элеонора Шашкова на сцене родного театра им. Вахтангова создала галерею прекрасных женских образов. А всенародно прославилась как «жена полковника Исаева - Штирлица».
Вот такую заметку, написанную блогером под ничего не значащим ником, я прочитал в интернете и решил поделиться её со своими читателями.
***
...Мы встретились в кафе недалеко от ее дома. От первого же вопроса, как ей удалось пройти такой тернистый путь и не разочароваться в профессии, Элеонора Петровна «ушла» элегантно: «Все-таки я невероятно счастливая артистка! Кто бы меня знал, если бы я не снялась в тех же «17 мгновениях весны»? Не было бы «Линии жизни» на ТВ, такого журналистского ажиотажа накануне юбилеев. Заслуженным артисткам такое внимание «не положено». А так меня все знают. Одна съемка и – моя жизнь перевернулась! Выходит, она мне удалась»
В день рождения Элеоноры Шашковой (24 декабря 1937 г.) предлагаю ее большое интервью. Фотографии из личного архива актрисы.
Папа, Лемешев и «проеденный» аккордеон
- Элеонора Петровна, ваш отец хотел, чтобы вы стали учительницей, мама – видела вас врачом. Откуда вдруг у вас такое безумное желание стать актрисой?
- Не «вдруг» - я хотела этого всегда! Мой отец – военный, прошел всю Великую Отечественную, и потом всю жизнь мы мотались с ним по пограничным гарнизонам. Жили в Тбилиси, Баку, Кишиневе, Симферополе… Но я с детства занималась в драматических кружках, пела, училась в музыкальной школе по классу аккордеона. Помню, смотрела фильмы с любимыми артистами, переживала за героинь и думала: «А я смогла бы тоже так сыграть... А может быть, и лучше!»
Но все было не так просто. Когда папа узнал, что я собралась в Москву – поступать в Щукинское училище, он порвал билет и спрятал мою обувь. Папа был ярый противник моего поступления в театральный.
- Аргумент «классический» - «несерьезная профессия»?
- Естественно - бл… жизнь! Он увез меня на Курилы – на остров Кунашир, надеялся, что передумаю. Но бесполезно. Был крупный семейный скандал, но меня уже было не удержать. Это был 1959 год.
- В Москву, на сцену… Не было страшно?
- Я вообще ничего не боялась с детства. Дружила с одними мальчишками - у нас во дворе не было девочек. Наравне играла во все мальчишечьи игры, поэтому росла абсолютно бесстрашная – я не боялась высоты, не боялась нырять в воду… К тому же воспитывалась на подвигах героев-комсомольцев - Зои Космодемьянской, Гули Королевой, чья храбрость и мужество были для многих предметом восхищения.
- Как получилось, что перед экзаменом в Щуке вы, что называется, «ошиблись дверью»?
- Да я не знала, что на первом этаже Щукинского училища - оперная студия. Пришла, декорации стоят, кто-то что-то поет. Говорю самому представительному мужчине: «Прослушайте меня, пожалуйста». Оказалось, это знаменитый оперный певец Сергей Яковлевич Лемешев! Я-то его видела только в «Музыкальной истории». А здесь он уже был в возрасте, и я его не узнала. «Хорошо, - сказал он, - идите на сцену. Послушаем». Спела «Вдоль по Питерской», он покачал головой: «Это наивно… Но из вас может получиться неплохая драматическая актриса. Может, вам надо этажом выше – там поступают в театральное». Оказалось, я просто ошиблась этажом. Поднялась на второй этаж и поступила.
- Расскажите историю, как вы со своей однокурсницей Людмилой Чурсиной «проели» аккордеон.
- Аккордеон действительно был уникальный. Папа заказывал его для меня из Германии, я не расставалась с ним никогда. Играла очень неплохо. Но, проступая в театральное училище, сделала ошибку – не сказала преподавателям, что владею инструментом. В результате он долго пролежал на складе и рассохся... Пришлось продать, а на вырученные 200 рублей мы с Людочкой купили еды.
- Так тяжко было?
- Конечно, трудно. Поначалу снимали скромную комнатку на двоих – чтобы ее оплачивать вставали в шесть утра и мыли полы в аудиториях. Голодно – мы ели только бублики, иногда печеньице, пили чай и кефир. В училище в буфете брали какой-нибудь винегрет…
В это время нам помогали выживать и духовно и материально наш худрук Леонид Моисеевич Шихматов и педагог Вера Константиновна Львова. Но все равно жили мы весело – мечтами, надеждами!
- Мечтали сниматься в кино?
- О чем вы говорите?! Наш ректор Борис Евгеньевич Захава ежедневно встречал нас, студенток, у входа в училище и требовал немедленно смыть туш с ресниц, лак с ногтей. Мы должны были быть все умытые, целомудренные, совестливые. Так и было тогда. Было жестко и в отношении кино – нам категорически запрещалось сниматься. Именно за «кино» были выгнаны из училища Никита Михалков, Таня Самойлова и многие другие будущие известные актеры.
Я тихо-тихо снялась в короткометражном фильме «Когда казаки плачут» по мотивам «Донских рассказов» Михаила Шолохова – у Евгения Моргунова. Но там у меня ни слова не было, только пару раз мой портрет показали – казачку с зачесанными назад русыми волосами… Нет, вообще я долго «не шла» в кино.
- Папа в конце концов смирился, что дочь - актриса?
- Мамы рано не стало… А папа потом жил в Москве, женился. Он приходил на мои спектакли в театр Вахтангова - «Золушка», где я играла Фею, «Конармия» по новеллам Бабеля (там я играла Настю)… И в конце концов папа сказал: «Я был не прав». Признал свою ошибку! Он гордился, что его дочка в таком театре работает.
- В 2023 году у вас красивая дата - 60 лет служения театру имени Вахтангова. Какое время было для вас самым золотым?
- Пожалуй, при Евгении Рубеновиче Симонове. В 1963 году он выпустил свой режиссерский дипломный спектакль «Вишневый сад», где я играла Раневскую. Именно за эту роль при просмотре на худсовете я была принята в театр. Понимаете, девушка, приехавшая из провинции, без знакомых, без блата… Но взяли - посчитали нужным.
В тот период я очень много играла. Например, Мамаеву в спектакле Александры Ремизовой «На всякого мудреца довольно простоты», маркизу Доримену - в комедии «Мещанин во дворянстве» в постановке Владимира Шлезингера, Александру в «Идиоте» А. Ремизовой… Это очень значительные роли. В «Живом трупе», когда Людмила Максакова заболела, сыграла Машу. Это был последний спектакль сезона, срочный ввод… До сих пор храню программку, на которой Рубен Николаевич написал: «Желаю вам такого же успеха во всей вашей творческой жизни в театре». И добавил устно: «Только надо похудеть».
- Разве вы…
- О! Я тогда была довольно пышненькая девушка. Так я за лето, как говорила замечательная Майя Плисецкая, «зашила рот», и сбросила сразу 20 килограммов. Была молодая, и это было легко. На открытии нового сезона меня многие не узнавали.
Кстати, сразу после этого и в кино пригласили: в 29 лет я сыграла Марию - жену советского разведчика Тульева в «Ошибке резидента».
- Которого блестяще сыграл Георгий Жженов… Почему вы именно его называете своим «крестным кино отцом»?
- Он меня очень поддержал во время проб в эту картину. Я же была совсем неопытная как киноактриса, от волнения зажалась. В театральном училище нам ставили голоса, учили доносить текст до зрителей через весь зал, без всяких микрофончиков. И на пробах я также начала говорить свой текст по театральному - громко, «внятно».
Режиссер Вениамин Давыдович Дорман, видимо, хотел уже отправить меня восвояси. Вдруг Жженов сказал: «Веня, дай мне ее на 15 минут». Прямо на студии Горького мы пошли в кафешку, сели за стол: «Ну расскажи про себя что-нибудь». Я стала рассказывать… Он говорит: «Ты слышишь себя?» «Слышу». «А чего ты орешь? Я тоже театральный актер… Над тобой висит микрофон, который даже шепот слышит. Поняла? Пошли». Один дубль сняли. «Достаточно». Жженов говорит Дорману: «Если эту актрису не утвердят, я на площадку не выйду». Повернулся, ушел… Вроде сказал полусерьезно-полушутя, а меня утвердили.
А какая личность мощная, какой актер! Когда шли съемки, я думала, что Георгию Степановичу лет 45, а оказалось, что – 58. Помню, в 1995-ом, когда он со своей женой Лидочкой и дочерью Юлечкой был у нас с мужем в гостях на Сухаревке, Георгий Степанович спросил: «Элка, придешь на мой юбилей?» Конечно, - говорю, - такая дата – 70-летие…» Он сказал: «Дура! Мне - 80!» Я быстренько стала отсчитывать… Не поверила - он всегда был в такой форме потрясающей.
- И при том, что отбыл немалый срок на Колыме – якобы за шпионаж…
- А эти люди невероятно закаленные возвращаются оттуда. Этому много примеров – Татьяна Окуневская, Зоя Федорова, Иннокентий Смоктуновский… Да много! Они имеют очень большую силу воли и жажду жизни.
Георгий Степанович мне часто рассказывал про свою отсидку тяжелейшую, работу на лесоповале, на руде. Когда ему исполнилось 90, они с женой пригласили меня в Дом кино на юбилей, я пришла со своим внуком Давидом. Там показывали третью серию фильма «Георгий Жженов. Русский крест» - документальной трилогии о его жизни. Я смотрела и больше всего опасалась реакции моего шестилетнего внука, ведь с экрана звучали крепкие непечатные выражения писателя Виктора Астафьева, с которым встречался Жженов. А внук после показа сказал: «Бабушка, у тебя есть фотография этого человека?» «Есть». «Подари мне!» «Зачем?» «Я хочу его запомнить на всю жизнь!» Настолько его потрясла личность Жженова, его воля, мощь, терпение, бесстрашие.
- Почему в заключительной серии «Резидента» («Конец операции «Резидент») нет вашей героини? Согласитесь, - нелогично.
- Более тридцати лет зрители задают мне этот вопрос. А причины не имеют никакого отношения к творчеству, они личные. Как раз в этот момент я встретила своего будущего второго супруга – режиссера и сценариста Валентина Селиванова (В. Селиванов снял, например, известный фильм "Большое космическое путешествие"). Вспыхнула любовь… Но кое-кому из клана режиссерского это не понравилось: «Как так? На нас внимание не обратила, а с этим – любовь?» И, конечно, нам начали мстить – «ставили палки в колеса» ему и мне. В том числе, не сняли меня в последней серии. Ведь действительно нелогично: резидент, наконец, возвращается на свою родину навсегда. А жены - нет. Моя героиня и в сценарии была, я уже и костюмы мерила. Не пригласили, и все.
- Как объяснили?
- Никак. А зачем? Я понимала все. Поверьте, я все «подводные камни» и "водовороты" знаю и в кино, и в театре. Просто никогда никому ничего не говорю.
- Вашим партнером в сериале «Тени исчезают в полдень» был Петр Вельяминов. У него похожая с Жженовым судьба: ни за что девять лет лагерей, Абакан, лесосплав…
- Мне повезло, что в трех знаковых фильмах моими партнерами были такие три потрясающих наших актера российских. В жилах Петра Вельяминова текла голубая дворянская кровь и человек он был безумной доброты и силы. Несмотря на то, что по фильму «Тени исчезают в полдень» моя героиня его предает и сбегает с «нашей с ним свадьбы», мы после этих съемок очень с Петром Сергеевичем подружились: ездили друг к другу в гости, и, когда он жил уже в Ленинграде, я приезжала на его 75-летие – поздравляла его на сцене Акимовского театра. Он так симпатично ко мне относился.
Вот говорят: нет дружбы между мужчиной и женщиной… Есть! Также и с Вячеславом Васильевичем Тихоновым. Общались мы редко, в основном по телефону, да на каких-то концертах, банкетах, но очень тепло. Помню, встретились на 60-летии Владимира Зельдина в Театре Советской армии, и он представил меня своей супруге так. «Тамарочка! Познакомься: это моя «жена»!»
Коса для Штирлица
- Если честно, вас не раздражает, что частенько вас представляют не как заслуженную артистку России, а как «жену Штирлица»?
- Юрий Васильевич Яковлев говорил: «Сначала мне кричали: «Идиот» идет, а теперь кричат «Смотрите, - Ипполит!»… Знаете, «жена Штирлица», конечно, штамп народа, но в большей степени ошибка, потому что моя героиня - все-таки жена Максима Максимовича Исаева, полковника советской разведки. А так… «Жена Штирлица, жена Штирлица» - я как-то уже привыкла. Тем более, что эту картину очень люблю.
Хорошо помню нашу первую встречу с Татьяной Михайловной Лиозновой. Перед этим я снималась в сериале «Тени исчезают в полдень», а там у меня шикарные волосы по плечи, которые заплетали в тугую косу. Татьяна Михайловна посмотрела на меня внимательно, как она умела – как будто в душу заглянула: «Молода… Надо повзрослеть, - и тут же добавила, - Пострижемся?» Я, не задумываясь, выпалила: «Конечно!» Сделали короткую взрослую прическу. После фотопробы Лиознова сказала: «Завтра в девять утра съемка». Спрашиваю: «А слова какие?» «Слов нет».
- Много лет спустя Татьяна Лиознова признавалась: «В этой картине есть две гениальные роли и обе сыграны без единого слова - это потруднее, чем сыграть Штирлица». Откуда вообще взялась эта сцена, ведь первоначально ее в сценарии Юлиана Семенова не было?
- Как потом выяснилось, этот реальный эпизод из своей жизни рассказал Вячеславу Васильевичу его друг - рассекреченный разведчик Конон Молодый. Тихонов рассказал этот случай Татьяне Лиозновой, она ухватилась за эту идею.
- Бессловесная пауза длиной 5 минут 30 секунд. Что было самое сложное?
- У Вячеслава Васильевича Тихонова был первый за полгода выходной. А у меня играть без партнера не получалось. Как передать такую сложную гамму чувств, как то любовь, сострадание (и может быть, это их последняя встреча!), когда твой взгляд упирается в камеру - железяку…
И вдруг – о, Боже! Открывается дверь кафе – заходит Тихонов! Оказалось, не смог усидеть дома, когда снимается такая важная сцена. И этим он мне здорово помог, потому что сел около камеры, смотрел мне в глаза, а глаза у него необыкновенные. В такие не влюбиться невозможно… Между прочим, когда на следующий день снимали «его» часть этой же сцены, уже Вячеслав Васильевич сказал режиссеру: «Не буду сниматься один. Где артистка – с ЭТИМИ глазами?» За мной послали машину… Теперь уже я сидела рядом с камерой, а он на меня смотрел.
- Говорят, до сих пор в Карловых Варах и Риге туристам показывают кафе, где якобы снималась ваша встреча…
- Неправда. Ее снимали на студии Горького. Помню, приехал Микаэл Таривердиев с готовой оркестровкой. Но когда посмотрел смонтированную сцену, увидел наши крупные планы, он понял, что та оркестровка не годится. Быстро сымпровизировал вариацию на свою основную мелодию, сел за рояль и сказал: «Записывайте!» Именно эта запись звучит в фильме.
- С тех пор, как водится, молва вас с Тихоновым «поженила»?
- Молва-то поженила, но меня на улице не узнавали. Ведь моя героиня намного взрослее - меня искусственно взрослили лет на 10-15. Поэтому стали узнавать лет в сорок пять, когда мне это уже стало неинтересно. А раньше я очень переживала: фильм вышел - всех узнают, а меня нет. Даже плакала от обиды.
- Правда, что эта сцена вошла в Книгу рекордов как самая пронзительная в мировом кинематографе?
- Мне тоже приходилось нечто подобное слышать. Но не знаю, насколько это правда. Мне несколько человек сказали, что во ВГИКе этот эпизод преподавали будущим режиссерам как «эталон молчания» на экране. Хотя именно за этот «эталон» я много лет назад не была принята в Союз кинематографистов.
- Почему?
- Есть правило: чтобы актерская секция вас рекомендовала в члены СК, надо предоставить фрагмент из фильма, который считаете лучшим. Я принесла этот. А после просмотра одна именитая актриса встала и сказала: «Как мы можем протежировать эту артистку, когда она с экрана не говорит ни слова?!» Все подняли руки – проголосовали «против» единогласно. Меня только лет 30 назад приняли в Союз кинематографистов, чему посодействовали директор Дома кино Аркадий Кушлянский, Василий Лановой и Тамара Семина, за что я им безумно благодарна...
Понимаете, самое отвратительное человеческое чувство - это зависть! Оно ломает людей, делает их предателями дружбы, способными на страшную месть и даже убийство.
- Вы хотите сказать, что именно зависть сильно навредила вашей карьере?
- Думаю, как минимум, повлияла. А там… Пути Господни неисповедимы.
Понимаете, в искусстве выживают сильнейшие, а не талантливые. Там постоянная борьба за успех, за то, чтобы все время быть на плаву. Ты там подставил кому-то ножку, там своими локтями поработал. И в принципе люди, не очень одаренные, обладают такими способностями. Кто-то может пойти на это, а кто-то просто категорически не хочет.
- Как я понял, вы - из последних?
- Я вообще в театре Вахтангова не участвовала ни в чем, как бы тяжело не было. Разве что близким подругам рассказывала какие-то обиды и радости свои. Никогда никого не просила ни о чем. Отыгрывала свой спектакль или репетицию и уходила домой. Но актер не может жить без работы, а профессия-то - зависимая. Да, был период, когда я много играла, были потрясающие главные роли. Но за время руководства Михаила Александровича Ульянова (с 1987 года) я новой работы не получала, кроме небольших эпизодов.
- Тем не менее, в смутные 1990-е вы театр не бросили. Как выживали?
- Когда настали трудные времена, Юрий Васильевич Яковлев очень помог мне и моему мужу, который тоже сидел без работы. Он взял меня как партнершу в спектакли «Память сердца» и «На всякого мудреца довольно простоты», предложил участвовать в его концертах — тем самым поддержав материально.
А сейчас и вовсе время такое – мало ролей для возрастных актеров… Когда в театр пришел Римас Владимирович Туминас, он спросил меня, что бы я хотела сыграть. Я ответила: «Ничего».
- Почему?
- Играть во втором составе не хочу, а отнимать у кого-то роли я по своей натуре, по моей совести не умею. Это ниже моего достоинства! Либо мне предлагают новое что-то, либо… я всем желаю удачи и успехов! Поэтому я очень благодарна Екатерине Симоновой за то, что недавно она предложила мне симпатичную работу в своем спектакле «Вечер шутов». Для меня это большой подарок.
- Элеонора Петровна, как «жена Штирлица» (и «резидента» в трех фильмах), вы долгие годы в хорошем смысле «под колпаком» у ГРУ и Службы внешней разведки. Приятно, что разведчики вас считают своей, поздравляют каждый юбилей, дарят пистолет именной…?
- (Смеется.) Нет, не пистолет. Подарили эксклюзивную чашку от Министерства Внешней торговли и грамоту от СВР со словами, которые мне очень дороги: «Жены разведчиков благодарят вас за то, что вам удалось передать боль от разлуки, переживание и ежедневное чувство тревоги за судьбу близкого человека, которую испытывает жена каждого разведчика». Пригласили отметить вместе Новый год… Конечно, очень приятно!
- Не могу не спросить. Как вы думаете, то, что ваша киношная судьба так тесно переплелась с разведкой, - случайное совпадение?
- Ничего не бывает случайно! Наверху уже все-все распределено. Если бы папа не порвал мой билет в Москву и не забрал с собой на Курилы, я бы не снялась в «17 мгновеньях». Так что все закономерно. И это все время подтверждается моими примерами из жизни, судьбоносными встречами, о которых я вам рассказывала.
Например, разве это не чудо? У меня была всего одна встреча с Ефимом Захаровичем Копеляном, но какая! Несмотря на несколько совместных фильмов, мы с ним прежде никогда не пересекались, но оказались рядом на премьере «Ошибки резидента» в Доме кино. Он мне говорит: «Эллочка! Я не люблю смотреть себя на экране. А ты?» «А я еще не видела себя на экране». Он говорит: «Ничего – потом посмотрим. Пошли височка попьем». И пока шли эти две серии, мы сидели с ним в буфете за бокалом виски и разговаривали.
Он мне много интересного рассказывал о своей жене, которую любил безумно. Потом пригласил в БДТ на свой спектакль «Луна для пасынков судьбы» Юджена О Нила, в котором я когда-то мечтала сыграть. А знаете, что меня больше всего поразило?
- ?!
- То, что, на первый взгляд, он ничего не играет, а ползала с ума сходит… Потом я оказалась в его гримерной: такой по-домашнему уютной. Там стоял стол, накрытый скатертью с кистями, желтый абажур над столом. Справа – столик Кирилла Лаврова и его тапочки внизу... Я тогда пробовалась в «Тени исчезают в полдень». Поделилась переживаниями: «Уже пять дней со студии не звонят. Наверное, не подошла». На что Ефим Захарович уверенно воскликнул: «Ну что ты, тебя обязательно утвердят!» И его пророчество сбылось.
- Может, припомните самый необычный случай, когда зрители выражали любовь к вам?
- Самый смешной был такой. Однажды забежала в магазин за шампанским. Стою в шубке с надетым капюшоном в очереди, а передо мной мужчина, которому было очень плохо. Он просил продавщицу: «Катя… пжалста… три рубля на «чекушку». Она в ответ: «Много тут вас таких ходит…» Он повернулся ко мне: «Мамаша… три рубля… пжалста!» Протягиваю десять рублей: «Похмеляйся!» Было жарко, снимаю капюшон. Вдруг он посмотрел на меня обалдевшими глазами и молвил: «О! Сенацать… гноений… исны! Шухова!» Я жутко смеялась.
- Про какой период своей жизни вы могли бы сказать: «он самый счастливый»?
- Самый счастливый день для меня – это который сегодня. Я вообще стараюсь помнить только хорошее. Я каждое утро радуюсь тому, что проснулась – жива, слава тебе Господи! И потом раздаются звонки – сейчас идут круглые даты моих фильмов, поэтому приглашают в разные передачи. Недавно сделала сольную концертную программу под названием «17 мгновений», с которой выступаю на сцене Арт-кафе Вахтанговского театра. Пою песни, романсы, читаю стихи, рассказываю о самых знаменательных встречах в своей жизни, радуюсь жизни!
Иногда снимаюсь в сериалах. Хожу в баню, обожаю принимать у себя дома друзей. Чувствую себя прекрасно, не ощущаю совершенно своих лет. И живу надеждой, что в моей театральной жизни еще что-то важное произойдет, что, как ни странно, а лучшее еще, может быть, и впереди.
- Какие роли ждете?
- Мне очень хочется сыграть такую роль, в которой я могу высказать все, что я накопила в этой жизни. Весь свой багаж, всю свою любовь к зрителю.
***
Я считаю, что именно в таких разговорах «по душам» человек раскрывается до самого донышка. Я видел Элеонору и в «Семнадцати мгновениях весны», в сериале про резидента. А вот «Тени исчезают в полдень» я не смотрел. Даже не смогу назвать причину. Просто в то время, когда он шел в кинотеатрах, я был жутко занят на работе. Работать на 2,5 ставки врача тяжело и физически, и еще более сказывается нервная нагрузка. Ведь за твоей ошибкой может выбор – жить или нет пациенту? Врачи сильно выгорают эмоционально, особенно хирургического профиля. И у нас в стране, и в СЩА, где они живут на 15 лет меньше, чем остальные жители страны. Правда, живут хорошо, богато. Да там и «звезды» театра и кино живут припеваючи. Но наша «героиня» Элеонора Шашкова ни о чем не жалеет.