Глава 271
Я не мог отказаться от встречи с д’Артаньяном. К тому же я не мог жертвовать жизнями всех солдат и офицеров ради некоторой отсрочки нашей с Портосом гибели. Оставался эфемерный шанс скрыться морем, если бы у нас был быстроходный корабль, и если бы мы могли отплыть заранее, не дожидаясь появления кораблей королевского флота. Я допустил ошибку! Я понадеялся на неприступность крепости, полагая, что войскам Короля не просто будет её взять, но я не учёл собственных нравственных тормозов, Божьего гласа внутри меня, который не позволил мне затевать новую гражданскую войну. Быть может, я льщу себе, и то был не Господень глас, а сомнение в том, что гарнизон подчиниться мне. К чему лгать в своих записках, которые не предназначены ни для чьего чтения? Пусть так, я побоялся, что меня не послушают, меня предадут и выдадут. Человек всегда легко находит благородные мотивы для объяснения своих поступков, совершённых далеко не по самым благородным причинам, а то и вовсе по причинам постыдным. Власти генерала Ордена Иезуитов недостаточно для повиновения командира гарнизона вплоть до вооружённого сопротивления войскам Короля. Хотя устав Ордена это предполагает, далеко не все иезуиты готовы зайти столь далеко. Кроме того, ведь гарнизон не состоял из одних только иезуитов! Да что было толку в сопротивлении Ла-Рошели, которую мы сами когда-то брали приступом? Ведь она оказала неповиновение Королю почти по тем же самым причинам, по каким я собирался восстать против его сына. Нет, вооружённое сопротивление Королю – это не мой путь! Не для того я столь тонко и долго плёл свою паутину влияния, чтобы превратиться в загнанного в угол ожесточённого хорька!
Я должен был спасти хотя бы Портоса, если уж мне самому не суждено было спастись. Я должен был объяснить сначала д’Артаньяну, а затем каким-то образом и Королю, что во всём виноват лишь я один, у меня не было никаких сообщников, а Портос просто был введён мной в заблуждение, он искренне верил, что служил Королю!
— Послушайте, Портос, — сказал я решительно. Я – негодяй, обманувший вас!
— Мы готовим розыгрыш? — улыбнулся Портос. — Пошутим над д’Артаньяном.
— Я вас обманул, Портос, я втянул вас в государственное преступление, — сказал я, выделяя голосом каждое слово.
— Вы меня обманули? — Переспросил Портос я мягкой улыбкой. — Зачем?
— В тот момент я полагал, что так будет лучше, — смущаясь, ответил я.
— Вы поступили так ради моего блага? — продолжал Портос.
— В то время мне так казалось, Портос, хотя на деле всё оказалось совершенно иначе, — сказал я искренне.
— Разве можете вы быть ответственны за то, что ваши надежды не оправдались? — наивно спросил Портос. — Ведь если начать спрашивать с человека за то, что его надежды не сбылись, то все мы будем кругом виноваты!
— Но в результате моих просчетов вы можете очень сильно пострадать, Портос! — продолжал я с отчаянием от того, что Портос не желал понять всей моей вины перед ним.
— Знали бы вы, сколько раз я страдал от того, что мои надежды не оправдывались! Эка невидаль! — расхохотался Портос.
— По моей вине вы теперь – государственный преступник! — воскликнул я в отчаянии.
Думаю, что я мне было бы легче, если бы Портос разозлился и стал меня обвинять в своём несчастье. Но этого не произошло. Огромное сердце Портоса не напрасно было огромным, оно было ещё и бесконечно добрым, чего я, каюсь, никогда не замечал, а надо было бы видеть это ежечасно! И своими последующими словами Портос, который думал успокоить меня, только ещё сильней заставил сжаться моё сердце, переполненное отчаянием и болью за мой поступок по отношению к такому благородному человеку.
— А когда мы с д’Артаньяном вломились в сокровищницу Мазарини, кем мы тогда были? Ведь нас тоже следовало бы назвать преступниками! — обезоруживающе улыбнулся Портос. — И ничего, обошлось! Мы живы и здоровы! Выкрутились! Может быть и на этот раз всё обойдётся?
— Господи, дай мне терпения! — воскликнул я. — Да поймите же вы, наконец, Портос, что я втянул вас в заговор! Мы похитили настоящего Короля и заменили его братом-близнецом! За это полагается смертная казнь!
— Славная, должно быть проделка! — хохотнул Портос. — Это вам не быка повалить с ног! А вы – затейник, Арамис! Если бы я знал, что скручиваю верёвками руки и ноги Короля, я был бы с ним нежней.
— И это – всё что вы хотите мне сказать по этому поводу? — в отчаянии прокричал я. — Но ведь мы восстали против Короля! Мы, быть может, умрём мучительной и позорной смертью на Гревской площади! А вас веселит эта ситуация и вы сокрушаетесь только о том, что были недостаточно аккуратны, перетаскивая и связывая Короля, которого мы с вами даже не разбудили! Вас не огорчает перспектива быть казнённым?
— Я верю вам, — серьёзно ответил Портос. — Если вы покусились на Королевскую власть, это означает, что нас и впрямь могут казнить. От этого далековато до получения герцогского титула. Очень далековато.
— Да, тысячу раз да! — воскликнул я. — Это означает, что мы – преступники! Нас обоих не наградят, а накажут, причём, вас – совершенно безвинно, ведь я вас обманул! Всё что вы делали, вы делали вследствие моего обмана! Я – авантюрист, заговорщик и бунтовщик!
— Это означает, что вы поняли, что наш Король не такой уж хороший, как про него говорят, — ответил Портос. — Я вам верю, Арамис. Ведь вы посоветовались с д’Артаньяном, и он вам посоветовал это дело?
— Ни с кем я не советовался! Я решил это один, я, и никто больше! — устало произнес я. — И поэтому ответственность за это преступление лежит на мне одном!
— Ну, теперь уж на нас двоих, — хладнокровно возразил Портос. — Стало быть прощай поросенок с хреном? Нас не покормят по-человечески ни сегодня, ни завтра, опять эта чертова рыба?
— Вскоре может не быть и рыбы, — сказал я уже совсем усталым голосом, потому что я совсем не понимал этого человека. — Как вам понравится меню, состоящее из хлеба и воды?
— Хоть какое-то разнообразие. Сначала хлеб, потом вода! — невозмутимо ответил Портос и подмигнул. — А всё-таки с поросенком и с бутылочкой бургундского было бы лучше!
— Нас вероятнее всего казнят, — обреченно сказал я.
— Нас казнят, говорите вы? — вновь хохотнул Портос. — Славно повеселились напоследок!
— О, Портос, мой славный Портос, я не допущу этого! — чуть ли не взвыл я. — Обещаю, я найду способ спастись, поверьте.
— Так вот почему вы так огорчились, что я отослал оба парусника? — спросил Портос, морща лоб.
— Увы, да! — признал я тот факт, который был бы очевиден с самого начала любому военному, кроме Портоса.
— Значит, мы квиты, ведь не только вы меня обманули, но и я вас подвел. Простите меня, Арамис! — произнес Портос искренне и с сожалением взглянул в мои глаза.
Мне хотелось выть и скулить, броситься на землю и рыть её руками, бить по ней ногами и проклинать её за то, что она не разверзлась подо мной, чтобы я мог провалиться прямо в Ад.
— Это невыносимо! — воскликнул я. — Вы святой, Портос! Я ожидал, что вы будете негодовать и ругаться.
— Что толку ругаться, когда дело сделано? — простодушно спросил Портос. — Ведь наши шпаги при нас? Следовательно, мы дорого продадим наши жизни!
— О, Портос, милый Портос! — только и смог произнести я.
— Вы, должно быть думаете, Арамис, что я слишком огорчён тем, что я не буду герцогом и пэром? — с безразличием произнес Портос. — Это пустяки, не думайте об этом. Я об этом уже забыл. Мне просто хотелось поразвлечься. Я слишком изнывал от скуки у себя в Пьерфоне, где всё было гладко, сытно, богато, уютно и не приведи Господь как однообразно. Много раз я думал, что ведь так и вся жизнь может пройти – один день ничем не будет отличаться от другого. Честно говоря, мне плевать на звания, плевать на всех герцогов и пэров всех вместе взятых и на каждого в отдельности! Как-то мне пришло в голову, что я должен придумать себе такую цель, которая была бы попросту недостижимой. Добиваться невозможного – вот чем мы занимались, когда были вместе, все четверо. И мы ведь этого добивались! Каково это – сделать то, что заведомо невозможно, получить то, что получить никак нельзя? Разве не в этом – вкус жизни? Вы думаете, дорогой мой Арамис, что я такой болван, что не понимаю, что Король никогда не сделает меня герцогом, а тем более – пэром? Даже наш дорогой Атос, который, как я слышал, на самом деле маркиз, называет себя всего лишь графом, из скромности. Похож ли я на человека, который всерьёз мечтал бы возвыситься над Атосом? Чины в иерархии дворян для меня ничтожны! Я и бароном-то стал случайно, я бы сказал, что моя шутка зашла слишком далеко, и к собственному удивлению я получил баронскую корону на карету тогда, когда меньше всего этого ожидал. Д’Артаньян, помню, приехал ко мне и стал нахваливать мою жизнь, моё богатство и мою силу. Мой покойный батюшка говаривал мне: «Исаак, если кто-то тебя хвалит, берегись, это означает, что ему что-то от тебя нужно!» Я сразу же подумал, что моему другу от меня что-то нужно, но он не знает, чем бы он мог привлечь меня в новую авантюру. Я тут же выдумал байку про то, как мне страстно хочется стать бароном, и, кажется, он поверил мне. Да что там! Даже я сам со временем поверил в эту сказку! Ну скажите, дорогой мой Арамис, неужели вы думаете, что ради того, чтобы какие-то там соседи перестали задирать передом мной нос, я готов был бы отправиться чёрт знает куда, делать чёрт знает, что, да ещё тратить на это свои кровные деньги, лишь бы только получить такой пустяк, как баронский герб? К чёрту все гербы на свете! Мне просто было скучно, и лучшим развлечением для меня было бы совместное предприятие, всем нам, вчетвером! Разумеется, я подбросил нашему другу эту идею, за которую он радостно ухватился, думая, что поймал меня на моём интересе, и теперь сможет распоряжаться мной! Да если бы он просто приехал и сказал: «Портос, чёрт побери! У меня есть дело, с которым я не смогу справиться без вас. Оно дьявольски опасное, я не знаю, когда и чем оно окончится, и вам с этого ничего хорошего не светит, кроме опасности быть убитым или заключенным в тюрьму! Ну как, согласны вы последовать за мной?», я ответил бы ему: «К чему такие длинные речи? Когда мы выезжаем?» Так что, когда вы приехали ко мне и пообещали мне герцогский титул, то есть ту самую вещь, которую я не так давно выдумал себе в качестве недостижимой цели, я просто сделал вид, что это самое герцогство мне край как необходимо. Ну не стану я герцогом, что с того? Я ведь никогда всерьёз не надеялся на это!
— Друг мой, если б это зависело от меня, вы стали бы принцем! — сказал я искренне.
— Пустое, я предпочитаю оставаться Портосом! — ответил Портос. — У меня итак целых три имени, одно из которых баронское. Шутка превратилась в реальность. Такое не случается дважды за жизнь. Сказав, что я не стану герцогом, вы не сообщили мне ничего нового.
— Милый Портос! — только и мог проговорить я.
— Да, Арамис, я вас слушаю, — ответил Портос. — Итак, мы окончательно рассорились с Людовиком Четырнадцатым? Дело плохо. Он больше не пригласит меня нас обед, а тем более – на ужин. Думаю, что если я его приглашу на ужин к себе, он тоже откажет. А ведь я в своём замке по примеру всех древних французских замков выстроил специальную комнату, называемую «Спальня Короля», на тот случай, если Его Величество будет проезжать мимо и захочет отдохнуть, воспользовавшись моим гостеприимством. В этой комнате всё самое изысканное и новое, в ней никто никогда не ночевал, она обставлена по последним требования моды и роскоши. Думаю, эта спальня теперь не понадобиться. Как вы полагаете, что лучше – сделать её своей собственной спальней, или велеть заложить двери камнями? А может быть переоборудовать её в библиотеку? У меня ведь двадцать тысяч томов самых разных книг, и две из них я даже, кажется, начинал читать. Но, прочитав пару страниц, бросил это дело.
— Я поступил как отъявленный эгоист, — ответил я. — Ваша жизнь станет другой. Вы не сможете вернуться в Пьерфон. Вы, вероятно, даже не сможете вернуться во Францию. Я даже не могу обещать вам, что мы с вами будем живы через неделю. Вы не обязаны прощать меня.
— Бросьте, — перебил меня Портос. — Вы действовали исключительно в своих интересах, то есть ровно также как все остальные люди на Земле. Я никак не могу сердиться на вас за то, что вы не святой. И хватит об этом. А что до того, что мы, возможно, не переживём ближайшую неделю, так ведь вся жизнь солдата проходит с пониманием этого факта! Мы итак зажились на этом свете! Скольких товарищей мы похоронили, это же не сосчитать! А про тех, кто погиб на дуэли, можно сказать, что они отдали свои жизни не за понюшку табака! Мы-то с вами хотя бы замахнулись на великое. Лучше умереть, надорвавшись от натуги, чем в тёплой постели. А ведь большинство людей отправляются на тот свет именно из постели! Скукотища! Ты лежишь, не в силах подняться, понимаешь, что жизнь твоя подходит к концу, тебя кормят с ложечки рисовым отваром и перетёртым яблоком, а ты жуёшь это беззубым ртом, не ощущаешь вкуса и ходишь под себя, не обращая внимания на вонь, которая от этого происходит. Твои родственники и слуги избегают посещать тебя и торопят наступление той минуты, когда ты освободишь их от своего присутствия! Уж лучше пуля, попавшая в сердце на поле брани, или на худой конец топор палача, в единый миг отсекающий голову от туловища. Не берите в голову, Арамис. Тот путь или иной, какая разница, если все дороги ведут в конце концов туда же?
С этими словами Портос пожал мою руку, от чего я едва не вскрикнул.
— Простите! — смутился Портос, заметив на моём лице гримасу боли, которую я не смог скрыть. — Я опять не соразмерил свои силы.
— Это я не соразмерил свои силы! — воскликнул я в отчаянии. — Это я должен просить у вас прощения.
— Вы его давно получили, — отмахнулся Портос.
Я почувствовал, как слезы наворачиваются на мои глаза, но я не стыдился их. Благородство Портоса было беспредельным. А мы-то всегда называли благородным Атоса! Не думаю, что Атос мог бы быть в большей степени на высоте своего благородства и братства, чем был в эту минуту Портос!
Портос же ничего не предпринимал, он попросту простил меня только по той простой причине, что считал меня своим другом. Я крепко обнял Портоса, подумав, что всё же следовало бы скрыть мои слезы от него, а не то, чего доброго, ещё бы он принялся просить прощения у меня! Этот было бы слишком!
— Послушайте, Портос, — сказал я, наконец. — Вы – несчастная жертва обмана, в который я вас вовлек. Вы не враг Короля. Вся вина лишь на мне, и я единственный, кто виноват в этом деле, поэтому вам, полагаю, ничего не грозит. При заступничестве д’Артаньяна вы легко помиритесь с Королем.
— В эту сказку не поверю даже я, — спокойно возразил Портос, — Мы с вами в равном положении и судьба у нас будет одной.
— Нас обоих арестуют и казнят! — пытался настоять на своём я. — Крепость хороша, но осады, в которой участвует весь королевский флот под командованием д’Артаньяна она не выдержит. К тому же я принял решение не оказывать сопротивления д’Артаньяну.
— Д’Артаньян! — Воскликнул Портос. — Ведь это он командует флотом! Он позволит нам уйти.
— Он получил приказ арестовать нас, — покачал головой я. — От того, как он выполнит этот приказ, полагаю, зависит и его карьера, и жизнь.
— И ради такой безделицы д’Артаньян предаст нашу дружбу? — удивился Портос. — Неужели бы вы поступили так на его месте?
От этих простодушных слов Портоса я густо покраснел.
— Но ведь он согласился возглавить погоню за нами! — воскликнул Арамис.
— Разумеется, чтобы дать нам возможность скрыться! — без тени сомнений возразил Портос.
— Трудно предсказать, что именно он задумал, — покачал головой в сомнении я. — Д’Артаньян – это д’Артаньян.