Когда Бабушка на месяц уехала погостить к родственникам, Дочь и Внучка принесли в дом ещё одного кота.
Точнее, котёнка.
Но это получилось не нарочно. Случайно получилось, хотя Дочь пребывала в мрачной уверенности, что Бабушка не поверит.
Так и вышло, но попозже.
Сперва Дочь и Внучка мирно возвращались с пляжа, расслабленные, слегка обгоревшие на солнце, неся яркие сумки-коврики, где находились остатки еды, сдувшийся матрас и насос к нему. Дочь меланхолично размышляла о том, что лучше бы три часа пролежала дома на диване, а не на гальке среди распаренных, как в бане, тел, натёртых кремом от загара. Ещё и матрас сдувать-надувать. И вообще, она не была фанатом морских купаний, потому что не умела плавать, а в кабинке для переодевания вечно мусор. На этой последней, весьма нелогичной мысли она почувствовала, что кто-то вцепился ей в ногу.
Дочь ойкнула, опустила глаза в некотором замешательстве и увидела, что это котёнок, крохотный чёрно-белый котёнок, который к тому же принялся бодро карабкаться вверх по подолу её длинной юбки, словно рыцарь, штурмующий крепостную стену.
— Эй! — тревожно воскликнула она, а Внучка немедля схватила котёнка в обе ладошки и заверещала, не успела Дочь ей повелеть немедля отпустить животное:
— Ай, мама! Мама! Смотри! У него же нет одного глазика!
Дочь посмотрела. Действительно, на малюсенькой мордашке сиял всего один, но очень большой и круглый жёлтый глаз.
— Неправда, один глаз у Кутузова был, — пробормотала она.
— Он пропадёт! — продолжала надрываться Внучка, готовая заплакать. Котёнок же смирно сидел у неё в ладошках и выглядел беспомощным и послушным.
Дочь приподняла подол продранной юбки и вздохнула:
— Без проблем. Забираем.
— Ура! — возликовала Внучка. — Мамочка, ты лучшая!
Но проблемы, конечно, были. Первая — что скажет Бабушка, вернувшись из своей поездки? Вторая — в доме у них уже проживали два кота, достаточно взрослые, тоже бывшие беспризорники, подобранные в прошлом году. Вернее, серый кот и трёхцветная кошка.
Флегматичного кота звали Нара Шикамару, потому что год назад Внучка тащилась от аниме про Наруто. А кошку — Лондон, потому что два года назад она точно так же тащилась от «Хеталии». Конкретно, от её персонажа — Англии. А где Англия, там, естественно, и Лондон. Ландон из зэ кэпитал оф Грейт Бритайн, как-то так.
Нара Шикамару запросто преобразовался в Шику, а Лондон — в Доню.
— Как назовём-то? — спохватилась Дочь, припомнив всё это.
Внучка призадумалась и наконец изрекла:
— Учиха Итачи.
Снова-здорово «Наруто».
— Гм, — Дочь подняла брови, но промолчала. По канону Учиха Итачи был черноволос и отличался вставленным в глазницу шаринганом. То есть штукой, испускавшей убийственные лучи.
Пойдёт.
* * *
Взрослые коты приняли малютку хорошо. Подошли, понюхали, посмотрели, как приёмыш жадно ест, тряся хвостиком. Потом уложили на диван между собой и по очереди облизали.
«Минус одна проблема», — вздохнув, подумала Дочь. Но оставалась первая проблема, то есть Бабушка, да и, собственно, сам малютка, который очень скоро получил второе имя — Малютка Скуратов, ибо оказался горазд на всякие шалости, которых не позволяли себе взрослые коты.
Он тырил еду со стола.
Он ввинчивался в разнообразные щели и щёлки, а потом истошно там орал, не умея выбраться, пока взрослые собирались вокруг и тревожно дёргали хвостами.
Он вдребезги расколотил стоявшее у стены в коридоре огромное зеркало, которое всё некогда, да и некому было повесить. Просто залез за него и толкал до тех пор, пока оно не грохнулось на пол, махом превратившись в веер блестящих осколков.
— Итаченька, ты в порядке? — подхватив котёнка с пола, Внучка с тревогой прижала его к груди. Тот немедля состроил самую скорбную мину.
— В абсолютном, — констатировала Дочь, мрачно берясь за веник.
В общем, к возвращению Бабушки из вояжа второе имя котёнка прочно укоренилось в доме.
— Бабушка, мы тут это… — умильно начала Внучка, пряча котёнка за спиной.
— Вот, познакомься, это Малютка Ску… то есть Итачи, — бодро проговорила Дочь
Сквозь очки Бабушка строго посмотрела на поименованного, который немедленно скорчил не менее умильную физиономию, чем Внучка, и предсказуемо вскричала:
— Боже мой, да у него же нет глазика! Бедняжка!
— Мы потому его и взяли, — сказала сущую правду Дочь.
— Специально выбирали? — не преминула съехидничать Бабушка.
— Вообще-то нет, — заторопилась Дочь, — мы просто с пляжа возвращались…
Но Бабушка её уже не слушала, она ворковала над Итачи, предлагая ему колбаску, оставшуюся в её сумке-холодильнике после поездки.
Внучка и Дочь облегчённо переглянулись. Оставалось выяснить, как Бабушка отнесётся к проказам котёнка.
Но Малютка сразу стал Бабушкиным любимчиком: ему всё прощалось, любая его вина незамедлительно перекладывалась на старших котов или на родственников. Те стоически терпели. Тем не менее Дочь настоятельно просила Бабушку не оставлять мелкого без присмотра хотя бы у себя в комнате, и та эту просьбу педантично выполняла. Но однажды всё-таки вышла к ужину без котёнка.
— Мама! — возопила Дочь. — Где Малютка… то есть Таченька где?
— Спит у меня на диване, — пожала плечами бабушка. — Что у вас за фобия, я не понимаю? Почему я должная будить ребёнка… то есть котёнка…
Её прервал тяжёлый грохот, раздавшийся из комнаты. Дочь и Внучка, скорбно переглянувшись, ринулись туда.
И не смогли открыть дверь в комнату Бабушки. Дверь была придавлена изнутри чем-то чрезвычайно увесистым.
— Он превратился в дракона? — испуганно прошептала Внучка.
— Вряд ли, тогда бы он вылетел в окно, — философски констатировала Дочь, налегая на дверь. Та не поддавалась.
Тут подоспела Бабушка и в ужасе воскликнула:
— Ковёр!
В углу её комнаты, как раз за дверью, хранился свёрнутый на лето ковёр, шерстяной, с высоким ворсом, два на три метра. Сдвинуть его было крайне тяжело, но Малютка постарался.
— Его могло задавить! — продолжала причитать бабушка.
По мнению Дочери, Малютку, как истинного Скуратова, невозможно было убить даже топором, но её мнения никто не спрашивал. Она ещё немного поднатужилась и чуть-чуть приоткрыла дверь. Внучка протиснулась в образовавшуюся щель. Навстречу ей радостно выбежал целый и невредимый Малютка. Внучка, Дочь и Бабушка совместными усилиями, мешая друг другу, кое-как водворили ковёр на место и задвинули его креслом от греха.
Как Малютке вообще удалось его уронить, осталось загадкой.
* * *
В новогоднюю ночь дома остались одни коты, а Бабушка, Дочь и Внучка отправились на центральную площадь смотреть салют. Салют был грандиозен: в небе летали золотые и серебряные змеи, взрывались алые, синие и изумрудные шары, рассыпаясь на тысячи искр, люди вокруг разливали шампанское по пластиковым стаканчикам. Вдосталь насмотревшись, Бабушка, Внучка и Дочь наконец побрели домой — как говорится, усталые, но довольные.
Дома же их ждал сюрприз. Теперь они не смоги открыть дверь в собственную квартиру. Та была заперта изнутри.
— Малютка! — дуэтом вскричали Дочь и Внучка.
— Да что вы… — сердито начала Бабушка, но осеклась.
Все они примерно представляли, что произошло. Малютка, взбегая вверх по двери, как проделывал это при них же неоднократно, задвинул дверной засов, намертво вставший в пазы.
Дочь для проформы потрясла дверь, надеясь, что засов вернётся на место. Куда там!
К счастью, сосед дядя Слава не спал. Новогодняя ночь же! Он быстренько сбегал к себе в гараж за перфоратором, просверлил в двери отверстие, засунул в него согнутую крючком железяку, повертел ею туда-сюда и наконец отодвинул засов.
— Ура-а-а! — закричали все, прошли на кухню и допили шампанское с конфетами. Коты сидели тут же и пырились на это. Шика — философски, Доня — недоумённо, Малютка, то есть Тачи, — умильно.
— Как Новый год пройдёт, так и весь год пройдёт, — сообщила Бабушка, посмотрев на него.
— Аминь, — подытожила Дочь. — То есть с Новым годом!