Есть люди, которых даже вспоминать не стоит, вот я сейчас вспомнил одного, и творог просыпал.
А с другой стороны, не вспомнишь такого человека – не будет истории.
В наукограде, в котором я прожил тридцать три года и триста тридцать три дня и в котором пока живу, надеясь, что всё-таки переезд к морю осуществится, живёт, наверное, столько же лет некто Лепельский (фамилия, разумеется, изменена).
И есть у него в наукограде сеть магазинов.
В два из них я с некоторых пор не захожу. Во-первых, там тётка неприятная работает, во-вторых, – дядьки неприятные работают – один хам-дылда, другой – хам-коротышка, про тётку ничего конкретного не скажу, но после общения с ней почему-то резко портится настроение.
А в другом магазинчике я как-то раз купил пирожное, и внутри оказался серый полусгнивший комок кремовой начинки. Я тогда вернулся, обматюгал сетевого олигарха и поклялся, что ноги моей больше в его магазинах не будет. Да и дорого всё у Лепельского этого. Жадный он.
Однажды, когда наши дети учились в начальной школе, в славные девяностые, мы всем классом – дети и взрослые – поехали в районный центр. В театр. На детский спектакль. Школа заказала автобус.
И вот едем мы в автобусе, и почему-то ко мне (видно я, издатель детских газет, считался тогда богатеньким буратинкой) подходит руководительница поездки и говорит:
– Лепельский не сдал деньги за автобус, водитель нервничает, что не вся сумма, отдайте вы, а потом пусть Лепельский вам вернёт.
– А почему я?
– Ну что вам жалко?
– А почему Лепельский не сдал деньги? И где он вообще? Его с сыночком в автобусе вроде нет.
– Он едет в своей машине за автобусом.
– Но почему я?!
– Я, конечно, могу отдать из своих, но вам, что – жалко?
Отстегнул я тёте червонец.
А Лепельскому ничего не сказал. Буду я у него деньги клянчить. Свои же.
Надо было сказать. Может, тогда пирожные у него в магазине были бы сейчас пышными и свежими.
А творог у меня не на пол, на стол просыпался. Ну, как просыпал, так и слизнул.
К. А.
11 марта 2024 г.
Я вот тут про жадность чужую только что написал в предыдущем посте, а меня вчера заклинило на ста сорока рублях.
Я человек излишне эмоциональный. Так считают. Но это не так. Правда, психануть могу.
Купили мы кофе в стаканчиках из автомата, но я разозлился на одну ерунду и выплеснул кофе в сугроб. А во втором стаканчике тоже пойло было. И тот кофе выплеснули.
И вот весь вечер я ныл, что деньги на ветер выбросили, а точнее – выплеснули.
Стыдно.
Сто сорок рублей. Это по советским меркам копеек тридцать.
Расклинило только тогда, когда я помолол себе свежий кофе, сварил и выпил.
Жадность, скупость, скряжничество погубят планету, если она не одумается.
P. S.
В кофе я побросал кусочки сухой мандариновой корки.