Посвящается моей дочери Александре
Предисловие автора
Этот рассказ – четвертый в цикле рассказов, посвященных реальности, где изобрели возможность Определения Даты Смерти (ОДС).
В предыдущих рассказах повествуется о первом этапе распространения «Теории ОДС» и предыстории ее создания, о реальности и нравственных выборах, которые встали перед людьми, живущими со знанием точной даты своей смерти, о противоборстве государства и противников государственной системы, основанной на лишении человека права на смерть с помощью самоубийства.
Четвертый рассказ рассказывает о следующем этапе развития общества, где уже и не помнят, что когда-то человек жил, не зная, когда придет его час. На следующем этапе развития государство все также имеет монополию на право устанавливать дату смерти, но при этом созданы условия для того, чтобы эта дата была максимально отсрочена с помощью возможностей, открывающихся у дополненных личностей.
***
- Я ухожу из проекта. На несколько месяцев. – Дарк смотрел прямо в глаза профессору Леннону. – Не останавливайте меня. Я все решил.
Никогда еще его голос не звучал так твердо. Сказать, что профессор был удивлен – значило бы солгать. Он был ошарашен.
- Даргос, но мы на завершающем этапе. Мы совершим настолько существенный и небывалый рывок в оптимизации имплантов, что это позволит приблизиться к вашей мечте о практическом бессмертии почти вплотную.
- Сейчас вы лжете мне. Лжете осознанно. И это самое горькое, что приходится признавать. Вы же мне как отец, больше, чем отец.
Профессор отвел взгляд.
- Да, ты прав. Наша работа не приведет к тому, о чем ты грезишь. Но она позволит дать человечеству новые горизонты – уйти от случайности в управлении своим телом и здоровьем. Это почти то же самое!
Дарк покачал головой и сделал шаг в сторону двери, ведущий вон из кабинета профессора:
- Нет. Это не изменит самого главного – наших Персональных Дат Смерти. А значит - я должен уйти. Прямо сейчас.
Профессор протянул к нему свою тонкую руку, лишенную видимых датчиков, но практически полностью состоящую из них и выглядящую так, как и должна выглядеть рука пожилого человека – морщинистую, суховатую:
- Дарк, ты - самый талантливый мой ученик. От тебя, даже не от меня, сейчас зависит судьба всей нашей работы. И ты хочешь уйти? Я не понимаю. Не могу понять! У нас нет времени ждать.
Дарк проигнорировал жест, который раньше - еще несколько месяцев назад - заставил бы его замереть в благоговении:
- У нас с вами - времени предостаточно. Времени нет у нее. Я ухожу.
Он шагнул к двери, когда профессор сказал то, что заставило его замереть на самом пороге. Дарк обернулся и сказал настолько тихо, что профессор поежился от этого едва слышного, но натянутого как струна голоса:
- Но как это возможно? Причем здесь вы???
***
Задержаться в лаборатории до рассвета – это не было чем-то из ряда вон выходящим для Дарка. В отличие от профессора Леннона, его учителя, наставника и человека, ставшего за годы учебы и работы авторитетом, чей вес и значение только крепли, Дарк не придерживался режима и строго распорядка дня.
Дома, в небольшой студии, единственным, но неоспоримым преимуществом которой было то, что она располагалась в соседнем с лабораторией здании, его ждала лишь безмолвная черепаха – из тех черепах, чей век когда-то считался чрезмерно щедрым подарком природы по сравнению с людским, но в последнее столетие существенно утратил свое превосходство. Дарк был одним из тех ученых – из Третьего витка – которые совершили рывок в создании доступных массовых имплантов. То есть, конечно, рывок совершил его учитель – профессор Леннон, не только нашедший возможность использовать для большинства имплантов дешевые материалы, но и создавший систему «mind inside» , которая позволяла каждому импланту «самостоятельно» настраиваться на организм своего носителя, как если бы вживляемый элемент обладал собственным искусственным интеллектом. Третий виток длился вот уже более 30 лет - он начался в год рождения Дарка, чем Дарк – Даргос Снежин – всегда гордился без каких либо на то разумных оснований. Как талантливый математик и один из лучших техно-биоинженеров мира – он отлично понимал, что эти два события - не связаны никак, но отчего-то все равно приписывал совпадению особый смысл. Можно даже сказать, совпадение этих событий и повлияло на его увлечение сначала биоинженерией, затем технологией создания «умных» имплантов, и, в конце концов, привело в одну из самых желанных для настоящих ученых и самую передовую лабораторию профессора Леннона.
То есть, на самом деле было все наоборот – это профессор Леннон однажды пришел в маленькую квартиру Дарка, где тот, еще школьником, умудрился найти способ оптимизировать энергоемкость искусственных ускорителей обмена веществ и мозговой деятельности. Корявую и лишь потенциально намекающую на возможность ее применения на практике теорию юного исследователя профессор Леннон не только похвалил, но тут же предложил переехать мальчику из небольшого провинциального городка к нему в столицу - в отдельный комплекс для подающих надежды ученых самых разных возрастов со всего света, где каждого ждала своя лаборатория. Дарк ни минуты не раздумывал – быстро собрал весь свой нехитрый скарб, попрощался с родителями, которые, впрочем, как ему казалось – и через 15 лет после его отъезда, так и не смогли поверить, что «выдумки» их сына позволили миллионам людей на десятилетия продлить молодость тела и разума.
Все эти годы Дарк работал рядом с гениальным человеком, который не переставал восхищать его своими разносторонними знаниями и удивительной для их времени душевной щедростью. Несмотря на то, что искусственные «умные» органы существенно продлили жизнь двуногих прямоходящих и, кроме того, сделали ее не только более приятной, но и полноценной, в духовном плане, как отмечал Дарк, человечество не демонстрировало каких-либо умопомрачительных трансформаций. Напротив, получив возможность проживать существенно дольше и безболезненней свою определенно конечную жизнь, собратья Дарка стали придерживаться идей эмоциональной экономии и минимализма. На фоне обычного людского равнодушия и супер-рациональности, порожденной Третьим витком, эмпатия профессора Леннона и его способность сочувствовать, сопереживать другим людям, и в частности – ему, Дарку, повергала молодого ученого в почти священный трепет. Если бы во времена Дарка сохранились религиозные идеи его предков, то можно было бы сказать, что профессор Леннон был в его глазах богом, спустившимся с небес для того, чтобы спасти своей необъяснимой и безусловной любовью к человечеству всех и каждого.
В последние несколько лет Дарка преследовала навязчивая идея – найти способ так согласовывать в конкретном организме все импланты, работающие по принципам «mind inside», чтобы с помощью их синергии достичь практического бессмертия. Его не волновал вопрос бессмертия вообще, ему было нужно одно вполне определенное бессмертие. Причем, далеко не свое собственное. Мысль о том, что когда-либо его учитель, человек, ставший для него больше, чем отец, вдруг должен будет умереть, казалась ему абсурдной, разрушительной и нелепой. И если сначала эта мысль его лишь мучила и угнетала, то последний год он смог одержать над своим самым большим демоном решающую, как казалось Дарку, победу. Он начал ежедневную планомерную работу над тем, чтобы перенастроить системы своего учителя – природные и рукотворные - на работу в режиме «плюс бесконечность». Это стало его Делом, его Предназначением.
Это случилось год назад. Дарк и профессор Леннон, несмотря на то, что были почти неразлучны все 15 лет совместных исследований, очень редко говорили не о своей работе. Пустые разговоры в условиях пусть долгой, но тем не менее, стремящейся к завершению жизни, воспринимались большинством как занятие предосудительное. Но именно такой - спонтанно случившийся, незапланированный и не имевший прагматического смысла разговор – дал ответ Дарку на вопрос «Что делать?». Была середина лета. В это время профессор предпочитал работать на открытой стеклянной террасе на самом верху здания, особенно по ночам. Летом и он и Дарк настраивали свои матрицы мозговой активности по максимуму, так, что в особенно «жаркие» периоды работы над очередной задачей – практически не спали. Дарк в очередной раз вошел в режим «без сна» уже дней 5 назад и, по мнению профессора, должен был переключиться на режим естественного отдыха.
- Вы всегда в последнюю очередь берете в расчет естественные ресурсы вашего организма, - укоризненно заметил профессор, когда Дарк сделал паузу в своем полуночном отчете.
Дарк улыбнулся:
- Ошибаетесь, профессор. Я весьма рационально планирую использовать время, которое любезно не предоставила мать-природа и наш Сектор ОДС. Не волнуйтесь, у меня еще не один десяток лет впереди. Смерть на этой неделе от взрыва мозгов мне не грозит!
Профессор Леннон не улыбнулся – он посмотрел на Дарка очень пристально, как будто хотел прочитать серийный номер на самой маленькой детали микросхемы, вживленный в самой глубине его тела:
- Я очень привязан к вам, Даргос. Не потому, что вы - как показывает время – мой самый талантливый ученик или самый эффективный сотрудник. Нет. Не поэтому. Я просто чувствую, что вы настоящий. При всех ускорителях и модификаторах вашего тела, вы – на удивление – сумели сохранить, практически не подвергнув деформации, ваше существо – вы все еще тот восторженный, увлеченный, дерзкий и жадный до знаний мальчик, каким я вас первый раз увидел.
Профессор внезапно замолчал и, повернув кресло, уставился куда-то за тонкое стекло, отделявшее их от ночного неба и звезд.
- И я не хочу знать ваш персональный результат ОДС. Да, я понимаю, что это необходимо, чтобы планировать нашу работу - планировать не день или месяц, а на годы, на десятилетия вперед. Но я не хочу знать, когда ваш жизненный путь завершится. Я специально попросил не указывать вашу Дату Смерти в вашем личном деле.
Он резко повернулся и посмотрел в глаза замершему и растерянному от таких откровений Дарку:
- Я только уточнил, что ваша персональная дата существенно позже моей. Только это и важно сейчас для меня. Мне было бы очень тяжело вас потерять. – Профессор помолчал. Его лицо в этот момент показалось Дарку еще более лишенным возраста и каких-либо примет эпохи, в которой им выпало родиться. – Вы знаете, у меня нет и не было семьи. Как по причине того, что наша с вами работа требует полной самоотдачи, так и по причине моего сознательного нежелания нести в себе знание не только о своей конечности, но и - что существенно больней – знание о неизбежности расставания с самыми близкими людьми.
Дарк слушал молча, не перебивая и не двигаясь. Еще никогда профессор не был с ним таким откровенным и не говорил о самом сокровенном, о чем не говорят без особой на то причины.
- Вы стали для меня сыном. Я намеренно опускаю союз «как». У меня никогда не было и не будет сына. Вы – мой сын. О лучшем сыне я не мог бы и мечтать. Поэтому, Даргос, я вас прошу, будьте разумны в ваших стремлениях, не заставляйте меня переживать из-за ваших красных глаз, которые вы так и не научились быстро и незаметно восстанавливать после бессонных ночей в лаборатории.
- Профессор, я… никогда… вы не сомневайтесь… - Дарк не совсем понимал, что хочет сказать, он знал только, что его учитель сейчас сказал ему самые важные в его жизни слова – и что с этого дня он сделает все возможное и невозможное, чтобы в нем не разочаровались.
Этой ночью он заснул с ощущением счастья. А на следующее утро проснулся с уверенностью, что найдет способ перенастроить системы жизнеобеспечения профессора, отсрочив его - пусть даже не скорый уход на неопределенный срок, и именно эта работа будет его доказательством любви и преклонения перед человеческими качествами его учителя.
Год прошел не слишком продуктивно, Дарк стал проводить в лаборатории круглые сутки – как выживала его бедная черепаха, оставалось только удивляться. Он наткнулся на то, что в программной составляющей, которая поставлялась изначально встроенной во все импланты и системы стабилизации организма, есть «мертвая зона», которую нельзя вскрыть и определить характер информации, заключенной внутри. Дарк предполагал, что именно в ней - основное препятствие для его исследований и успеха всего предприятия. Сам он не был великим хакером и пользовался всегда знаниями коллег. Обращаться с просьбой взломать засекреченную государством программу к своим соратникам в центре профессора Дарк не решился. Зато он вспомнил, что среди крайне узкого круга людей, которых он знал лично, есть один такой чувак – парень с ник-неймом Кси Лок (как его звали и сколько ему было лет на самом деле, Дарк не знал), иногда могло показаться – что парень этот сам кем-то виртуозно написанная программа, если бы он не имел счастье пару раз наведываться по особо сложным вопросам в его берлогу на краю города, которую нужно было пару часов разыскивать среди совершенно одинаковых домов без номеров и дверей с номерами, повторяющимися по необъяснимой системе. Дарк был хорошим, почти гениальным математиком, только поэтому он смог вычислить закономерность и нашел убежище еще одного гения – гения взлома.
Кси Лок не стал задавать лишних вопросов – деловито обсудил совершенно заоблачную сумму за свою работу в случае неуспеха и просто нереальную для Дарка, трудись он всю свою жизнь, сумму в случае успеха. Впрочем, гениальный хакер в успех не верил.
- Если ты нашел мертвую зону в проге, которую написали там – он многозначительно показал куда-то в сторону неба, - ее не взломать.
- Но мы хотя бы сможем понять, что там? Что они заблокировали? Какие данные? Это уже будет прорывом! Может быть, я найду способ, как их обойти, не взламывая.
- Наивный ты дурак. – Кси Лок не отличался особым человеколюбием. – Если бы это было возможно, то никакого смысла так защищать эту информацию не было бы. Ты думаешь ТАМ – он опять покосился – но сейчас уже куда-то в сторону земного ядра, - дураки сидят? Ты ошибаешься, брат. Но я попробую. Если ты готов выложить за свою дурь столько бабла – я не против.
Они ударили по рукам. И вот уже несколько месяцев Кси Лок корпел над задачей, поставленной Дарком. Он охотно отчитывался каждую неделю о том, насколько он НЕ приблизился к нужному результату.
Вот и сегодня как раз в тот момент, когда Дарк решил таки оставить лабораторию и наведаться к себе, чтобы покормить черепаху, на его внутренний засекреченный встроенный в систему интеллект-контроля номер пришел сигнал от Кси Лока. Дарк услышал и увидел сообщение: «Я на что-то наткнулся. Пока не могу ничего сказать более конкретно. Но если смогу – ты мой раб со всеми твоими электронными потрохами. На гугл бесконечностей вперед. Имей ввиду!»
Дарк усмехнулся, и вошел в свой отсек. Лифт поднял его на 57 этаж, почти последний, самый дешевый и полупустой – кому еще захочется смотреть в окна, из которых никогда не видно земли – только городской смог? Дарк, как всегда шел, не замечая ничего по сторонам, погруженный в свои мысли, как вдруг понял, что стоит у своей двери – и она открыта.
Он не сразу это осознал, подумав, что неужели кому-то могло что-то понадобиться в его пустой холостяцкой квартире? Он осторожно зашел внутрь – но все было на месте. Дарк прислушался – никого. Пропала только черепаха из своего аквариума.
Ничего не понимая, Дарк смотрел на пустой стеклянный дом, где влачила свое жалкое существование бедная носительница панциря. Кому могла понадобиться черепаха? Он еще раз выглянул в коридор отсека – и все понял. На экране двери был зафиксирован последний сигнал – он сам пару дней назад вышел из этой двери и забыл послать команду Lock. Это объясняло открытую дверь, но не объясняло исчезновение черепахи.
Дарк вернулся внутрь и запустил на экране демонстрацию видеослежения за последние сутки. Интуиция подсказывала, что черепаха пропала совсем недавно. И на самом деле – он увидел женский силуэт. Незнакомка сначала осторожно заглянула в приоткрытую дверь, спросила – есть ли кто-то в помещении. Затем прошла внутрь, огляделась и остановилась напротив ящика с черепахой. Затем осторожно достала черепаху, ласково погладила по панцирю и также бесшумно вышла вон.
«Зачем она украла черепаху? Ничего другого не взяла. Конечно, брать-то нечего. Но черепаха… Странная воровка», - думал Дарк, запуская программу идентификации посетительницы и поиска ее местонахождения. Буквально через несколько секунд он узнал, на свое удивление, что воровка черепах живет в том же корпусе, что и он сам – только еще выше – на 60ом этаже.
Дарк отправился на поиски черепахи. Не то, чтобы ему хотелось ее вернуть, во что бы то ни стало. Но его мучило любопытство. А когда его охватывал азарт исследователя – ничто не могло его остановить.
Перед дверью незнакомки он слегка замешкался. Дарку всегда было непросто самому начинать разговор. Тем более на такую деликатную тем: «Привет! Я ваш сосед. С 57го. Вы, кажется, украли мою черепаху. Не могли бы вы ее вернуть?». Прокрутив свою реплику пару раз в голове, Дарк подал сигнал «Войти» - на удивление, его сразу впустили – не спросив ни паролей, ни подтверждения личности - вот так вот просто открыли дверь.
И Дарк оказался в похожей на его студию, но наполненной совершенно другим содержанием. Здесь было много разноцветных тканей и странных картин, на полу лежали яркие подушки, половики, где-то слышался перезвон колокольчиков. И Дарк с удивлением подумал, что это не звуковая иллюзия и не электронная копия – здесь звенели настоящие колокольчики. Он пошел на хрустальный звук и увидел перед собой хозяйку – она сидела на полу на одной из пестрых подушек, в каком-то непонятного кроя и формы одеянии, и, склонив кудрявую темноволосую голову, гладила по панцирю его черепаху. При входе Дарка обладательница черных кудрей вскинула голову и улыбнулась:
- Вот он и пришел, Лили – я знала, что он не бросит тебя!
Девушка – это была девушка на вид не многим старше Дарка. Он вдруг особенно остро почувствовал, что его образ 15-и летнего подростка, каким профессор забрал его из семьи и в котором он и предпочел оставаться за неимением каких-то других потребностей, должен был показаться ей нелепым. Девушка была удивительная. На самом деле Дарк не мог похвалиться, что знаком с большим числом девушек – в их лаборатории были, конечно, сотрудники женского пола – но они всегда были одеты в форменные костюмы, многие, особенно исследователи биохимических и генетических процессов – всегда ходили в масках и специальных скафандрах. И было не ясно – мужчина это или женщина. Поэтому опыт общения с настоящими живыми женщинами ограничивался в его случае общением с матерью и ее сестрой, пожилыми соседками из его детства и девочками из его школы, пока он туда ходил.
Он растерянно смотрел на девушку с его черепахой в руках, которая говорила и смотрела весьма дружелюбно, и понял, что произнес-таки заготовленную речь:
- Привет! Я ваш сосед. С 57го. Вы, кажется, украли мою черепаху. Не могли бы вы ее вернуть?
И тут девушка рассмеялась – совершенно живым, обычным, неискусственным смехом и у нее на лице появились от смеха морщинки. И Дарк понял, что и ее облик скорее всего дань какому-то важному периоду прошлого. И что она должна быть старше. Много старше него.
- Мне и в голову не могло прийти, что вы решите, что я украла Лили. Я назвала ее Лили – вы не против?
- Вообще-то это мужская особь.
- Да? Она такая красотка и такая неженка – я сразу решила, что это девочка.
Хозяйка удивительного дома поднесла черепаху близко-близко к лицу и погладила по панцирю. Дарк с удивлением подумал, что она на самом деле восхищается его облезлой черепахой.
- Я не украла вашу черепаху. Я бы ее вернула. Просто я случайно оказалась на вашем этаже – у меня там есть одна приятельница по-соседству. И увидела открытую дверь. Сами понимаете, наш корпус не то место, где жильцы оставляют двери открытыми – раз мы тут поселились, то явно предпочитаем уединение и затворничество - разве нет? – она хитро взглянула на Дарка и он замялся с ноги на ноги, понимая, что и весь его вид – в старой футболке и полукомбинезоне с лейблами лаборатории – уродливым пятном выглядит на фоне ее тканей, картин и лучей света откуда-то из-под потолка. «А ведь это солнце! Неужели, оно тут иногда проглядывает?» - с изумлением подумал Дарк и непроизвольно стал искать источник света - на самом верху на потолке было небольшое стеклянное окно, и оттуда струился цветной свет. «Это витраж!», - с изумлением подумал Дарк и перевел взгляд на девушку. Она повторила движение его головы и снова засмеялась:
- А вы наблюдательный! Сразу его нашли. Я люблю ловить солнце – оно так редко тут бывает. Сегодня удивительный день. И солнце пришло, и вы - за черепахой. Заберете ее? - она протянула Дарку черепаху, но он не спешил брать. И она вернула руку с черепахой к себе. Погладила.
- А может, она останется пока жить у меня? Вам ведь некогда, да и не хочется о ней заботиться? Я права? А я буду кормить и поить ее, разговаривать с ней и петь песенки. Если вы не против.
Дарк кивнул, все еще норовя оглядеться вокруг и чувствуя все больше себя не в своей тарелке.
- Что же мы такие бестолковые! Я даже не назвала свое имя и не спросила ваше. – Девушка протянула руку, другую, без черепахи. Рука была очень тонкая с длинными пальцами. Рука ничего не говорила о возрасте своей хозяйки. О возрасте говорили глаза и что-то неуловимое, что было считано Дарком на уровне неявных, но очень сильных волн внутренней энергии этой женщины, которые он почувствовал, едва войдя в ее дом. – Мое имя Тиса. А как ваше имя?
- Даргос. Дарк, если по-простому. – Это была его первая фраза после заготовки, и она далась с трудом, хотя он всего лишь назвал свое имя.
- Красивое имя вам дали родители.
- Его носил один из моих дедов. Теперь - я.
- А мое мне дала моя тетя – моя мать умерла на третий день после моего рождения. Представляете, это в наше-то время. Но она, конечно, знала об исходе. Она была очень храбрая. Мне кажется, я помню ее – хотя это не возможно. Или возможно? Вы же должны знать наверняка? – она подошла поближе, и Дарк почувствовал, что у нее есть аромат. Особенный. Не похожий ни на что. Дарк взглянул ей в глаза – глаза у нее были странные. Она не носила линз, Дарк даже бы сказал, что, по его мнению, – глаза были настоящими, не претерпевшими никаких вмешательств, хотя это было почти невозможно. Глаза были песочно-золотистыми. И они не были глазами молодой девушки.
- Сколько вам лет? – выпалил он. И замер, почувствовав всю неловкость и неуместность вопроса. Но Тиса, казалось, совершенно не шокирована и не огорчена из-за его бестактности.
- Я рада, что не ошиблась в вас. Вы ведь тоже не тот взлохмаченный подросток, каким выглядите снаружи, верно?
Дарк кивнул. Она присела на одну из пестрых подушек и придвинула к нему еще одну, как бы приглашая присесть. Он сделал это весьма неловко, ощущая свою угловатость всем телом. Но подушка была на удивление удобной и теплой, как и все в этой удивительной комнате.
- Вы предпочитаете функциональное питание или обычную еду? У меня есть персик и травяной чай. Хотите? Или вот – карамель. Вы пробовали когда-то карамельки?
Она развернула обертку конфеты, достав ее откуда-то из невидимого в складках ткани кармана, и протянула ее Дарку. Он осторожно взял и положил за щеку. Когда-то давно в детстве, когда еще жил в маленьком городке в своей семье, он ел карамельки, тянучки, лепешки, которые пекла бабушка и пил молоко. Это было давно. Он забыл вкус обычной еды. Для работы его организма было достаточно функциональных смесей и подзарядки для электронных блоков имплантов. Обычная еда не была необходима для работы, она была нужна для удовольствия. Он понял, как долго был лишен всего, что приносило удовольствие - единственным удовольствием для него были достижения в его проекте – в чистой науке и в практическом применении его открытий.
Тиса приблизилась к нему и провела удивительно теплой рукой по его волосам. Он замер и посмотрел в золотистые глаза, которые были совсем рядом. Потом закрыл свои.
***
Первый месяц их романа Дарк просто тонул в ощущении счастья, совершенно незнакомом ему чувстве. Но все вернулось на круги своя, когда он снова задал вопрос, на который не получил ответа в их первую встречу:
- Тиса, сколько тебе лет?
- Почему это важно для тебя?
- Ответь.
Она присела рядом - он как раз натягивал свои бесформенно-огромные ботинки, собираясь на рассвете в лабораторию, где с момента их знакомства не провел ни одной ночи.
- Тебе сказать правду?
- Конечно! Я всегда говорю тебе правду.
- Ох, нужна ли она нам.
Тиса задумалась и посмотрела наверх – в сторону витража, который отражал лишь пасмурный небосвод.
- Дарк, мне больше 75. – Она взглянула на него с тревогой. Он кивнул.
- Насколько больше?
- На 10 лет.
- То есть тебе 85?
- Осенью будет 89…
Тиса передразнила его, сделав «большие глаза».
- Вот видишь. Теперь ты будешь брезговать мной?
- О чем ты. Я счастлив здесь. Никогда не был счастлив где-то и с кем-то. Но я беспокоюсь из-за другого. – Он замолчал перед тем, как задать вопрос, который мучал его почти с первого дня их знакомства. – Сколько тебе осталось?
Она взглянула на него по-особому. Нет, это был не испуг или негодование, это было искреннее удивление, смешанное с непониманием и пониманием одновременно.
- Почему ты задаешь этот вопрос? Ты же знаешь, что о таком не спрашивают? Я могу не отвечать тебе – это мое право!
- Я спрашиваю, потому что хочу знать, сколько нам с тобой отмерено. Как ты верно заметила, я не подросток, но у меня впереди еще более 50 лет жизни. Я ученый. Я работаю с тем, чтобы жизнь людей была максимально безболезненной и наполненной в тот срок, что им отпущен. И я знаю среднестатистические сроки жизни сегодня. Тебе 89 лет. Это уже существенно дольше, чем жизнь усредненного человека. Я делаю вывод, что впереди у тебя не так много времени. Как нужно мне.
Он замолчал, устав от долгой и такой трудной для него речи.
Она улыбнулась:
- Этот твой неуемный мозг исследователя! Что тебе время? Здесь у меня мы его не считаем, оно всегда одно и то же – оно никуда не движется. Разве ты не чувствуешь? Зачем ты все хочешь измерить, даже то, что не поддается измерению? Не раскрывает своих тайн под твоим микроскопом, не может быть описано и экспериментально доказано?
Дарк поймал ее руку и прижал к щеке.
- Тиса, я должен знать.
- У меня осталось чуть меньше года, Дарк.
Хотя он предполагал какой-то подобный ответ, но все равно оказался к нему не готов. Она увидела боль в его глазах и накрыла рот рукой.
- Поэтому не трать этот год на бесполезные страдания и переживания. Не лишай меня и себя счастья, которое у нас есть сейчас. Ты не прибавишь и не убавишь. Не твоя воля. И не стоит тратить ни секунду нашего времени на такие пустяки.
Через час по дороге в лабораторию Дарк понял одно – ему нужно за этот год найти способ и научиться настраивать системы двух самых дорогих для него людей так, чтобы ни один из них не покинул его в предсказанный срок. Он должен перезапустить их системы, а для этого нужно взломать мертвую зону в имплантах – нужно, во что бы то ни стало, узнать, что она в себе скрывает.
***
Следующие несколько месяцев у него ушли на совершенно бесполезные поиски решения. Зато Кси Лок подбирался все ближе – и это вселяло в Дарка надежду. Пока однажды он не получил срочный сигнал от взломщика, который вынудил Дарка бросить все – и мчаться к приятелю. Тот в очередной раз поменял место своей, как он говорил, дислокации. В этот раз, оградив свое жилище еще более высокой степенью защиты. Дарк потратил еще добрых полдня, чтобы разобраться в его шифрах, пока добрался до ангара Кси Лока – квартирой это помещение назвать было нельзя.
За время работы над поиском ключа к мертвой зоне они стали друзьями, насколько это было возможно для них обоих.
- Проходи!
Дарк плюхнулся на топчан рядом с эрго-креслом хакера. Вокруг располагались многочисленные краны, комплексы устройств и гаджетов, названия которых Дарк даже не знал. Кси Лок был как обычно в полумаске – даже степень доверия, которая между ними возникла, не давала Дарку права узнать больше о хакере, чем допускал Кси Лок.
- Смотри, то есть – слушай. Я не смогу добраться до ядра мертвой зоны. Это я уже понял. Здесь использованы совершенно незнакомые мне ключи – какой-то уникальный способ шифрования. Но оболочку мне удалось вскрыть. И вот что я думаю – в каждом импланте есть уникальный код, которые видит система и задает по этому коду какой-то параметр. Я не знаю, что это за параметр – и тут нам останется только догадываться. Именно этот параметр и зашифрован в мертвой зоне. Но я могу сказать одно – оболочка сделана так, что по ней можно вычислить - где ее создали.
Кси Лок резко развернулся на своем кресле – в прорезях полумаски блеснули неопределенного цвета (опять линзы-хамлеоны носит, подумал Дарк) глаза.
- Так вот. То, что я нашел – говорит мне, а не засланный ли ты казачок, дорогой мой братишка?
Дарк уставился на него непонимающим взглядом:
- Что ты имеешь ввиду?
Кси Лок засмеялся, и в его голосовых имплантах включилось эхо:
- Я имею ввиду, что тебе стоило обратиться не ко мне - а к твоему распрекрасному боссу. Возможно, он бы и ответил тебе – что прячет в себе шкатулочка.
Дарк оторопел.
- Причем здесь профессор Леннон?
- Да притом, что оболочку сделали в его центре. Вы же там не только биоинженерией занимаетесь, как я полагаю.
- Нет, у профессора большой комплекс исследовательских блоков под началом. Но..
- Вот тебе и оно. – Кси Лок прохихикал противным детским голоском. – Оболочку, а значит - и саму корневую программу создали у вас. У тебя под носом. Горе ты ученый…
Дарк поднялся – слушать противный голос не было сил.
- Сколько я должен тебе? – резко спросил Дарк. Глаза Кси Лока вспыхнули огоньками и погасли – он отвернулся и затарабанил по старенькой – допотопной – клавиатуре.
- Ты мне не должен ничего. Ты подкинул мне самую сложную и интересную задачу за последние лет 25. А то я уже стал думать, что ни на что не годен.
Он снова обернулся и встал, впервые за время их знакомства. Он был высокий и широкоплечий, когда не утопал в необъятном бесформенном кресле. Он протянул руку Дарку и спокойным движением снял полумаску. Дарк с любопытством разглядывал настоящее лицо Кси Лока – ему было больше 50-и на вид. «Интересно, кем он был до Третьего витка?», - подумал Дарк. Ксил Лок как будто прочел его мысли.
- Я работал в одном из бесконечных центров обработки информации – шифровал, расшифровывал, снова шифровал. Третий виток для меня стал знаком того, что наша дурацкая человеческая свобода – быть самим собой – скоро прикажет долго жить. И я бросил свою работу – и вот, как видишь, иногда с успехом, иногда безуспешно веду свою маленькую войну. Против них – он опять кивнул куда-то вверх. Но Дарк понял. Он крепко пожал его руку.
- Удачи тебе в твоей войне, Дарк. Мне жаль, что правда оказалась не той, что ты ждал. Знать, что враг где-то далеко всегда легче, чем чувствовать его дыхание поблизости.
Дарк вернулся в лабораторию поздним вечером. Но не пошел домой к Тисе. Он заперся у себя в комнате и долго думал. Решение уже было принято. Оставалось озвучить его профессору Леннону. И он просто готовился выдержать небольшую битву.
***
- Но как это возможно? Причем здесь вы???
Дарк слушал профессора уже несколько минут, но все еще не мог осознать то, что услышал. Что в их имплантах, датчиках, системных встройках и электронных усилителях, во всех изначально зашивается персональная дата смерти человека. И не импланты изнашиваются - нет, они действуют как часы и могут функционировать так практически бесконечно, именно они и становятся источником смертельного импульса – и приводят в действие прогноз государственной Службы Определения Даты Смерти, который сейчас уже делают даже не в 18 лет, а в первые дни после рождения нового гражданина. Добровольно или принудительно. Каждому. Один раз и навсегда.
Дарк чувствовал, что какие-то новые неведомые ранее чувства – гнев, ярость, желание разрушать – переполняют его, и задал вопрос, который уже вертелся на языке:
- Профессор, значит, всю жизнь я занимаюсь тем, что совершенствую яркую обертку смертельного оружия? Я заворачиваю бомбы с отсроченным часовым механизмом в привлекательную оболочку – и они занимают свои места, а человек просто не представляет, что лишает себя даже самого малого шанса прожить больше, чем ему предрекла какая-то Служба, которая неизвестно чем руководствуется???
Голос Дарка перешел на крик. Он понял, что кричит впервые. Кричит на профессора. Кричит на человека, который создал его таким, как он есть.
Профессор Леннон казалось, выглядел совершенно спокойным.
- Даргос, человеческая жизнь и так стала существенно длиннее, а с помощью наших с тобой разработок, твоих открытий – она стала полноценней в разы. Теперь у пожилых людей почти ничего не болит, у них отличная мозговая деятельность, они прекрасно выглядят. Они живут полноценной жизнью – молодость продолжается почти всю жизнь. Разве этого мало? Вот к примеру твоя подруга…
Упоминание Тисы вызвало в груди Дарка нестерпимую боль.
- Не смейте говорить о ней! Как вы можете так хладнокровно рассуждать о пользе, которую мы приносим, когда в основе - самый страшный и неотвратимый вред???
Профессор пожал плечами и посмотрел прямо в глаза Дарка. Дарку показалось, что он смотрит с тем же выражением какой-то только ему ведомой правда, как иногда смотрела на него Тиса.
- Послушай меня, мальчик мой. А чего бы хотел ты?
- Я хотел… хочу, чтобы вы, чтобы она жили… Жили вечно… - Дарк увидел себя, 10-и летнего, когда заболела и умерла его собака, умерла от старости на руках его деда. Вспомнил, как не хотел принять неизбежное, требовал вылечить пса во что-бы то ни стало, когда ветеринар объяснил, что пес просто состарился и лечить его не от чего. «От жизни не лечат, парень», - сказал тогда ветеринар из соседней деревни.
- А ты уверен, что этого хотели бы мы? Ты уверен, что жить вечно стало бы благом для твоей подруги? Вспомни, разве она когда-то просила тебя подарить ей вечную жизнь? Дарк, любить кого-то еще не значит сделать его бессмертным. Любить - это делать другого человека счастливым. Разве ты еще не понял?
Дарк отошел к окну, и стал смотреть сверху на далекие крыши больших и малых зданий, тротуаров и автострад.
- Что ты хочешь делать теперь, когда ты знаешь секрет? Позволь тебе напомнить, что это государственная тайна, в любом случае – если ты вынесешь что-то из нашего разговора за пределы этой комнаты – тебе придется отвечать по всей строгости закона. И я ничем не смогу тебе помочь, никак не смогу защитить. Мало того, что будет с людьми, которые вдруг узнают, что весь их мир разрушен – что они могут жить вечно. Но для этого нет никаких условий - посмотри вокруг. Нас и так столько, что нет возможности посадить новые деревья, засеять траву, ты сам живешь в муравейнике – как и миллионы, миллиарды других. И ты предлагаешь в одночасье сделать их бессмертными? Для чего? Какой новый смысл ты сможешь предложить им? Ведь у них сейчас есть все возможности для того, чтобы развиваться, творить, создавать что-то на пользу миру – и что ты видишь? Будь честен с собой – наши здоровые, молодые до самой смерти соотечественники соревнуются в равнодушии и душевной лени. Они не готовы сопереживать ни близким, ни далеким. Считать, что все они вдруг станут замечательно добрыми и сердечными людьми, став бессмертными, не приходится. Признай это!
Дарк молчал. Он водил пальцем по стеклу - из под его руки на некоторое время проступали какие-то буквы, ведомые только ему одному.
Профессор подошел ближе и положил руку ему на плечо, как когда-то давно – в прошлом, от которого сегодня в разные стороны разлетались осколки с бешеной скоростью несущейся в пустом пространстве Вселенной.
- Давай просто с тобой договоримся о том, что ты продолжаешь работать над нашим проектом, а я найду способ продлить твоей подруге жизнь на пару десятилетий. Я никогда ТАМ об этом не просил, но думаю – мне пойдут навстречу, учитывая, сколько я, сколько мы для них сделали за эти годы.
Дарк обернулся.
- Сделка? Вы предлагаете мне сделку? Чтобы я молчал и продолжал штамповать все новые и новые погремушки для неразумных детей?
Профессор раздраженно взмахнул рукой:
- Дарк, ты же ученый! Включи свой холодный чистый разум исследователя! Я предлагаю тебе наиболее выгодный и самый разумный выход. Хорошо, если ты упираешься – я могу даже обсудить возможность сделать персональную дату твоей возлюбленной открытой – ты сам или она, как вам будет угодно - поставите нужное время. Живите и радуйтесь! Я на все готов, чтобы ты вернулся к исследованиям. Ты мне нужен здесь! С работающей головой и незамутненным муками совести сознанием!
Дарк молчал. У него в голове играла тихая музыка, которую любила Тиса, и звучал ее голос:
- Я где-то читала или слышала, что на берегу моря – ты был когда-нибудь на берегу моря? Я – нет! Так вот – на берегу моря вылупляются маленькие черепашки. И как только вылупились – они тут же бегут, передвигая изо всех сил своими лапами, к воде, чтобы обрести спасение и жизнь. Но большинство из них не добираются до воды – их хватают хищные птицы, для которых молодые черепахи – лакомство. Ведь у них нет твердого панциря. И лишь немногие попадают в животворную для них стихию. Мне кажется, мы с тобой добрались – до нашего моря. Мы спаслись с тобой, Дарк. Поверь мне, время не имеет ценности само по себе – только мы сами делаем его наполненным или пустым. Я не боюсь того, что ждет меня. Не бойся и ты.
- Даргос, мальчик мой, так что же ты решил? – голос профессора прозвучал как будто издалека. Дарк повернулся – и направился к выходу.
- Что ты решил? – в голосе профессора Леннона угадывалось беспокойство, но весьма умело сдерживаемое – «им самим или его голосовым имплантом?», - подумалось Дарку.
Он остановился в дверях и обернулся – лица профессора не было видно, в глаза Дарка било внезапно проглянувшее сквозь густой смог города весеннее солнце.
- Я решил, что им стОит узнать. Всем. И попробовать научиться быть людьми. Все-таки, впереди не год-два, а целая вечность. У них есть супер-способности, встроенные мозговые матрицы, усилители мышечной активности и вечная молодость. Справятся. А мы – мы поедем искать черепаший берег. Кто-то же должен дать черепахам шанс добраться до океана? Думаю, у нас должно получиться.