Неотложные дела в Москве торопили.
К тому же, в кармане лежал билет на вечерний поезд домой, в Ульяновск. А тут, как специально, двери Трапезного храма Лавры монахи закрыли и ушли на обеденную трапезу.
- Да-а, вот «засада»-то, - с горечью подумал я, стоя у массивных резных дверей храма, - так можно и на поезд опоздать!
Дело в том, что приём всех пожертвований и треб в Лавре осуществлялся именно здесь, в Трапезном храме. А треб мне тогда нужно было заказать очень и очень много…
Я осмотрелся. На высоком крыльце храма, кроме меня, стоял ещё одинокий лаврский монах.
***
- Вы отсюда? – спросил я его, кивнув головой на высоченные двери храма.
- Ну, да, - ответил тот, - да ты, брат, не переживай, сейчас наши все придут, откроют.
День выдался морозный и я продолжил молча переминаться с ноги на ногу.
Помолчали.
Монах как столбик стоял неподвижно, лишь смиренно наклонив голову книзу. Но, глядя как я едва не подпрыгиваю на морозе, он вдруг вкрадчиво и нерешительно подал голос:
- Но… в принципе… если желаешь… можно и мне отдать… Я им потом передам. Записки-то уже написаны?
Он с готовностью, шустро распахнул свою увесистую чёрную суму, висевшую у него на груди.
- Ой! Да, конечно! – обрадованно отозвался я, - вот, возьмите пожалуйста.
Суетливо сунул монаху записки и деньги, и радостный рванул к вокзалу.
***
Электричка быстро бежала к Москве.
- Вообще-то монахи, которые несут послушание на требах, заходят в Трапезный храм через другие двери. И эти двери, которые для прихожан, они открывают изнутри, - неспешно размышлял я в вагоне.
- Да и сумки на груди они не носят. Зачем им они? Они же здесь, в Лавре, живут…
- Да-а, кажется, я немного поспешил… Но, ведь, каков психолог, каков психолог!