Этот сонет, как мне представляется исходя исключительно из смысла текста, посвящается индивидуальным особенностям восприятия красоты: путём формальной логичности автор, довольно-таки иронично, на мой взгляд, приходит к парадоксальному выводу.
Thine eyes I love, and they, as pitying me,
Knowing thy heart torments me with disdain,
Have put on black, and loving mourners be,
Looking with pretty ruth upon my pain.
And truly not the morning sun of heaven
Better becomes the grey cheeks of the east,
Nor that full star that ushers in the even
Doth half that glory to the sober west,
As those two mourning eyes become thy face.
О let it then as well beseem thy heart
To mourn for me, since mourning doth thee grace,
And suit thy pity like in every part.
Then will I swear beauty herself is black,
And all they foul that thy complexion lack.
Буквальный перевод:
Я люблю твои глаза; они меня жалеют поскольку знают, что ты относишься ко мне с высокомерным безразличием,
твои глаза жалостливо оплакивают меня, потому что ты вынуждаешь меня страдать.
Ни солнце, восходящее с рассветом на востоке сером,
ни планета Венера на вечернем западе,
не оказывают такого удивительного влияния (не дают такого замечательного эффекта), как твои глаза на твоё лицо. Как мне бы хотелось, чтобы на сердце у тебя были такие же чувства!
В тебе каждая частица должна оплакивать меня, поскольку такие грустные эмоции делают тебя красивей.
И если это случится, я поклянусь, что красивы только тёмные вещи, и что любой человек не настолько тёмный, как ты, – уродлив.
Фактически говорится: автор, оказавшись во власти эмоций, готов поклясться в том, что красота должна «носить траур» (Have put on black перекликается с I swear beauty herself is black) – по смыслу текста, – или быть не менее тёмной, чем адресат сонета, – следуя буквальности. Не вижу причин не допускать, что это рассуждение основанно на зависимости восприятия красоты от эмоционального состояния субъекта: объективно нельзя строить логическую цепочку на сравнениях такого рода.
Видно, как из сугубо индивидуального, частного, восприятия определённого явления делается общий вывод, общепризнанное заменяется личным убеждением с претензией на его закономерность. Именно поэтому, на мой взгляд - в угоду ироничности, в тексте присутствует игра слов – mourning-morning, suit-soot, и допускается разговорность выражений: «pretty ruth», «truly not», «will I swear» («можно и поклясться»).
Перевел сонет следующим образом:
Глаза твои печальны, – оттого,
Что тяжко мне, – да сердце не скорбит:
Ушла любовь из сердца твоего –
Теперь высокомерье в нём царит.
Но грусть в глазах тебе к лицу, – рассвет
Светилом так не красит серых туч,
Не посылает запада привет
В вечернем небе так Венеры луч.
Пускай глаза возьмут да дух свой томный
И на сердце твоё распространят, –
Твоя душа наденет траур тёмный, –
И ты прелестней станешь во сто крат!
Я поклянусь, что красота черна, –
Мне плакальщицей видится она.