ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ (1668-1670)
Глава 33.248. КРЕАТУРА ДЛЯ РОДОВОГО БОЯРСТВА НЕЖЕЛАТЕЛЬНАЯ, А ДЛЯ РОДНИ УМЕРШЕЙ ЦАРИЦЫ НЕНАВИСТНАЯ…
Породниться с царем стремились главным образом московские князья и бояре — Гагарины, Колычевы, Толстые, Долгорукие, Мусины-Пушкины, но было несколько девиц и из других городов: Новгорода, Суздаля, Казани, Костромы и Владимира. Артамон Матвеев не мог не воспользоваться шансом для упрочения своего положения, и протолкнул свою пассию, царскую наложницу Наталью Кирилловну в число шести избранных.
Смотрины состоялись 18 апреля 1669 года, и того же числа к ночи девицы, «взятые вверх», были отпущены по домам.
Царю больше всего приглянулась Авдотья Ивановна Беляева - очень красивая послушница из Вознесенского девичьего монастыря, видимо, сирота, потому что в Москву она была привезена своим дядей, неким Иваном Шихарёвым.
Ближний круг царёвых слуг не мог смириться с угрозой появления совершенно новых, непонятных людей у трона. Судьба царской свадьбы решилась благодаря интригам.
22 апреля 1669 года любимец Алексея Михайловича и его интимный поверенный, ведавший, в частности, и выбором невест к смотринам, боярин и оружничий Богдан Матвеевич Хитрово, поднес ему два найденных подметных письма.
В «воровских грамотках» говорились «непригожие слова» о государе, причем складывалось впечатление, будто сочинила эти пасквили… наложница царя - Наталья Нарышкина, якобы обуреваемая досадой на Алексея Михайловича.
По царскому повелению немедленно был начат розыск. Но пошел он по неожиданному руслу. Уже на другой день сыскари Приказа тайных дел перевернули вверх дном дом Шихарева и обнаружили у него какие-то травы.
В те времена любые ботанические забавы непременно связывались с ворожбой, а значит, речь шла о злоумышлении против государя. Шихарев отвергал обвинения в колдовстве, и тогда его подвергли пыткам. Обвиняемого жгли огнем и секли кнутом, но несчастный упорно отрицал попытки приворожить царя к Авдотье Беляевой.
Тогда стали сличать написание букв и слов в подметных «грамотках» с почерком буквально всех имевших доступ в царский дворец лиц, разумевших грамоту.
Экспертиза опровергла идентичность почерков авторов подметных писем и подвергнутых допросу людей! Авторство Шихарева доказать не удалось. Его можно было заподозрить лишь в том, что далекому от придворных интриг старику на самом деле очень хотелось, чтобы царь выбрал в жены его племянницу.
Следствие зашло в тупик и окончательно развалилось со смертью Шихарева, который не выдержал допросов и пыток. В суете все забыли о судьбе его племянницы, вероятно, её вернули в монастырь, чтобы прекратить всякие сплетни.
Выжидая окончания следствия, Алексей Михайлович долго скрывал сделанный им выбор. После ареста Шихарева одна из двух кандидаток отпала, но и на вторую ведь была наброшена тень. По всей вероятности, именно ее имя упоминалось в подметных письмах.
Лишь через несколько недель после смотрин к боярину Артамону Матвееву рано утром явились нежданные гости — Депутация бояр в сопровождении солдат и трубачей. Они передали ему царский приказ немедленно прибыть во дворец вместе с Натальей Нарышкиной, для которой той же депутацией был привезен нарядный убор.
Во дворце уже все было готово к свадьбе. Сразу же после извещения о царском выборе будущая царица должна была ехать в церковь, где и был совершен свадебный обряд в присутствии сравнительно небольшого числа приближенных.
Выбор царя не всем пришёлся по душе, поскольку для родового боярства креатура Матвеева была нежелательной, а для родни умершей царицы (Милославских) ненавистной.
Опасения дворцовых недругов Матвеева были не напрасны. Алексей Михайлович, как натура увлекающаяся, способная вполне отдаться тем, кто в данное время был близок его сердцу, подчинился влиянию своей наложницы (жены) и её наставника. Он называл Матвеева не иначе, как "другом", писал к нему такого рода письма: "Приезжай скорее, дети мои и я без тебя осиротели. За детьми присмотреть некому, а мне посоветоваться без тебя не с кем".
Артамон Сергеевич, однако, вел себя с необыкновенным благоразумием и, хотя официально управлял разом и Посольским и Малороссийским приказами, носил только звание думного боярина.
Жену же Наталью царь любил так же крепко и самозабвенно, как когда-то любил и Марию Ильиничну. Но теперь это чувство окрашивалось какой-то незнакомой ранее нежностью. Разница в возрасте между Царем и Царицей составляла более двадцати лет, и мужу хотелось тешить и развлекать свою совсем еще юную избранницу!
С именем Натальи Кирилловны неразрывно связано создание руского архитектурного чуда - дворца в Коломенском, который навсегда остался непревзойденным шедевром архитектуры XVII века. Если несравненным памятником-символом XVI века является Покровский собор ("Храм Василия Блаженного") на Красной площади, построенный по воле Царя Иоанна Грозного (в честь взятия Казани), то подобным же уникальным историческим знаком века XVII явился архитектурный шедевр в Коломенском.
Дворец возводила артель плотников под руководством стрельца Ивана Михайлова и плотничьего старосты Семена Петрова. Зимой 1667 - весной 1668 года резчики по дереву и столярные мастера выполняли разнообразные утонченные резные орнаментации. В 1668 году во дворце обивали двери и готовили краски для росписи интерьеров. За летний сезон 1669 года были проведены основные иконописные и живописные работы. Весной и летом 1670 года во дворце трудились бригады кузнецов, "резного железного дела мастеров" и замочники.
В Коломенском все, от большого до малого, было продумано и одобрено лично Царем: от отделки полов до малейших деталей мебели. Полы дворцовых покоев были выполнены из паркета ("дубового кирпича"), выложенного "в шахмат" или "в ромб". Стены и потолки обивались тесом, затем на него накладывалось сукно, которое оклеивалось холстом, на который и наносились краски. В личных покоях царствующих особ стены покрывались золочеными кожами с тисненым орнаментом. Стены украшались западноевропейскими шпалерами и восточными коврами. Покои Царя, Царицы и царских детей все, снизу доверху, были расписаны изображениями и сюжетами из Священной Истории и растительным ("травным") орнаментом.
Это был чудо-терем, напоминающий изнутри огромную лакированную шкатулку, а извне - сказочный терем, так навсегда и остался в памяти как "Дворец Царя Алексея Михайловича".
Симеон Полоцкий назвал его "Восьмым чудом света", что было недалеко от истины. Ничего подобного возникшему деревянному шедевру не только не существовало на Руси, но и где бы то ни было еще. По красоте, разнообразию и уникальности архитектурных приемов, декоративных форм и цветовых решений с Коломенским дворцом мог соперничать только Собор Василия Блаженного, а среди памятников светской архитектуры - никто и ничто…
Во дворец царская чета переехала весной 1672 г., а 9 июня (по новому стилю) здесь (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей дипломированных горе-историков – Л.С.) родился царевич Петр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн)], будущий русский император.
Царица Наталья получила еще более силы над царем. В противность прежним обычаям, она позволяла себе ездить в открытой карете и показывалась народу, к соблазну ревнителей старины, видевших в подобных явлениях приближение Антихриста. Алексей Михайлович до такой степени изменился, что допускал то, о чем и не смел бы, подумать, назад тому несколько лет, когда церковные ходы и царские выходы доставляли единственную пищу его врожденной страсти к художественности. Теперь, под влиянием Матвеева и молодой жены, у царя заведен был театр: вызвана была в Москву странствующая немецкая труппа Ягана Готфрида Григори, устроена в Преображенском селе "комедийная хоромина", а потом "комедийная палата" в кремлевском дворце.
Стремясь к миру в большой и разношёрстной царской родне, Алексей Михайлович провозгласил сына Фёдора своим соправителем. Немощный Фёдор Алексеевич был слабой надеждой для царя, понимающего, какие серьёзные испытания ждут страну в ближайшее время. Родившийся в Бранденбурге (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей дипломированных горе-историков – Л.С.) здоровым и подвижным царевич (курпринц - Л.С.) Пётр [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн)] всё больше заставлял отца (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей дипломированных горе-историков – Л.С.) задумываться о возможном его воцарении.
Интересно! Обучать трехлетнего Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] «воинскому делу» (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей дипломированных горе-историков – Л.С.) в играх с Детским полком царь назначил Пауля Менезиуса, шотландца по происхождению, попавшего в плен к руским и женившегося впоследствии на вдове Марселиса, основателя железных заводов в Росийском государстве.
Царь Алексей (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей дипломированных горе-историков – Л.С.) отнесся к Менезиусу с большим доверием, посылал его даже послом к Папе в Рим с важными дипломатическими поручениями.
Этого ловкого и способного иудея, говорившего на нескольких иностранных языках, государь и приставил к своему маленькому сыну (внуку, жившему в Бранденбурге – Л.С.). Пожалуй, он (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей дипломированных горе-историков – Л.С.) и заронил в душу мальчика ту горячую любовь ко всему иноземному, которая начала проявляться у восприимчивого Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] с ранних лет.
Думы - думами, но царь Алексей Михайлович ещё был не стар и, ничто не предвещало трагического исхода.
Шел январь 1676 года. Царь принимал послов из Голландии, слушал с царевнами и придворными музыку. 23 января он почувствовал нездоровье и стал лечиться сам. Лечение было своеобразным, если не сказать что самоубийственным. Весь в жару, царь требовал холодного кваса. На живот клал толченый лед. Через неделю положение стало безнадежным. По тогдашнему выражению, настало время «нашествия облака смертного», когда правитель «оставляет царство временное и отходит в жизнь вечную».
28 января он благословил на царство сына Феодора, поручил царевича (курпринца – Л.С.) Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] (неродному - Л.С.) деду его Кириллу Нарышкину вместе с князем Петром Прозоровским, Федором Алексеевичем Головиным и Гаврилою Ивановичем Головкиным.
Затем он приказал выпустить из тюрем всех узников, освободить из ссылки всех сосланных, простить все казенные долги и заплатить за тех, которые содержались за долги частные, причастился, соборовался и на другой день, в 9 часов вечера умер.
После провозглашения Фёдора Алексеевича царем в январе 1676 года вдовствующая царица Наталья Кирилловна (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей дипломированных горе-историков – Л.С.) с детьми {Петром [Исаакием (Фридрихом Петером Гогенцоллерном)] и Натальей} покинула Кремль и уехала в село Преображенское.
С этого времени все её усилия были направлены (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей дипломированных горе-историков – Л.С.) на воспитание сына (неродного внука – Л.С.), судьбу которого она мыслила, как царскую.
Выросшая в доме убеждённого западника Артамона Матвеева, царица (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей дипломированных горе-историков – Л.С.) с большим вниманием относилась к идеям европейского Просвещения и, в частности, к трудам чешского педагога Яна Коменского. Это (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей дипломированных горе-историков – Л.С.) избавило царевича Петра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] от традиционного школярства и сформировало у него привычку постоянно учиться.
Конфронтация с Милославскими позволила Наталье Кирилловне быть более свободной в выборе наставника для сына. Вместо степенных духовных лиц к Петру [Исаакию (Фридриху Петеру Гогенцоллерну)] Алексеевичу (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей дипломированных горе-историков – Л.С.) был приставлен деятельный и просвещённый кремлёвский подьячий (потомственный алкоголик – Л.С.) Никита Зотов, который смог пробудить в царевиче качества человека новой эпохи