Глава 6. Оральное мастерство.
Он встретил её с роскошным букетом цветов: "Если честно, я не надеялся, что ты мне позвонишь ближайшие сто лет. Но видимо Небеса услышали мои молитвы." Его голос поднимал в ней волну невероятных чувств, которые она считала чуть ли не развратными. Пыталась скрыть взгляд, потому что боялась выдать себя раньше, чем позволяют приличия.
В его новеньком Chevrolet SUV пахло кожей и звучала тихая греческая мелодия. Осман вёл машину уверенно, но не спеша: "Хочу показать тебе, как я живу. Ты не против?" Селена не могла быть против: она мечтала уединиться с ним в уютном гнёздышке. Но произнести такое вслух было бы слишком рано и опрометчиво: "Мне кажется, ты обещал мне показать места в Северной части города, где я никогда не бывала. Ты так быстро меняешь свои планы?"
Осман улыбнулся: "Разумеется, нет. Но я вспомнил, что ты предлагала нарисовать мой портрет. И я решил, что мой дом будет лучшим местом для этого. Но если ты против..." Селена испугалась, что он может повернуть в другую сторону: "Ты прав, я хочу попробовать нарисовать твой портрет. Поехали, я не против."
В просторной гостиной Селена обратила внимание на несколько фотографий: "Это твоя мать?" Осман покачал головой: "Это моя старшая сестра, Чилэк. Мы с ней живём вместе после трагической гибели родителей в автокатастрофе. Она сейчас в Стамбуле. Но когда вернётся, хочу вас познакомить. Она будет без ума от тебя."
Она отпила вина, предложенного Османом: "Почему ты так уверен в этом?" Он провёл рукой по её локонам: "Потому что я сам без ума от твоей красоты." Веки Селены сомкнулись сами, словно стыдясь слишком быстрой сдачи девичьей крепости. Но она уже была не в силах сопротивляться. От него исходил слишком сильный аромат самца.
Она молча принимала его поцелуи в губы, шею, плечи и грудь, сама в это время думая о том, что надела сегодня чересчур игривое бельё: не дай бог, примет её за легкомысленную шлюшку. Его поцелуи опускались всё ниже и ниже. Стринги были столь незаметны, что он их даже не снял. Его язык ловко проник сквозь влажные створки. Когда кончик языка коснулся клитора, в её голове взорвалась кощунственная мысль: "Боже мой! Хочу ещё!"
И он не переставал целовать самую интимную точку, пока его руки были в долгих поисках застёжек бюстгальтера на спине. Она помогла ему сама: "Прошу тебя, остановись. Мы не можем ....это сделать. Я просто боюсь...что умру у тебя в доме..." Осман понял, что крепость вот-вот падёт без сопротивления.
Предательские мысли торопили её: она спешила погладить его спину и ягодицы. И тут он её мягко поправил: взял за руку и вложил в неё нечто твёрдое и упругое. Голова у Селены закружилась и она была готова упасть на колени перед этим соблазном.
Но Осман совершил роковую ошибку: вложил ей в ладонь шуршащий пакет с презервативом. Она услышала его хриплый от напряжения шёпот: "Хочу, чтобы ты надела его губами?"
Её будто оглушили электрическим током. Она ожидала и была готова к оральному наслаждению. Много слышала о нём, и даже как-то видела отца и мать за этим занятием. Но никогда бы не подумала, что может совершить трюк с презервативом. Она резко вскочила на ноги, швырнула пакетик ему в лицо, бегом спустилась по лестнице, напялила на голое тело платье и выбежала из дома, словно из горящего ада.
Осман стоял с возбуждённым и оскорблённым достоинством в одной руке и с резиновым кружком в другой, полностью растерянный. Вздрогнул от телефонной трели. Женский голос спросил: "Надеюсь, всё идёт по плану, детка?" Осман хрипло ответил: "Не совсем. Она сбежала." Голос стал резким: "Ты просто мудак! Если девушка своими ножками пришла к тебе, а затем сбежала, значит ты или болван, или импотент." Осман не знал, что ответить. Дама подвела итог: "Если в ближайшие дни не посадишь её на свой крючок, можешь лишиться головы."
Селена добралась домой благополучно. Полночь накрыла восточную часть Строволоса незаметно. Гостей дома было немного. Друг детства отца, доктор Андреас Дмитриус, как всегда крутился на кухне возле матери. Архиепископ Константинос спорил с отцом о политическом раскладе в США. Новенькой была гостья из Греции, племянница Премьер-министра, молоденькая Ариадна Манос. Она слишком откровенно флиртовала с отцом, чтобы Селена не поняла: у отца с ней роман.
Ставридис никогда не присоединялся к застольям: ему запрещали пить в силу юного возраста. Горничной Кристины тоже не было видно. А число пустых бутылок из под вина, сложенных на кухне, говорило о том, что публика уже на подьёме. Отец, увидев Селену, тут же убрал руку с задницы Ариадны и попросил её спуститься в погреб и принести вина: "Моё любимое, пожалуйста".
Дверь в погреб была открыта. Селена хотела включить свет, но лампочка почему-то тут же погасла. Пришлось посветить телефоном. Она быстро нашла папино любимое "Афири" и взяла сразу три бутылки. Уже когда поднималась вверх, свет от телефона упал на полуоткрытую картонную коробку. Отец привёз её с собой из Афин.
Из коробки торчала голубая лента, которой обычно оборачивают подарки. Селена вдруг решила, что папа приготовил ей подарок на приближающийся день рождения, просто забыл ей сказать об этом. Но в коробке были старые книги, пачка фотографий и упаковка презервативов. Это показалось странным: родители давно не предохранялись, ибо оба хотели ещё одного ребёнка. И собственно говоря, им это недавно удалось: мать уже обьявила всему миру о своей запоздалой беременности.
Селена решила не делиться ни с кем своей находкой. Но фотки взяла с собой, чтобы рассмотреть их у себя позже. Уже поднявшись на первый этаж, она услышала чей-то голос, раздающийся из погреба.
Оставив бутылки на кухне, спрятав фотки в шкафу для утвари, Селена неслышно вернулась в погреб. В тишине сразу услышала шёпот Ставридиса: "Она уже ушла?" Голос Кристины звучал испуганно: "Да, слава богу. Кажется, не заметила нас." Голоса раздавались из-за перегородки, где была сложена старая мебель, в том числе и скрипучий loveseat.
Скрываясь за перегородкой, Селена только на этот раз заметила горящую на полу свечу. На стене были видны две тени. Кристина стояла на коленях, а Ставридис стоял перед ней, прижимая её голову к своему паху. В тишине были слышны звуки, похожие на чавкание.
Кристина старалась из всех сил, при этом её стон выдавал очевидное наслаждение. В какую-то минуту она оторвала свои губы, с вожделением оценила результат своих ласк: "Господи Иисусе, какой же он у тебя великий! Твой дядя Никос отдыхает! Тебе бы в порнофильмах сниматься, Ставро!"
Селена вдруг мысленно сравнила картину с той, что ей пришлось увидеть хоть и мельком совсем недавно. Восторг был явно не в пользу турка. Ставридис возгордившись от слов Кристины приподнял её и поцеловал в губы: "Никогда прежде не пробовал болгарскую "пещерку" любви. Повернись спиной, куколка!" Кристине это понравилось.
Но прежде чем послушно задрать юбку, спустить трусики, она разорвала зубами пластиковый пакет, взяла содержимое в губы и пригнувшись, губами надела презерватив, натянув его до самой мошонки. Селена была шокирована: "Как это поместилось у неё во рту?"
Она впервые видела достоинство своего кузена. Хотя знала, что мать от него без ума. Это было действительно нечто! Османовский предмет был короче, как минимум на четверть. Словно в подтверждение своих мыслей Селена услышала стон Кристины: болгарка истово молилась на родном языке. Селена могла лишь предположить, что она благодарила Бога за неземные наслаждения.
Когда Селена уже закрывала за собой дверь в погреб, раздалось рычание молодого львёнка, покрывшего свою самку.
Архиепископ равномерно храпел, сидя в кресле перед незавершённой шахматной партией. Гостья из Греции стояла перед отцом, танцуя животом под звуки сиртаки. Отец допивал пятый бокал откровенно поглаживая свою ширинку.
Селена прошла на кухню и тут же пожалела об этом: пьяный доктор Дмитриус лапал выросшие груди матери. Агнесса, увидев дочь, изменилась в лице: "Дмитриус, отнеси в гостиную салаты. Мне нужно привести себя в порядок."
Селена хотела было открыть холодильник, как вошла растрёпанная Кристина. Мать почти не скрывая своей сконфуженности, закричала: " Я устала тебя звать! Где ты была всё это время?"
Кристина смущённо прошептала: "У меня сильное растройство, госпожа Агнесса, я была у себя на чердаке." Селена подошла к ней вплотную: "Бедняжка, как я тебе сочувствую. Пойдём ко мне, я тебе дам укрепляющее лекарство."
Втолкнув её в свою спальню и захлопнув дверь, она прошипела: "Я всё видела своими глазами, шлюха! Тебе мало моего отца, ты теперь развращаешь малолетку!" Кристина всхлипнула: "Ради Иисуса, молчите. Если я потеряю работу, мне придётся скорее всего вернуться с Болгарию. Но я не хочу туда." Она упала на колени: "Что хотите, сделаю для Вас. Только прикажите."
Селена покраснела от маленькой победы над горничной. Её приказ звучал, как вердикт королевы: "Ты должна научить меня надевать презерватив губами! И не задохнуться при этом!"