Раннее кватроченто с ручьями стремится
к реке, сугробы уходят в небытиё.
Мир перекроен наново, пальцы
испачканы невесомой цветочной пыльцой.
Запястье моё обвивает лоза,
Тикают здесь не часы, а сокодвижение;
Усики земляники повторяют круговорот
Земли вкруг звезды,
И цепляются за опору, как за моральную ось.
Дождь по струнам, капли на ветках,
деревья чувственно обнажены и проснуться готовы.
И кажется что по силам даже гиблое дело,
самое обречённое. Но по силам отныне!
Если пёрышки гладить, ощущая сердечный стук.
Если высеять в грядки крупицы от ржавых гвоздей,
из костров от сожжённых крестов.
Если в узенькой горловине – зыбучий песок,
насладимся текучестью неотвратимого. Что ж.
Пустота и наполненность сообщающихся сосудов –
равноценное состояние.
Тебя не несёт, ты течение само.
И внутри, и на гребне волны. По умениям место твоё.
На печали стоит нефритовая печать, на которой клеймо.
За строкой улыбается Соломон и гладит по шерсти
ещё не приручённых львов.
/// переосмысление текста от 1.03.2017 - 10.03.2024.