Ворошиловский всадник

               

В зимнее время Филипп Михайлович Казимиров был и бригадиром, и учетчиком, и фуражиром, и кладовщиком. Но с началом полевых работ одному человеку не управиться. Правление колхоза, как обычно, весной выделяло помощника. Издавна считалось, что такой человек должен быть грамотным, опытным в этой работе и непременно - мужчина. Но шла весна 1943 года, и мужчин в селе не было. Ушли на фронт и те, кто поневоле находился в селе во время оккупации. На данное время все были на фронте. Филипп Михайлович долго ломал голову - кого же поставить на такую ответственную работу. Здесь надо было не только уметь хорошо считать, но и разбираться в продуктах, в семенах, управляться с лошадьми, ездить верхом на лошади, умело зарезать овцу, разделать тушу. И, главное, человек должен быть надежным и честным.
После долгих раздумий, он предложил на эту должность Куликову Надежду Ивановну, работавшей в его бригаде на подвозе.
- Ну какая она помощник бригадира?! -  Возмутились женщины. Ей всего только семнадцать, да хоть бы пацан, а то дивчина.
 Филипп Михайлович был непреклонен:
- Да эта дивчина троих пацанов стоит!
И он был прав. Надя Куликова, закончив школу, пошла работать в колхоз. Не стала уезжать из дома, поступать учиться дальше - не могла оставить мать одну. Брат в это время служил в рядах Красной Армии. В школе девушка училась хорошо, математику знала на отлично. Хорошо была развита и физически, отлично каталась на коньках и лыжах. А к лошадям у Нади была особая привязанность. Среди них был и самый любимый ее конь — жеребец по кличке Огонек, который был очень привязан к девушке. Кроме своей хозяйки никого больше не подпускал, сразу скидывал не прошеного седока с седла.
В седле Надя держалась, как лихой кавалерист. Здесь ей не было равных. В начале 1941 года она закончила курс «Ворошиловский  всадник» и на республиканском смотре в городе Элиста, на соревнованиях по преодолению препятствий и рубке лозы, заняла первое место. 
Вспоминает брат Нади — Георгий:
- Когда грянула война, Надя в письме ко мне просила разрешения идти на фронт, но я ей запретил и думать об этом, ссылаясь на то, что нельзя оставить мать одну. Да и без крепкого тыла нет армии, нет победы. Эти слова и убедили ее остаться дома.
Здесь в колхозе, Надя трудилась на равных со взрослыми, не отказывалась ни от какой работы. Вначале работала на конных граблях, затем косила на «лобогрейке», была скидальщиком зубарей на молотилке. Но работа на лошадях для нее была больше всех по душе. Здесь наравне со всеми перевозила различные грузы: зерно, муку, строительные материалы и многое другое, что могло понадобиться в степи или в бригаде. Не смотря на девичью фигурку и женскую силу, Надя сама грузила и разгружала мешки. Ее часто можно было видеть, как она мчится на тачанке, запряженной лошадьми, или верхом на лошади в поисках заблудившейся коровы или ушедших в степь волов.
- Вот вам и дивчина! -  продолжал размышлять Филипп Михайлович, двигаясь к одной из землянок бригады, где люди могли перекусить в обеденный перерыв. Здесь за столом бригадир увидел Надю, а рядом с нею ее школьного друга Ефимку Радачинского, который тоже работал в бригаде. Ефимка был младше от Нади на один год, но дружба у них была крепкой. Детство прошло по соседству, они и подростками были «не разлей вода». Филипп Михайлович был благодарен этому пареньку — так, как рисовал стенгазету Ефим, не мог нарисовать никто во всем селе. И поэтому стенгазета в бригаде была одна из лучших. В селе знали все, что мечта Ефима — поступить в художественную школу в городе. Рисовал он с самого детства хорошо и с удовольствием. Был очень трудолюбив. Картины он дарил родным и друзьям. Война помешала Ефимке осуществить намеченные планы.
Филипп Михайлович подошел к ним и начал с того, что не хватает рабочих рук. Не хватает мужской силы. Ребята сразу поняли бригадира и в один голос задали вопрос:
- Что, дядя Филипп, помощь нужна? Мы сделаем.
На что бригадир, высказал свои мысли, предложил Наде принять работу фуражира-кладовщика и учетчика.
Девушка удивленно спросила:
- Справлюсь ли?
- Справишься, конечно, - убедительно включился в разговор Ефимка, - да и я тебе во всем помогу.
С того дня, Надя выполняла работу и кладовщика — фуражира, учетчика и многое другое, не смотря на то, что она просто «дивчина».
А Ефим, ее верный друг, помогал ей. Ночами при керосиновой лампе считал, начислял трудодни колхозникам, вел учет расходных материалов.
О том времени рассказывает мать Ефима, Анастасия Васильевна:
«Отец Ефимки, Трофим Сафонович, при приближении немцев, эвакуировался с гуртом колхозного скота, а два старших сына были на фронте. После освобождения села от немцев, Ефимка пошел работать в колхозную полеводческую бригаду. Работал на паре лошадей.  Без него в бригаде не могли обойтись ни минуты. То за зерном едет, то борону везет или плуг. Так вот весь день на подвозе и работал. Еще и Наде успевал помогать. Всегда был занят, но на свое увлечение — рисование, всегда находил время. Он писал картины, которые висели на стенах нашей землянки, знакомые любовались ими, удивляясь, как точно и красиво нарисовано».
Я, автор этих строк, жил по соседству и тоже восхищался работой Ефимки. Особенно у него удалась картина «Три богатыря». Так же была нарисована картина, на которой изображены лошади с повозкой, где сидят женщины-работницы бригады, а впереди Надя погоняет лошадей. Наверняка Ефим мог стать хорошим художником.
В тот день, одиннадцатого апреля, Ефимка приехал домой на закате, помог матери по хозяйству и тут же присел за стол с карандашом в руке. Мать, глядя со спины на возмужавшего сына, сказала вслух:
- Отец тебя и не узнает, когда вернется домой.
Заглянув ему через плечо, она увидела на бумаге нарисованных волов, плуг, борону и поняла, что он трудится над бригадной стенгазетой. Значит, ляжет спать очень поздно. Анастасия уложила спать дочку Раечку и сама прилегла рядом; утро начиналось с первыми петухами.

Надя поднялась пораньше и прямо с постели пошла к лошадям. Подвела к колодцу, напоила их водой, зашла в хату, выпила чай. Потом запрягла лошадей и поехала в колхозный двор, загрузиться крупой, солью, мукой. Так же надо было привезти в бригаду лемеха, ярма, которые нужны были для посевной. После погрузки, девушка направила лошадей за село, как вдруг вспомнила о договоре с Ефимкой - обследовать брошенный немцами танк, который находился в балке Старая Курлюта. Она подъехала к хате своего друга, зашла, и перед нею открылась такая картина: художник крепко спит, свесив голову с подушки,  на столе лежит почти  готовая бригадная стенгазета. Надя проверила тексты, написанные Ефимкой, осталась довольной содержанием и стала будить друга. Кончиком батога она стала водить по щеке Ефима, но тот отмахивался -  парню вставать не хотелось.
- Понятно, - подумала Надя, - рисовал допоздна. Взяла кружку с водой и со смехом брызнула ему в лицо. Ефим вскочил с кровати и побежал умываться со словами:
- Неужели проспал?
Анастасия Васильевна поставила завтрак на стол, позвала ребят. Пока они пили чай, младшая сестренка Ефимки, Рая незаметно вышла во двор, залезла на бричку и спряталась под парус, что укрывал подводу. Девочке так хотелось поехать с братом.
Ефим взял стенгазету, прихватил продукты, что приготовила мать на обед, подошел к бричке и сразу же обнаружил сестренку:
- А что это за мышка тут спряталась?
Поднял парус и защекотал Раю, девочка расхохоталась, вскочила, обняла брата, повисла у него на шее. Ефим, поставил ее на землю и, любя, подтолкнул в сторону хаты к матери. Сестренка помахала ребятам рукой.
Выехали за село, лошадей Ефима привязали к бричке Нади. Лошади пошли шагом. Ребята сидели рядом и вели разговор о танке. Надя доказывала, что танк можно восстановить и на нем пахать землю. Ефим плохо разбирался в технике, поэтому не очень то соглашался с девушкой, но ответ прозвучал обнадеживающе:
  -  Согласен, посмотрим на месте!
Доехали до балки Брата, Ефим отвязал лошадей, сел на свою бричку, с горы быстро поехал к яру. Переехали яр, ребята снова уселись на одну бричку и запели песню. Пропели несколько военных песен, Ефим и говорит:
- А давай споем песню моего бати.
И тут же запел:
- Застелю свои сани коврами,
В гривы конские ленты вплету,
Пролечу, позвеню бубенцами
И тебя на лету подхвачу.
Ефим и раньше в бригаде пел эту песню, люди слушали его и вспоминали отца Ефима — Радачинского Трофима Сафоновича, который имел очень хороший голос и знал много песен.
     Как только приехали в бригаду, нашлось сразу множество дел: надо было организовать обед, замерить поле куда женщины поехали пахать на волах и коровах. Волов в колхозе не хватало и женщинам пришлось привести в бригаду своих коров, это тоже надо учесть. Составить табель учета работы, подсчитать и вывесить на «Доску показателей» индивидуальные цифры о вспаханной земле, данные о трудоднях.
Ефимка дорисовал стенгазету и, закрепив ее на доске, запряг волов и поехал за водой.
Работа была запланирована на весь день. В десять часов надо ехать за овцой на забой к чабану Каземирову Феоктисту Гавриловичу. К этому времени Надя уже сидела на бричке, готовая тронуть лошадей. К ней напросился парень, ровесник Нади — Репкин. Девушка уже отъехала от землянки, как в эту минуту вернулся Ефим, привез воду. Он остановил волов и на ходу запрыгнул в бричку к Наде.
Проехали через Буратинский яр на Старую Курлюту. В этой балке паслась отара колхозных овец, а на пригорке стоял немецкий танк.
Ребята подъехали поближе. Ефим с удивлением смотрел в сторону железной громадины и восхищался вслух:
         - Вот это махина! Да ее, если восстановить, прицепить к нему несколько плугов и борон, вот было бы здорово! Все бы коровы освободились и занялись своими делами. Надя улыбнулась:
- Какими такими делами?
- Телят рожать, - ответил Ефим.
- Коровы телятся, а не рожают, - засмеялась девушка.
Надя и Ефим сошли с брички и пошли к танку. Подойдя ближе, они постояли немного, осматривая вражескую машину, потом стали очищать ее от гильз и снарядов.
Репкин, которому оставили лошадей, еле - еле удерживал их. Животные, чуя опасность, рвали вожжи и тянули бричку в другую сторону от танка.

Мама Ефима, Анастасия Васильевна, проводив сына на работу, вышла управиться во двор. Чуть ниже двора паслась чудом уцелевшая во время оккупации коза. Хозяйка забила колышек на новом месте, перевязала единственную кормилицу на свежую травку. Рядом вертелась мамина помощница дочка Раечка. Оглядывая зеленую степь, что раскинулась сразу за  двором, Анастасия сказала вслух:
-  Снега было зимой совсем мало, а природа берет свое - трава все равно поднимается, может еще и дожди пойдут, дай-то бог, будет чем кормить животину. Овцы, коровы дадут приплод, люди изголодались в оккупации. И вдруг мысли женщины прервал взрыв. Он был такой силы, что потряс своим звуком все вокруг на несколько километров. После освобождения села прошло совсем немного времени, и обе: и мать и дочь хорошо помнили тот день, когда освобождали село, тогда так же громыхала земля.
Анастасия присела на камень лежавший рядом, обняла Раечку, успокаивая и себя и ребенка, сказала:
- Не бойся доченька, это далеко, за бугром.
На самом деле сердце матери тревожно заныло. Она вышла на улицу, потом вернулась в хату. Пыталась что - то делать по дому, но работа валилась у нее из рук. Все думала,
- Что же там за бугром? Прошло еще немного времени, она вышла опять из хаты за двор и увидела, что в конце улицы на полном ходу скачут лошади с бричкой. Мать сразу узнала Огонька. Им управлял Репкин.
Он и привез Анастасию на место взрыва.
        Надя погибла сразу.
Опустившись на колени, мать низко наклонилась над сыном, придерживая его голову, гладила ему волосы, лицо, руки, а он только и успел сказать:
-  Берегите Раю, мама.

        К полудню на окраине села показалась подвода, в которую был запряжен Огонек. Он так медленно и аккуратно тащил свой груз, что казалось боялся нарушить покой своей хозяйки.
Неразлучных друзей — художника Ефимку и Ворошиловского всадника Надю похоронили рядом.

Онуфриенко И.Н.