ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ (1662-1664)
Глава 31.371. НОВГОРОД…
(10 декабря 1663 г.)
10-го мы собрались и отъехали в тот же день 7 миль до деревни по названию Загорье. Мы задержались до полудня, потому только в полночь приехали на постой. Шел сильный снег так что мы, и головы не высовывали из саней. Некоторые из наших слуг из-за нехватки саней ехали верхом и так закоченели, что едва могли двигаться и отогреться. Проводы же были такие же, как и встреча, только мы теперь все были в санях, кроме трубачей. Стояли под ружьем на 42 человека меньше, потому, что дорога была короче.
Перед отъездом Томас попрощался от имени посла с воеводой и пожаловался ему заодно, что у нас мало саней и лошадей. Он (воевода) бесцеремонно лежал в постели, или по их обычаю на лавке, его подташнивало, он очень гневался, что его раньше не предупредили, так как мог с трудом говорить. Его жена сидела в углу комнаты, полной сундуками, она пряталась за ними. Причина, почему мы в этот день задержались с отъездом из Пскова, была в том, что Микита заставил нас долго ждать, он был сильно пьян, когда, изрядно запоздав, пришел к нам.
НОВГОРОД (Немогард)
(14 декабря 1663 г.)
Сегодня руские праздновали день Воскресения Христова (Воскресенье), но не торжественно. Пополудни лавки были открыты и все торгуют, но многие веселятся и пьянствуют.
В то же утро мы готовились въехать в Новгород, от которого находились только в миле с лишком [1 миля равнялась 7,5 км]. После полудня мы сели в сани и поехали.
По пути был нарушен порядок следования. Микита [М.С. Паганевич— руский пристав] по рангу... [Несколько слов пропущено]. Разгорелся спор, угрожали оружием, несколько раз столкнулись лошадьми, пока, наконец, английский посол и Микита не навели порядок.
Впереди по желанию и требованию посла пошли наши, так мы ехали дальше в таком порядке: Микита как проводник шел впереди, в своих великолепных санях, затем посол, затем Томас и т.д.
У города много монастырей и больших полей. Будучи уже рядом с городом они [Т.е. руские] повели нас вокруг него или вдоль него, что продолжалось три четверти часа, хотя мы ехали рысцой. Объехав деревянную внешнюю стену, они повели нас обратно вдоль реки. Затем по реке Волхов приблизились до середины города. Там нас высадили на берег и через мост, который ведет в город, нас провели в пригород. Этот мост не отличается от нашего лондонского, но сделан из дерева. Прямо в город, т.е. внутрь каменных стен, которые окружены деревом [Речь идет о Кремле на Софийской стороне Новгорода (Немогарда). В свою очередь, Кремль окружал бастионный Земляной город и городская застройка, обнесенная валом и деревянной стеной], иностранцев не пускают. Внешний город за рекой (Волховым)[Торговая сторона Новгорода названа здесь внешним городом, а ниже — пригородом] окружен деревянной стеной.
Когда мы проезжали вдоль упомянутой деревянной стены, то здесь, то там показывались солдаты, которые выставляли свои ружья и знамена в бойницы, а также высовывали головы. Слышен был барабанный бой.
На расстоянии выстрела от упомянутого моста нас встретили те, которых послали для встречи, с двумя роскошно украшенными санями, убранными сукнами и мехами. Одни сани были для (встречающего) проводника, другие для посла [В ответе о посольстве Я. Бореля имеется дополнение о том, что для встречи голландцев бывший в Новгороде воеводой князь Иван Борисович Репнин-Оболенский направил дворянина. «Вокруг (посланного) стояли стрельцы под ружьем, а также группа из 6-10 трубачей, которые производя много шума, беспорядочно дудели на руский манер» (Nicolaas Witsen. Moscovische Reyse. 1664—1665. Deel II. p. 75,1)].
Руский ехал впереди; на лошадях была золотая сбруя. Они привели с собой пять верховых лошадей для дворян. На лошадях были тигровые и другие шкуры, белоснежные (лосиные) узды и седла по их обычаю, все великолепно.
Наши трубачи ехали впереди, за ними — наш шталмейстер, остальные — по два человека попарно, после пристава — проводник и посол в санях. Свита посла следовала за ним, каждый в своих санях.
Упомянутый (встречающий) дворянин во время приема говорил все по свитку, с трудом мог читать написанное, переводчик пришел ему на помощь. Там было сказано, что воевода царя [T.e. князь И.Б. Репнин-Оболенский] посылает, послу, все это в его честь, чтобы его торжественно принять и, справляется о его здоровье.
Дав ответ, мы отправились к нашему двору сквозь ряды воинов, как горожан, так и солдат. На горожанах простая одежда и вооружение: кто с пистолетом, кто с ружьем, кто с мушкетом.
Среди воинства один полк был одет в красное, другой — в синее. Их командиры были роскошно одеты — по походке и жестам они были похожи на комедиантов из нашего театра. Подали лошадь (запасную) для посла, и мы были окружены алебардщиками [Очевидно, стрельцы с бердышами], их было так много, что с трудом поддерживали порядок в строю. Дом, где мы остановились, кое-где был обит красным сукном и у входа стояли одетые в красное солдаты; слышен был и однообразный звук их труб.
Рядом с нашими лошадьми шли сопровождающие их конюхи также в красных кафтанах. Вокруг саней посла шло много таких простых людей или немного рангом повыше. Переводчик ехал, стоя на санях, за ним шли пажи и слуги.
Здесь зимой не время для верховой езды, это я почувствовал на себе. Одна моя рука и полноса были почти бесчувственными и, попав в тепло, сильно ныли. Другие, отморозили ноги так, что не могли бы долго усидеть.
Среди оружия Томас видел много старых голландских мушкетов с изогнутыми прикладами и длинными курками, у нас давно отмененные. Войска напоказ прошли мимо нашего двора, по их обычаю, довольно беспорядочно. Несколько рот были без ружей. Когда мы вошли во двор, (встречающий) дворянин сразу подошел к послу с пищей и напитками от воеводы, приветствовал его и обещал доставить все, что можно достать.
С нашей стороны мы просили разрешения на выход и допуск к воеводе. На последнюю нашу просьбу он обещал дать ответ, на первую же сразу ответил утвердительно, но только в сопровождении стрельцов. При нашем приезде 32 знамени [Знамя—отряд численностью 20-25 человек] были поставлены в ружье. Я думаю, что едва ли 10 воинов из ста умеют ими пользоваться. Чтобы увеличить в наших глазах количество войска, перед нами вторично пустили только что прошедших солдат, как будто мы этого не заметили. В первый день нас угостили двойной порцией (пищи).
(17 декабря 1663 г.)
На второй день (по приезде) посыльный князя (Репнина-Оболенского), сопроводив это обычным приветствием, привез пищу и напитки. Привезенное было плохого качества и его было мало, на что мы уже часто жаловались, говоря, что нам не нужны плохие продукты. Их Величество может нас прокормить, и здесь мы находимся в городе, где за деньги все можно купить, мы очень удивлены такому плохому приему, тогда как у нас послы его величества (царя) имели всего вдоволь, да им еще в дорогу дают харчовые деньги.
Слово за слово, разгорелся спор, мы говорили очень решительно. Упрекнули их, что наши слуги привыкли к лучшему, и чтобы они (руские) знали как и что пить, посол велел поставить на стол 7-8 бутылок своего вина, и напоили их так, что и они, и мы крепко напились.
Нашему врачу досталось здесь. Микита и еще двое увеличили компанию. Беседы, которые велись с ними, были поверхностны: нужно хвалить их и их страну, и их царя, который превыше всего на свете. Это они охотно слушали, хотя мы говорили так, что в Англии и крестьяне могли бы заметить насмешку. Когда они пьют, то обходятся каждый без своей кружки, а прежде чем пить, говорят, за кого пьют, и сосуд идет по кругу.
Наш посол сказал, что он счастливее, чем его отец, который часто и подолгу был послом в крупнейших странах мира, он же послан к самому великому монарху и только сюда. Говорили о времени нашего пребывания, об обратной дороге из Москвы, на что руские сказали: «Все зависит от воли Его Величества, сколько он захочет вас продержать и каким путем захочет послать обратно».
Томас, разгорячившись, рассказал им, как у нас (в Англии) встречают руских послов, показывают им все, вплоть до воинского снаряжения и т.п. Спросил, почему они нас держат, как в заточении, и не пускают ни к крепостной стене, ни в город.
«Без сомнения, — сказал он, — этот ваш город как самый замечательный, должен содержать все на свете, великолепен и достоин, чтобы показать его иноземцу». В ответ он услышал только: «Такова воля великого государя».
Посол велел спросить, позволено ли будет послать кого-либо к воеводе. «В этом, — сказали ему, — было отказано и вам, и другим послам». На что был ответ: «Если вы отклоняете визит вежливости, то не можете подозревать нас в предосудительном поведении, ведь около наших спален поставлен охранник, который, если что пропадет, понесет наказание».