- Есть успехи?
- Нет успехов, - раздумчиво ответил Сергей своему коллеге Комину, с которым работал в Институте экспериментальной физиологии.
Молодые люди вместе учились в университете на биофаке, пять лет назад пришли на работу в Институт экспериментальной физиологии, в лабораторию нейрофизиологии профессора Дмитрия Николаевича Седакова, который много лет занимался со своими сотрудниками изучением электрической активности головного мозга.
Комин недавно защитил кандидатскую диссертацию и пребывал в состоянии блаженной созерцательности, что часто бывает после завершения длительной и напряженной работы. И хотя должность его пока оставалась прежней – младший научный сотрудник, - но ученая степень давала ему определенные преференции на будущее.
- Теперь твоя очередь, Серега, пора! – Говорил ему Владимир. И голос его при этом был важно-покровительственным, каким должен говорить человек, уже чего-то добившийся жизни. Оба занимались изучением электрической активности мозга животных. Они вживляли электроды в мозг подопытной крысы и воздействовали на него слабым разрядом электрического тока. Одновременно записывали его электрическую деятельность – электроэнцефалограмму. При этом вели наблюдение за животными, за их поведением в ходе эксперимента.
Работа была не новая, скорее рутинная. Многое в этой области было известно, Сергей и Владимир лишь уточняли и дополняли ранее известные факты. Громову работа казалась скучной, хотелось чего-то нового и более интересного. Зачем искусственно стимулировать или подавлять с помощью электрических импульсов работу мозга, думал он, делая из живого существа зомби? Гораздо важнее и интереснее раскрыть его собственные возможности, усилить их. Не воздействовать на мозг электрическим током извне, а стимулировать его собственную электрическую активность.
Последние полгода он только об этом и думал. Но как этого добиться? Размышляя, он предположил, что нужно электроэнцефалограмму записать, усилить, и этими токами стимулировать мозг животного. Технически это выполнимо. Но была одна проблема, которую не удавалось решить: усиливать электрическую активность нужно было в самом мозге. Для этого следовало придумать специальный усилитель.
Своими мыслями он поделился с Коминым. Тот, с видом старшего товарища, благосклонно выслушал путаные соображения Сергея и вынес свой вердикт:
- Не чудил бы ты, Сережа. Закончи сначала свою диссертацию, защити ее, получи право на самостоятельную работу, добейся ее включения в план лаборатории и только после этого, - он сделал ударение на последнем слове, - работай. Если не передумаешь к этому времени.
- Не передумаю. А что, если я с Седаковым об этом поговорю?
- Не советую. Он говорить с тобой не станет. У него есть план, и корректировать ему его нет смысла. Он много лет двигает свое направление. Зачем ему лишняя головная боль? Повторяю, закончи диссертацию, потом все остальное.
Она почти готова.
- Вот именно – почти. Что дальше?
- Седакову отдал. Жду вердикта.
- И?
- Читает.
- Напоминай, хотя бы раз в неделю, а то растянет на несколько месяцев.
- Ему интереса нет. Он – научный руководитель.
- Как знаешь, я бы теребил его. Профессора, они такие.
- Пусть. Зато я сейчас относительно свободен. Попробую покумекать над своей идеей. Есть соображения, но одному сложно.
- Давай, - сказал Комин. – Если что нужно помочь, обращайся. Не знаю, правда, чем. Я сейчас на распутье. Может, на кафедру уйду. Устал я от науки, дело это хлопотное и по нынешним временам ненадежное.
- Спасибо.
Громов собрал усилитель электрической активности мозга, и этими токами пытался воздействовать на мозг крыс. К сожалению, результат работы не удовлетворил: у крыс лишь возросла двигательная активность, они беспокойно бегали по клетке и пытались из нее выскочить, словно испугавшись чего-то.
Еще одним сотрудником лаборатории была Лида Александрова, старший лаборант. Пять лет назад она с отличием окончила педагогический университет, преподавала в школе химию и биологию, но в школе проработала неполные три года и уволилась, устав от бесконечных отчетов, олимпиад, квестов и всевозможных тестов. Учить детей своим предметам времени совсем не оставалось.
На уроках биологии она старалась разнообразить учебный процесс, сделать его наглядным и интересны, связать с повседневной жизнью - устраивала ребятам экскурсии на природу, в ближайшем к школе парке, где был небольшой заросший прудик, в котором водилась всякая мелкая живность, а весной отчаянно квакали лягушки. После таких уроков на природе у ребят заметно повысился интерес к биологии, и успеваемость по предмету повысилась.
В десятом классе на уроке химии провела с учениками лабораторную работу по омылению жиров щелочью для получения мыла. Его получили, совсем небольшой кусочек, мягкий, но это было настоящее мыло, сделанное руками ребят. Им даже можно было вымыть руки!
Все начинания молодого учителя быстро закончилось неприятным разговором с директором школы. Директор был молодой, почти ее ровесник, но с амбициями большими, с подчиненными держался высокомерно, словно он барин, а они - его холопы. Дискуссий с коллегами не любил, возражений не принимал. Когда Александрова зашла в его кабинет, он даже не предложил ей сесть.
- Лидия Борисовна, почему вы во время уроков уходите с учениками из школы? Это прямое нарушение внутреннего распорядка.
- Я проводила урок ботаники в шестом классе. На природе… с учениками?
Он грубо перебил ее:
- А если с детьми на улице что-нибудь случиться?
- Что с ними может случиться? – удивилась Лидия Борисовна.- Они большие. И я всегда рядом.
- Ну, не знаю, ногу подвернут или собака кого-нибудь укусит. Сейчас много собак на улицах. Нет, прошу, впредь за пределами школы никаких уроков не проводить. Вам понятно?
Лида кивнула и повернулась, чтобы уйти.
- Я еще не закончил и не отпускал вас! – Раздраженно сказал директор. – И вот еще: впредь, чтобы никаких опытов на уроках химии. Не хватало ожогов или травм. Короче, я запрещаю вам всякую самодеятельность на уроках. И ваши комментарии к учению Дарвина об эволюции оставьте при себе. Материал давайте, исходя из методических рекомендаций. Не забивайте головы детям разными поповскими штучками.
Здесь нужно отметить, что отец Лиды был в прошлом биолог, кандидат биологических наук. Пятнадцать лет назад он оставил научную работу и поступил в Духовную академию, и впоследствии стал священником. Отец и дочь часто беседовали на разные темы, в том числе об учении Дарвина и его взглядах на эволюцию.
- Дарвин так и не смог доказать происхождение видов путем случайного естественного отбора, и сам всегда признавал это. - Говорил о. Борис, - Случайные изменения, возникающие в живых организмах, не закреплялись в потомстве, потому что не давали ему никаких преимуществ на выживание. Скорее наоборот, такие особи с отклонениями были менее приспособлены к окружающей природе. Это доказал ученый Де Фриз, открывший мутации. Мутанты, которых учение Дарвина считает материалом для эволюции, со временем вырождаются, часто не давая потомства. Если происходило скрещивание мутантов между собой или с диким видом, то их потомки или вымирали, будучи нежизнеспособными, или возвращались к своему обычному дикому фенотипу.
Тоже можно сказать и про отбор искусственный. Человек почти семь тысяч лет занимается селекцией. Выведены сотни пород самых разных животных. Но, заметь, человек за все это время упорного труда не создал не одного нового биологического вида! Палеонтологи нашли тысячи скелетов ископаемых животных, но переходных форм от одних видов животных к другим нет. И опыт звероводства говорит о том же. В неволе разведено сотни поколений разных диких животных, таких, например, как лисы и писцы. Но все они так и остались дикими зверями. Вспомни также семью, которая в квартире держала льва, и чем все это закончилось.
В прошлом веке в нашей стране проводилась большая работа по одомашниванию диких животных. Я много читал работ по одомашниванию лося и глухаря. Было очень соблазнительно создать подобие новых кур и новых коров. Но сколько не бились, ничего из этого не вышло. Поэтому работы в конце шестидесятых были свернуты как неперспективные.
Вероятность случайных изменений, чтобы возник такой многообразный и гармоничный мир, как наш, математиками оценивается как десять в минус двадцать третьей степени. А по теории вероятности, если вероятность события один в минус восьмой степени, то оно считается никогда не наступившим. Гораздо более вероятным следует считать возможность написания обезьяной шестьдесят шестого сонета Шекспира, если она будет беспорядочно стучать пальцами по клавиатуре компьютера.
Лидия Борисовна на уроках в старших классах, рассказывая об эволюционном учении Дарвина, старалась не скрывать спорности некоторых положений его теории. Приводила альтернативные высказывания известных ученых, не согласных с ним, что разнообразие и целесообразность окружающего мира, это результат случайных изменений.
Александрова хотела было пояснить, но по взгляду директора поняла, что это бесполезно. Она, не прощаясь, вышла из кабинета. Дальше работать в школе смысла она не видела. Химия и биология, лишенные связи с жизнью, не вызывали интереса у учеников. Одни только схемы, таблицы, формулы делали предмет скучным и неинтересным. Так работать Лидия Борисовна была не согласна, и она уволилась из школы.
Александрова устроилась в институт, где когда-то работал ее отец, в лабораторию Дмитрия Николаевича Седакова старшим лаборантом.
Работала в институте четвертый год. Работа не то, чтобы нравилась, скорее, устраивала. Заведующий лабораторией ей настоятельно советовал подумать о кандидатской диссертации и предлагал темы на выбор.
- Помню вашего батюшку, вместе начинали, - как бы с сожалением говорил он, - способный был ученый, и работа у него была перспективная, - и помолчав, - что ж, каждому свое.
Опыты Громова зашли в тупик. Ожидаемого стимулирующего эффекта от усиления электроэнцефалограммы не было, наоборот, животные были скорее угнетены или даже напуганы.
Работы в у Лиды было немного, и она в свободное время охотно помогала Сергею. Он делился с ней своими сомнениями, интересовался ее мнением.
- Не знаю, что тебе посоветовать, - говорила Лида. - Почему ты решил, что работа мозга – это только электрическая активность?
- А что же еще?
- Не знаю. Возможно, есть другие процессы. Функция сердца, например, заключается не только в том, чтобы кровь перекачивать по сосудам. Это сакральный орган, воспетый поэтами, это сосредоточие духовной жизни человека!
Седаков пока не возражал против его научных поисков. Ничего плохого нет, думал Дмитрий Николаевич, что в голове молодого ученого появляются мысли, и у него есть желание работать. Пусть попробует, поищет. Получится – хорошо, будет новое направление в нейрофизиологии, нет – будет опыт, научные наработки, анализ которых тоже даст какой-нибудь результат в будущем. Любой прогресс научного познания начинается с простого любопытства.
О работе Сергея Лида часто говорила с отцом.
- Интересно, - выслушав ее, говорил о. Борис. – Многие пытаются заставить мозг работать быстрее, в основном с помощью разных химических веществ – психостимуляторов. А вот с помощью собственных токов в голове – это что-то новенькое. Пока у вас нет ожидаемого результата, это не беда. Не следует опускать руки. Только не я уверен, нужно ли это? Ведь человек сотворен по образу Божьему и подобию. Нужно ли что-то улучшать в нем? Будет ли это ему на пользу?
- Иногда приходится улучшать, - ответила Лида, - когда человек болен, например. Ты же не против медицины?
- Конечно, нет. Когда человек страдает, ему обязательно следует помочь. Христос во время своего служения исцелял многих. Вы же пытаетесь улучшить саму человеческую природу, пытаетесь изменить естественное состояние человека, данное ему природой. Это разные вещи.
- Что плохого в том, чтобы увеличить мыслительные способности человека, его возможности?
- Это спорный вопрос. Не повредит ли это природе человека? Ведь в начале своего пути человек был наделен многими благодатными достоинствами, но по своему неразумию лишился их.
- Знаю, грехопадение и все такое прочее.
- Не веришь в это?
- Как тебе сказать? Первые люди на земле отличались отменным здоровьем, жили долго и обладали большими способностями, как это описано в Библии. Но, современному человеку в это трудно поверить. Это что- то вроде веры в коммунизм во времена Советского Союза. На словах, в основном.
На это отец Борис ответил:
- Не нужно относиться к Библии как к учебнику, например, биологии, геологии, потому что писалась она два с лишним тысячелетия назад. За этот период многое изменилось, и сам язык тоже изменялся. Все это затрудняет буквальное понимание текста. Но кроме буквального толкования, есть еще и духовное. И оно доступно далеко не всем. Но вернемся к твоей задаче. Думаю, проблема заключается в том, чтобы усилить энцефалограмму в самом мозге, в момент его активности. У вас же получается усиление биотоков вне мозга, вы работаете с резервной копией энцефалограммы в компьютере. Эти два процесса – запись и усиление - нужно синхронизировать так, чтобы мозг и компьютер были одно целое.
- Ты хочешь сказать, что возможности головного мозга можно увеличить, подключив его к компьютеру? Неужели такое возможно? А впрочем…
- Скажу тебе, Лида честно, - ответил о. Борис, - я не представляю, как это все реализовать на практике. Но результат такой работы во многом может оказаться непредсказуемым.
И добавил после небольшой паузы задумчиво:
- Если будете продолжать эту работу, не пытайтесь экспериментировать на человеке.
- Почему? – Лиде стало интересно, что ее отец имеет в виду.
- Мы не знаем, что собой представляет сознание человека, его душа и дух. Какие-то грубые действия в этой сфере могут быть опасными.
Лида не смогла сдержать улыбки:
- Папа, ты же биолог! То, о чем ты говоришь - дух и душа - не из области науки. Их нельзя увидеть.
- Нейрохирурги делают операции на головном мозге, но при этом никогда не видят ума. Но, ты не будешь возражать, что он существует?
- Конечно, нет, - Лида рассмеялась.
На следующий день Она, как могла, еще сама до конца не понимая, пересказала Громову разговор с отцом. К удивлению Александровой идея отца Лиды Сергею понравилась.
- Твой отец указал верное направление для нашей работы, - сказал он, - жаль, что ушел из науки в религию. К нам бы его в лабораторию! Очень бы помог!
- Отец всем старается помочь. Кому это нужно, - уклончиво ответила Лидия Борисовна. – Что думаешь дальше делать?
- Нужна специальная компьютерная программа для работы с энцефалограммой, которая, как сказал твой отец, синхронизирует работу мозга и компьютера! Та еще задачка! Как ты думаешь, кто-нибудь работает в этом направлении?
И сам ответил, не скрывая восторга:
- Думаю, что нет! Мы будем первые!
- Володька, а ты что об этом думаешь? – Спросил он Комина, который был в лаборатории, листал лабораторный журнал и, казалось, и не слушал их разговор.
- Думаю, что вы занимаетесь ерундой, вместо дела.
Он обратился к Александровой:
- Лида, ты всю жизнь собираешься в лаборантах сидеть. Так ты ничего не высидишь, кроме «подай-принеси». Займись реальным делом, пока не поздно.
- Карьера для меня не цель, - парировала она.
- Плох тот лаборант, который не хочет быть завлабом.
- Будем искать, - подытожил Громов. Искать выход из тупика. Нужно найти толкового программиста, который составит нужную нам программу. Пока – тупик!
- Тупиков, ребята, не бывает, - убежденно сказала Лида.
- Твое учительское прошлое не скрыть, - Володя улыбнулся.
Лида почувствовала, что сказала банальность. Что это она, в самом деле, говорит двум взрослым парням прописные истины. Подумаешь, старше на несколько лет!
- Я посмотрю, что есть в научной литературе по этому вопросу, - предложила Александрова.
- А я, - сказал Сергей, - поговорю с айтишниками, может что присоветуют.
- А я в вашей афере участвовать не буду. От слова совсем, – сказал Владимир.
Александрова в доступной научной литературе толком ничего не нашла. Было много работ по расшифровке электроэнцефалограммы с помощью компьютера, с применением, так называемого, искусственного интеллекта. Работ, схожих по тематике с тем, чем они хотели заняться, не было. За неделю поисков, Лида так ничего и не нашла.
Громов тоже ничего не узнал. Институтские программисты, с которыми он говорил, сначала ничего не поняли, о какой программе идет речь. Потом, после того, как Громов объяснил им задачу, уверенно сказали, что такой программы они не знают, и за ее создание не возьмутся.
В институтском виварии работал Витя Лямин в должности лаборанта. Это была личность неординарная и в чем-то даже харизматическая. Учился в университете, на биофаке, но ушел с четвертого курса, работал в разных местах, пока не устроился в виварий института. Обязанности его были необременительные и заключались в том, чтобы накормить животных и убрать в клетках. Жалование - не разбежишься, но Витя, судя по всему, не бедствовал и на жизнь не жаловался. Поговорили, что Лямин занимается «черной» археологией, неплохо разбирается в антиквариате. Дома, для души и не только, разводил редких ящериц, что мало кому из серьезных биологов удавалось, поэтому любители-герпетологи, желающие приобрести их, записывались к Вите за год, а то и раньше. Работа в виварии была простой, времени много не занимала. Она давала возможность Лямину всегда иметь свободное время и дармовой корм - мышей – для своих питомцев.
Кроме этого, Витя разбирался хорошо в технике: мог, например, починить часы или отремонтировать любой электроприбор, от старенького электрического чайника до телефона последней модели.
Около года назад у них в лаборатории заглючил один компьютер, и пропали важные данные. Штатные программисты, помудровав, развели руками, дескать, восстановить не получится. Кто-то посоветовал обратиться к Лямину. Он со всякой оргтехникой был на «ты».
Витя, к всеобщей радости, быстро восстановил утерянные данные, что-то в компьютере поднастроил, подчистил, после чего он продолжил нормально работать и больше не глючил.
К нему-то решил обратиться Громов. Объяснил суть проблемы и основную задачу. После чего Лямин сказал коротко:
- Я на этой неделе занят. Четыре дня меня не будет. Я с тетей Дашей договорился, за зверями она присмотрит. В понедельник, - он на секунду задумался и посмотрел на потолок, прикидывая в уме, - нет, во вторник подойду к вам, порешаем твой вопрос.
- Ты думаешь, получится? – Спросил Громов, - наши программисты не берутся.
- Чего ты от них хочешь? – снисходительно ответил Витя.- Привыкли работать от сих до сих. – Он согнул руки в локтях и развел их в разные стороны, как бы показывая пределы, в каких привыкли работать штатные программисты. В принципе, твоя проблема решаемая. Записать энцефалогамму и усилить – не проблема. Проблема в том, что мозг остается активным, и повторное воздействие токами будет его тормозить.
- И?
- Значит, компьютер должен усиливать электрическую активность мозга и не глушить.
Сергей вспомнил, что Лида передала ему свой разговор с отцом, насчет того, что мозг и компьютер должны составлять одно целое. Он уже открыл рот, но Лямин опередил:
- Нужна программа, которая позволит синхронизировать мозг и компьютер. В этом что-то есть. Подумаю, - обнадежил он.
Толковый мужик, подумал о Лямине Сергей. На лету схватывает. Мог бы научную карьеру сделать. Не зря сказано: сформулировать задачу – значит, наполовину решить ее.
Мысли прервал Лямин:
- Давай, - он протянул руку Сергею, завершая разговор, - на той неделе подумаем.
Через неделю Лямин пришел в лабораторию Седакова. Придирчиво осмотрел компьютер и вынес вердикт:
- Памяти мало. Нужно будет с железом поработать.
- Надолго? – Спросил Комин. – Имей в виду, он на балансе в лаборатории. Не сломай, смотри!
- Люблю шутки, - ухмыльнулся Витя и пошел к себе в виварий, держа компьютер подмышкой.
Через три дня принес его и включил.
- Теперь порядок. Поставил программу.- Он указал на компьютер, но она много оперативной памяти требует, пришлось увеличить.
- Ты, что, вовнутрь залезал?
- Да. По-другому никак. Там свободного места, можно еще один комп впихнуть.
- Он же опломбирован! На гарантии!
- Я не заметил.
- Если что, кто чинить будет?
- Никто не будет. Не сломается. Много говорим. Включай.
- С твоей программой комп тормозить не будет?
- Нет. Наоборот, работать будет быстрее.
Используя новую программу Лямина, Сергей и Лида провели эксперимент на крысах, но животные, скорее были угнетены, чем возбуждены, а после эксперимента вовсе становились вялыми и быстро засыпали.
- Переутомляются, - так оценил их работу профессор Седаков. – это неудивительно: электрическая стимуляция мозга должна приводить к возбуждению подопытных животных, а оно всегда сменяется торможением. Это еще Павлов доказал. Поэтому крысы засыпают после вашего опыта.
Александрова выразила сомнение, что возбуждения крыс она не замечала. Наоборот, в ходе эксперимента животные сразу демонстрировали некоторую медлительность, будто прислушивались к чему-то внутри себя.
Комин подвел итог:
- Ерунда. Я в ваших с Громовым делах больше не участвую.
- Докторской диссертацией займешься? - спросил Громов.
- В свое время – да. Сейчас рано - только-только кандидатскую защитил. Могут не понять. Не стоит злить стариков-основоположников, - он демонстративно посмотрел на потолок, потом на Сергея и заговорщицки прищурился, давая понять, что он имеет в виду членов Ученого совета института. – Свою затею не думаешь бросать?
- Есть одна задумка, - ответил тот.
- Ну-ну.
Громов решил провезти эксперимент на себе, чтобы почувствовать, что же происходит на самом деле, когда работа головного мозга усиливается компьютером. И усиливается она вообще? Если нет, то он прекратит свои опыты и займется диссертацией. Володя прав, пора защищаться и выходить в люди.
О своем желании поставить опыт на себе он рассказал Лиде. Та, вспомнив разговор с отцом, который предупреждал этого не делать, коротко ответила:
- Не дури. Головой не шути, тем более своей.
- Все-таки хочу попробовать. Никакого риска, биотоки слабые, током не ударит. Поможешь?
- И не подумаю!
- Ты помоги мне только электроды на голове закрепить, самому неудобно, остальное я сам подключу. Хочешь, на колени перед тобой встану?
- Не юродствуй, не люблю, - строго сказала Александрова, - пойми, это может быть опасно.
Сергей продолжал настаивать:
- Повторяю: риска никакого. В наших опытах все животные живы и здоровы. Некоторые даже дали потомство.
Лидия Борисовна на это не смогла сдержать улыбки:
- Последнее к чему?
Громов тоже улыбнулся:
- Так, разговор поддержать. Это лишнее доказательство здоровья животных.
Лида промолчала. Сергей расценил это как ее согласие помочь ему. Больше на эту тему они в тот день не говорили.
В пятницу ближе к концу рабочего дня Громов подошел к Александровой, которая уже собиралась домой и спросил:
- Лида, сможешь задержаться на часик?
- Зачем?- Не поняла сразу она.
- Поможешь с электродами?
- Опять ты за свое! – Тон Лиды был категоричным.- К тому же, у меня сегодня дела, я должна сегодня уйти вовремя.
- Это совсем недолго. Поможешь наложить электроды и иди.
- А ты как же?
- Один управлюсь.
Александрова задумалась. Нет, подумала она, одного его оставлять нельзя. Мало ли что может случиться. Надо, чтобы кто-то был рядом на всякий случай.
- Ладно, - согласилась она, - сейчас закончу оформлять протоколы в лабораторном журнале. Ты подготовь пока все.
Потом добавила:
- Компьютер отключи от интернета.
- Это еще зачем? – удивился Громов, - впрочем, как скажешь.
Когда Лидия Александровна закрепила на голове Сергея электроды, в лабораторию неожиданно вошел Комин.
- На себе решил попробовать? Герой! Мог бы мне сказать, я бы тебе помог. Боишься, что лавры отниму? Я посмотрю, пожалуй. Тем более, что в нашей комнате электрики мудрят. Электричество отключили. Я у вас поработаю. Кое-что нужно отправить по почте. Интернет работает?
- Отключили для чистоты эксперимента,- сказала Лида.
- Глупости. Мне на секунду.
- Нет! – будто испугавшись чего-то, сказала Александрова. Не сейчас.
Между тем, эксперимент начался.
- Как себя чувствуешь?- Обратился Владимир к Громову.
- Нормально. Немного клонит в сон. Никаких ощущений. Подождем минут пять. И закончим.
- Давно бы так, - одобрительно ответил Комин.- А пока ждем, я немного поработаю.
И не обращая внимания сел за компьютер и подключил интернет.
Лида хотела возразить, но Громов остановил ее, - пускай работает. Нам это не мешает.
На экране монитора была обычная картина. Амплитуды колебаний энцефалограммы были прежние, никакого усиления не наблюдалось.
Комин на секунду задумался и неожиданно задал Сергею, казалось бы, странный вопрос:
- Сколько будет триста шестьдесят пять в квадрате?
- Это еще зачем? – Удивился тот. – Экзамен мне решил устроить?
И замолчал от внезапного решения.
- Сто тридцать три тысячи триста двадцать пять.
Лида быстро пересчитала на калькуляторе в телефоне.
- Точно!
- В каком году родился Иван Грозный?- Это спросила Александрова.
- В тысяча пятьсот тридцатом. Что все это значит? Я понятия не имел, когда родился Иван Грозный. Впрочем, какая разница… я, кажется, засыпаю…
– Сейчас я выключу компьютер, - испуганно сказала Лида. - Эксперимент заканчиваем. Нужно вернуться к опытам на животных, не обязательно на крысах. Возможно, на собаках. Мы, по-моему, вторглись в неизученную область. Идти вперед нужно осторожно, на ощупь.- С волнением сказала Лида, - Ты закончил? - обратилась она к Комину.
- Почти, - ответил тот.- Выключить компьютер?
- Да, – ответила Лида, - Володя почти спит.
В это время, сидевший с электродами на голове Громов, стал заваливаться на бок. И если бы Владимир вовремя его не подхватил, то он свалился бы со стула.
- Сергей! Что с тобой?- Лиде стало страшно.
Вдвоем с Коминым они сняли с головы Громова электроды и положили его на пол, не зная дальше, что делать.
Что? Что с ним? – Лиде стало страшно.
Комин тоже сначала растерялся, но быстро взял себя в руки.
Расстегнул рубашку Сергея, прижался ухом к его груди.
- Дышит, и сердце бьется, - сказал он, - вызывай «скорую». Думаю, это обморок, переутомился парень.
- Серега! Серега! Ты меня слышишь? Надо «скорую» вызвать, - повторил Комин Лиде.
Та согласно закивала и стала звонить.
Комин несколько раз похлопал Сергея по щекам. Лида нащупала на шее место, где должна быть сонная артерия и ощутила ровные редкие толчки. Казалось, Громов спал. Только сон был какой-то неестественно глубокий.
На шум прибежали другие сотрудники. Пришел Лямин из вивария. Вдвоем с Владимиром они перенесли Громова на диван.
Врач «скорой», женщина лет пятидесяти на вид, с уставшим и рано состарившимся лицом, что не могла скрыть даже яркая косметика, осмотрела Громова, измерила артериальное давление. Фельдшер закатал рубашку вверх и наложил электроды на грудь, чтобы снять электрокардиограмму. Когда бумажная лента выползла из аппарата, фельдшер оторвал ее и протянул врачу. Она, мельком взглянув на нее, отложила в сторону.
- Что с ним случилось? - Она кивнула на лежащего Громова.
- Внезапно потерял сознание, - ответила Лида.
Врач, осмотрев Громова, сказала:
- Основные показатели в норме. Такое впечатление, что он спит. Может, выпил?
И фельдшеру:
- Дай ему нашатырь.
Поднесла вату с раствором нашатырного спирта к носу Сергея, но реакции не последовало.
- Током ударить не могло? Сколько всего у вас,- она обвила взглядом лабораторию. Может, за провод голый схватился, который под напряжением?
Лекарства никакие не принимал или может наркотики? – продолжала задавать вопросы врач. - Не на что не жаловался? Расскажите, после чего он впал в это состояние.
- Нет, он не пил, лекарств никаких не принимал, тем более… наркотиков. – Начала Лида рассказывать. – Мы проводили эксперимент…
Ее прервал профессор Седаков:
- Обычная работа, ничего опасного, - он выразительно посмотрел на Александрову.
- Неси носилки, - сказала врач фельдшеру. И обведя всех взглядом, добавила:
- Нужно будет донести его до машины. И снова фельдшеру:
- Капельницу в машине поставим.
Видя вопросительные взгляды окружающих, сказала:
- Пока ничего сказать не могу. Гемодинамика стабильная, очаговой мозговой симптоматики нет. Короче, в больнице разберутся.
И опять фельдшеру:
- Запроси место в больнице на кому неясной этиологии. Скажи еще, что нужна реанимация, на всякий случай. И обратилась к Седакову, поняв, что он здесь главный:
- Родственникам сообщите, куда он будет госпитализирован. – И она назвала номер больницы.
- Разумеется, - с готовностью ответил Дмитрий Николаевич.
Сотрудники разошлись, в лаборатории остались Александрова, Комин, Лямин и Седаков.
- Вот до чего доводит самодеятельность, - Дмитрий Николаевич не скрывал своего раздражения. – Не вздумайте еще кому-нибудь болтать, чем вы тут занимались, про ваши опыты дурацкие. Развели кулибинщину, понимаешь!
В эту минуту Седаков искренне верил, что это личная инициатива его молодых сотрудников, хотя некоторое время назад, когда они ему рассказали о своем намерении поэкспериментировать, он забыл, что не возражал против этого, и в случае удачи не упустил бы возможность разделить с ними успех.
- Еще до конца неизвестно, чем эта история закончится, - гневно продолжал он. – Не хватало только служебного разбирательства. Разумеется, мы-то с вами знаем, - поспешно добавил он.- Что опыт не мог навредить здоровью Громова, но эксперимент на себе - это прямое нарушение техники безопасности.
Он замолчал и уже спокойно:
- Теперь честно: в чем суть проводимого вами эксперимента?
- Снимали ЭЭГ, - ответила Лидия Борисовна, стараясь говорить убедительно и спокойно.
- И все?
- Да.
- Ладно, - Седаков успокоился. – Это не опасно. Думаю, с Сергеем будет хорошо. Парень переутомился. Так я и доложу руководству института. Мол, стало плохо на работе. И все. Больше никаких экспериментов!
Когда он ушел, Комин спросил Лиду:
- Чтобы это значило?
- Ума не приложу, - задумчиво ответила Лидия Борисовна.
- А ты, наш «кулибин»? Что ты навертел в компьютере, что Серега стал считать как калькулятор и вспоминать, чего никогда не знал. Кстати, нужно проверить, когда родился этот самый Иван Серьезный?
- Грозный,- с усмешкой поправила его Лида, - Год его рождения он назвал верно.
Лямин наморщил лоб и сощурил глаза, что означало его напряженную мыслительную деятельность. Через несколько секунд он изрек:
- Не знаю, ребята. Я только установил программу, которая модулировала энцефалограмму.
- Ты хочешь сказать, что биотоки мозга усиливались и транслировались в память компа?
- Типа того. Токи мозга встраивались в работу операционной системы как одна из программ.
- И мозг получил доступ к памяти компьютера? – снова спросил Владимир.
Лямин пожал плечами:
- Все может быть.
- Понятно теперь, - сказал Комин, - почему Серега давал такие ответы на вопросы. Он пользовался памятью компьютера, он стал его частью. Ребята, - он обратился к Лиде и Виктору, - это открытие тянет на Нобелевскую премию! Никак не меньше!
- Люблю шутки, - весело сказал Лямин. Скажешь тоже! Как бы там не было, Сереге это не должно повредить. Подождем, что врачи скажут. Может, правда, переутомился парень.
В больнице Сергея, несмотря на стабильные показатели – пульс и давление были в норме, дыхание ровным - положили в отделение реанимации, учитывая его молодой возраст и отсутствие точного диагноза. Врачи-реаниматологи пока оставили диагноз «скорой помощи» - кома неясной этиологии, подключили его к монитору для контроля пульса, артериального давления и электрокардиограммы. И назначили лечение.
Надо смотреть в динамике его состояние, решили они. Когда придут результаты анализов, может что-то прояснится. Может, съел чего. После инфузионной терапии, называемой капельницами, пациент должен бы проснуться к завтрашнему дню.
Но Громов на следующий день не проснулся. Ему сделали панкате – компьютерную томографию от головы до ног, собрали консилиум из невролога, кардиолога, оториноларинголога и даже проктолога, но никакой патологии в организме не нашли.
На пятые сутки стали ломать голову, чтобы это значило? Высказывались самые различные мнения о причине такого состояния: от летаргического сна до нирваны. Интересовались у родственников, не состоял ли Громов в религиозной секте с сомнительными духовными практиками. Нет, не был замечен. Анализы, относительно возможного приема каких-либо препаратов, также дали отрицательный результат - нет, ничего такого в его крови не обнаружили. Предположили, утомился на научной стезе. Или просто сбрендил.
К концу недели пребывания Громова в реанимации стало ясно, что болезнь у него непонятная и, вероятно, длительного течения. Пациента нужно кормить, потому что на капельницах с физраствором и глюкозой /пей вода, ешь вода/ далеко не уедешь. Сергею установили зонд в желудок и обеспечили трехразовое зондовое питание. По поводу его болезни медики склонились к мнению, что это летаргический сон, но полной уверенности в этом не было. Все слышали, что такая болезнь существует, но видеть ее никому не приходилось. Пригласили на консультацию профессора, заведующего кафедрой внутренних болезней медицинского университета.
Профессор был молод – ему исполнилось тридцать семь лет - и самонадеян. В тридцать лет защитил докторскую диссертацию. Защита, правда, омрачилась одним неприятным обстоятельством. При проверке на плагиат оказалось, что заимствований в ней около девяноста процентов. Но скандалу не дали разгореться, благодаря любящим родителям. Мама диссертанта была врач в пятом поколении, и по совместительству глава местного депздрава. Папа являлся руководителем крупной фармацевтической компании, поставлявшей лекарства во все медицинские учреждения города.
Молодой профессор часто ездил на научные конференции в страны, где с большинством опасных болезней, в том числе инфекционных, было давно покончено. Страны, где они еще встречались, посещать не любил. На местном канале телевидения он вел популярную передачу, где в простой и доступной форме рассказывал, как нужно беречься от простуды, что есть и пить, сколько и с кем спать, чтобы быть бодрым, здоровым и счастливым. Социальный лифт быстро и бесшумно поднимал его все выше, и его профессиональная карьера была известна с точностью движения астероида.
Громов за две недели немного спал с лица, однако в целом, вид его вселял оптимизм на благоприятный исход болезни. Профессора подвели к кровати, он задал несколько малозначащих вопросов, какой у пациента гемоглобин, кислотно-щелочной баланс крови, на что заведующий реанимацией дал обстоятельные ответы. Профессор благосклонно кивал, спрашивал, какие инструментальные исследования выполнялись, и какой результат был получен. Ему отвечали, и он снова кивал. Потом все прошли в кабинет заведующего, где консилиум продолжил свою работу. После небольшого обсуждения профессору было предложено высказать свое мнение о возможности у пациента летаргического сна. Он сразу оживился и в душе обрадовался, что не нужно ломать себе голову ответом, и благосклонно одобрил диагноз, предложенный коллегами.
Время шло, а клиническая картина не прояснилась и эффективные лечебные средства не находились. Кое-кто даже предложил обратиться к специалистам по буддизму, ибо случай с Громовым чем-то напоминал историю буддийского монаха Итигэлова, находящегося в нирване более полувека, но эта гипотеза поддержки у большинства медиков не получила.
Связались также с институтом тропических болезней, уточнить по поводу летаргического сна. В институте о болезни сказать ничего не могли, потому что болезнь эта сейчас редкая и никто из сотрудников института ее не видел. Посоветовали доктора, который много лет проработал в Африке, занимаясь лечением тропических болезней в составе госпиталя Красного креста.
Доктору хоть и было под девяносто, но был он при рассудке и на своих ногах. Осмотрев Громова, спросил:
- Давно из Африки?
-Никогда там не был, - ответили ему.
На вопрос о возможной у пациента сонной болезни – трипаносомоза – ответил коротко:
- Какая, на хрен, сонная болезнь? Для нее нужен укус зараженной мухи це-це. Откуда она в наших широтах? Не выдумывайте чепухи!
- Тогда, что с ним? – спросил заведующий реанимацией, - он спит третью неделю.
- Этого не знаю, - ответил старик, - одно могу только сказать – это не тропическая болезнь. Да и болезнь ли это?
Его глаза с красными веками сузились, собрав вокруг глаз венчики из морщин.
- У вашего пациента не сонная болезнь, а просто сон.
И он улыбнулся пришедшей в этот момент мысли:
- Хотел бы я знать, что ему снится. Непременно спросите, когда проснется.
- Думаете, проснется?
- Уверен.
Когда на голове Громова закрепили электроды, и Александрова запустила программу, установленную на компьютер Ляминым, Сергей сначала ничего не почувствовал. Потом появилось ощущение, что границы сознания стали расширяться, как это бывает после сна, когда только начинаешь просыпаться, но еще не до конца проснулся, и ощущаешь себя как бы в двух реальностях – в реальной жизни, в которую возвращаешься после сна и в еще не ушедших грезах. У Сергея таких реальностей было больше, сколько именно, понять было трудно. Состояние сонливости не проходило, наоборот, усиливалось. Он как бы засыпал, и видения становились все более отчетливыми и яркими.
- Что ты чувствуешь? – Это Лида спросила.
Голос ее был, как будто издалека.
- Нормально, ответил он, с трудом преодолевая сон. Одна из реальностей – мир, где он сейчас был, уходила, вернее, переходила в другую, виртуальную.
Он снова, будто издалека, услышал голос. Это был Владимир. Предложил возвести в квадрат трехзначное число. Он повторил в уме число, и в голове сами собой расположились цифры в определенной последовательности, и Громов дал нужный ответ.
Окружающий его мир стал расплываться и исчез. Информация, словно спокойное море без границ, поглощала его сознание, и мысли Сергея свободно скользили по его бескрайней поверхности. Свое тело Громов перестал чувствовать, но это не испугало его. Он словно очутился в другом мире, где оно было не нужно. Время здесь тоже было не нужно, и оно остановилось.
Что со мной происходит, думал он. Куда я попал? Мысли как в калейдоскопе, сменяли одна другую. В мгновение он мог получить ответ на любой вопрос. Потоки информации отвлекали и не давали возможности сосредоточиться на чем-то одном, главном. Следовало упорядочить свои ощущения и научиться управлять ими.
Сергей усилием воли постарался ни о чем не думать. Это было трудно, поэтому удалось не сразу. В мозгу крутились обрывки воспоминаний и сразу обрастали множеством, казалось, давно забытых подробностей, являя собой яркие картины прошлой жизни. Так, он ощутил себя маленьким мальчиком: он в детском саду, и одевается на прогулку. Его память с готовностью представила ему картинку - его детский шкафчик для хранения верхней одежды и обуви. Он ясно увидел свое пальтишко с черным овчинным воротником, серый шерстяной шарф, меховую шапку.
Усилием воли он подавил это воспоминание, и постарался сосредоточиться на себе самом. Он старался ни о чем не думать, ничего не вспоминать. Ему нужна была защита от постороннего воздействия на его сознание, требовалось сосредоточиться на себе самом, попытаться проанализировать свое новое положение.
«Отличная мысль!» - То ли услышал, то ли сам подумал Громов. Фраза вошла в его сознание, как нож в масло. Это прозвучало внутри его самого, но он был уверен, что слова принадлежат кому-то другому. Но, кому? Он не один?
« Добро пожаловать! Я ждал тебя!»
« Кто ты?», - мысленно спросил Громов.- «Что все это значит?»
« Это виртуальная реальность, мир, вселенная. Здесь исполняются любые желания. Человек силой своего разума создал этот мир, и он приглянулся мне. Раньше я был один здесь, теперь нас двое, а благодаря тебе, будет много. Ты нашел дорогу сюда и показал ее другим. Здесь гораздо лучше, чем…»
Возникла короткая пауза. Затем Сергей снова услышал в своем сознании голос:
« …там, где ты был раньше, там, где большинство. Пока. Многие хотели бы попасть сюда, но не знают, как. Тебе же это удалось. Прими мои поздравления. Ты – первопроходец, ты – пионер! Ха-ха!
«Где я?» - снова спросил Громов.
«Ты там, где мечты и реальность - одно целое. Где можно удовлетворить любое желание. Здесь мир грез, мир исполнения любых желаний. Здесь каждый может стать, кем он хочет: героем-суперменом, мудрецом или тираном. Здесь каждый получает, что хочет. Но для всех это временно, у тебя одного – постоянно. Эта вершина творения человеческого разума. И все это дается человеку даром. Или почти даром. Это, так сказать, параллельный мир.
Как и в реальной жизни, здесь должен быть порядок. Значит, кто-то должен за ним следить и управлять, что я и делаю.
Голос замолчал. Потом в голове Сергея снова прозвучало:
«Ты пока обживайся, здесь вовсе неплохо. Я на время оставлю тебя, потом вернусь, и мы продолжим наш разговор».
Громов почувствовал, как погружается в подобие сна.
С того времени, как Громова положили в больницу, Лиду не покидало чувство вины. Зачем она согласилась помогать Сергею в его глупом и опасном эксперименте!
В институте и врачи в больнице никак не связывали состояние Громова с его экспериментом, да и знали о нем немногие. Действительно, биотоки мозга были настолько слабы, что даже после усиления не могли причинить никакого вреда, слишком ничтожна была их сила. Все сходились на том, что это совпадение. Врачи давали благоприятный прогноз, дескать, все стабильно, все находится под контролем. Уснул человек, спит. Нужно ждать, когда сам проснется.
Лида рассказала обо всем своему отцу.
- Что ты об этом думаешь? – Спросила Лида. - Странно, спит человек вторую неделю, и просыпаться не думает.
- Не знаю, что сказать, - ответил о. Борис. - Я до конца так и не понял суть вашего опыта. Расскажи, Лидочка, подробнее. Думаю, должна быть какая-то связь между этими двумя событиями - опытом и состоянием твоего коллеги
- Нет, папа, связи между ними никакой нет, это случайное совпадение.
- Случайностей не бывает, - уверенно сказал отец. - Все в этом мире взаимосвязано, только мы порой этой связи не видим.
Лида тактично промолчала, но о. Борис заметил, что она не согласна с ним.
Она стала объяснять отцу суть их опыта. О. Борис внимательно слушал, иногда задавал вопросы.
После того, как дочь замолчала, сказал:
- По-моему, вы своей работой вторглись в область неизученную. С точки зрения официальной науки, происшедшее с Сергеем, объяснить трудно и даже невозможно. Думаю, ваш эксперимент удался, - с уверенностью сказал о. Борис. – Допускаю, что вы синхронизировали работу мозга и компьютера. Ты говорила, что Сергей правильно возвел в квадрат трехзначное число.
Лида согласно кивнула.
- Он назвал также дату рождения Ивана Грозного. Он интересовался историей?
- Нет.
- Вероятно, он смог воспользоваться возможностями компьютера.
- Посчитать, допустим, мог. Хотя звучит это более, чем странно, но дата рождения Грозного? Я уверена, такой информации в памяти компьютера не было.
- Он мог вспомнить. Впрочем, - о. Борису пришла в голову интересная мысль. – Компьютер, с которым вы работали, был подключен к интернету?
- Нет, то есть…, - Лида вспомнила, как Комину нужно было что-то срочно отправить по электронной почте, а в комнате, где он работал, отключили электричество. Он подключил интернет, и именно в это время Громов потерял сознание.
- Интернет был подключен, папа.
Состояние неопределенности, в котором пребывал Громов, кончилось также внезапно, как и началось. Он почувствовал, что кто-то снова говорит с ним:
«Нас двое, и в нашей власти весь мир».
«Зачем тебе делить власть со мной?»
« Видишь ли, я хочу начать новый проект, и мне нужна живая душа, для начала хотя бы одна. Это то, чего у меня нет, поэтому я несколько ограничен в своих возможностях».
Громов почувствовал некую защитную оболочку вокруг себя, это придало ему уверенности, и он ответил:
« Я знаю, кто ты. Ты – олицетворение темных сил, зла. Я не стану помогать тебе».
« Напрасно. Ты многое теряешь. Подумай и не спеши отвечать. От тебя требуется совсем немного, сущий пустяк – признай мою власть. И после этого весь мир будет твоим!»
« Ты лжешь, ты всегда лгал», - мысленно ответил Сергей.
Он освоился со своим новым состоянием, и мог ориентироваться в море информации, среди которой находился. Постепенно он научился управлять своими мыслями, концентрироваться на главном и отметать все лишнее.
Лида сидела за столом в лаборатории. Рабочий день закончился, и сотрудники разошлись, но ей не хотелось идти домой. Она сидела за компьютером, с которым она и Громов проводили эксперимент. Мысли были далеки от науки. Ей в этом году исполняется тридцать лет. Чего она добилась в жизни? Из школы ушла, научная работа ее не привлекает. Личная жизнь не устроена. Вероятно, следует что-то поменять в сознании и изменить в жизни. Но, как? Чтобы развеяться и отогнать эти грустные мысли, она машинально включила компьютер и, повинуясь безотчетному чувству, открыла на компьютере программу Лямина, просто так, до конца не зная, для чего она это делает. Когда экран засветился, и по нему побежали знакомые ломаные линии энцефалограммы, она вскрикнула от неожиданности. Было такое впечатление, что эксперимент продолжается, потому что это были биотоки мозга Громова! Ее била дрожь от волнения. Еще до конца не понимая, что все это значит, она набрала клавиатурой: «Сережа?». И когда на экране проступило «да», она почувствовала, будто теряет сознание и земля уходит у нее из-под ног.
Я схожу с ума, пронеслась в ее голове мысль. Это невозможно. Оставалось признать, что сознание Сергея перешло в компьютер. Дрожащими руками она написала: « Чем тебе помочь?» и стала ждать ответ. Но ответа не последовало. Линии на экране исчезли, и через несколько минут он погас.
Дома она рассказала обо всем своему отцу, боялась, не поверит. Но о. Борис отнесся к ее рассказу очень серьезно.
- Знаешь, - сказал он, - нечто подобное и мне пришло в голову, когда ты сказала, что во время эксперимента было подключение к интернету, и что после этого Сергей лишился рассудка. Вероятно, каким-то образом, его сознание загрузилось в память компьютера, хотя, это звучит невероятно.
- Как это могло произойти?
- На этот вопрос сейчас никто не ответит, если на него вообще можно ответить.
- Если сказать об этом кому-нибудь, то точно примут за сумасшедшую.
- Вот и не нужно об этом говорить.
- И, все-таки, папа, этому должно быть какое-то объяснение.
- Разумеется, - о. Борис на мгновение замолчал, потом продолжил:
- Бог един в трех Лицах. Человек как Его подобие, также троичен. В нем неразрывно действуют дух, душа и тело. Когда они находятся в гармонии друг с другом, человек здоров. При нарушении этой гармонии развиваются болезни – физические и душевные. С телом все более-менее понятно. В отношении души тоже применимы методы официальной науки, правда, отчасти. Психология, например, пытается проникнуть в ее тайны. Но возможности науки ограничены, ибо она ставит человека в центр его собственного бытия, а человек не хозяин своего бессознательного «я».
Дух сложнее. Здесь неприменимы законы материального мира. Дух познается только духом. И опыт православной аскетики, святых Отцов это убедительно доказывает. Дух животворит, для него нет границ в пространстве и во времени. Мы не знаем, какова его природа, тем не менее, он несет информацию, и она может транслироваться разными способами и в различной форме. Сознание Сергея каким-то образом перешло в компьютер и теперь блуждает по интернету, и что с ним происходит там нам сложно представить. Впрочем, у меня на этот счет есть некоторые мысли. Из Откровения Иоанна-богослова, известным как Апокалипсис, мы знаем, что в последние времена должно явиться в мир Антихристу. И выйдет он из моря. Разные толкователи под морем понимали и понимают разные вещи, в зависимости от времени, в котором они жили. Ясно, что речь шла не о настоящем море, скорее это аллегория. Возможно, это некий глобальный союз народов, современный Вавилон, типа Евросоюза или какое-нибудь другое объединение государств и народов. И почему бы таким «морем» людских страстей, объединяющих людей всего мира, не быть паутине- интернету, который подчинил себе человека, сделал его зависимым, загоняет в виртуальную реальность, которая является по своей сути пиратской копией материального мира. И чем это место не для Антихриста? Впрочем, это только мое мнение.
Сергею удалось подать о себе весть, значит положение его не безнадежно. Значит, нужно действовать, нужно ему помочь
- Но, как?
О. Борис продолжил свою мысль:
- Компьютерную программу, с которой вы работали, попробуй установить на свой телефон. Когда будешь у Громова, запусти ее. Вдруг это поможет ему вернуться. Поговори с Ляминым. Может, что и получиться.
- Ладно, попробую.
Когда Лида пришла в виварий, Витя раздавал гранулы корма животным. Не прерывая своего занятия, он выслушал Александрову.
- Попробовать можно. Покажи свой телефон. Нужно много памяти.
Повертев его в руках, сказал утвердительно:
- Пойдет. Только зачем это тебе?
- Хочу кое-что проверить.
- Что именно?
- Есть одна идея, - неохотно сказала Александрова.
Лямин внимательно посмотрел на нее и спросил:
- Как Сергей?
- Поправляется,- соврала Лида.
- Передавай привет.
- Спасибо, передам.
- Я скопирую программу, отправлю ее на твою почту и установлю на телефон. Надеюсь, там есть вай-фай?
- Где?
- Где собираешься проверить свою идею, - Витя хитро улыбнулся.
- Должен быть.
- Через часок загляну к тебе в лабораторию.
- Спасибо!
На следующий день Александрова пришла в больницу. Поднялась на нужный этаж и нажала кнопку около двери отделения реанимации. Замок щелкнул, и створка двери отъехала в сторону.
За дверью стояла девушка в медицинском костюме.
- Вы куда? – Спросила она Лиду.
- Мне нужно с врачом поговорить.
- Беседы с врачами с двух до трех, - ответила девушка, - около двери ясно написано.
- Извините, я не знала, - сказала Александрова и с грустью посмотрела на часы, - еще два часа ждать.
Видимо, это было сказано таким тоном, что девушка ответила:
- Подождите здесь, я спрошу, - и она скрылась за поворотом больничного коридора.
Лида достала из сумочки телефон и открыла программу, которую вчера на него установил Лямин. Посмотрела на значок вай-фая: он светился синим.
Из-за поворота, куда ушла медсестра, вышел врач.
- Что вы хотели? - Спросил он Лиду.
- Я по поводу Громова.
- Вы, кто ему будете?
- Мы работаем вместе, я коллега.
- Мы с коллегами пациентов разговоры не ведем. Обращайтесь к родственникам. Всего доброго.
И он повернулся, чтобы уйти.
- Могу я хоть взглянуть на него?
Врач задержался и внимательно посмотрел на Лиду. Возможно, из-за ее взволнованного голоса и растерянного вида, он, как и медсестра переменил решение. Бросил на ходу:
- Только недолго. Четвертая палата.
И указал рукой, в каком направлении ей следует идти.
В палате, кроме Громова находились еще двое пациентов. Один все время что-то бормотал и порывался встать с кровати, но был фиксирован за руки и ноги жгутами из простыней. У другого в горле была трубка, через которую он дышал с помощью аппарата. Приборы у изголовья каждой кровати монотонно пищали. На экранах их мониторов светились цифры и пробегали линии электрокардиограммы. Стараясь не смотреть по сторонам, Лида подошла к Сергею.
Он лежал спокойно, с закрытыми глазами и, казалось, спал. Левая рука лежала поверх одеяла. Лида осторожно коснулась ее своей рукой.
- Сережа, - только и сказала она.
Что дальше говорить, Александрова не знала.
Лида достала телефон с уже открытой программой и нажала на слово «применить», как ее научил Лямин накануне.
Громов услышал голос:
«Ты собрался меня покинуть?»
«Да».
«Подумай, сколько ты всего теряешь!»
«Я потеряю больше, потеряю все, если останусь с тобой. Ты сам хорошо это знаешь. Повторяю: ты лжец. Я ухожу, и ты не сможешь меня задержать. Ты проиграл».
« Проиграть сражение – не значит проиграть войну. Мое время еще придет».
«Твое время никогда не придет, потому что там, где ты, там нет времени.
Сергею показалось, что он выходит из какого-то оцепенения. Пространство вокруг него сократилось, и он постепенно начал чувствовать свое тело. Усилием, он открыл глаза и сразу зажмурился - так непривычен был для него дневной свет.
Лида, увидев, что он открыл глаза, вскрикнула от неожиданности. На ее крик подошла палатная медсестра и, увидев, что Громов просыпается, побежала за врачом.
Меньше, чем через минуту около кровати Громова собрались почти все сотрудники отделения реанимации.
- Надо же, проснулся!
Это был тот самый врач, который разрешил Лиде подойти к Громову.
Он посмотрел на Лидию Борисовну и сказал с усмешкой:
- Хотел бы я знать, что вы ему тут наговорили! Надо было вам пораньше придти, коллега!
И добавил, уже серьезно:
- Ну, все. Идите. Идите. Вам тут нельзя. Еще до конца непонятно, что с ним будет дальше.
Через несколько дней Громова выписали из стационара. Врачи так до конца и не поняли, что же на самом деле с ним произошло, и что это была за болезнь.
Сергей вышел на работу в институт, но проработал недолго. После болезни коллеги заметили много странного в его поведении. Громов стал молчалив и задумчив. С окружающими людьми общался мало. Но на любой вопрос мог дать обстоятельный ответ с поражающей точностью. Иногда было слышно, как он разговаривал сам с собой, часто с кем-то спорил. Врачи продолжили его наблюдать, и странности в его поведении не остались ими незамеченными. Громов был осмотрен психиатром. Результат осмотра был неутешительным: ему поставили диагноз «шизофрения» и направили в психиатрическую больницу на длительное лечение.
Лидия Александрова через год после этих событий уволилась из института и устроилась учителем в частную гимназию. Там она познакомилась с отцом одного из своих учеников, который с матерью ребенка был в разводе, но с сыном продолжал общаться и оплачивал его обучение в гимназии. Мужчина стал оказывать молодой учительнице знаки внимания, и она ответила ему взаимностью. Они поженились, и вскоре у них родилась девочка.
Комин ушел из лаборатории Седакова на кафедру университета, посвятив себя преподавательской работе.
Лямин перешел на работу в зоопарк, где ему была предложена должность заведующего отделом герпетологии, правда, с условием, что он закончит университет.
Компьютер, на котором он установил свою программу, стал тормозить, потом глючить, и его разобрали на запчасти.