Глава 6
Яичница на помидорах
Его разбудило солнце. Юрий лег на спину и стал делать упражнения, что ему посоветовал ленинградский физиотерапевт. Это помогает при болях в позвоночнике. Потом прибрал постель, умылся и вышел на крыльцо. Только сейчас он заметил, что крышу дома, теперь это его дом, облюбовала пара аистов. Большой аист, видимо отец, принес какую-то пищу и довольная супруга кормила птенцов. Может и ему пора, наконец, жениться?
Из-за ограды его окликнул сосед Платон Петрович.
– Опять внучек приехал? Хочешь яблочек?
Юрий хорошо помнит соседа. По-прежнему он ходит в одних и тех же просторных штанах и в холщевой вышитой рубашке. Помнит Юрий и его жену, ее длинную юбку, которая называется «спидница». Она собирала упавшие яблоки – «паданки» и несла на базар. Для Юрия она срывала яблоки прямо с дерева, ей неловко угощать его «паданками», он ведь расскажет бабушке, и она подумает, что они жадные. Она передавала яблоки через «штакетник» и напоминала, что корзинку надо вернуть. Юрий говорил «дякую», что значит спасибо, а она отвечала «будь ласка», что значит, пожалуйста.
Потом ее не стало, дети разъехались, и Платон Петрович остался один. Но по-прежнему старательно ухаживал за своим старым садом, обрезал сухие ветки и сжигал их за домом, хотя разводить костры в городе, уже было запрещено.
Когда Юрина бабушка вернулась из эвакуации, в ее доме жили дети Платона Петровича.
– Я сразу занял ваш дом, когда пришли немцы, – объяснил сосед, – чтобы никто не присвоил. Видите, дом в порядке и все цело. А детей я заберу к себе.
По слухам во время оккупации он служил полицаем.
Юрий поблагодарил и от яблок отказался.
А навстречу уже спешила Ада с большим блюдом, накрытым салфеткой.
– Юрик, сейчас мы будем вместе завтракать. Это моя фирменная яичница на помидорах. Я недавно была дома в Киеве и купила молотый перец, без него сделать яичницу нельзя. Еще осталось немного вина.
Она за него уже все решила. Они вместе позавтракают, выпьют вино, сходят на кладбище и посмотрят новый фильм. Если он на ней женится, ему думать будет не надо, она все за него решит. Вспомнился анекдот. Один приятель спрашивает другого:
– Как тебе удается не ссориться с женой?
– А мы просто разделили обязанности. Жена решает, куда тратить деньги, где учиться детям, что готовить на обед и когда заниматься сексом. А мои заботы: как закончить войну в Сирии и реформировать ООН.
Яичница была действительно вкусная.
– Как давно я не пробовал домашней еды! Когда умерла мама, я стал ходить по столовым. На Сенной площади заказал солянку и в тарелке обнаружил сливу. Но, когда я ее раскусил, скривился: чуть не обжог язык!
– Я знаю, это была маслина!
Все она знает.
– Сейчас ты эту площадь не узнаешь, ее благоустроили и назвали площадь Мира.
– Юрик, я никогда не была в Ленинграде. Теперь, я надеюсь, ты меня пригласишь в гости. Ты с кем-то живешь?
– Нет, я живу один.
– Что так?
– За что мы выпьем?
Ада подняла рюмку.
– Прозит! За то, что никогда не поздно начать жизнь сначала.
Бабушка похоронена на старом еврейском кладбище. По дороге они зашли на рынок, чтобы купить цветы. Он выбрал букет роз, но Ада посоветовала лучше купить красивый вазон в горшочке. Букет скоро засохнет, а в горшочке цветы будут стоять все лето. Надо только их поливать. Выбрали белую азалию.
Он не бывал на сельских кладбищах. Как там тихо и красиво. Многолетние деревья и густой кустарник закрывают старые могилы, за которыми никто не ухаживает. Надписи на камнях стерлись и только оставшиеся старожилы могут найти места, где покоятся их близкие.
У сломанных кладбищенских ворот на них критически посмотрел бородатый смотритель.
– Внук мадам Леи Гуревич? У нас не принято ставить на могилы цветы, это не еврейская традиция, но кто сейчас соблюдает традицию? Ладно, вот положите несколько камешков. Я посетил вашу бабушку перед смертью, знаете, о чем она жалела? Что так ничего и не узнала о судьбе уехавшего в Америку мужа. Она хотела, чтобы это сделали вы.
Юрий договорился со смотрителем о памятнике и ограде, и написал на листке текст, который надлежит выгравировать на гранитном надгробном камне.
– Юрик, ты что-нибудь знаешь о своем дедушке?
– Нет. Знаю, что он уехал в Америку и все.
– Может быть, у тебя в Америке есть теперь богатые родственники?
– Ада, тебя, что, интересует Америка?
– Почему бы и нет?
– А что ты знаешь о своем дедушке?
– Ничего. Он тоже уехал. Кажется, кто-то его видел в Константинополе.
– Тогда и у тебя могут быть родственники за границей!
Малин изменился. Появились новые улицы, выросли многоэтажные дома со всеми удобствами. А бабушка до конца своих дней набирала воду в колонке на улице, варила еду зимой на плите, а летом на примусе и пользовалась стоящей во дворе уборной.
По-прежнему дымит трубой бумажная фабрика, на которой работали дед Марк и бабушка и мама, сейчас эта фабрика, выпускает бумагу для денег. Ада привела его к установленному на центральной улице памятнику путешественнику Миклухо-Маклаю. Его семья имела здесь родовое имение, но после войны дом не уцелел. Бабушка рассказывала, что когда дед уехал, а она родила дочку, польская графиня помогла ей выжить, взяв к себе в дом няней для своих внуков.
По-прежнему красива река. Когда его маленького на лето привозила мать, он часто купался в реке и жарился на пляже. Среди детей было принято купаться голыми. И девочки и мальчики снимали трусики и, зажимая рукой тайное место, бежали в воду, а потом ложились на живот, на горячий песок. Сначала это было ему непривычно, а потом он оценил детскую мудрость, поступал как все, и с реки уходил во всем сухом.
– Ада, помнишь, как мы купались без трусиков?
– Помню. Мы можем это повторить. Ночью очень теплая вода.
Откуда она знает?
Вечером идти в кино он отказался.
– Пойдем ночью купаться?
– Мне надо разобрать все оставшиеся письма и документы.
– Ты их нашел? А где они были?
– В буфете.
– Как ты его открыл?
Значит, она пыталась открыть буфет.
– Я знал, где бабушка прячет ключ.
– Юрик, вечером никуда не ходи, я принесу ужин.