Проснувшись ранним утром и умывшись прохладным дождём, улица Весенняя начала прихорашиваться, чтобы соответствовать своему названию. Придирчиво примеряя один наряд за другим, она все-таки осталась недовольна и попросила у Мая, пролетающего мимо с огромной многоцветной палитрой, новых красок в подарок. Май тут же согласился, добавив к нежной пастели яблоневого цвета и золоту одуванчиков бархатную глубину лиловых кистей сирени.
Счастливые люди радостно перемещались в праздничном весеннем пространстве. Пожалуй, больше всех радовался красоте утра пятилетний мальчик, который называл себя Старшим Братом. Углядев зорким взором распустившуюся сирень, он громко возвестил, раскатывая букву «Р»: «Бабуля Лала, Тётя Киса, смотрите – с -и-р-р-р-е-н-ь!». На самом деле, бабушку его звали Ларой. Имя Лала она получила в те времена, когда Старший Брат букву «Р» выговаривать ещё не мог. Умение пришло, а вот бабушкино имя менять почему-то не хотелось, возможно, в силу привычки. Но мальчик об этом особо не задумывался: помня о возложенной на него миссии приглядывать за младшей сестрёнкой, бойко вращающей педали маленького трехколёсного велосипеда, он закричал: «Красавица Народная, стой!». Девочка остановилась и, посмотрев на брата ясными глазами васильковой синевы, широко улыбнулась. В отличие от него, она много не разговаривала, заменяя слова действиями. И всё, что делала малышка, получалось удивительно ловко.
Старший Брат был выдумщиком и фантазёром и придумал собственные имена для всех членов семьи. Но вот как в лексикон пятилетнего мальчика попала фраза из комедии сталинских времён про «Красавицу народную, как море полноводную», оставалось загадкой даже для его тёти, которая сама любила сочинять не меньше Старшего Брата. Вчерашняя школьница ещё только искала свой стиль и со свойственным молоденьким девушкам упорством работала над улучшением внешности. Стремясь удлинить свои и без того продолговатые глаза, она ловко подводила их косметическим карандашом, из-за чего глаза приобретали сходство с кошачьими, внимательно следящими с циферблата ходиков за бегом мышей-секунд, чтобы в подходящий момент безжалостно их сцапать. Вот так Даша и получила новое имя «Тётя Киса», против которого ничего не имела. Как, впрочем, и Красавица Народная, у которой в действительности было цветочное имя Лиля. Да и есть ли на свете девочка, которая бы возражала против того, чтобы называться красавицей?
«Подтягиваемся, малыши! Не останавливаемся, идём на остановку. Вы ведь не хотите троллейбус пропустить, правда? Бабушка Люся нас, наверное, уже ждёт!» - скомандовала женщина, оглядев семейство яркими карими глазами. Их путь лежал в центр города, на улицу, гордо носящую имя основоположника реактивного движения, на которой жила родная сестра Бабули Лалы. Дойдя до остановки, молодая бабушка тут же углядела силуэт неуверенно приближающегося троллейбуса. «Не идёт, а крадётся!» - подумала Лариса Николаевна и материализовала свои мысли в волевой посыл. Троллейбус, получивший энергетического пинка, тут же перестал путаться в проводах и, ускорив ход, шустро подкатил к остановке, гостеприимно распахнув двери.
Войдя в троллейбус, семья заняла двойное сиденье напротив кресла кондуктора. Бабуля Лала усадила Лилю на место у окна, а сама села поближе к проходу. Даша со Старшим Братом примостились у них за спиной, чтобы приглядывать за припаркованным на задней площадке велосипедом малышки. Троллейбус второго маршрута бойко побежал по улице Чкалова, помня о том, что на него возложена почётная миссия по доставке пассажиров аж на два вокзала – южного и северного направлений. Ну и как тут было не возгордиться от осознания собственной значимости?
Внимание Даши привлёк мужчина с клеткой из тонких планок, передняя сторона которой была затянута металлической сеткой. Прямо за сеткой, держась за неё передними лапками, похожими на тонкие ручки в светлых перчатках, стоял ёжик.
- Рома, посмотри – ёжик! Симпатичный какой! Как ты думаешь, куда они едут? – обратилась Тётя Киса к племяннику.
- Наверное, хозяин его на рынок везёт продавать, – предположил Старший Брат.
- Продавать? Зачем? Кто же ежей покупает?
- Может, кому-нибудь ёжик для живого уголка нужен. Меня бабушка Люся сегодня стричься поведёт, а там в парикмахерской тоже обезьяна в клетке живёт.
-Логично рассуждаете, молодой человек! Я вот только обезъянкино имя забыла. Его ведь, по-моему, Джоником зовут?
- Нет, там теперь новый сидит, - ответил Старший Брат.
- А ты ему что-нибудь вкусненькое везёшь? Приберёг для друга?
- Нет, - признался Рома. – Его сладким кормить не разрешают, а яблоки я сам все съел…
- Бывает! – улыбнулась Даша. – Только мне почему-то кажется, что хозяин ежика на дачу везёт, может, мышей вместо кошки ловить. Тогда он должен выйти не у рынка, а у вокзала Рязань-1, чтобы потом на электричку пересесть. Спорим?
- Давай! А на что? Мороженое мне купишь?
- Обязательно куплю! А если я выиграю, то ты меня в щёчку поцелуешь, лады?
- Я тебя и так поцелую, даже если ты проиграешь, - ответил Старший Брат.
Даша обняла племянника и уткнулась носом в его пушистую макушку, пахнущую солнцем и весной. Так, обнявшись, они и продолжали разглядывать ёжика. Уставший от пристального внимания зверёк нахмурился и, сверкая бусинками глаз из-под нависшей колючей чёлки, принял бойцовскую стойку. Между тем троллейбус остановился у величественного здания Северного вокзала, похожего на одну из сталинских высоток Москвы. Поток пассажиров выкатился к его подножию, словно морская волна на галечный пляж, унося с собой и рассерженного ёжика, и его владельца. Даша подставила Роме щёку для поцелуя, и Старший Брат с удовольствием выполнил данное любимой Тёте Кисе обещание.
Прокладывая путь через центр города, утопающего в нежной майской зелени и подсвеченного алыми всполохами тюльпанов, изрядно опустевший троллейбус завернул на улицу Маяковского, где гостеприимно раскрыл двери перед пассажирами, поджидающими его на остановке у Центрального рынка. Нагруженные покупками граждане начали стремительно занимать свободные места. Неопрятно одетый мужчина среднего возраста, уже с утра основательно принявший «на грудь», не сумел набрать требуемой в этом состязании скорости, в результате чего сиденья ему не досталось. Хмуро оглядевшись по сторонам в поисках жертвы, он остановил свой выбор на Бабуле Лале с внучкой, решив их потеснить.
С трудом сохраняя равновесие в набирающем скорость троллейбусе, подвыпивший пассажир наклонился к женщине, окутав её плотным облаком перегара. Бабуля Лала закашлялась, ощущая себя жительницей древних Помпей перед роковым извержением Везувия.
- Слышь, дамочка, - заплетающимся языком произнёс благоухающий гражданин, - передвинься-ка ты к окну и посади дочку на колени, а я рядом присяду. Я после ночной смены, устал, ноги уже не держат.
- Думаю, что ноги Вас по другой причине не держат: пить меньше надо! От Вас же, как из бочки с самогонкой, разит! Пересаживаться я не буду, и перестаньте ребёнка пугать. По-хорошему прошу – отойдите!
- Ух ты какая храбрая! Вот возьму и не отойду, что ты мне тогда сделаешь, а? – оскалился выпивоха и положил потную руку со скорбной траурной каймой грязи под ногтями на крутое бедро красивой пассажирки.
Оттолкнув руку, Лариса Николаевна встала, гордо выпрямившись. Бабуля Лала уступила место решительной женщине, на голове которой стремительно материализовывалась корона, здорово смахивающая на медицинскую шапочку-колпачок. Привыкшая быстро принимать решения, заведующая образцово-показательной аптекой Рязани огляделась, оценивая обстановку. «Даша и Рома, берите Лилин велосипед и идите за нами к кабине водителя!», - скомандовала Лариса Николаевна, взяв девочку за руку. «Товарищи, позвольте нам пройти! В салоне пьяный дебошир, надо срочно меры принимать!» - обратилась женщина к людям, стоящим в проходе. Пассажиры расступились, освобождая ей дорогу.
Постучав в прозрачное окошко двери, отделяющей пассажирский салон от кабины водителя, Лариса Николаевна попросила его высадить выпивоху из троллейбуса. «Как Вы мне его высаживать прикажете? – отпарировал водитель. – Мне надо по маршруту ехать, а не с пассажирами драться. У меня разряда по самбо нет, чтобы мужиков из салона выбрасывать!». «Солидарность проявляет», - отметила женщина. Между тем троллейбус, слегка замедляя ход, уже въезжал на площадь Мичурина, где в окружении мрачных елей, гордо возносились к небу колонны здания Управления внутренних дел. «Остановите троллейбус! – властно распорядилась необычная пассажирка. – Дайте мне с детьми выйти, заблокируйте двери и ждите моего возвращения. И только попробуйте уехать! В этом случае я гарантирую Вам большие неприятности по работе. Уж поверьте на слово – я своих обещаний никогда не нарушаю!». Вздёрнув соболиную бровь, Лариса Николаевна с семьёй вышла из троллейбуса и первым делом взяла «на карандаш» номер транспортного средства передвижения. Двери за ними с шумом захлопнулись - водитель, очевидно, понял, что с решительной пассажиркой шутки плохи.
- Даша, оставайся с детьми здесь, а я в УВД пойду, - обратилась Лариса Николаевна к дочери.
- Мама, может быть, не надо? Пусть уезжает, тут до Театральной площади рукой подать! День такой чудесный, давайте пройдёмся и забудем об этом! – взмолилась девушка.
- Дочка, хамов надо наказывать! Запомни: никогда и никому не позволяй себя унижать!
И Даша запомнила эти слова навсегда. Расправив плечи, она подумала: «У кого ещё есть такая замечательная и смелая мама? Когда-нибудь напишу рассказ обо всём, что случилось сегодня!». На душе сразу стало спокойно. «Интересно, что же будет дальше? – подумалось девушке. – Надо нам со Старшим Братом пофантазировать о маминых приключениях в УВД, а Лиля пусть пока на велике по тротуару покатается».
Решительным шагом Лариса Николаевна подошла к центральному входу в здание Управления внутренних дел. Высокие ели незамедлительно отдали ей честь, а затем распахнули массивные двери и бросили под ноги зелёную ковровую дорожку с тёмно-малиновыми полосами по краям. Женщина вошла под величественные своды вестибюля со стройными колоннами и отполированным до блеска паркетом, ощущая себя героиней фильма «Светлый путь», приехавшей в Кремлевский Дворец съездов на награждение. Только вот, в отличие от знатной ткачихи, примчала её сюда не крылатая «Победа», а старенький троллейбус второго маршрута.
Улыбнувшись собственным мыслям, Лариса Николаевна уверенно направилась к дежурному, сидящему за массивным столом у пропускного пункта. Подтянутый мужчина среднего возраста показался ей похожим на милитаризированного китайца своим плоским лицом и тёмными, тщательно приглаженными волосами. Впечатление рассеялось, когда «китаец» произнёс глубоким баритоном дивного тембра: «Добрый день! Чем я могу Вам помочь?». Мгновенно проникнувшись доверием к представителю власти, женщина рассказала ему о том, что ей пришлось остановить троллейбус у здания УВД, чтобы найти управу на распоясавшегося хама. Внимательно выслушав потерпевшую, дежурный позвонил кому-то по внутреннему телефону. Через пару минут к пропускному пункту уже подходили два высоких стройных офицера, одетых в новенькую, с иголочки, форму. Вежливо козырнув Ларисе Николаевне, они пошли вслед за ней к притихшему в ожидании развязки событий троллейбусу.
Стоявшие на тротуаре под высоким каштаном Даша с малышами затаив дыхание наблюдали, как офицеры вывели из троллейбуса мгновенно протрезвевшего дебошира, уже добровольно заложившего руки за спину, и повели его к зданию управления. А когда Лариса Николаевна помахала детям из окошка рукой, они дружно припустили к широко открытой двери. Присмиревший водитель вёл себя прямо-таки показательно вежливо, а пассажиры встретили их маленькую группу улыбками. Троллейбус, раскочегариваясь, покачал усами, а затем лихо рванул с места, набирая скорость.
Буквально через пять минут семья уже шла по утопающей в зелени лип улице Есенина, больше похожей на широкий бульвар своими красивыми газонами и уютными деревянными лавочками с причудливо изогнутыми чугунными подлокотниками. Завернув на прямую, словно стрела, улицу Циолковского, где жила бабушка Люся, они нос к носу столкнулись с Маем, только что раскрасившим в белый и бордовый цвета хохлатые головки пионов на клумбе перед Драматическим театром. «Это май-баловник, это май-чародей веет свежим своим опахалом», - пропела Бабуля Лала, а затем предложила дочери и внукам: «А давайте-ка мы сейчас в «Сказку» пойдём и купим чего-нибудь вкусненького к чаю?». Возражать, конечно же, никто не стал.